Временная петля

Собственные эмоции Лилии берут вверх и не позволяют ей остаться в стороне, спокойно поглядывая как этот мальчишка беседует со своими товарищами. Она сорвалась с места и перелезая через весь стол, моментально скидывая посуду со стола прямо на учеников слизерина. Под громкие возгласы студентов, Лиля накинулась на Тома, крепко хватаясь своими холодными ладонями за шею молодого человека.
— Ах ты гад! — только и крикнула девушка.
   Гул в зале подняли бешеный. Студенты со всех факультетов спохватились с мест, оббегая и едва не сталкиваясь с друг другом, и всё для того, чтобы лицезреть этот интересный кадр с участием двух учеников враждующих факультетов Хогвартса. Все они точно видели с каким неистовым и неудержимым гневом, шестикурсница кинулась, невзирая на возгласы профессоров, взывавших к порядку — прекратить устраивать здесь потасовку! Кто-то из гриффиндорских попытался оторвать свою сокурсницу от бедного слизеринца, пока ошарашенные преподаватели спешили со всех ног, но та лишь в свою очередь отпихивалась как могла, но продолжала свои удушающие действия.
   Со стороны казалось, что хватка была действительно сильная, но почему-то сам Том угрозы никакой не чувствовал даже в буквальном смысле. Он точно знал, что эта хрупкая девушка никакого существенного вреда ему не сможет причинить, даже очень хорошо попытаясь.
   Лилия же упала прямиком на парня, сваливая его со стула. Она взвизгнула и приложилась спиной на холодный каменный пол, когда Реддл всё же, уставая от подобного представления с её стороны, без каких либо усилий оттолкнул бедную студентку от себя.
   Это отрезвило девчонку сполна, потому, смахивая с покрасневшего лица длинные пряди волос, осмотрелась вокруг, замечая озлобленные взгляды товарищей Реддла, и медленно начала приходить в более спокойное состояние.
   Да-уж, устроила она здесь цирк. Но девушка с точностью могла оправдать совершённый поступок и будь она намного сильнее, могла бы принести ему куда больший ущерб здоровью. Может в глубине души Лилия и понимала, что это была лишь «безобидная проверка», которая никак на неё не повлияла в плане здоровья, но сам факт очевиден: Том, исходя из своих собственных помыслов, решил, что не посветить в свой план девушку и нагло её вышвырнуть из окна — лучшее решение из всех существующих. Если бы он хотя бы намекнул о том, что хочет совершить, возможно, Дмитриенко бы подумала. Она и сама раздумывала о подобном некоторое время назад. Нет, Лилия прекрасно понимала, что единственным выходом из сложившейся ситуации было, отнюдь, не самоубийство. Хотя изредка, в момент своих эмоциональных припадков, закрывала глаза, сильно жмурясь, искала в этом, относительно нелёгком способе, некое средство спасения от своих мук. Но совершить с собой такое — Лилии не позволит сила духа, ведь пока она всё ещё может здраво мыслить, думать как нормальный человек, пока в ней живёт огромная надежда в собственное спасение — она никогда не опустит руки, тем более, наложит их на себя.
   Теперь же, они оба узнали, что умерев, действительно вернуться обратно в исходную точку и это ещё больше пугало Лилию.
   Вечное существование без права на смерть. Что может быть хуже, если не это?
   К столу слизеринцев засеменил профессор Слизнорт, приводя с собой компанию в виде директора Диппета. В его усталых глазах читалось полное разочарование касательно Тома, который не должен был допустить подобного ужасного поведения, но когда он увидел, кто всё-таки затеял эту перепалку в большом зале — крайне удивился, а его седые брови медленно поползли на морщинистый лоб.
— Лилия, неужели это твоих рук дело? — Указывая на осколки разбитых тарелок и вразброс валяющихся столовых приборов. Картина действительно впечатляющая, только совсем не в положительном ключе.
   В зале вновь разразился шум, исходящий от студентов. Большинство имели совесть обсуждать произошедшее в полный голос, совсем не стесняясь профессоров. Всё это смешивалось с ехидными перешёптываниями и в последствии вызвало у Дмитриенко сильнейшее чувство стыда за содеянное. Теперь же ещё щёки ярко пылали не от гнева, а от пришедшей следом неловкости. Среди толпы ребят, девушка заметила растерянного и недоумённо взирающего на неё Септимуса. Он стоял слегка сгорбившись, держа руки в брюках — ему явно не было весело, в отличии от друзей, что едва ли не хохотали от увиденного. Парень был в замешательстве, не зная как реагировать. Лилия не нашла ничего лучше, чем просто пожать плечами, переводя взгляд на пожилого директора.
