Глава 1. Одинокая полночь
- Вы играете не в ноты, нужно в мажоре и на полтона выше! - голос преподавателя было уже невыносимо слушать
- Да, да. Прошу прощения. Но все же мне кажется...
- Вам кажется? Великие композиторы сочиняли музыку не для того, чтобы ее критиковал неумелый скрипач, вам понятно?
- Да профессор, простите, - юноша тихо начал играть.
Струны скрипки задрожали, заставляя ее хрипло петь. Федору никогда не нравилось играть, то что ему говорили в академии. Все преподаватели будто ненавидели парня и были всегда строги с ним.
- Вы опять играете не в ноты! Бездарь! Ваш отец...вот он был прекрасным музыкантом, какая потеря, а ведь Василий Волков умел играть на пяти инструментах. А вы, сударь, только позорите имя отца и весь род Волковых. И после смеете называть себя наследником? - в ответ юноша лишь молчал, склонив голову. Подобное случалось постоянно. Нет, конечно, отец Федора был хорошим музыкантом, но вовсе не выдающимся, а что говорить о роде Волковых в котором первым музыкантом стал дед Федора и то просто от скуки. Но несмотря на это, семью Федора считают потомственными музыкантами.
- Прошу Вас, профессор, не сравнивайте меня с отцом, мы совершенно разные, - вдруг ответил парень. Он конечно был воспитан и вполне не плохо, но учителя постоянно провоцировали его и он больше не мог терпеть.
- Где ваше воспитание?! Как вы смеете меня перебивать!
- Нет, ну что вы...я просто ответил на ваш вопрос. Да и к тому же время урока подошло к концу еще четыре минуты назад, прошу меня простить, но мне нужно идти, - совершенно спокойно ответил парень, убирая скрипку из красного дерева в футляр.
Юноша спешным шагом вышел из аудитории.
- Господин Волков, куда же вы так торопитесь? - раздался голос на другом конце коридора. Фёдор быстро обернулся.
- Прошу прощения... А это вы профессор, - сухо ответил он.
- Нет, ну что вы, можно просто Мария, - молодая девушка невысокого роста, говорила порой тихо и невнятно.
- Я не могу позволить себе подобного рода дерзость. А теперь если позволите, я удалюсь, - Федор развернулся и хотел было идти, но его вновь окликнули.
- Постойте! Вы, право, так и не ответили.
- А разве я обязан? - не оборачиваясь, возмутился парень.
- Вы-Федор Волков...
- Да, я хорошо это помню, могли бы не напоминать, - собеседница наконец удостоилась взгляда юноши.
- Простите, что я перебил вас, но мне правда пора идти, давайте вернемся к этому разговору позже.
Улица встретила Федора седыми холодными сумерками. Месяц октябрь давал о себе знать, осыпая землю желто-красными листьями. На дорогах редели силуэты повозок и машин, а над головой сгущался туман. Серая и душная реальность.
Федор наблюдая все это был бы рад пойти домой, но нет, сейчас он отправится на мостовую и долго будет играть на скрипке сглатывая слезы. Сегодня для юноши самый скорбный день в году. Ровно 15 лет назад умерла Виктория - мать Федора.
И вот глухое «матушка» прозвучит над каменной дорогой и по городу понесется высокая трель.
Волков вообще был очень странный по натуре человек. Он ненавидел зеркала и избегал их. Но следил за своей внешностью поэтому пользовался ими, но очень редко.
Он был в восторге когда появился фотоаппарат. Любил когда всякий художник пытался изобразить его со скрипкой на своем холсте. Одно время эти неумелые картины даже висели у него в квартире. А год назад, когда юноша переехал из Москвы в столицу, стал замечать за собой привычку после занятий в академии приходить к берегу Невы и спускаться к самой воде, долго вглядываясь в собственное отражение.
