Визуальный контакт

Любовь – это когда кто-то может вернуть человеку самого себя.

Рэй Брэдбери

Аризона выскочила из дома, и только тут вспомнила, что осталась без машины. Она не раскаивалась и не переменила бы решение, даже если б знала наперед, что ей понадобится автомобиль так срочно. Но она бы попросила у Дирди ее "ласточку" на сутки покататься. Дирди... Аризона достала телефон и прокрутила движением пальца сообщения. Столько всего... ей писали и писали, поступали автоматические предупреждения от погодной службы. Разразился очередной недо-апокалипсис, а Аризону ждал ее маленький личный конец света.

Она побежала по дорожке, и замерзшие гады морские хрустели под подошвами ее ботинок.

Одна из особенностей ее работы — Сандры, не Аризоны — заключалась в том, что большая беда не отменяла ее обязанности предупреждать беды малые. И Дирди, ее жизнь и здоровье, и Лайя Гилани стоили для Сандры всего города. Не было у нее столько сил и не стояла она на той позиции, чтобы спасать всю округу. Разве что случайно могла попасться рядом — но внутрь просочиться ей не свезло. Так что Аризона (Сандра, конечно же) делала то, что ей доступно. Спасала тех, кого могла. Не садиться же ей было за усыпанный расколотыми от падения осьминожками асфальт и изображать куклу Барби с беспомощно разведенными в стороны шарнирными конечностями. Очень хотелось, конечно. Спрятаться: "я в домике". Сделать вид, что обстоятельства ее отвлекли. Но какая она тогда, нахрен, получалась агентша?

Так что она побежала. И бежала до самого полицейского участка.

Внутри оказалось всего ничего сотрудников, и неудивительно. Остальные наверняка наводили порядок на улицах. Аризона толкнула двери — не заперто, но по тому, как легко подались створки под ее руками, она заподозрила, что замки сломаны. Точно: в центре же отрубилось электричество. Аризона поборола желание достать телефон и посмотреть, сколько осталось заряда. Ну хоть сеть была, и на том спасибо.

Луч света от фонаря мазнул Аризону по лицу, и она зажмурилась, стараясь все-таки смотреть сквозь ресницы.

— Пити? Я правильно запомнила?

Молодой человек опустил фонарь и кивнул, забрасывая голову назад:

— Тут только я и Панда. На всякий случай. Остальные работают на улицах. А ты...

— Сандра Бёрнс. — Она махнула "корочками" в воздухе, хотя что там Пити мог увидеть в полумраке? — Нужно подкрепление и машина. Срочно.

— Ну, выбирать тебе, кажется, не приходится. — Пити улыбнулся. — Минуту, мадам.

Аризоне оставалось изумленно за ним наблюдать. Этот парень что... рад? Она не могла глазам поверить, но тот явно с большим энтузиазмом бросился помогать Аризоне. Когда они выехали за город на его машине, Пити, сидевший на пассажирском сиденьи, натянул на голову серебристую аляповатую маску. Дурдом, подумала Аризона. С другой стороны, ее розовые бирюльки как часть образа тоже были своего рода маской. И вообще, у нее действительно не осталась возможности быть избирательной.

Машину они бросили вдалеке от дата-центра. На пустом пространстве их можно было заметить издалека, но все-таки одно дело — две темные фигурки на фоне желтеющего поля или целый автомобиль. Еще и урчащий мотором. После того, как они вышли из машины и Пити хлопнул дверью, Аризона утвердилась в мысли, что все сделала верно. Она достала из кобуры пистолет и, держа его дулом к земле, двинулась по направлению к дата-центру. Там была Дирди и... Люк? Папаша?

Люк.