— Я разочарован в вас обоих, пройдите в мой кабинет немедленно! — Он пристально оглядел Лилию и Тома, ещё продолжающих сидеть в неизменной позе, перед тем как развернуться к ним спиной. — Остальным советую поторапливаться на занятия и не засиживаться.
   Дмитриенко встала на трясущиеся ноги, отряхивая свои чёрные брюки, но сейчас они больше были похожи на грязную ткань, по которой неоднократное количество раз рисовали мелом. Реддл прошел вперёд девушки намеренно задевая его плечом. Несмотря на всё произошедшее, он всё равно оставался спокоен как перед своими сокурсниками, так и другими учащимися. Утончённый образ сдержанного и невозмутимого юноши — не покидал его не при каких обстоятельствах, чему завидовали многие, причём уверенное выражение лица наталкивало на мысль, что он совсем не чувствует себя виноватым в этой ситуации даже на маленькую долю. Лилия с трудом заставила себя выпрямиться, пытаясь этим самым подавить в себе ощущение сконфуженности. Провожали её ребята насмешливыми взглядами.
                                       ***
   В строгой обстановке директора Диппета юных студентов отчитали по полной программе. Директор и профессора прибывали в изумлённом состоянии, включая декана слизерина. Его осуждающий взгляд проникал в самую глубь и вынудил, к сожалению, только одну Лилию поспешно извиниться за устроенную недодраку, а вот Реддл оставался в стороне, похоже, в его интересах было совершенно не кланяться в попытках просить прощения и заверять, мол, больше этого никогда не повториться.
   Всё же, раньше Том не был таким мальчиком. За малейшую провинность он извинялся и пытался исправить ситуацию любыми, что есть способами. А вот сейчас мальчишка безучастно сидел, как всегда выпрямившись, не подавая и виду, что его хоть как-то волнует произошедшее. Реддл поглядывал на Лилию уничижительно, со стороны казалось, будто он испепелит её на мелкие кусочки, оставшись они один на один. Одними только глазами спрашивал: «Какого чёрта ты устроила?», а она ему скажет. Да такое скажет, что у Тома и аргументов не останется, чтобы оправдать собственный отвратительный поступок.
— Вы же понимаете, что ваши разногласия, какими бы они ни были, не должны таким образом решаться, ещё и в большом зале. Позор! — Директор на протяжении получаса продолжал восклицать, как же сильно он недоволен. На первый раз он прощает, на второй уже грозится серьёзно наказать — отработками у профессора Вилкост что-ли, ой! — и вот наконец он, с тягостным вздохом, махает рукой, отпуская восвояси.

— Мне кажется, даже Слизнорт и тот отчитывает намного страшнее, чем Диппет, — нервно засмеялась девушка, смотря как за ними медленно закрывается огромная массивная дверь кабинета директора.
   Реддл поджал губы, но Дмитриенко так ничего и не сказал, хотя ей точно было ясно — это затишье перед бурей, и если сейчас он просто молчит, не стараясь высказаться в сторону бедной студентки, то позже этот свирепый зверь, скрывающий свои острые клыки, внезапно их оскалит, только тогда, когда Лилия не будет этого ожидать. Невозможно выйти сухой из воды, будто ничего не было сделано, разве что на некоторое время, но потом ей точно за это достанется. И Лиля этого с опаской начинала ждать в тот момент, как её импульсивность покинула, уступая место здравому рассудку. Ну, что сделано, то сделано — выть на луну нечего, поэтому оставалось лишь думать, каким изощрённым способом парень захочет её стереть в порошок?
   Лилия ускорила шаг, поравнявшись с Томом, за считанные минуты оказываясь в достаточно далёком расстоянии от места где им ещё недавно устроили выговор. На мелкие поглядывания с её стороны, как заметила вышеупомянутая, Реддл не реагировал никаким образом. Терпеливо шёл вперёд, сжимая кулаки в карманах брюк.
   Сколько дней прошло с того момента, когда они стали жить одним повторяющимся днём? Четыре? Пять? Уже и счёт полностью потерян, растворяясь вместе со временем. В груди поселился клубок безразличия к данной проблеме, теперь нет этого бессмысленного чувства грусти в душе, ощущения пустоты — но может это просто временно, точно она не знает — и какой-то потери. Но это совсем не означает, что подобные чувства проявляться чуть позже в ненужный момент, в последствии охватив девушку с головой в очередное самобичевание. Утром, испытав лютый гнев, она исчерпала лимит своих эмоций, когда попыталась всё это излить на Тома в виде неудачной попытки удушения — и в эти же секунды Лилия чуть ли не плакала, не только от бессовестного поступка Тома, а от неприятного и жгучего понимания всей своей беспомощности в этой ситуации.
