Кира. Осень.
Сентябрь
31.08.2019. Сб. 17.20
Кира медленно шла по длинной набережной. Солнце погибающего августа то пряталось за мост, то прыгало с него в реку, осыпая пешеходную дорогу розовыми брызгами танцующих фонтанов. Редкие дуновения теплого ветра пробирались под одежду и обнимали тело. Но хорошая погода не способна обмануть чуткого человека, который по особому запаху, свету и цвету способен распознать тихие шаги юной осени.
Голос музыкального фестиваля диктовал ритм прохожим, делая их участниками большого танца. Уловив барабанный бит Pixies, Кира стянула наушники и зашагала в такт музыке. Даже прослушанные миллион раз любимые песни звучат иначе в новом месте. И сам человек обновляется. Впервые за долгое время хотелось не отстраняться от окружающего мира, а раствориться в нем, стать каплей в океане молодого веселья. "Where is my mind?" - спрашивал певец. Глаза жадно цеплялись за каждого человека на пути: привычка фотографа и жителя маленького городка.
Она чувствовала себя Алисой, выпившей странного зелья из бутылки: девушка будто уменьшилась, а дома, площади, машины и даже люди вокруг стали слишком большими. Предстояло вырасти, чтобы соответствовать всему, что ее окружало.
Палец правой руки повернул маленький рычажок на камере фотоаппарата и лег на кнопку затвора. Она поймала в объектив длинноволосого мужчину на роликах, который был бы выше прохожих, даже если бы надел сланцы. Щелк-щелк – и спортсмен попал в коллекцию воспоминаний. Этот снимок вписался бы в серию под названием "скорость".
Когда увлекаешься фотографией, жизнь становится поиском подходящего кадра, нужна лишь насмотренность и опыт, чтобы превратить банальные предметы в арт-объект, самое неожиданное место – в фотостудию, заурядного человека – в модель.
У нее всегда было много идей, и каждая мелочь порождала в воображении целую коллекцию изображений. Но Кире недоставало времени или мотивации, чтобы осуществить задуманное: требовались модели, реквизит, место и много сил. То немногое, что она начала воплощать, так и лежало мертвым грузом на жестком диске компьютера. А потому ей нравилась уличная фотография, которая не требовала ничего, кроме умения ловить момент и находить лучший ракурс.
Отец купил ей камеру через месяц после развода. Только окончательно разорвав отношения, мама и папа заинтересовались чем-то, кроме работы и скандалов. Соревнуясь за звание лучшего родителя, они забрасывали Киру подарками и вниманием, которого дочь не получала последние годы. Но это походило на попытку отрастить отрубленную ногу: можно сколько угодно убеждать себя и других в том, что это имеет смысл, да только ни один врач не способен вернуть потерянную конечность.
Фотоаппарат стал для нее глазами и способом спрятаться от окружающих, запечатлев все, кроме самой себя, защититься от неприглядной реальности, отобрав и сохранив лишь то, что хотелось помнить.
Кира смотрела на людей с пристальностью фотообъектива, сканирующе, почти нахально и как-то технично. Привычка замечать детали иногда приводила к неприятностям, поскольку она видела то, что не предназначается для чужих глаз. Но в новом городе этого можно было не опасаться.
Подойдя ближе к сцене, Кира начала искать в толпе Влада – единственную знакомую песчинку в чужой пустыне. Можно было позвонить и спросить, где он, но девушка не спешила. Мегаполис дарил ей тысячи фрагментов, калейдоскоп новых лиц и эмоций доводил до головокружения, и, голодная до впечатлений, она растворялась в нем.
Взгляд провожал причудливо одетых людей. В джинсах и футболке, Кира казалась серым небом на фоне фейерверка. Она вновь спряталась за зум-объективом камеры, чтобы поймать кого-нибудь особенно интересного. Девушка прочитывала людей ряд за рядом, пока ее не остановила блондинка, смотревшая прямо на Киру. Она машинально нажала на затвор и отпрянула от камеры. Ее будто застали за вуайеризмом, но замочной скважиной служил видоискатель фотоаппарата. Смутившись собственной растерянности, она вернулась туда, где прервалась. Блондинка повернула голову к молодому человеку – это был Влад. Кира снова опустила камеру и закрыла объектив. Вот она наконец и увидела Ее.
