Yeah, that's the spirit

Ну, и как вы очень быстро поймете по этой главе, на учебе у нас стало совсем тяжко, поэтому... наслаждайтесь :D

Оли хотелось убраться из этого места как можно быстрее, поэтому как только они оказались в машине, он сразу завел двигатель, и они тронулись. Некоторое время они ехали молча, и никто не решался начать разговор. У обоих в крови все еще бурлило возбуждение, но Оливер понимал, что когда-то ему придется начать обсуждать накопившиеся вопросы. Ему в принципе придется начать нормально с ней разговаривать, если уж на то пошло.

- Послушай, - начал он. - Я на самом деле понятия не имею, что в этом конверте. Я ничего тебе не передавал. Вообще. Я спал все утро. Джордан искал твои вещи и, судя по всему, схватил что-то лишнее, решив что это твое. Итак, что в конверте?

- Деньги, - коротко ответила Максин.

- Ясно, - Оли поджал губы. - Черт, прости. Я должен был сам отвезти тебя сегодня.

Он что - извиняется? Максин не могла поверить своим ушам. Первый раз он не приказывал ей, не насмехался, не дразнил, а просто нормально разговаривал. И даже счел нужным извиниться. Это не говоря уже поцелуе, вопреки его заявлению, что он не целуется с теми, кого не уважает. Что сегодня происходит вообще?

- Сейчас мы поедем к тебе, и ты соберешь свои вещи, - медленно, с расстановкой произнес Оли.

- Зачем? - тут же перебила его Максин.

- Ты соберешь свои вещи, - повторил Оли. - И переедешь ко мне.

Звучало так, как будто он уже решил это заранее, и просто ставил ее перед фактом сейчас. Впрочем, так оно и было. Он успел многое обдумать, пока метался по Мюнхену с навигатором в поисках Максин. Он мог сколько угодно убеждать себя, что он просто хотел спасти ее от суицида, и это был просто секс, но в итоге вынужден был признаться самому себе, что это уже было нечто большее, раз мысль о том, что сегодня он придет домой, а ее там не будет, причиняла почти физическую боль. Причем ему не обязательно было видеть, ему важно было знать, что она дома и с ней все хорошо. Странно, но раньше он не замечал за собой такой маниакальной склонности к контролю - с Элис все было по-другому, скорее она сама постоянно пыталась его контролировать. Но Элис, несмотря на свои депрессии и истерики, все же могла постоять за себя, а Максин была такой невероятно неприспособленной, что он удивлялся, как она до 21 года-то дожила, особо не пострадав.

- А тебе не приходило в голову, что я не хочу к тебе переезжать? Не приходило в голову, что я не хочу быть заменой твой Элис? - Максин решила не ходить вокруг да около.

- Откуда ты знаешь про Элис? - вопрос настолько точно бил в больное место, что это даже застало Оли немного врасплох.

- Вообще-то теперь-то каждый твой фанат знает, что мной ты заменяешь свою... погоди, как там было дословно... "умершую подружку", - это вышло немного более жестко, чем она планировала: она совсем не собиралась глумиться над чужим горем.

Оли еле слышно выругался. Ну конечно, Мэтт же звонил ему тогда и цитировал эти гениальные творения современной журналистики.

- Все совсем не так, - он так сильно сжал руки на руле, что костяшки побелели. К такому разговору он не был готов.

- А как? Как, если я ее копия? - в ее голосе звучала безысходность.

Машина затормозила так резко, что Максин чуть не ударилась лбом о приборную доску. Хорошо, что она была пристегнута. Но какого хрена? Оли остановился на обочине и отстегнул свой ремень, чтобы повернуться к Максин. Он обхватил ее лицо ладонями и развернул к себе, чтобы посмотреть ей в глаза:

- Максин, я скажу это только один раз. Ты не замена, - он был очень серьезен. - Ты вообще на нее не похожа. Совсем... другая.

- Но ведь фотография, - неуверенно начала Максин.

- Пфф, - фыркнул Оли, убирая ладони от ее лица. - Если бы я искал замену, заказал бы куклу с такой же внешностью. За ней хотя бы не пришлось бы бегать по всему Мюнхену.

- Но если я не замена Элис, то зачем...? - спросила Максин, подразумевая все сразу - зачем он держал ее у себя дома, зачем спал с ней, зачем продолжает привязывать ее к себе.

