А может это начало чего-то хорошего?
Ночь настигла город, обняв его теплым сиянием уличных фонарей. Тело Глеба всё ещё вибрировало от звуков гитары, а сердце, раскалённое восторгом, переполняли эмоции. Но вечеринка завершилась, и вместо восторга пришло опустошение. Он снова выпивал, смешивая алкоголь с горечью после ссоры с Серафимом — его бывшим другом. Мягкий свет, словно нежный шелк, окутывал улицы, раскрывая их в новых, загадочных красках. Давящие звуки музыки еще эхом отзывались в его сознании, и в воздухе витал дух волшебства. Глеб, погруженный в свои мысли, медленно шел по мостовым, ощущая, как каждое сердце этого города бьется в унисон с его. Лунный свет нежно касался его лица, а ночная симфония шептала о тайнах и грезах. В этом мгновении, полном тонких нюансов, он чувствовал себя частью чего-то большего, чем просто его будничная жизнь. Витки лёгкого ветра приносили запахи вечерних цветов и уносили прочь мысли о повседневных заботах, позволив ему раствориться в этом совершенном мгновении, когда ночь и музыка сливались в единое целое, оставляя лишь ощущение бесконечности и ожидания. На углу улицы, при свете желтоватого фонаря, он увидел силуэт, который заставил его остановиться. Девушка с чёрными волосами и грустными глазами напомнила ему ту, с которой они когда-то шли вместе. Девушку, которой больше не было. Она, словно призрак из его прошлого, посмотрела на него с недоумением.
— Эй, — выдал он жалобным голосом, — ты… ты похожа на… на неё.
— На кого? — пробормотала она, сморщив лоб.
В её голосе звучала усталость, но он не слышал этого. Он просто продолжал говорить, пока слова вырывались из него, как всплеск переживаний, запертых слишком долго.
— Всё идёт не так, — произнёс он, чуть ли не падая на землю. — Сим… Он всегда был лучшим. А теперь он просто… просто… Я не понимаю, почему это так важно для него. Я думал, что мы друзья.
Она, несмотря на собственное раздражение, поймала его взгляд. В ней что-то щёлкнуло, и сердце дрогнуло, когда она увидела его опустошённые глаза. За всем этим бесконечным словесным ручьём скрывалось множество эмоций: гнев, печаль, разочарование.
— Слушай, тебе нужно… — она замялась, вздохнула и посмотрела на него настойчиво. — Тебе нужно сесть. Ты не в себе.
Но Глеб не мог остановиться. Он говорил и говорил, даже когда его слова становились всё более бессвязными. Ему не нужна была помощь, он просто хотел, чтобы кто-то услышал его. Он был так потерян, так избит внутренней борьбой, что не замечал, как его ноги подкашиваются.
— Ты же даже не знаешь, о чём я говорю, — пробормотал он, когда она наконец решилась схватить его за руку, чтобы удержать от падения.
— Зачем ты слушаешь меня?
— Потому что, — она потянула его к себе, — потому что ты сейчас выглядишь так, будто тебе нужна помощь.
Пробираясь по улицам, она несла его, когда он постоянно терял равновесие, словно на качелях. Каждое слово, сбиваясь с ритма, накладывало на его душу тяжесть, которую он не мог вынести в одиночку.
— Мы были как братья, — продолжал он. — А теперь… теперь я везде вижу его. На каждой сцене, в каждой песне. Как будто он забрал часть меня.
Его голос дрожал, а в глазах застыли слёзы. Девушка вдруг почувствовала, как его боль усиливается и охватывает её. Она взглянула на него: да, она была не в лучшем настроении, но наблюдать, как он страдает в одиночку, было тихой пустотой, которую она не могла игнорировать.
– Ты справишься, знаешь? — прошептала она, хотя её собственные слова не приносили уверенности.
— Просто… просто не оставайся в этом состоянии слишком долго. Это не твоя ноша.
Она остановилась у двери своей квартиры, ощущая, как его вес давит на неё, но её сердце уже приняло его, каким бы потерянным он ни был.
— Зачем ты меня спасла? — прошелестел он, когда ноша ответственности легла на неё.
