Глава 1. Монкофи.
- Раз... - сказал я вслух, считая кресты на стене.
Два, три, четыре, пять... -
В детстве у всех есть считалки, в которых использовались бы числа, но я считал в прямом смысле. На каждое празднество в нашей деревне отец запирал меня в своей комнате, где я, пересчитав все кресты, отбросив старые, должен был положить в мешок ещё один. Сначала это было легко: их мало, они такие маленькие, но постепенно они росли, а скорость моего счета ни капельки не увеличилась.
- Каждый праздник для нас - это способ разговора с Богом. Пока все остальные празднуют, ты можешь поговорить с Ним, отмолиться за свои грехи. - говорил мне папа.
Он любил обвинять меня во всем: крысы съели зерно - плохо заколотил амбар; полил дождь и плесень пришли раньше - плохо молился.
Он считал, что я не должен был рождаться, и потому Бог повесил на меня заклятие, или порчу, или что-то там ещё и находил тому сотни причин: мой голубой цвет глаз, леворукость, некоторые совпадения и прочие несуразные вещи.
Изношенные кресты перебирались детскими руками, чей хозяин про себя считал их. Тихо: ничего не слышно, окна заколочены, дверь заперта, толстые стены съедают любой звук, лишь только звон металлических крестиков резал тишину, словно то были мечи. Слабый свет проникал под косяком, между досок в окнах, что давало мне понятие об времени. Когда же наступит темнота, то кресты будет практически невозможно перебирать; пока я их полностью не посчитаю, я буду тут сидеть, в кромешной тьме.
В один из дней сельский мальчишка, рассказал мне историю.
- Слушай, Лей, а ты слышал об Монкофи? -
Так меня называют, поскольку как только узнали об моей леворукости, то сразу донести до нашего батюшки, который сказал что-то, но услышать смогли лишь: "Лей".
Люди стали кидать в меня камни, целясь в левую руку и крича: "Лови Лея!". Спустя пару дней мои гонения закончились, но с тех пор только он и общается со мной.
- Нет, не слышал. - ответил я своему единственному другу.
- По деревне слухи ходят, что это и ты замешан тоже: сам понимаешь, леворуких не любят. Ты точно ничего не знаешь? -
- Да, точно. Откуда я могу знать? Я только с тобой разговаривал. -
- И то верно. Тогда слушай: недавно пару детей из деревни пропали, а потом нашли чьи-то кости на берегу нашего болота! Поговаривают, что это ты призвал Монкофи, духа, который забирает нежеланных детей и оставляет лишь тогда кости. -
- Только кости? - переспросил я.
- Представляешь? Ничего ещё не нашли, но узнать по костям человека сложно, не то что по лицу. -
- Монкофи приходит ночью? -
- Не знаю. Поговаривают, что ночью, когда ребёнок один. -
Последний луч света ушёл, оставив меня в полной темноте на ближайшие 6 часов. Я не успел пересчитать крестики, хотя на ощупь осталось всего ничего. Если хотя бы один из них будет старым, чёрным, некрасивым, то меня ждёт наказание. Темнота же делает ровным всех: золотых, серебряных, железных, уродливых, кривых, ровный и красивых. Темноте не важно, как ты выглядишь.
После рассказа сельского мальчика она играет со мной: вдруг и за мной придёт Монкофи? Вдруг он забирает детей не на съедение, а далеко, в мир, где есть тот самый Бог, чьё прощение я так прошу?