От тошноты помогают таблетки
"Пёс на мели,
Пес сторож теплотрасс.
Пёс, что у тебя болит?
Пёс, я сам не знаю брат".
Loqiemean - Пес
Белокурые волосы летели локонами из стороны в сторону из-за ветра. Маленькая, тонкая куртка не спасала от его пронизывающего холода. Она снова здесь. Стоит на метели, в капроновых колготках, с соткой в кармане и бликами неоновой вывески бара на лице. Как давно ее здесь не было, а по воспоминаниям она пришла сюда впервые буквально вчера.
Она уже не так молода, как была когда-то. Для ее рода деятельности она уже "устарела", вышла из рамок возраста. Да и внешность уже не пылает прежней красотой. Естественный цвет волос пробивался сквозь сгоревшие из-за частых окрашиваний "соломенные" локоны. Морщинки у уголков глаз, мешки и синяки от недосыпания.
Этого не было видно в темном баре. Ни ее худых ног, исцарапанных и изрезанных из-за ненависти к себе. Ни костлявых рук, резко похудевших из-за курения и впалых щек из-за стресса и голоданий в прошлом. Не было видно открытых, больших глаз, смотря на которые можно утонуть в море их благородного синего цвета. Многие утопали, потом оплатив своей репутацией и в итоге так и не спасавшиеся из пучины.
В баре было значительно теплее. Здесь происходило многое. Она пришла сюда когда-то, маленькая, с рюкзаком на плече, на ремешке которого висел алюминиевый брелок. Девчонка лет 16, веселая, озорная, но не по годам умная и смышленая. В тот день она получила первые деньги и ступила на эту дорогу.
Приходила она сюда и в короткой юбке, сладко улыбаясь каждому парню в баре. Они отвечали ей широкой улыбкой, опуская взгляд ниже, стараясь разглядеть мимолетную красавицу в толпе шумного бара. Все о ней говорило как о роковой красавице с убийственной внешностью, кошачьей походкой и женственными жестами. Но глаза... Глаза показывали лишь глубочайшую грусть. И улыбка уже выглядела какой-то натянутой, и покачивания бедрами какими-то стеснительными.
Ей не нужно было с кем-то спать, хоть за это и платили неприлично больше. Куратор давала ориентир на человека, которого нужно было показать в неприятном ему свете. Задача же девушки заключалась в создании компрометирующих фото и знании камер в уже оборудованном номере.
Ей никогда не нравилась ее работа, но денег и возможности получения нормальной не было. Она пыталась, билась ужом, пробивалась, старалась и училась, но все было тщетно. Она научилась не замечать свою работу, закрывать глаза и пеленой застилать неприятные ситуации. А потом наступил переломный момент.
Выходя из бара, блондинка услышала приглушённый плач. Мужчина, сидевший на ступенях около входа, еле сдерживал слезы. Дрожащая рука держала фотографию - счастливая семья: ребенок, жадно глядящий веселыми глазами на мороженное, удобно лежащий у матери в ногах; потрясающей красоты женщина в солнечных очках и ее радостный муж, приобнимающий жену за талию. Этим мужем был мужчина, что девушка встретила только что и ее недавним клиентом.
Девушке стало тошно. Не только от того, что она делает, но и от самой себя. Она не щадила ни свои чувства, ни свои руки. Красные кровяные полосы текли по запястьям после каждого дня и каждого нового клиента. Новые ссадины приходилось скрывать тональным кремом, пластырями в угоду "свежести товара". Ничем кроме товара она себя не считала.
В один момент ее осенило. От тошноты помогают таблетки. В этом случае они тоже могли помочь. В ход шло все - от безобидных обезболивающих до антидепрессантов. Круглые друзья заменяли круг общения, прием пищи и сон. Больше всего девушке нравилось, что после первого сна за два-три дня она не помнила ничего. Все будто стиралось ластиком из под коры ее серого вещества в голове. Щеки впали, некогда приятный румянец сменился болезненной бледнотой, а молодое тело на кости, обтянутые кожей.
А ведь она хотела стать актрисой. Стоять на сцене, стараясь ухватить все букеты поклонников, слушая аплодисменты, совпадающие с ее пульсом и биением сердца, вырывающимся из грудной клетки от волнения. Улыбаться после долгого и успешного спектакля. Плакать от счастья, что она здесь, и понимать, как трясутся руки перед началом сцены за кулисами. С жадностью читать роль, учить наизусть строки и с улыбкой встречать восторженных ее игрой фанатов.
И где сейчас твой талант? Как сделать лицо по-извращеннее, да позу по-изящнее, чтобы компромат точно не вызвал вопросов?
Как любая девушка она ждала любви. Своего принца, которой увидит ее, влюбится и заберет с собой. Не заметит прекрасную работу, морщин и порезов на теле. Не будет принимать во внимание седые волосы на голове и зеленоватый оттенок опухшего лица - последствие ночных слез.
Она не стала ни актрисой, ни чьей-то любовью.
Ее нашла куратор около обочины с неудачной попыткой суицида. Не хватило сил выйти на дорогу, и она просто упала без сознания. Тогда уж она и задумалась о себе, своей жизни и семье.
Девушка смогла бросить все. Разорвала договор, поругалась со всеми. Накопила на квартиру, новые вещи, покраску и устроилась администратором в фитнес-клубе. Но только новые вещи висели тряпками, замедляющими движения, и оседали маской, закрывающей большой заплатой ее прошлое. И все ведь вроде наладилось - и стабильная работа, и уютный дом, и принц.
Она пришла в бар выпить. Терки на работе, неразбериха с соседями - временные трудности, почти ничто по сравнению с прошлым годом. Джек с колой и льдом. С этого она почти не могла опьянеть, учитывая малый объем стакана и устойчивость девушки к алкоголю.
Около уха топором по сердцу слышался голос. Она видела его обладателя и помнила наизусть. Мужчина с фотографией. Она испортила ему жизнь, и он, заметив, как наладилась ее, решил разрушить. У него получилось.
Он обнимал ее, дышал разгоряченным дыханием в шею, но не шел дальше. Перед глазами пелена. Она ничего не могла сделать - тело парализовало будто ядом самой ужасной змеи из всех змей. Рука была способна лишь отпустить стакан, в последствии разлетевшийся на сотню осколков по полу. Ухмылка обезобразила лицо старого знакомого. И лишь тогда она смогла повернуть голову.
- Юля? - Руслан встал рядом со своей девушкой. - Нам верно будет тесновато.
И принц ушел.
Прошлое просочилось сквозь маску, так успешно наложенную и так сильно закрепленную на гнойную дыру ее жизни. Юля больше не могла ничего сделать с этим прошлым, что буйной рекой в шторме снесло ее со стабильной точки "обычной жизни". И она ему повиновалась.
Она снова тут. Снова блики вывески бара, к которому Юлия ходила тысячу раз. Снова шумный зал. Снова длинный коридор с множеством дверей, из которых исходили крики, смех и чей-то плач. И Снова папка с фамилией и именем человека, чья жизнь сегодня будет разрушенная компрометирующим фото.
"Ты танцуешь свой последний танец, кто ожидал бы,
Что эти миллион таблеток были не так уж шикарны"