Кира. Новый опыт.
21.09.2019. Сб. 17:21.
– Привет, Кира. Ты быстро, – хозяйка смущённо улыбнулась, осматривая вошедшую.
– Да, заходила в институт сдать долги... Тут недалеко, как раз на твоей улице.
Дарья проводила ее в комнату. Это было большое помещение с двумя окнами. По длинным шторам росли тонкие стволы гирлянд, раскидывающих сияющие ветви во все стороны.
Справа от входа располагался рабочий стол, среди тетрадей и учебников лежали белые тонкие полосочки блоттеров. Сверху висели уставленные книгами полки. Паланик, Коэльо, Брэдбери, Сэлинджер, Фицджеральд, Ремарк, Адэр Гилберт, Стивен Чбоски, Булгаков и еще десятки корешков. Некоторые из имён, несмотря на начитанность, гостья знала лишь понаслышке.
– Много прочла из этого? – спросила Кира.
– Если честно, то не слишком. Это книги брата. Мама всегда говорила: «Читай, пока есть такая возможность, потом начнётся настоящая жизнь, в сравнении с которой книги померкнут». Сейчас понимаю, что она имела в виду. Надо было раньше этим заниматься. А ты любишь литературу?
– В пятнадцать лет я провела дома почти три месяца. Только и делала, что смотрела фильмы из «топ-250» и читала книги из разных подборок. Это спасло меня... – гостья набрала в грудь побольше воздуха и с выдохом закончила: – от плохого. Потом поняла, что злоупотребление литературой тоже вредит. Это ведь становится зависимостью. И, по большому счету, чтение даёт лишь удовольствие. К чему знания, не подкреплённые опытом?
– Ты совсем не выходила из дома? – осторожно поинтересовалась Дарья.
Этот вопрос подсказал Кире, что Влад не говорил девушке о ее прошлом.
– Небольшие проблемы со здоровьем, – коротко объяснила она и поспешила сменить тему: – Кстати, читала "Портрет Дориана Грея"?
– Слышала о ней, но не читала. А что?
– Моя любимая книга. Думаю, что она тебе понравится.
– Тогда обязательно ознакомлюсь.
Кира посмотрела на другую часть комнаты.
Слева стояла большая кровать, застеленная стеганым пледом молочного цвета, стены были увешаны постерами с музыкантами и актерами, а также фотографиями, сделанными на полароид. Джеймс Дин в цвете сидел за столом и курил, участники Битлз переходили Эбби-роуд, Одри Хепберн завтракала у витрины Тиффани в превосходном черном платье, принцесса Диана, одетая по современной моде в белую рубашку и голубые джинсы, хитро смотрела на кого-то, скрестив руки на груди. Медноволосая Лана Дель Рей со строгим воротничком под горлом, Твигги с огромными глазами в рамке ресниц-паучков, Джонни Депп, прикрывающий своим телом обнаженную Кейт Мосс, шестнадцатилетняя Анджелина Джоли, сияющая здоровым румянцем на круглых щеках, полный состав "Друзей" на легендарном диване, Керри Бредшоу, смеясь, обнимала мужчину своей мечты. Галерею разбавляли фотографии Нью-Йорка, Парижа и заснеженных гор, нависающих над маленькими деревеньками.
У кровати расстелилась белая шкурка на которую застенчиво наступала ножка низкого столика.
Дарья сделала попытку разбивать молчание:
– Извини за беспорядок.
– Нет, тут здорово! У тебя хороший вкус, – успокоила ее Кира, продолжая медленно рассматривать стены. – А где родители?
– Уехали на конференцию в Питер... На самом деле, сама думала написать тебе, но не хотелось навязываться.
– Нет, ты не можешь навязывать себя – только подарить, как цветочек...
Дарья раскрыла рот и удивленно захлопала ресницами.
– Я принесу чай, – выдавила она, – а ты пока располагайся.