   Дмитриенко перестала подёргивать свой рукав, после того как поняла, что впереди неё идущий Реддл замедлился, потом же резко останавливаясь. Гриффиндорка сдвинула брови, по какой-то причине встревоженно глядя на Тома, чувствуя медленное приближение чего-то нехорошего. Переключая своё внимание на то, что сейчас они находятся посередине какого-то тёмного коридора, куда не попадал дневной свет, единственный лучик солнца поступающий из приоткрытого, длинной достающих до пола, полотна.
   Но терять бдительность было ошибкой для Лилии и в то же мгновение, стоило девушке только отвести взгляд, как она почувствовала на своей хрупкой шее крепкую хватку, схожую с той, которой она ухватилась чуть ранее за Тома. Агрессивно настроенный слизеринец буквально впечатал её с силой в открытую кирпичную стену, едва ли не оставляя след. Голова загудела, сталкиваясь с холодной поверхностью. Нет, теперь это точно не было похоже на действия Лилии. Мысли спутывались между собой, подобно паутине, а воздух через силу приходилось вдыхать в грудную клетку, чтобы кислород начал поступать. Она сделала попытку оттолкнуть от себя парня, но всё было счетно. Единственное, Лилия смогла обхватить руку Реддла, хрипло вздыхая.
— Я всегда задавался вопросом: «Почему ты поступаешь так безрассудно?» и так не нашёл ответа. Даже сейчас ты посмела при всей школе так нагло меня ударить, — Том усилил хватку, вынуждая зажмуриться до белых кругов перед глазами. Воздуха стало катастрофически не хватать. — Ты совсем безмозглая, признайся?
— Ты меня... убил... — Прерывисто прошептала Лилия. — Я тебя вообще возненавидеть могла.
— Убил, — Согласно кивнул Том. — И убью ещё раз, буду убивать каждый день, ровно до того момента, пока ты не поймёшь, что со мной шутки плохи. Ты, верно, надумала себе, что я самый обычный никудышный студент? Откуда такая уверенность? Потому что я не лезу в конфликты, которые ты, видимо, сильно любишь?
— Отпусти меня! — Лилия заметно запаниковала, не скрывая от Тома своего изрядного беспокойства.
— Некуда тебе спешить, дослушай, — Реддл сократил расстояние, склоняясь немного вперёд. — Все с кем я когда-либо конфликтовал, прости меня за мою напыщенность, — он злостно усмехнулся. — Бояться выйти за пределы своей спальни, куда они забились как в угол загнанные дети. Не испытывай меня, моё терпение и тем более не прикасайся ко мне никогда впредь, услышала? — Дмитриенко затряслась, но всеми возможными способами старалась искоренить это. Не стоит ему думать, что она та самая пугливая девчонка, хотя не являлась таковой. И всё же, он пугает. Пугает до невыносимой степени, особенно когда Лилия находится в довольно уязвимом состоянии. Холодные нотки в его голосе проникали в самое нутро, а его убийственный взгляд так и гулял по её побледневшему лицу.
— Повторяю, отпусти меня, иначе сегодня ты полетишь с окна как я вчера. А это так больно, ты себе представить не можешь, — и как бы сильно не испугалась гриффиндорка, она смогла взять себя в руки и идти с вызовом на этого мальчишку. Не из тех она людей, которые от одного только гневного слова сразу сжимаются в страхе перед своим обидчиком — такое Лилия расценивает подобно неуважению к себе.
   Том перестал держать девушку, оставаясь стоять в сантиметрах от неё. Он внимательно следил за её последующей реакцией, замечая как она схватилась за горло трясущейся ладонью, еле оставаясь стоять на ватных ногах. Его скорее забавляло подобное поведение, чем отталкивало. Да, парень развлекался по полной программе, кажется, всё, что сейчас он ей наговорил — было ни что иное, как игра даже. Говорил он абсолютную правду, но не с целью убедить её в своём могуществе над всеми студентами, — нет, это тоже, но не являлось главной задачей — а что бы узреть её эмоции, увидеть, как Лилия старается убедить его и себя в первую очередь, что не боится нападок Тома. Но это лишь увеличивает потребность питаться девичьим испугом и неотвратимой паникой, видимой во взгляде бедной студентки невооружённым глазом.