- Захотелось, - пожал плечами Оли. Так просто. Но судя по всему, он больше не собирался откровенничать и что-либо объяснять.

- А ты не пытался меня хотя бы раз спросить, чего хочу я? - вдруг спросила девушка.

- Зачем, - ответил Оли, и когда Максин уже готова была задохнуться от возмущения, продолжил, - если я все и так вижу?

Он отстегнул ремень Максин, поднял руку к ее лицу и очень нежно обвел подушечкой большого пальца контур ее губ, распухших от его жестких поцелуев. От смущения Макс не нашла ничего лучше, чем просто закрыть глаза. Что и требовалось доказать - она по-прежнему пытается врать себе. Девушка вздрогнула от неожиданности, когда его рука сместилась ей на шею, а затем он наклонился к ней и очень легко прикоснулся своими губами к ее. Потом еще раз и еще, пока этого не стало мало и он не вовлек ее в долгий медленный поцелуй, то мягко обхватывая ее нижнюю губу, то дразня ее языком. Девушка сначала замерла, но потом начала робко отвечать на поцелуй. Ей вдруг стало интересно, закрывает ли Оли глаза, когда целуется или нет, и она немного приоткрыла веки. Да, он целовал ее с закрытыми глазами, но вдруг, словно почувствовав, что она смотрит, тоже открыл глаза и встретился с ней взглядом, а затем она ощутила, как он усмехается ей в губы. У Максин от этого почему-то по всему телу побежали мурашки. Оли последний раз легко поцеловал ее в губы и отпустил, снова пристегиваясь и берясь за руль. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы оторваться от нее, иначе они рисковали так и не добраться до нормальной постели. Но теперь она никуда от него не уйдет, поэтому он приказал демонам заткнуться и просто спокойно вел машину.

Всю дорогу до ее общаги они провели молча, каждый был погружен в свои мысли. Максин сидела оглушенная. Он снова поцеловал ее. Второй раз. И это было гораздо более откровенным, чем секс. Она осмысляла то, что сказал ей Оливер. Его словам о том, что она для него другая, очень хотелось верить - нельзя же так врать, глядя в глаза человеку. Или можно? Она посмотрела на мужчину - он сосредоточенно вел машину, но то ли ей показалось, то ли на его губах и правда была легкая улыбка.

Когда они приехали в общагу, Оли поднялся вместе с ней в комнату, чтобы помочь собраться, и только тогда до Максин окончательно дошло, что она только что вроде как добровольно согласилась переехать к нему жить. Хотя вроде как они и так уже жили вместе почти неделю. Очень странную неделю, но слов из песни не выкинешь - просто он честно назвал все своими именами. Все уже случилось. Хотела ли она этого? Ей пришлось признаться себе, что да. Хотя это было ужасно стыдно. Даже если это ненадолго, если он просто играет с ней - она хотела получить даже это время.

Максин растерянно оглядела комнату - собственно, упаковывать даже нужно было не так много. Главным образом, ноутбук, оставшиеся учебники и конспекты. Одежды у нее было немного, и Оли почти все привез в прошлый раз. Какие-то мелочи вроде косметики и других полезных вещей она сгребла в одну коробку. Девушка задумчиво посмотрела на сложенные на одной из полок в шкафу рисовальные принадлежности. Она накупила много всего, когда начала учиться, думая, что обязательно займется в свободное время. Но свободное время так и не появилось. И сейчас она думала, брать ли их с собой или не нужно. Но Оли сделал этот выбор за нее, просто стащив их с полки и упаковав в коробку. Вот так, все ее вещи уместились в одну большую сумку и три коробки.

Максин мысленно поблагодарила всех богов, что, когда они относили вещи в машину, по дороге им никто не встретился. Ей не хотелось никому ничего объяснять, и особенно не хотелось, чтобы в интернете появилось продолжение истории, хотя и понимала, что рано или поздно все всплывет. Но если Оли, скорее всего, уже привык к тому, что о нем постоянно что-нибудь пишут, то она ужасно этого боялась. Оказаться в центре внимания было бы для нее настоящим кошмаром.

Наконец, они были "дома", хотя у Максин пока язык не поворачивался так назвать это место, и ее удивляло, как легко это слетело у Оливера с языка - "нам лучше поехать домой". Оли даже не потрудился достать вещи из машины. Как только дверь за ними закрылась, он притянул девушку к себе, снова и снова целуя ее распухшие губы. Вот, наконец, она была на его территории, в его власти. Теперь он может делать с ней все, что захочет. На ней все еще была эта огромная мужская футболка, явно снятая с чужого плеча - что произошло с ее одеждой, он даже не хотел думать. Это злило.