Гостья сбросила сумку и кофту на спинку горчичного кресла в стиле ретро. Стилизация или реставрация?
Она села на волосатый коврик, облокотившись спиной на кровать. Стоило лишь прикрыть глаза, и из самых глубин черепа начали доноситься тихие напоминания об учебных и личных проблемах. Девушка заглушила мысли яркими зрительными образами со стен.
Позвякивая ложечками в блюдцах, в комнату вернулась Дарья. С принесенного подноса перекочевали на стол чашечки, чайник, шоколадные конфеты и нарезанное на дольки зеленое яблоко. Она села по-турецки напротив. Сканирующие глаза Киры, закончив изучение постеров, остановились на хозяйке комнаты. Девушка спряталась под веками.
– Почему убегаешь от меня? – спросила она, улыбаясь.
– А почему ты так смотришь на меня? – парировала Дарья.
– Потому что у тебя красивые глаза. Красивые вещи созданы для того, чтобы любоваться. Приятные занятия дают наслаждение. Жизнь создана для наслаждений.
– А ты, похоже, много об этом думала, – Дарья решилась посмотреть на собеседницу.
– Возможно, – брюнетка загадочно прищурилась. – Ну а что дарит наслаждение тебе?
– Все, как у всех: секс, хорошая еда, чувство любви... Парфюм.
– В одном ряду с сексом и едой – интересно! – Кира удивленно приподняла бровь.
– Ничего не могу с собой поделать: часами хожу по парфюмерным магазинам, тестирую, ищу что-то... – Дарья виновато кивнула на полку, уставленную маленькими бутылочками.
– А что именно ты хочешь найти?
– Не знаю... Что-то свое.
– А вдруг ты ищешь не там и не то?
– Что ты имеешь в виду? – удивилась Дарья.
Кира поднялась, подошла к полочке, взяла пальцами крошечный пузырёк и, открыв крышечку, принюхалась.
– На полках в стеклянных флаконах, концентрированные, стоят чужие воспоминания и эмоции. Иллюзорные облака, которые погружают в ненастоящую роскошь, приглашают в синтетические сады, угощают пластиковыми фруктами, строят вокруг картонные города...
Дарья вспомнила о том, как охотилась за ароматами новых стран и времен, обоняя флаконы с надписями Chicago, Paris, New York, Rome...
– И пусть! Я люблю ароматы, люблю разбираться в них, раскладывать на составляющие и смешивать. Люблю пробовать новое!
Гостья поставила на место первый бутылёк и, взяв следующий, прочла название.
– Ты не пробуешь новое. Флакон, на котором написано «Париж», не даст понятия о настоящем городе. Если ты побываешь в нем, то запомнишь его другим. Вдохнув запах этого парфюма, ты не найдешь в нем ничего из своих воспоминаний. Роза, созданная химией, не будет похожа на розу из настоящего сада. Уж поверь, я вдыхала их запах в стране, где цветы выращивают естественным образом.
– Зато парфюм способен создавать настроение, – начала спорить Дарья. – А настроение меняет день. Дни складываются в целую жизнь.
– Возможно. Но страсть к запахам может объясняться сублимированным желанием нового опыта. Ты не можешь или боишься его получить, а потому стремишься восполнить пробел, перенасыщая себя суррогатом впечатлений.
– Иногда любовь к чему-то – это просто любовь, – не сдавалась блондинка.
– Ни один предмет не является всего лишь предметом, – Кира медленно подходила. – В нем всегда есть смысл. Так же и слова нельзя сократить до примитивной пошлой буквальности. И наши страсти тоже имеют фундамент глубоко в душе. Задача человека – докопаться до него и понять, чего именно он хочет.
Девушка села так близко, что можно было почувствовать запах кондиционера, исходившего от длинных темных волос.
– Увлекаешься абстрактным искусством? – вдруг спросила Дарья.