— Тебе всего 17, а ты настолько озлобленно относишься к людям, будто они все поголовно твои враги, — не справившись с тяжёлым телом, Дмитриенко рухнула на ближайшую скамейку, восстанавливая дыхание. — Одно я признаю точно — ты омерзительный человек, с которым мне не повезло оказаться в такой ужасной проблеме. Если бы не ты... — Но Лилии не дали договорить.
— Тебе повезло, что мы были на виду у всех. — Том сделал пару шагов к девушке, заставляя её вздрогнуть. — Оказавшись мы один на один, я бы тебя вынудил почувствовать такую боль, которую ты ещё никогда не чувствовала, мерзкая полукровка. — Последнее Том едва ли не выплюнул.
   За всю её прожитую спокойную жизнь, ни один волшебник не смел называть её подобным выражением. Кто в здравом уме раскидывается такими словами в приличном обществе? Да что там, нормальные люди никогда не говорят такое другим волшебникам. А сам он кто тогда? Бездуховный, малодушный человек, который не заботится о чувствах людей, лишь бы только себе было хорошо. Это всё же хуже, чем быть полукровкой. Лилия сама не знает, какой чистоты является кровь этого молодого человека, но разве такое вообще должно иметь хоть какое-то значение?
— Брось, да ты и сам-то не походишь на чистокровного волшебника, — Лилия пошла в атаку, намереваясь задеть Тома. Лучшая защита — это нападение, даже если ты не знаешь, как всё обстоит на самом деле. — Разве маг с чистой кровью станет говорить такое напрямую?
   Том незамедлительно фыркнул:
— Чистокровные намного преимущественнее, чем такие как вы. Что ты вообще из себя представляешь?
— Может и ничего, но человеком я явно буду получше как тебя, так и твоей преданной свиты, которая крутится вокруг тебя, словно собачонки, — Небольшая пауза возникла между двумя студентами.
   Напряжённая обстановка охватывала весь периметр, в котором они находились. Не было и секунды, чтобы они переставали глядеть на друг друга пристально, будто в попытках переглядеть. Лилия устала напряжённо вглядываться в невыносимо спокойное лицо этого слизеринца и первой отвела взгляд в правый нижний угол.
— Мне было так больно, — воспоминания о прошедшем вспыхнули в голове и пронеслись вихрем, вызывая у девушки дрожание в коленях. Как же ей осточертели все эти бессмысленные перепалки, споры с упёртым мальчиком из враждующего факультета. Ей пришлось лишь закрыть лицо похолодевшими руками, тихо выдыхая, чтобы лишний раз не вызывать раздражение у своего собеседника. — Я умерла, воскресая вновь, но я всё помню до сих пор. Боль ушла, но запомнилась на всю жизнь, Том. Я болезненно умирала на земле, купаясь в этом снегу, но не могла издать и звука, просто даже позвать на помощь, а ты решил, что использовать меня в качестве своего чёртового эксперимента — отличная идея! — вспылила с новой силой гриффиндорка.
— Так бы мы никогда не узнали: на самом ли деле мы умираем и возвращаемся? Себя я бы намеренно не стал убивать, а на тебе проверить можно было без проблем.
— Спасибо за признание, — язвительно произнесла Лилия. — Том, мы в тупике, понимаешь? Мы бесконечно будем существовать в этой петле, это никогда не кончится!
   Дмитриенко истерично стукнула кулаком по стенке, но возникшая боль в руке не заставила её обратить внимание, только усиливая слёзный поток. Она сжала губы, в попытках не издать очередной всхлип.
   И в этот момент, когда казалось бы ещё немного и она расплачется горькими слезами — её вдруг осенило. Лилия вдруг села ровно, не спеша поднимая голову, пересекаясь взглядами с Реддлом. Он стоял уверенно, высокомерно подняв голову, смотря вниз на девушку, что сидела и подозрительно для него молчала. Некая мысль озарила горящую голову гриффиндорки, позже вызывая у той мгновенный всплеск эмоций.
— Я не собираюсь сдаваться, Лилия и мне придётся докопаться до решения любыми способами, будь они даже излишне кровожадны.
— Я знаю, — вдруг улыбнулась студентка. — Мне тоже хочется вернуть всё обратно, но... пока мы будем так жить, пытаясь что-то сделать — сойдём с ума.
— К чему ты клонишь?
— Хочу жить. Не существовать, а именно — жить!