Вот и сейчас, закончив ночные серенады он сидит на холодном мосту роняя слезы в мутную воду. Еще совсем молодой, замкнутый и необщительный . Никто не поймет и не поддержит его.
Какого это быть совсем одному.? Этим вопросом часто дерзалась душа музыканта.
«Одиноко...хочется взять и раствориться, будто и не было меня ...и эту скрипку утопить...нет лучше сжечь, чтоб наверняка!»
А стоит ли это делать, Федор?
«Не знаю...что изменится.? Никто не заплачет над моей могилой...»
Часы на фонарном столбе у моста почти пробили одиннадцать. Скоро улицы совсем опустеют и даже заблудившиеся гуляки разойдутся по домам. Как быстро летит время.
Но скрипка снова в футляре, а Федор медленно бредет по дороге. Где-то там среди серых домов его такая же серая квартирка.
Месяц давно взошел и издали тускло освещал ночной город. Он чуть виднелся сквозь тучи, стоящее густым полотном. На землю серой дымкой спускался туман. Может быть юноша не успеет дойти до дома и промокнет под дождем...
Вот тяжёлая дверь скрипнула, впуская Фёдора в его обитель. И очень вовремя, ибо капли дождя уже стали барабанить по стеклу. Они словно ожидали, когда Волков зайдёт в дом, чтобы не потревожить его.
- Долго же вы однако, Фёдор Васильевич. Не уж то загуляли? - Это была соседка Волкова, старушка с полметра ростом, все соседи знали её как помешанную на старом воспитании. Поэтому никто особо не удивлялся видя сию «мадам» на пороге своей квартиры. По обыкновению своему, начнёт она отчитываться и без того усталого юношу.
-И вам доброго вечера, Настасья Филипповна. Вы очень плохого обо мне мнения, как я погляжу, - Фёдор честно пытался натянуть улыбку, но его лицо было слишком помятым.
- Ты мне тут не ни! О как заговорил со старшими! - прикрикнула старушка всматриваясь злым глазенками в юношу.
- Простите, но я хотел бы пройти... - тихо ответил Федор
- А мало ли что он хотел.Ты мне своей бандурой вторую неделю спать не даёшь! - сказала она указывая на футляр со скрипкой.
- Но я не играю ночью, вы верно меня с кем то перепутали, - тихо сказал юноша,эту весьма очевидную ложь, - могли бы вы отойти, я устал и хочу пройти к себе домой, -Фёдор качнулся, отодвигая старушку со своего пути.
Конечно ей это не понравилось, она хотела что то сказать юноше, но тот уже закрыл дверь своей квартиры прямо перед ее лицом, оставив женщину наедине со своими возмущениями.
В комнате было темно и холодно. Перегоревшая лампа отказывалась проявлять признаки жизни. А темные шторы развивались из-за открытого окна. Федор небрежно кинул футляр со скрипкой на пол и прямо в верхней одежде рухнул на кровать. Старые ржавые перила скрипнули под ним.
Луна давно скрылась за облаками и лишь звезды вглядывались в окно. Завтра будет новый день, возможно такой же грустный и одинокий как этот. Может быть, тогда юный Волков поймет что этот мир - это предел жестокости и насилия. Хотя, что может случиться с бедным музыкантом, который не только внешне, но и внутренне выглядит как мертвый, давно потерявший смысл жизни человек.
И к сожалению в этой самой жизни события летят слишком быстро и никто не успевает их ловить. А рутина слишком монотонна: дом-консерватория-Нева-дом. Все это очень грустно и, верно, может заставить сойти с ума.
***
Ночь минула быстро.
И вот опять утро... Опять печальное и серое.
— Холодно... Нужно было закрыть окно, — еще во сне, тихо сказал Федор. Солнце не виднелось из-за горизонта, а старые часы на стене показывали 5 утра. Юноша только проснулся и лежа на спине, всматривался в облезлый потолок.
— Холодно... — снова повторил он.