Аризона выдохнула, чувствуя, как накатывает на нее теплое чувство облегчения — точно невидимая рука прошлась по затылку, унимая вставшие дыбом волосы. Аризона не обманывалась на счет бывшего любовника. Он мог быть опасен. Но он был просто дерганым молодым дураком с нарциссическими прибабахами. Папаша вряд ли дожидался бы гостей. Пальнул бы в Дирди раньше, чем понял, кто перед ним. От него Аризона не ждала ни сомнений, ни колебаний.

Она сунула пистолет в карман, чтобы не палиться раньше времени, и медленно вошла в дата-центр.

Люк стоял в проходе, в рамке желтого утреннего света. Дирди стояла перед ним на коленях, с маленьким лэптопом на сгибе локтя. Аризона еще не слышала вполне, о чем они говорили, могла разобрать только интонации — будничные, дружелюбные.

— И что ты собиралась делать-то с этим?

Они говорили о сайте, о выкачке данных? Аризона могла только делать предположения.

— Да хрен я знаю... в Лос-Анджелес поехать. Задрала эта дыра, разве тебя нет?

— А учиться?

— В жопу, Люк. Ари меня заманала этим, точно мамка моя. Но я не хочу. Тупо время терять. — Дирди склонила голову, нажала на лэптопе несколько клавиш. И тут краем глаза заметила Аризону. — Только черта помяни.

Люк подобрался.

— А вот и твоя подружка. Класс. — Он ухмыльнулся. — Моя подружка. Ари, иди-ка сюда, побазарить хочу.

Но Аризона стояла неподвижно. Пити она послала к противоположному ходу и без его прикрытия не собиралась накалять ситуацию. Но... в лэптопе Дирди, несомненно, оставался компромат. Может, в последнем месте на свете: Люк не дурак, и раз ее, Аризону, раскрыли, стер или зашифровал все, что было можно. Если, конечно, он что-то видел этой безумной ночью. И если поверил — конспирологические теории в его мозгу сталкивались и переплетались, как клубок змей. Едва ли легко можно было понять, как в точности Люк мыслит.

Вот оно, поняла Аризона (Сандра, только Сандра), тот момент, когда надо решать. Провокация и маленькая сделка с совестью или упущенная возможность, проваленная операция?

— Люк? Давай поговорим, зайка.

— Давай. Давай поговорим, — Люк повернулся к Аризоне, забыв о Дирди. И в руке у него оказался пистолет. — "зайка". Иди сюда, шлюха драная, и руки держи так, чтобы я видел.

Люк махал пистолетом, наводя его то на Дирди, то на Аризону, но глаз с бывшей девушки не спускал. Она не чувствовала, что стоит рискнуть и сунуть руку в карман. Вот тебе и решение выглядеть дружелюбно и неподозрительно. За время работы под прикрытием всю хватку растеряла!

— Эй, эй, спокойно! — А она-то надеялась, что раз Люк все время проторчал здесь, с Дирди, у него был шанс не знать, что Аризона на самом деле — федералка. С другой стороны, все еще оставалась вероятность, что Люк этому не поверил. С его великой подозрительностью и представлением, что вокруг одни наебщики, так оно и могло оказаться.

— Ты нас сдала. — Люк сделал волнообразное движение пистолетом, то одну девушку держа на мушке, то другую. — Ты работаешь на копов.

Аризона почувствовала, как сердце пропустило удар.

— Что? Ты... — Она пыталась собраться с мыслями. — Ты как же думаешь, может, я еще и какому-нибудь куратору отзваниваюсь? Точно. Так же копы под прикрытием и работают. Ну да, делаю это ежедневно, пока ты дрочишь в ванной.

Люк не среагировал на подколку.

— Нет, конечно, все не так. Твой куратор подвозил тебя в пятницу до дома. Я видел вас из окна.

Аризона сделала несколько шагов к Люку и Дирди. Хорошо. Люк не протестует. Занят своим гневом и выдумывает оскорбления, не замечая, как сокращается дистанция.

— Что ты хочешь от меня? Чтобы я сказала "да, я полицейская", что ли? Может, сразу признаться, что я, допустим, андроид, сделанный доктором Манхэттеном? О, Люк. Ты ведь и так это знаешь.