   Лилия вскочила с места, не стирая с лица эту безбашенную улыбку, растянувшуюся на порозовевших губах. Том в оцепенении стоял, ожидая дальнейших действий девушки. Такая резкая смена эмоций смутила его в глубине души, он не знал, как реагировать на подобное поведение.
   Что значит существовать? Прожигать свою жизнь в пустую, без каких-либо идей на будущее и целей, чтобы продвинуться дальше, не стоя на месте. Не думая о будущем, а просто смотря на всё, как на что-то недосягаемое и принимать это как есть. Не получается, ну и ладно, можно же дальше подождать, посидеть пока всё само придёт. А жить — значит развиваться, набираться знаний, опыта и становиться кем-то большим, чем просто биологической особью. Ты становишься социальным индивидом, определяя свою позицию в обществе. Хватаешься за любую возможность, загораешься идеей и идёшь напролом для достижения своих целей. Но для каждого по-разному, потому что мы все отличаемся друг от друга.
— Почему бы нам, — Лилия сложила руки по бокам. — Между нашими поисками, не разнообразить как-то нашу жизнь? Я не хочу больше каждое утро просыпаться и плакать от бессилия над этой ситуацией, вот как сейчас... Мне надоело. — Дмитриенко развернулась на каблуках и смело зашагала вперёд. Том же, немного постояв на месте, перекручивая в голове её слова, направился вслед за ней. Но только потому, что самому ему было достаточно интересно узнать о замыслах девушки и что же она имеет в виду.
— Зачем? — негодующе взглянул парень на Лилию. Ещё мгновение назад она готова была расплакаться на месте, едва ли не взвывая во весь голос, а сейчас — почти вприпрыжку направляется непойми куда и предлагает Реддлу, вероятно, какую-то авантюру. — Что в твоей пустой башке появилось на сей раз?
— Смотри Том, мы находимся в такой ситуации, когда время перекручивается на начало, — слизеринец тихонько прыснул. Действительно. — Мы можем делать абсолютно всё, что хотим и на следующий день просто все забудут. Вот о чём ты втихаря мечтаешь, но не можешь совершить потому что за этим последуют проблемы?
   Реддл на секунду призадумался. Его часто останавливают некие обстоятельства, мешающие сделать задуманные и невероятно страшные вещи, хотя и не всегда они являются страшными, но Том настолько недосягаем до некоторых простых людских вещей, которыми занимаются другие. Для него они просто неосуществимы, будто совсем непредназначенных для него. Он жил идеей: всё вокруг перестаёт его волновать, когда в очередной раз Том задумывается о своей цели и продумывает множество действий по её достижению. Где-то в глубине души молодой человек желает немного другого, но часто отсекает от себя прочие «неправильные» мысли. Ведь Том совсем другого сорта, отличается от своих ровесников, и должен презирать то, чем они занимают своё свободное время, то, чем живут...
— Ни к чему тебе знать об этом. Что ты хочешь сделать? — Резко ответил Лилии студент, лёгким движением отпирая дверь, ведущую в другое крыло замка.
— Хочу, чтобы мы попробовали жить так, как никогда.

   Воодушевлённая барышня перешагнула всю лестницу, останавливаясь у огромного окна из которого было видно всё происходящее на улице: как играют в снежки ученики, резвясь как малые дети. Как светит яркое зимнее солнце, как расхаживают преподаватели, осматриваясь вокруг себя, любуясь красивым снегопадом. Том встал немного подальше от девушки, прослеживая за её взглядом. Он видел, что в её глазах начала загораться небольшая искра. Реддл ни разу не видел, чтобы человек настолько вдохновлялся какой-то безбашенной идеей, настолько сильно, что перехватывает дыхание. Для него в новинку видеть подобные чувства, а как же он сам? Что он чувствует?

Ничего. Просто Том не способен чувствовать какие-то положительные эмоции. наверное?

— Не перемывай мне мозги, лучше говори по-существу.
— Давай наведём здесь суету, заставим всех рыдать, сожжём кабинет маггловедения и много прочего, что было запрещено нам до этого момента?
— Мерлинова борода, ты сумасшедшая! — Том отшагнул назад от Дмитриенко, будто от прокажённой. Да что эта девчонка несёт?
— Вот только не говори, что ты никогда не хотел сжечь кабинет, где рассказывают историю магглов, которых ты так ненавидишь, — насмешливо цокнула Лилия.