И наконец, найдя в себе силы подняться с постели, Федор пошел в ванную. Как обычно, холодная вода не давала долгожданного пробуждения. Веки были тяжелыми, мысли запутанными. Сколько времени нужно потратить на то, чтобы выйти из этого состояния?
Мельком Волков взглянул в крохотное, ненавистное ему зеркало, висевшее на стене. Как жаль, что в нем не было отражения его души.
В ответ лишь смотрели пустые черно-смоляные глаза, смотрящие ровно и неподвижно. Редкие пряди чёлки чуть закрывали этот глубокий взгляд. Чёрные прямые волосы, густой копной обрамляли шею и лицо, и едва касались плеч. Волосы — то, что отличало Фёдора от других членов его семьи, поэтому это было единственным, что он любил в себе. Приятную, почти женскую внешность, портили тёмные круги под глазами, которые юноша уже не мог скрыть даже пудрой, и худые скулы, добавляющие ему болезненные черты. Лицо было худым и немного бледным и не выглядело живым. И глядя на юношу прохожие обычно видели в нем смертельно больного, из которого болезнь совсем выжила жизнь и радость.
Фёдор отвернулся от зеркала и стал аккуратно расчесывать волосы...
Позавтракав, он настроил скрипку, проверил её трели и убрал обратно в футляр. После оделся и наконец покинул это унылое здание, которое он уже привык называть домом.
Было только 6 утра, а город уже давно проснулся. Торговцы в лавках открывали свои двери, рестораны и бистро также готовились к рабочему дню, а на улицах во все дороги ездили экипажи. Один из которых Волкову удалось остановить.
-Куда изволите ехать, господин? — до мерзости приветливый голос извозчика Фёдору явно не понравился.
-До музыкальной консерватории имени *** везёте? — не настойчиво спросил юноша.
— Конечно, изволите садиться?
— Да... Пожалуй. — тихо сказал Фёдор садясь в скрипучую карету.
Консерватория где он учился находилась не так далеко от его дома, но все же он не отказывал себе в роскоши добираться до неё на «такси». Глядя в окно юношу понемногу начало клонить в сон. Он решил отвернуться, ибо мельтешащие перед глазами однотипные, как ему казалось, здания и деревья уже изрядно поднадоели. Извозчик ехал молча. Фёдору это показалось странным, ведь обычно всякая поездка сопровождалась расспросами по типу: «А вы там много учитесь?», «А почему вы живёте в бедном районе?» — и все в таком роде. Юный Волков конечно привык игнорировать подобные высказывания поэтому молчание извозчика было для него радостью, но все же поездка в полной тишине потрясло его так, как если бы памятник Великого Петра ожил и начал бы ходить по Петербургу.
— Занятно... — шёпотом произнёс юноша, рассматривая свой футляр со скрипкой.
Вдруг экипаж резко затормозил.
Так резко что Фёдор с размаха влетел головой в сиденье напротив. С улицы послышалось ржание напуганных лошадей и громкая ругань ямщиков, а дверь кареты резко отворилась.
— Грабят! — еле слышно вскрикнул Волков, хватая скрипку и крепко прижимая её к себе. Он зажмурился, будто маленький напуганный котенок, закрывая лицо инструментом. А когда открыл глаза рядом сидел какой-то человек, он был очень напряжен и нервно поглядывал то на Фёдора, то на извозчика.
— П... Поехали... Трогайтесь...— сказал Волков махнув рукой вперед. Ямщик удивлённо глянул на внезапно появившегося спутника, потом молча повернулся, взял поводья и экипаж тронулся.
Юный Волков с интересом разглядывал гостя. Это был юноша лет так 20, крепкого телосложения и среднего роста. У него были кучерявые рыжие волосы, каре и изумрудные глаза с короткими редкими ресницами.
Одет он был не больно богато, но и не бедно. На темно синих брюках были видны грязные пятна, рубашка была застегнута не на все пуговицы так как несколько оторвались, а из кармана помятой, коричневой жилетки виднелась чуть ржавая цепочка карманных часов.