— Знаю что?

— Что я тебе изменяю. Но ты предпочел бы что угодно мысли, что я вместо тебя сплю с мужчиной пяти с половиной футов росту, да? Какой удар по эго.

Люк нахмурился. Он размышлял, какой правде верить, не зная, что у него на деле нет такого выбора.

Аризона сделала еще шаг к нему. Еще. Пара секунд, и она будет способна прыгнуть и отобрать у Люка пистолет, и тогда все будет кончено. По крайней мере, на некоторое время. О, Аризона почти ощущала уже Люка под собой, в своей власти, закованного в наручники, но тут Пити снова хлопнул дверью, на сей раз дверью дата-центра.

Дирди взвизгнула, отвлекая внимание на себя, и Аризона заорала:

— Ди, ноут!

Нельзя было допустить, чтобы данные пропали. Если пуля попадет в лэптоп, все будет насмарку. Столько лет...

Стоп, это что, Пити весь в каком-то дурацком костюме?! Аризона не могла поверить своим глазам. Вот на что он столько времени потратил, пока она пыталась заговорить зубы Люку. Но теперь было поздно и бесполезно продолжать. Люк держал на мушке всех по очереди, и Аризона, пользуясь моментом, сунула руку в карман... Люк заметил — и выстрелил.

Пуля ударила Аризону в грудь. Больно, неожиданно. Ее опрокинуло на спину, так резко, что Аризона не успела сгруппироваться и приложилась об пол затылком. Боль сжала ее со всех сторон: грудь, спина, живот, голова. Я в аду, успела подумать Аризона, и тотчас: только не вырубайся.

Но адреналин ей не дал.

Она медленно, точно влипшая в мед муха, села на полу. Из дырки в бомбере на груди посыпались синтепоновые катышки. Что ж, стоило сказать спасибо бронежилету, а заодно и собранным на затылке волосам — они немного смягчили удар. Синяк будет знатный, но не сотряс. Хотя бы не сотряс.

Дирди Аризона не видела. Пити... серебряный всполох, мелькнувший между стеллажами, очевидно, и был им. Люк стоял в нескольких метрах от прежнего места, с неуклюже задранной рукой, сжимавшей пистолет. Аризона осторожно достала свое оружие из кармана и встала на одно колено.

— Ладно, Люк, карты на стол: я из ФБР, а ты арестован.

Он повернулся на голос, но раньше, чем успел прицелиться, Аризона выстрелила на опережение. Целилась в руку, и не понять, попала ли — но Люк выронил пистолет. И побежал.

Аризона поняла, что разучилась реагировать на такие ситуации. Забыла, каково быть Сандрой. И потом, она накачалась обезболивающим из-за месячных, чтобы спазмы не отвлекали, а на деле ее способность взвешивать риски покосилась, как старый забор. Грудь ныла, точно в нее двинули поленом.

Аризона вскочила на ноги и снова прицелилась в Люка... нет, нет, только не в голову. Она имела право пристрелить его, и Пити, даже Дирди ее не осудили бы, но, сделав над собой усилие, Аризона выстрелила Люку по ногам. Чиркнула бы пуля по полу или задела преступника, ей было все равно. Пуля ужалила пятку Люка, но тот свалился так, точно его подкосило тяжелое ранение, и завыл с предсмертным ужасом.

М-да, подумала Аризона, приближаясь: сказочный герой оказался сказочным трусом. Люк всегда копировал Папашу, восхищаясь им, но по-настоящему ни в чем не мог уподобиться своему учителю. И она знала это давно, однако сейчас видела перед собой всю картину наглядно.

На миг ее объяли воспоминания. Тысячи и тысячи оскорблений Люка. Все его издевательства. Кольцо, которое он заставил ее проглотить... Аризона могла сделать над собой усилие и не думать о том, как Люк вредил другим людям. За это она его и арестовывала, в конце концов. Но то, что он делал с нею...

