Глава 1: Тишина в До-мажоре.
Утро в доме Яна Николаевича начиналось с запаха свежей выпечки и звона детских шагов. Маленькая Лиза, семилетняя озорница с глазами цвета карамели, уже носилась по коридору, размахивая школьным рюкзаком, как флагом победы. В кухне его жена, Алина, в шелковом халате цвета слоновой кости, аккуратно нарезала яблоки для пирога, напевая что-то из старого советского кино.
Ян сидел за столом, в идеально выглаженной рубашке, с чашкой чёрного кофе и планшетом, на котором мелькали расписания учеников. Сегодня — репетиция с Машей, завтра — конкурс в Хабаровске, в пятницу — встреча с родителями нового ученика. Всё по графику. Всё как надо. Он был хорошим педагогом. Его ученики играли с душой, брали призы, попадали в консерватории. Родители благодарили, коллеги уважали. Ян Николаевич умел говорить правильные слова, держать осанку, выбирать галстуки под настроение. Он был примером. Мужем. Отцом. Учителем.
Но иногда, когда он оставался один — в кабинете, где стены были увешаны афишами, а на подоконнике лежала старая пачка сигарет — всё это казалось чужим. Как будто он играл роль, которую давно выучил, но никогда не любил. Вечером, когда Лиза уже спала, а Алина читала роман в спальне, Ян закрыл дверь кабинета, сел в кресло и закурил. Он обещал себе бросить. Обещал много раз. Но именно в этот момент — в тишине, среди нотных тетрадей и запаха табака — он чувствовал себя настоящим. Он достал старую фотографию из ящика. Пожелтевший край, два юноши на фоне зимнего двора. Один — с веснушками и кудрями, другой — в пальто, с нотной папкой. Артём.
Ян провёл пальцем по снимку. Сердце сжалось, как от старой мелодии, которую давно не играл. Он не вспоминал Артёма каждый день. Но когда вспоминал — всё возвращалось. Лавочка у подъезда. Сигареты. Смех. Тишина. И то чувство, которое не называли вслух. Он закрыл глаза. И в темноте снова услышал тот голос — хрипловатый, с ноткой сарказма, но тёплый.
«Ян, ты как будто из другого мира. Но мне даже нравится...»