— Потому что ты не один, — произнесла она, открывая дверь. — И, возможно, я сама нуждаюсь в чём-то подобном.Не хватает кого-то, кто может поддержать тебя.
Она говорила это с такой нежностью, что Глеб почувствовал, как его сердце, которое уже горело от боли и потерь, вдруг заполнилось лёгким теплом.
— Зачем мне это? — пробормотал он, потянувшись к своей бутылке, как будто именно алкоголь мог ослабить этот груз, который придавливал его к земле.
— Мне больше не с кем говорить. Все вокруг лишь притворяются, что всё в порядке, но на самом деле… ничего не в порядке.
Девушка с чёрными волосами внимательно смотрела на него, будто измеряя каждое его слово. Она явно не была готова к этому откровению, но что-то в его голосе заставляло её чувствовать, будто она должна остаться, должна помочь.
— Меня, если что, зовут Ева, — сказала она, проводя парня в глубь дома, чтоб тот наконец-то сел небоясь за то что в любой момент тот мог потерять контроль над своим телом .
— Я могу выслушать тебя. Просто… расскажи, что случилось.
Глеб стал пытаться собрать мысли в один аккуратный поток, но тяжесть эмоций сковывала его.
— Мы с Серафимом были лучшими друзьями. Мы делили всё: музыку, мечты, даже самые глупые идеи. Он всегда знал, какой у меня настрой по одной фразе. А теперь…
Его голос задрожал, когда он вспомнил, как весело они смеялись, создавая свои мелодии и мечтая о выступлениях.— Теперь он выбрал другую дорогу. Он уходит в сторону и не может даже оглянуться.
— Понимаю, это тяжело, — Ева, напрягаясь, придвинулась ближе, чтобы оказать поддержку. — Но, возможно, это его путь, а ты должен найти свой.
Глеб закрыл глаза, чтобы не показать ей слёзы, которые, как наваждение, начали подступать к его глазам.
— Я пытаюсь, но всё словно разрушается на глазах. Концерт был замечательным, но когда свет погас, осталась лишь тишина. Я чувствую себя одиноким.
Ева кивнула, позволяя ему говорить, не перебивая. Она знала, что этот разговор важен. Он мог выбросить из себя всё это напряжение, которое давило на его плечи
.— Знаешь, — добавила она, когда он замолчал, — иногда важно просто отпустить. Если Серафим больше не хочет быть рядом, это не значит, что ты должен оставаться в тени его выбора. Ты ведь есть ты. И у тебя тоже есть свой свет, который ты можешь открыть.
Глеб посмотрел на неё с недоумением. В её глазах не было осуждения или жалости, лишь искренний интерес, который распалял его надежду на то, что всё не потеряно.
— Ева, ты… как будто можешь меня вернуть, — неожиданно вырвалось у него.— Как будто ты знаешь, как это исправить.
Она мягко улыбнулась, и её лицо озарилось утренним светом, каким-то образом согревающим его от всеохватывающего холода, который когда-то сжимал сердце.
— Я лишь говорю о том, что каждый из нас ведёт свою собственную битву. Мы все проходим через тяжелые времена, но важно помнить, что не стоит прятаться от них. Ты должен признать свои эмоции, признать свою боль, и только после этого начнёшь понимать, что это часть роста и изменений.
Словно свет от уличного фонаря, освещавшего окружающую темноту, её слова прояснили мысли Глеба. Он действительно мог начать снова, он мог решить, кто он есть. Он всё ещё был музыкантом, полным энергии и таланта, и с каждым вздохом у него был шанс создать новую мелодию.
— Ты права, — произнёс он тихо, чувствуя, как внутри него разворачивается маленький огонёк надежды.— Надо попробовать отпустить.
Ева кивнула и тепло улыбнулась, словно это было доказательство их достижения.
— Давай начнём с того, что ты расскажешь мне о своей музыке, предложила она, глядя на потолок.— Даже если ты пока не знаешь, как она звучит.
Глеб задумался на мгновение, а затем, словно пробуждаясь от долгого сна, начал рассказывать о своих мелодиях, о чувствах, которые они передавали, о том свете, который всё ещё горел в его сердце. И, несмотря на тьму вокруг, он наконец почувствовал, что не одинок.
пишите как вам первая глава)
тут Глеб лиричный, но дальше больше)