Ее пальцы стискивали его волосы, заставляя голову запрокинуться так, что болело все: затылок, шея, оттянутая со лба кожа. Люк едва мог дышать в таком положении. Он чувствовал колено Аризоны на своей спине и понимал, что находится полностью в ее власти теперь.

И она понимала это не хуже него. Можно было ударить его лицом об пол. Раз, другой. Третий. Бить так долго пока у тебя — не у него — не перехватит дыхание. Она знала, что другие агенты так делали, и им сходило это с рук. На раз-два. Рука пульсировала и ныла, точно вся ярость Аризоны сконцентрировалась в ней. Кто скажет, что Люк не заслужил конкретной трепки? В тюрьме без зубов ему будет даже лучше.

Аризона слышала свое собственное тяжелое и напряженное дыхание. Свистящие выдохи Люка. Она разжала пальцы. Медленно.

— У тебя есть право хранить молчание, — сказала она, снимая колено с его спины. Яркие картины насилия в ее воображении таяли, точно след мокрой тряпки, высыхающий на солнце. — Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Ваш адвокат может присутствовать при допросе. Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством.

Пити помог Аризоне поднять Люка на ноги.

— А ты будешь против меня свидетельствовать? — Огрызнулся Люк, глядя Аризоне в глаза. Он хотел было по своему обыкновению добавить "драная ты сука", но осекся. Аризоны он больше не видел. И не было ее больше перед ним.

Вот почему она его не избила, понял Люк. У федерального агента Сандры Бёрнс к нему не было никаких претензий. Она просто делала свою работу. Сделала. И теперь смотрела равнодушным взглядом, как его уводят.

Он предпочел бы, чтобы она его как следует приложила. Чтобы ее взгляд полыхал ненавистью. Он хотел бы вернуть Аризону. Не так страшно было встречать пустой взгляд федералки, если б только знать, что где-то там, в глубине ее черепа, прячется женщина, у которой к нему есть чувства. Те или иные. Но Аризоны просто не существовало. Всегда была только Сандра.

Дирди тоже заметила эту перемену. Она выдавила из себя: "Ари...", поднимаясь с колен, и осеклась. Сандра взяла ее лэптоп — необходимую улику.

— У тебя большие шансы остаться свидетельницей, а не соучастницей. Рекомендую сотрудничать со следствием. — Сказала Сандра.

И Дирди поняла, что это последний привет от Аризоны.

Но на обратном пути ее "отпустило". Она не могла сказать, кем же в точности чувствует себя, Сандрой или Аризоной, так маска приросла к лицу, но она сидела на каменном бордюре клумбы с бумажным стаканчиком кофе в руках и дрожала. Это от холода, убеждала она себя, хотя еще недавно разгуливала в платье с голыми коленками и не мерзла на ветру. Апокалипсис пронесся над нею, не задев, но мысль о нем накатывала на нее теперь, встряхивая всем телом. Кофе горчил на языке и просился наружу. Когда они с Пити, Дирди и Люком возвращались в полицейский участок, Аризона видела в окно, как на самом деле пострадал город. Чудовищные картины, которые она и вообразить себе не могла, теперь остались выжжены в ее памяти. А она все пропустила, тревожась из-за мелкого жулика: Аризона даже повернулась, как будто могла увидеть Лакнора через стену здания. На миг ей показалось, что она действительно способна на это, просто не может его рассмотреть, настолько он мал и незначителен.

Но это тоже была работа, которую кто-то обязан был сделать.

По крайней мере, теперь она — Сандра, больше не Аризона — могла писать в смс-ках все, что ей заблагорассудится, не страшась, что их прочитает тот, кому это не адресовано. Едва придя в себя, она послала Уэйду строку из песни "ring of fire":

— Потому что нет полицейского кода, означающего "сейчас приеду и буду трахать тебя, пока у нас обоих не останутся синяки сам понимаешь где".

