6. Синдром любимого носка
Когда "вечер с мамой" подошёл к концу, и за окном окончательно стемнело, ей вдруг захотелось ещё немного воздуха. Не одинокой прогулки, а разговоров, смеха и того странного ощущения, будто день ещё не закончился. Она написала Биллу, и через двадцать минут стояла на углу, где её подобрала вся их шумная компания.
Они пошли гулять. Все вместе – пятеро голосов и ни одного шанса на тишину.
Том тащил за собой колонку и включал треки то погромче, то потише, в зависимости от настроения. Билл шёл рядом, насвистывая, и время от времени подпевая под дых. Георг всё время пытался рассказать анекдот, но никто не давал ему закончить. Густав швырял камешки в сторону фонарей, утверждая, что тренирует меткость.
А Джессике не нужно было ничего говорить. Она просто шла рядом, вдыхала прохладу весеннего вечера и смеялась, когда очередной спор заканчивался тем, что Том начинал читать рэп, а Билл драматично отходил в сторону со словами: «Мои уши заслуживают лучшего».
***
Когда они дошли до дома мальчишек, в котором они решили «попробовать» пожить вместе – по рекомендации менеджера, возвращаться ей и самой расхотелось. Особенно после уговоров Билла остаться на ночь.
— Ну останься, – сказал он. — У нас, конечно, кавардак, но мы хотя бы весёлые.
— Кавардак — это ты, – заметил Густав.
— А весёлый — я, – уточнил Том.
— А я что? – спросила Джесс.
— А ты — часть банды, – сказал Георг. — И банде нужен кто-то, кто умеет варить нормальный кофе.
Так она и осталась. Кто-то дал ей запасную футболку, кто-то – одеяло. Они ещё немного посидели, болтая, и вскоре все разбрелись по углам квартиры, как щенки – кто на диван, кто на кресло, кто с ногами на подоконник.
***
Утро было шумным ещё до того, как она открыла глаза.
— Кто съел последний кусок пирога?
— Это был не я, – тут же раздался голос Тома. — Я на диете.
— Диета из теста и сахара? – с упрёком переспросил Георг.
Девушка села и, зевая, привела в хоть какой-то порядок растрёпанные волосы. Потом вышла на кухню, где холодильник был открыт, а Билл в своём бесформенном худи задумчиво заглядывал в его пустоты.
— У вас тут фольклор, а не холодильник, – шутливо сказала она.
— Не трогай святыню, – в её же манере прошептал Билл. — Там живёт дух гастрономического отчаяния.
— Ты выглядишь, как если бы кофе стал человеком, – хмыкнула она.
— Спасибо. Я всегда мечтал быть жидкостью. – отозвался он с самым невозмутимым видом.
На кухню ввалился Густав в носках – один с динозавром, другой с бананом.
— Кто украл мой второй носок?
— Это карма, – объявил Том, с гордо поднятой головой. — Помнишь, как ты разрисовал мои шнурки в восьмом?
— Это были художественные амбиции. – надулся Густав
Джесс села за стол, наблюдая, как компания спорит о способах приготовления овсянки и надобности соли в ней.
— Вы такие, будто мультик. Живой, шумный, с кастингом на каждый цвет волос. – хихикнула девушка.
— У кого-то ещё и на каждый носок, – насмешливо сказал Георг.
— Это стиль, – важно сказал Густав. — Синдром любимого носка. Один потерялся — и теперь каждый день как квест.
Билл устроился рядом с ней, поджав ноги к груди.
— Признайся, ты сюда ходишь ради утреннего цирка.
— И ради кофе. И пирога. Хотя пирог, как я поняла, вымер.
— Кто-то просто плохо прячет улики, — пробормотал Георг с набитым ртом.
Они ещё долго спорили, кто громче всех поёт в душе (вердикт — Билл, и он этим гордится), смеялись над шутками, которые никто бы не понял снаружи, и просто были.
Это утро не было особенным. Но оно было как кружка тёплого кофе. Не потому что редкость, а потому что любимое.