- Классная футболка, но я хочу смыть этот запах с твоего тела, - шепнул мужчина, оторвавшись от ее губ и стягивая с нее "подарок" Брайана, в результате чего девушка оказалась в одних джинсах. Оли тут же накрыл ее маленькие аккуратные груди ладонями, лаская мгновенно затвердевшие соски.

Это было нечестно - он-то был все еще одет. Максин потянулась к рубашке мужчины и робко, осторожно потянула за края, но он мягко убрал ее руки, оставляя контроль за собой. Он сам быстро избавился от рубашки и майки, оставшись в джинсах. Теперь они были на равных. Максин завороженно рассматривала его татуировки - розу на шее, гроб с крыльями и монстрами-ангелочками, и ниже - орла и... девушка густо покраснела и отвела взгляд. Желание мужчины было слишком очевидным, и от этого у нее у самой все скручивалось узлами внизу живота.

Оливер обхватил ее лицо ладонями и заставил посмотреть ему в глаза. У него на губах, таких же припухших как у Максин, была усмешка. Он прекрасно понимал, как действует на нее.

- В душ, - скомандовал он, поворачивая девушку к себе спиной и слегка подталкивая ее в сторону лестницы.

На втором этаже Максин уже было хотела повернуть в свою комнату, но Оли поймал ее за талию:

- Когда я сказал, что хочу смыть с тебя этот запах, я имел в виду, что хочу сделать это сам, - проговорил он ей в ухо, от чего у нее по коже волнами побежали мурашки, и казалось, каждый волосок встал дыбом от предвкушения.

Оливер отвел девушку в свою ванную и включил горячую воду набираться, а затем налил туда несколько колпачков пены с лавандой. Максин неловко застыла посреди комнаты - стоит ли ей раздеться или нет? Но ей не пришлось ничего решать, потому что Оливер снова обнял девушку сзади и, развернув, поставил ее напротив зеркала. В полумраке ванной контраст между ними выглядел впечатляюще. Ее тонкое белое тело без единого рисунка и его темные от татуировок руки, ласкающие ее. Кажется, Оливер тоже наслаждался этим зрелищем, потому в отражении она видела, как ярко блестят его глаза, когда он отрывался от ее шеи и плеч, чтобы посмотреть на них в зеркало.

Она уже чувствовала, что на ней снова нет ни одного живого места от засосов, но ей было все равно - она могла только тихонько постанывать, откинувшись спиной на грудь Оливера и бедрами чувствуя его уже каменное возбуждение. Его руки, наигравшись с ее грудью, наконец, спустились ниже, к джинсам, и одним резким движением мужчина стащил их вниз. Теперь она стояла перед зеркалом полностью обнаженной, украшенная лишь темным кольцом его рук.

Девушка задохнулась от смущения, когда он, не отрывая взгляда от ее отражения в зеркале, провел ладонью по ее животу и, спустившись еще ниже, положил указательный и средний палец ей на клитор и принялся мягко массировать. Она была уже готова. Он слышал это в ее стонах и в сбившемся дыхании, но ему хотелось довести ее до точки, когда она сама будет просить взять ее. Он сам не понял, когда ему стало мало просто трахать ее и захотелось, чтобы она так же сходила с ума от желания. Он был далеко не пай-мальчиком и прекрасно знал, как заставить девушку кончить с помощью одних только пальцев. Несколько раз он почти довел ее до пика, но каждый раз останавливался и начинал заново, не давая ей разрядки и завороженно наблюдая, как каждый раз дрожат ее ресницы и пылают щеки, когда она почти кончает.

Наконец, ванна набралась наполовину, и Оли, не говоря ни слова, подвел к ней девушку, и она послушно легла в ароматную пену. Мужчина быстро избавился от джинсов и боксеров и тоже забрался в ванну, подвигая Максин ближе к середине и устраиваясь за ее спиной. Она была в его руках, такая напряженная и горячая от возбуждения. Мужчина начал аккуратно размазывать пену по телу девушки, смывая невидимые следы. Никто не имеет права трогать ту, что принадлежит ему.