Аризона примчалась на такси, но назад могла вернуться на своей Vista Cruiser: зверюга стояла под брезентом у дома Уэйда. Как будто там ей было самое место. Что ж, может быть, ты понимаешь, что с парнем у вас все серьезно, не когда к нему перекочует твоя зубная щетка, а твой автомобиль?

Аризона полагала, что правильно было бы сначала взять Уэйда ласково за руку, спросить, не ранен ли он и не впал ли в депрессию от пережитого, но от мысли, что ее возлюбленный спас мир (ну если не мир, то весь штат уж точно), Аризону, ту часть, что в ней оставалась Сандрой, невозможно было остановить от мыслей о сексе и только о нем. Что поделать, ей всегда нравились особенные мужчины — но никого столь остро уникального, как Уэйд, она еще не встречала.

Он открыл так быстро, точно ждал у самой двери, когда она позвонит. И тотчас они бросились друг другу в объятия, счастливые от мысли, что оба живы.

— Когда я тебя вижу, у меня чувство, будто ты засунул мое сердце в блендер. — Вместо приветствия сказала Аризона и сама же с отвращением скорчилась. — Это звучало лучше у меня в голове.

Честно сказать, у нее в голове были только грязные картинки их бесконечных совокуплений, но об этом Аризона не собиралась говорить. Зная себя, она не была уверена, что случайно не скажет, но искренне, от всего сердца она собиралась этого не допускать. Однако, когда девушка с именем штата думает о парне "ты такой классный" это, как правило, настоящая любовь.

— Ты не пострадала? — Спросил Уэйд.

— У меня крепкий дом. — Аризона улыбнулась, блеснув своими по-детски неровными клыками. — А голова еще крепче, если что.

Они целовались прямо в прихожей. Аризона притянула к себе Уэйда и прижалась губами к его неловкой улыбке — пока он не ответил, пока она не почувствовала, как его отпускает напряжение. Трудно было поверить, что это тот же человек, который несколько дней назад отказал ей в танце — такой строгий, такой отстраненный и правильный, неуловимо немного старомодный. Но за эти несколько дней и мир перевернулся.

Они продолжали, пока Аризона не отстранилась — первой. Когда руки Уэйда оказались на ее груди, она поняла, что нужно сказать теперь — или молчать вовеки.

— Всего два дня прошло. У меня все еще месячные.

— Это опасно? Во время?..

— Не знаю, — пару раз она уже пробовала такое, и ничего плохого не случилось. Могло, конечно, случиться на этот раз. — Но мне плевать. Слишком много апокалипсисов на неделе. Слишком много шансов вскорости помереть, милый, так что просто... пойдем в ванную.

Они не спрашивали друг друга о ссадинах и синяках. Если уж оба за двое суток так истосковались друг по другу, и раз пока оба были в состоянии передвигаться, это не имело значения. Все остальное не играло роли, по крайней мере, на несколько часов, что они остались наедине.

Аризона торопливо разделась, ногами запихала одежду куда-то между ванной и стиральной машинкой и встала, согнув одно колено, точно Венера. Для нее никогда не было в обнажении ничего сложного — она и не помнила, когда и почему избавилась от стыда этого рода. Ей даже нравилось показывать себя — особенно тем, кто ей нравился. Особенно тем, кто ей нравился настолько.

В свою очередь, Уэйд замер, решаясь.

Все, что он знал, было подвергнуто сомнению. Но сомневался ли он в девушке перед собой? Концы света сталкивают людей и торопливо привязывают друг к другу. А они, волей случая, с Аризоной оказались притиснуты друг к другу обстоятельствами так близко, что не могли не переплестись.

"What a lady, what a night" — мурлыкало из другой комнаты радио, точно бормотало в подушку во сне.