– Не знаю никого из абстракционистов, кроме Малевича, – Кира удивленно приподняла бровь.
– Мне кажется, на картинах с кляксами и геометрическими фигурами твоя фантазия могла бы вволю разгуляться, – подтрунила она.
– Возможно, – гостья осталась невозмутима.
После недолгого молчания блондинка решилась на атаку:
– А чего хочешь ты? Почему любишь фотографировать? И почему тебя нет ни на одном снимке? Следуя твоей логике, у тебя тоже есть скрытая цель.
– Не стану спорить.
– И что же это за цель?
– Не хочу об этом говорить: в море чужой души можно и утонуть.
– Почему тогда ты пытаешься погрузиться в мою душу? – Дарья испугалась своего вопроса.
– Потому что я опытный пловец, – почти прошептала Кира с пугающей улыбкой.
Дарья еще мгновение сидела, ошарашенная ответом, сердце тяжело и неуклюже прыгало, словно измученное погоней животное, в горле сидел ком какого-то признания. Они зачарованно смотрели друг на друга, создавая непроницаемый купол, в котором заканчивался кислород. Глаза Киры затягивали вовнутрь, мир кружился. Нужно было выбираться, и, поймав в фокус зелень в прозрачной чашке, блондинка, почти заикаясь, спросила:
– Не хочешь яблоко? Очень вкусное!
– Пожалуй, – по-кошачьи протянула гостья. – Принесешь соль?
Дарья округлила глаза и истерично хихикнула:
– А это еще зачем?
– Тебе не нравятся яблоки с солью?
– Нет, не нравятся! Точнее я в таком виде их, кажется, не пробовала. А если и пробовала, то так давно, что и не помню. И мне, наверняка, не понравилось, иначе я бы не удивлялась так.
Кира засмеялась:
– Ну сейчас и проверим, неси.
На ватных ногах девушка добралась до кухни и включила кран. Струя воды заключила ладонь в холодное рукопожатие, ледяная волна пробежала по телу. В животе танцевало забытое возбуждение новизны.
Почему она так нервничала и чувствовала, будто поступает неправильно? Ведь она была в своем доме а перед ней сидела всего лишь девушка. Дарья прикрыла веки, воскресив погибший минутой ранее миг, и пожалела, что разрушила его своим дурацким вопросом про яблоки. Возможно, Кира сказала бы еще что-нибудь столь же парадоксально-волнующее.
Она чуть было не забыла солонку, но вовремя спохватилась. Вернувшись обратно, девушка поставила маленькую баночку перед Кирой и посмотрела на нее так, будто содержимым была не соль, а мышьяк. Гостья посыпала белыми кристалликами кусочки фрукта и протянула один Дарье.
– Ну это же какое-то извращение, – возразила блондинка, – как дыня с хлебом, чай с молоком, как макароны с сахаром или пицца с ананасами... Даже звучит нелепо!
– А я-то думала, что ты открыта новому опыту, – хитро улыбнулась Кира.
Дарья почувствовала себя загнанной в угол. Вот так просто, единым ходом ей поставили мат.
– Но зачем пробовать то, что заведомо не в твоём вкусе? – она вертела в пальцах четвертинку яблока, на которой уже растаяла соль.
– Но как можно еще до дегустации сказать, что тебе это не нравится?
– Ну я же знаю вкусы по отдельности, и их сочетание кажется странным, – Дарья отложила кусочек обратно на тарелку.
– Но самые лучшие ощущения складываются как раз из слияния противоположностей. Если соединить горячее и холодное, получишь самую комфортную температуру. Сладость шоколада разбавляет горечь кофе, ласка обтачивает грубость. Наглость дополняет кротость... Кто-то однажды решил пойти против условностей, соединить то, что считалось несочетаемым, и получил нечто совершенное.
Кира протянула кусочек к губам Дарьи:
– Попробуй!
Она раскрыла рот и надкусила яблоко.