Максин уже не знала, на каком свете находится - она сходила с ума от его рук, скользивших по ее телу и так умело дразнящих ее. Наконец, его пальцы снова легли на ее клитор, а затем спустились ниже, и он ввел в нее сначала один палец, а затем второй, и ее тело жадно приняло их. Она горела, и когда его пальцы начали мучительно медленно двигаться, уже не сдерживала стонов. Ее стоны были для него как музыка, и он то наращивал, то замедлял темп, заставляя ее кричать, словно играя на ней как на музыкальном инструменте.

- Оливер, пожалуйста... - наконец, умоляюще простонала Максин, задыхаясь, когда он в очередной раз не дал ей кончить.

Мужчина только мягко усмехнулся ей в шею и убрал пальцы. Ну вот, она это сказала. Он добился, чего хотел. Оливер помог девушке выбраться из ванны и подал ей полотенце. Максин еле держалась на ногах, и в голове вообще не было ни одной мысли, кроме пульсирующего и бьющего по мозгам желания отдаться ему. Наскоро вытеревшись сам, Оливер отвел девушку к кровати и уложил на спину. Она вся горела от желания, и его выдержка тоже была уже на пределе.

Максин немного напряглась, когда мужчина раздвинул ей ноги коленом и навис над ней. Она была готова, хотела этого, но ничего не могла поделать с тем, что ее тело инстинктивно сжималось, предчувствуя боль. Оли перехватил запястья Максин, вжимая их в кровать, но затем его пальцы разжались и скользнули вверх, нежно переплетаясь с ее пальцами.

- Посмотри на меня, - приказал мужчина.

Максин послушно открыла глаза и тут же встретилась с ним взглядом. Он, не отрываясь, смотрел на нее, и девушка чувствовала как тонет в его огромных темных глазах. Наконец, он чуть подался вперед, и девушка невольно вскрикнула от боли и прикусила губу, когда он медленно вошел в нее, все так же глядя ей в глаза. Как бы она ни была возбуждена, он был слишком большим для нее.

- Ш-ш-ш, я говорил - придется привыкнуть, - с ухмылкой сказал Оли, и Максин снова прошибло волной возбуждения от его голоса и непристойности всей фразы. Однако он не двигался, давая ей время адаптироваться. В конце концов он не был монстром, желающим сделать своей девочке больно.

Боль быстро утихала, и девушка, обхватив его спину ногами, нетерпеливо заерзала, требуя продолжения. Несколько секунд он все еще сдерживался и двигался медленно, а затем резко перешел на бешеный, беспощадный темп, растягивая, сминая все внутри нее. Для Максин весь мир исчез, и остался только он - его пальцы, переплетающиеся с ее, его глаза, все так же неотрывно смотревшие в ее, его бедра, жестко вбивающие ее в постель. Она чувствовала, что уже почти на пике, что тело уже напрягается, чтобы рассыпаться мириадами искр, но мужчина вдруг резко замедлился, оставляя ее без сладкого, и она чуть не взвыла от неудовлетворенности. Но все мысли вышибло из головы, когда он снова перешел на быстрый темп, и она снова почувствовала, как приближается к разрядке, и снова он остановился.

- Оли... нет... я больше не могу, - уже с отчаянием в голосе взмолилась девушка. Вся. Его. И хочет его до слез.

Он наклонился к ней и накрыл ее губы своими, снова переходя на резкий жесткий темп, но на этот раз не останавливаясь, а только ускоряясь. Он больше не сдерживал себя, до боли вбиваясь в ее тело, вырывая из ее горла стоны. После очередного резкого выпада, он почувствовал, как она начинает пульсировать и сжиматься вокруг него, а затем с ее губ сорвался еще один громкий протяжный стон. Этот звук сработал как триггер, волной прошил весь его позвоночник, ударил в голову, и он, кончил, в последний раз до боли впечатывая свои бедра в ее, а затем обессилено опустился на девушку сверху. Идеальное завершение.

Мужчина перекатился на спину, утягивая девушку за собой и прижимая к себе, так что ее голова в итоге оказалась у него на груди. Максин хотела что-то сказать, обнять в ответ, но ее сознание словно ускользало от нее, не в состоянии сфокусироваться ни на чем, и через минуту она отключилась прямо в объятьях Оливера. Мужчина потянулся к полу и взял сброшенное туда где-то в самом начале покрывало, а затем накрыл их обоих. Впервые за очень долгое время он чувствовал практически безмятежное спокойствие. Она была здесь, с ним. Демоны были спокойны и счастливы, и он знал, что когда проснется, она больше никуда от него не денется.