Аризона хихикнула. Она присела на краешек ванны, вытянув ноги в сторону Уэйда. Когда он взялся за пуговицы рубашки, медленно, перебирая одну за другой пальцами, Аризона дернулась, готовая помочь. Но он жестом остановил ее. И она вернулась на край ванны, переложив ногу на ногу. Капля крови упала на кафель пола.

И теперь, пообещав себе не смотреть снова на прошлое, Уэйд чувствовал, что не хочет... не хочет когда-нибудь выходить из этой ванной без нее. Да, он не сомневался в ней. И все-таки, просто для своего спокойствия, он захлопнул у себя за спиной дверь. И разулся.

Аризона смотрела на Уэйда, как прежде смотрел только врач. И касалась... нет, ни один доктор не делал с ним такого. Тем более, губами.

Они сшибли полку с шампунями, и Аризона захохотала.

— Мне все еще нравятся твои волосы. Но теперь я понимаю, почему.

Они содрали спины о ноздреватую поверхность старой ванны, но мыльная вода, пусть и с разводами крови, немного помогла.

Проснулся Уэйд с дико колотящимся сердцем. Все было неправильно. Он был в доме, на кровати, где перестал спать после развода. Из кухни пахло кофе, по радио звучала "Angel From Above" Rosie & The Originals. И, главное, он был голый — ни нитки.

Уэйд осторожно опустил ноги на пол, подсознательно ожидая в каждую секунду, что реальность обернется сном. Но реальность двинула его сапогом по зубам: воспоминания неоном вспыхнули в его сознании. Не только секс в ванной, но и то, что предшествовало этому. Велик был соблазн не думать об этом, по крайней мере, пока никто не заставит. Единственное, чему Уэйд мог порадоваться, так это тому, что никто, кроме Аризоны, которой он сам рассказал, и агента Блейк, при всем присутствовавшей, не узнает вовеки подробностей.

Можно было хоть ненадолго расслабиться, накинуть халат и пойти на запах кофе.

Аризона стояла в его рубашке, и будь Уэйд выше, теперь ему предстало бы зрелище куда более целомудренное. А так ее бедра остались голыми, золотящимися веснушками в утреннем свете. Его почти — почти — смутил этот вид, но мелькнувшая невзначай ниточка тампона напомнила, что они уже дважды особенные друг для друга.

— I didn't ask him his name,

this lonely boy in the rain

Fate tell me it's right,

is this love at first sight*, — напевала Аризона. Конечно, зная, что она больше не одна: она слышала шаги, и, повинуясь древнему инстинкту всех тварей земных распушаться перед своей парой в брачный период, качнула головой, разметывая волосы по плечам.

Уэйд помедлил, прежде чем положить ладони ей на талию и прижаться щекой к виску. Это было какое-то чужое движение, в котором у него еще не было сноровки. Только на какое утро он начнет делать это без скованности?.. Уэйд не знал, но готов был начать вести счет.

— Босая, на кухне...

— Но не беременная, — Аризона закатила глаза. — Надеюсь. Импланты тоже порой дают сбои, но я...

Она показала скрещенные, вроде как на удачу, пальцы.

— Но ты готовишь кофе... в моей рубашке. Как в фильме.

— В фильме на девушках под рубашкой есть трусики. — Аризона попыталась сделать вид, будто произнесла это совсем невзначай. И облизала испачканный в карамельной пасте палец — тоже.

Для нее самой подобное было непривычно, и она невольно копировала романтические клише, почерпнутые из фильмов.

— All I wanna do is make love to you, — Она закинула руки ему на шею. — Say you will, you want me too.

— Жаль, что я опаздываю на работу.

Аризона с сожалением сняла руки с шеи Уэйда. Ее саму поразило, какое она испытала вдруг сожаление. Да, хорошо, конечно, было бы не вылезать из постели неделю, но они могли только выпить кофе и разбежаться по своим делам.

В вырезе рубашки на ее груди виднелся синяк от принятой через бронежилет пули. Это ее работа закончилась. Его — нет.