Она хотела было открыть снимок, чтобы лучше рассмотреть девушку, но потом решила довериться взгляду, не искаженному техникой. Иногда на снимках люди были естественнее, чем в реальности. Ни с чем другим не работал этот фокус: даже самый лучший объектив не способен передать красоту заката, причудливую игру света в ветвях деревьев, величие зданий или гор, бесконечность океана. Природа циклична в переменах и год за годом цитирует себя, архитектура сама служит снимком для человеческого гения или бездарности. Но вот душу людей и их настроение иногда было легче понять, взглянув на снимок. Заключённое в рамки миллионов пикселей выражение лица, неуловимая для глаз полуулыбка, задумчивость взгляда, блик на щеке – камера ловила мгновение и делала его частью вечности. Кира не удаляла даже неудачные снимки, ведь они фиксировали неповторимость, которую невозможно воссоздать. Но самое интимное нельзя доверять камере, поэтому она позволила себе, а не технике сформировать первое впечатление.
Пробираясь сквозь толпу, она медленно приближалась к нужному месту. В предвкушении нового знакомства сердце тяжело било по ребрам, стук отдавался эхом в ушах и заглушал музыку. Кира глубоко вздохнула и коснулась плеча Влада. Парень обернулся и с улыбкой поприветствовал подругу.
– О, привет. Мы ждали тебя, – он сделал шаг назад, чтобы образовать треугольник, и указал на спутницу. – Знакомься, это Даша. Даша, это Кира.
Холодная мягкость, пушистый утренний снег – так можно было описать новую знакомую. Синие горные озёра ее глаз украшала паутинка льда – будто зимний Байкал. Короткие светлые волосы, фарфоровое лицо, подчеркнутые прозрачным блеском пухлые губы. Белая хлопковая рубашка поверх голубого атласного платья, серьги-звездочки, тонкая серебряная цепочка на запястье, лак цвета разбавленного водой молока, маленькие колечки на пальцах – почти призрак, который виден благодаря свету, а не цвету. Тем сложнее было уловить взглядом ту магию, которую заключало в себе каждое движение ее тела.
Первый взгляд ее холодных глаз ударил Киру, словно молния. Она вдруг всем своим потрясенным существом почувствовала, что жизнь ее вращается, как подброшенная монетка. Такие встречи меняют судьбу, поэтому у нее была лишь доля секунды, чтобы принять решение. Можно было убежать и спастись, потому что единственное слово поменяет решительно все.
Ударяясь ребрами о страхи и потаенные желания, жизнь замедляла падение. Решение было принято.
– Здравствуй, Дарья, – она протянула руку.
– Как официально, – хмыкнул Влад.
– Нет, мне нравится, – призналась девушка, ответив на рукопожатие. – Рада наконец познакомиться. Я так часто слышала о тебе, что, кажется, мы знакомы сто лет.
– Мне уже страшно, – Кира покосилась на друга, который, словно пытаясь защитить, прижал Дарью к себе. – Надеюсь, он не наговорил глупостей.
– Не наговорил, – буркнул Влад. Он держался скованно, будто его самого знакомили с Кирой.
Девушка снова обратилась к Дарье:
– А вот мне он не рассказывал ничего. А так как Влад слишком стар для соцсетей, я не могла найти информацию о тебе. В моем распоряжении было только имя, и я разукрасила его обладательницу самыми невероятными свойствами.
– И какая же я была в твоём воображении? – спросила Дарья, завороженно наблюдая за новой знакомой.
– Ну, я знаю Влада, а потому судила по его вкусу.
Кира, как охотник, поймала взгляд своей жертвы затуманенными восторгом глазами. Собеседница пыталась вырваться на свободу, но снова возвращалась в капкан, будто испытывая себя на прочность. Сначала Дарья чувствовала неловкость, ее взор прятался под веками, сбегал куда-то вдаль или падал к ногам; удостоверившись, что нет опасности, она осмелела и вступила в игру с пленителем, позволяя удерживать себя.
– Я представляла тебя красивой, умной, интересной, доброй... И общительной – это обязательно!
– Это почему же? – поинтересовалась блондинка.
– Если бы ты была такой же замкнутой, как Влад, то вы никогда бы не познакомились.
Это замечание озарилось улыбкой согласия на лице Дарьи.
– А вы уже заметили? – Кира оглянулась по сторонам и прижала к себе плечи. – Осень наступила.