— А Вы...— хотел начать Фёдор, но ему тут же ответили.
— Григорий Бочаров — сказал парень резко махнув головой. — А что случилось, господин Бочаров?.. — тихо спросил скрипач, с явным страхом.
— Вы верно изволили думать что вас грабят, господин...
— Волков.
— Да, прошу прощения, но на самом деле пострадал я. Видите ли...я работаю в таком месте, где клиенты это твоё главное начальство... И порой от них приходится убегать. Фёдор хотел ответить на расплывчатые высказывания Григория, но ямщик опередил его.
— Приехали, господа, — звучно сказал он тормозя лошадей. Юноши спешно вышли из экипажа и пока Волков расплачивался, Григорий хлопал себя по карманам упорно делая вид что ищет деньги, которых у него к слову и не было. Когда же карета уехала Бочаров запустив руки в свои кудряшки вплотную подошёл к Фёдору и ненавязчиво произнес:
— А ты что скрипач? — от этих слов Волков поежился и замедлил шаг, больше всего его оскорбил «ты».
— А что, Вы, сударь слепы? — съязвил Фёдор, в ответ на что услышал только смех.
— Ну, прощай Волчек! Не думал я, что мы с тобой в одном месте учимся, — сказал Бочаров и подмигнув своему спутнику и ускорил шаг.
Фёдор опешил от подобной дерзости.
«Я его довёз... За свои деньги... Он мне и слова за это не сказал... А теперь я Волчек... И подмигивал мне будто... Будто не зрелой девице!» — он мысленно возмутился. По правде за последний полчаса он разговаривал с кем то больше, чем за неделю учёбы в академии. Волков ещё стоял на небольшой площади перед консерваторией, а когда опомнился посмотрел на часы, было несколько минут до начала урока.
Зайдя в аудиторию Фёдор тихо проскользнул на здании парты и достав пару тетрадей начал писать. Вроде профессор даже не заметила его прихода на занятие. В этот день юный Волков думал только о странной утренней встрече. Ему было совершенно наплевать на сольфеджио и историю музыки, о которых он слышал изо дня в день. Нелепую по его мнению болтовню профессора можно было не слушать. На его мысленную идиллию нарушил вопрос:
— Фёдор Волков, есть ли человек которого вы не понимаете? Может его самого или музыку, если это композитор...- как и предполагалось вопрос прозвучал от профессора. Резко в сторону юноши повернулись все студенты. И краем глаза, в другом конце аудитории знакомую фигуру.
-Бочаров..?-произнес Федор, да бы проверить тот это человек или нет.Вот только своим любопытством он сам себя и подставил. Лицо профессора исказилось в усмешке, а по кабинету прошел раскат смеха . Но спустя пару минут под сердитым взглядом преподавателя все затихли. Объект внимания Волкова оказался истинным Григорием и все время показательно пялился на Федора. Скрипачу стало настолько не по себе что по спине бегали не мурашки , а целые табуны. И как же раньше он мог не заметить настолько странного и не похожего на других человека...
После пар, в конце учебного дня, когда Волков собирался прогуляться по мостовой , рыжая персона вновь настигла его.
- Да...существовать в обществе наверное трудно с таким навыком общения, верно, Волчек?- с усмешкой произнес Григорий , закидывая чехол с гитарой на плече.
-Уходи...- тихо сказал Федор смотря в пол.
-А что если нет?
- Я начну играть на скрипке,- все так же тихо,но уже более уверенно сказал юноша.
-Ахах, нет не нужно прошу,мои уши завянут от твоей игры!- начал язвить Бочаров. Что Федор благополучно игнорировал.
Но вскоре Григорию надоело общаться со "стенкой" и он свернул в какой то переулок, оставив Волкова наедине с ночью. А тот в свою очередь, дабы избежать новых встреч, решил возвращаться домой пешком.