   Реддл тактично промолчал и не стал говорить обидные вещи в её сторону, что пронеслись в его светлой голове за мелкую долю секунды. Он сдержанно потёр носовую перегородку, открыто показывая своё недовольство глубоко вздыхая и показательно отворачиваясь от Лилии. Но наша матрёшка-то не глупая, прекрасно поняла, что её замыслы никак не вписываются в образ надменного и гордого мальчишки, что так далёк от простых маггловских развлечений, или как лучше сказать — шкодничества, озорства? Но в душе юной студентки с каждой секундой увеличивалось желание сделать какую-нибудь гадость по отношению к своим недругам или просто сделать невообразимую шалость. Раньше её держали невидимые рамки, установленный закон, устав волшебной школы, который нужно придерживаться в любом случае. А сейчас все дороги буквально открыты к тому, чему нельзя было заниматься раньше. Это вседозволенность!
— Пошли за мной, — путь Лилии был назначен в башню Гриффиндора, но конечно Тому нельзя там появляться и поэтому она решила, что парень может подождать её у лестницы. Также девушка посчитала правильным не брать его за предплечье, чтобы потянуть мрачного мальчика за собой, ведь, почему-то, она точно уяснила — трогать он себя запретил. И лучше не испытывать судьбу.
                                      ***
   Энтузиазму Лилии можно было только позавидовать. Она неслась на всех парах в сторону большого зала, где сейчас спокойной обедали как профессора, так и ученики Хогвартса. Дмитриенко чётко слышала слова директора Диппета, что за ещё один проступок совершённый ребятами и он точно накажет их каким-то особым изощрённым способом. Так не самое ли время проверить правдивость слов пожилого несносного дедули? Явно уважением она не прониклась к мужчине, не внушал он ей доверия, впрочем, как и добрая половина преподавательского состава этой школы.
   Похоже, что сейчас, Лилия приняла в первые в жизни правильное решение, вернее, ей так казалось, будто она действительно решилась на что-то такое невероятно интересное, согласилась на возможность совершить то, что никогда не могла. Эта ситуация дала своего рода толчок к действию. Появилось тёплое чувство предвкушения, словно это сидело внутри неё так долго и дожидалось своего часа многие годы. Да Лилия и сама понимала, что, исходя из своих мыслей, сейчас походит на своего близкого друга — Септимуса. Уизли не был таким человеком, который любил порезвиться, но часто предпринимал попытки пошутить над кем-нибудь, в особенности над слизеринцами — некоторые особо впечатлительные даже как зашуганные отпрыгивали от него, после того, что молодой человек им устроил. Но на что-то более необычное и разрушительное гриффиндорец не осмеливался. На подобное поведения Дмитриенко всегда смотрела скептически, мол, а на что оно ему надо? Повеселиться в очередной раз, повысить свой досуг? И несмотря на это, студентка иногда представляла себя в роли Септимуса: что бы она чувствовала, будь она зачинщиком всяких розыгрышей? Кажется, ответ очевиден.
   Зря он рассказывал девушке о своих «преступлениях», Лилия ведь всё запомнила. И уже знала, что именно она собирается сделать.
   А вот у Реддла вопросов становилось всё больше. Он уже миллион раз пожалел, что вообще поднял палочку на эту ненормальную. Так неудачно стать заложником проблемы в паре со студенткой Гриффиндора, но сам он уже стал думать: может любой другой ученик ненавистного и презираемого им факультета был бы намного лучше, нежели эта девчонка Лилия? Будь у него возможность — Том бы её стёр в порошок, растоптал бы как мелкую гусеницу, но не оставил в живых — это точно. Ох и раздражала же Дмитриенко его своими выходками, когда-нибудь он точно заткнёт ей рот, свяжет и кинет в пасть опасному и беспощадному зверю... Но это на крайний случай, когда терпения не хватит.

   Быстро шагая вперёд так, что мантия Лилии, которую она на себя накинула при выходе из спальни, развивалась, девушка достигла до точки назначения и воодушевлённо вздохнула озираясь на Тома. Парень молчаливо обошёл её, не останавливаясь даже на секунду, и направился к своему столу, давая понять бедной студентке, что не заинтересован в занятии каким-то ребячеством. Дмитриенко же, махнув на него рукой, разглядев Септимуса за гриффиндорским столом, еле слышно шаркая обувью, прошла к компании друзей.
  — Наша бунтарка вернулась, — почти язвительно проговорила Юфимия Робертсон, что появилась со спины Лилии. — Добро пожаловать обратно.
   Эта девочка была «так себе», если коротко говорить о её достаточно скверном характере, да и кто бы мог подумать, что на факультете гриффиндор могут водиться такие особы? Но как и говорила Дмитриенко: «везде есть свои дураки», пускай по умственным способностям Юфимия не уступала и самой Лилии, всё же её некоторые личностные качества оставляли желать лучшего.