С мрачным настроением Аризона вернулась в их с Люком любовное гнездышко. Лживое, оскверненное и ныне разворошенное. Стоя в коридоре, она думала, есть ли смысл снимать теперь обувь. Что теперь будет с этим домом? Квартира все еще казалась полной жизни. Везде остались следы присутствия Люка, точно он до сих пор оставался дома.

Аризона намеревалась собрать свои вещи — не больше.

Она думала о том, с чего начать, и решила, что неплохо бы забрать из холодильника продукты, чтобы не пропали. Уж чему-чему, а этому она нашла бы применение. Но когда Аризона открыла дверь из коридора на кухню, ее поджидал неприятный сюрприз.

Она постаралась сдержать изумленный возглас, но все-таки невольно вздрогнула. Папаша отхлебнул из кружки и поставил ее рядом с той, что сутки назад на столе оставила Аризона.

— Думал послать тебе письмо, но я все-таки не настолько старомоден.

— Могли просто позвонить, — Аризона сглотнула. Подумала о том, что в ее спальне до сих пор лежит запасной бронежилет. Под кроватью, но вдруг Папаша туда заглядывал?

— Мог бы, но между уличным автоматом и личным визитом я решил выбрать последнее. Хочу не только слышать тебя, но и видеть.

Пытаться не оборачиваться на спальню оказалось сложнее, чем не думать о желтой обезьяне.

— Что такое, крошка, что ты там прячешь?

— Ничего, — она лихорадочно крутила в голове все варианты лжи на любой случай. — Уже ничего.

Дверь позади Аризоны захлопнулась от сквозняка, и Аризона вздрогнула, точно от выстрела. Что ж, когда ты в одной комнате с криминальным авторитетом уровня Папаши, не грех и ожидать, что тебя застрелят в спину.

— Наш общий друг Люк в тюрьме, а ты не кажешься слишком расстроенной, куколка. По крайней мере, не выглядишь так, будто прорыдала всю ночь. Кажется, ты занималась чем-то другим, а?

Папаша медленно поднялся и шагнул к ней. Раз, другой. Пока Аризона не уперлась спиной в кухонную дверь. Ее пальцы сомкнулись на дверной ручке, но Папаша стиснул ее плечо так, что спазм прошелся до локтя. Второй рукой Папаша отвел в сторону волосы Аризоны, чтобы была видна шея.

— Ага! Мне показалось, что у тебя засос под ухом. А ты вовсе не так верна, как я подумал было о тебе. Кто это? Мигель? Или Дирди, ты и по девочкам тоже? Я бы посмотрел на такое.

— Это просто... — Аризона не знала, рано ли ей расслабляться, или все стало еще хуже. — парень. Не из нашей тусовки. Да, я изменяла Люку с ним. Давно. Люк по части постели... не тянет.

Папаша ударил ее по лицу — раз, другой, уже тыльной стороной руки. Третий раз он похлопал ее ласково, как любимую лошадь — чтобы она повернулась к нему снова.

— Так и знал, что ты отъявленная шлюшка. Осенью с голыми ногами приличные девчонки не ходят. — Он оттянул ее губу, проводя пальцем по каплям крови, выступившим там, где зубы оставили короткий штрих царапин, когда он ударил ее. И сунул палец себе в рот, к десне, втирая, как "нову". — Жду тебя завтра на своем приеме. Как жаль, что Люк к нам не присоединится... ну что ж, приводи своего нового дружка, хочу на него взглянуть.

Пальцы Папаши накрыли аризонины, давя на ручку двери, стискивая до боли. Выходя, он оттолкнул Аризону плечом, равнодушно, как неживой предмет. Но, прежде чем скрыться в полумраке прихожей, бросил на прощание:

— Познакомишься с Лайей Гилани. Оденься так, чтобы она не подумала, будто ты колхозная дурочка.