— Сильно директор ругал? — В диалог непосредственно вступил Септимус, терпеливо ожидающий, когда наконец девушка обратит на него своё драгоценное внимание.
— Не то чтобы, просто отчитал мало-помалу нас обоих и отпустил. Мне показалось, что он это делал просто потому, что надо, а не из каких-то побуждений, мол, дети должны учиться, а не буйствовать. В общем, точно не старался нам доказать, что наше поведение — это не норма в обществе. Только поругал для вида и прогнал.
— Он какой-то отстранённый в последнее время, может в министерстве вновь что-то случилось и это как-то задело его?
— Да мне, веришь, всё равно, что у них происходит там. Это никак меня не касается, — Лилия села на своё место, придвигая к себе обед. После испытавших ранее эмоций, у неё вдруг появилось желание поесть, чего она не испытывала довольно давно.
— Я знаю, ты никогда не любила интересоваться политикой и прочим, для тебя, бредом.
— Это неинтересно для меня.
   Лилия повернула голову назад, через спину украдкой смотря на Тома.
   Едва ли Том только оказался на месте, которое к слову, было между Альфардом и Абраксасом — те самые два слизеринца, что больше всех из свиты Реддла недобрым взглядом осматривали компанию Лилии и её саму, похоже, не забывали тайком обсуждать. Болтуны! Мальчишку окликнула молодая студентка, никто иная как — Вальбурга Блэк. Том мгновенно устремил свой взор на неподалёку сидящую вышеупомянутую и проследил за тем, как высокая длинноногая особа засеменила в его сторону.
— Кыш отсюда, Малфой, — надменно проговорила студентка, сгоняя со своего насиженного места рядом с Томом, Абраксаса.
   Малфой не оставался в стороне и шикнул на Вальбургу, оставаясь сидеть там же. Но увидев кивок своего товарища Реддла, Малфой почти сразу сдвинулся немного влево, оставляя место для слизеринки.
   Вальбурга Блэк являлась одной из самых популярных и, не стесняясь можно сказать, что самой красивой, а если и не красивой, то сильной — без всяких вопросов. Девушка, откровенно говоря, обладала очень ярко выраженной аристократической внешностью: длинное лицо с высоким, прямым лбом, идеальные скулы — всё это говорило и доказывало её принадлежность к какому-то знатному роду. Выражение лица высокомерной Вальбурги всегда сохраняло некую снисходительность, она смотрела на всех с высока, могла оборвать с полуслова любого человека и заставить замолчать одним лишь взмахом ладони, и кто как не Том знал истинную натуру студентки слизерина. Её имя было у большинства учеников на устах: от третьекурсников, что только начинали поглощать все сплетни и новости со старших курсов, до самых семикурсников.
   И по всеми известной причине, Блэк из всех студентов её факультета выбрала в качестве своего потенциального партнёра, или проще говоря — молодого человека, Тома Реддла — лучшего ученика школы, красивого и примерного парня, от которого девушки в радиусе нескольких метров чуть ли валяться с ватных ног. Оба они друг друга стоили, конечно же.
   Но Вальбурга была, отнюдь, не скромного, а вызывающего в какой-то степени, характера, как уже ранее было сказано. Ходили разные слухи про её похождения и даже где-то проскальзывала сплетня о интрижках с мужской половиной слизерина. И Тома это несколько настораживало, но только если дело касалось его репутации. Пусть она только пошатнётся из-за этой девчонки — он мигом её вынудит раскаяться в содеянном.

  Хотя, в ближайшее время ему это не грозит.

— Чего тебе, Вальбурга? — Реддл сделал глоток горячего чая, начиная терять интерес к Блэк, стоило ей сесть рядом с ним.
— Может быть мы могли бы... проводить гораздо больше времени вместе? Почему ты который день меня игнорируешь? — Девушка опустила локоть на стол и, слегка наклонившись, своей тоненькой ручкой разгладила отвороты на пиджаке молодого человека, вкладывая в это действие какой-то особый, понятный им двоим, смысл.
  Том едва ли не скривился от подобного жеста и сию секунду отвёл спокойным движением руку Вальбурги.
— У меня есть более важные дела, — пожал плечами Реддл, чем вызвал у студентки поникшее выражение лица.
— Я считала, что между нами есть что-то, а ты просто берёшь и отдаляешься от меня.
  Между ними не было ничего, кроме мимолётной близости.
  Если бы только Вальбурга сама знала, что этот диалог у них возникает слово в слово вот уже много дней, счёт которых Том потихоньку начинает терять. Если бы не его выдержка и самообладание, возможно, парень бы уже разрушил здесь всё, что можно и разрушал бы каждый раз, просыпаясь вновь и вновь, в одном и том же отрывке событий. Вальбурга осточертела. Его друзья — каковыми он их не считает — осточертели. Преподаватели осточертели. Всё здесь заставляет спокойного и сдержанного Тома испытывать чудовищную неприязнь, вызывает раздражение каждое движение со стороны или сказанное ему слово. А Вальбурга Блэк так же неизменно продолжает твердить слизеринцу изо дня в день про их изменившиеся отношения.
— Если так сильно не терпится — на факультете есть другие представители мужского пола, которые вожделеют тебя, выбери любого и сваливай отсюда. — Неожиданно даже для самого себя, резко высказался Том.
— Что ты сказал? — Обескураженно спросила у него девушка.

«Вот о чём ты втихаря мечтаешь, но не можешь совершить потому что за этим последуют проблемы?» — слова Лилии вспыхнули в голове у молодого человека почти сразу, как он произнёс неприятные для любой девушки слова.

   Конечно разрыв с Вальбургой не принёс бы ему существенных проблем, разве что косые взгляды её таких же ветреных подружаек.
— Послушай, — намеренно повысил голос Реддл, разворачиваясь корпусом к студентке, — я не хочу держать рядом с собой блудную девицу. Ты позоришь одним только своим присутствием, даже мысль о том, что такая как ты имеет право стоять подле меня — вызывает во мне непоколебимое отвращение.
   После высказанного Вальбурге, Том лишь отвернулся, невинно глядя на столпившихся учеников у выхода из зала. Умело делал вид, что его никак не волнует ни ситуация, ни эмоции слизеринки, но он-то понимал, что начинает постепенно чувствовать некое облегчение, будто спал какой-то груз, висевший на нём с начала учебного года. Тому нравилось, что сейчас Вальбурга испытывает гнев, мысленно его обзывает ненормативной лексикой — что его никак не трогает совсем — и похоже, решается на какую-нибудь страшную женскую месть.
— Ты, — Блэк стремительно встала с места, чуть ли не задевая локтём ошарашенного Малфоя. — отвратительный мерзкий таракан, да как ты мне смеешь такое говорить в лицо, да ещё и при всех? Я тебя изничтожу, когда придёт время и ты пожалеешь о сказанном. — Вальбурга высокомерно подняла подбородок и грациозно развернулась назад, уходя обратно к своей шайке таких же девиц, как и она.
   Факультет слизерин неотрывно наблюдал за небольшой ссорой, имея смелость шёпотом обсуждать, впрочем как и всегда, дела этой пары. Но стоило Тому обвести всех пристальным взглядом, как те тут же замолкли, утыкаясь в свои почти опустевшие тарелки с едой.
— Ты решил сегодня со всеми девушками испортить отношения? Сначала эта гриффиндорка Дмитриенко, теперь Вальбурга, — ехидно улыбнулся Абраксас, видя как на лице его товарища возникает умиротворённое выражение, которое он всеми силами старается сдержать. — Я никогда не видел тебя таким, что с тобой?
— Малфой, замолкни. Не до тебя сейчас.

   Лилия, что на пару с Минервой следила за происходящими страстями, громко усмехнулась, поворачиваясь обратно к своей компании. Ну и чудики. Слизеринцы есть слизеринцы, постоянно какие-то разногласия и ссоры между ними происходят, только вот они стараются не выносить это на люди, особенно, чтобы подобное поведение видели их вечные враги — гриффиндорцы. Кажется, Дмитриенко начала понимать, что есть её вина в том, что Реддл решил таким способом разорвать все связи с его ненаглядной дамой, нет, даже уверена — она причастна к этому.
   Лилия проследила за тем, как МакГонагалл вновь заинтересовалась общением со своими товарищами, ведь проблемы слизерина волновали её меньше всего. И пользуясь тем, что народ был отвлечён своими делами, аккуратно, еле заметно, достала из кармана своей мантии волшебную палочку. Пришёл момент, когда наконец стоит немного повеселиться, иначе зачем она сюда пришла, не про бал же слушать? Гриффиндорка прикрыла глаза и сосредоточилась на определённом человеке. Голоса вокруг неё перестали слышаться, оставляя некий шум где-то неподалёку, словно девушка отошла на достаточно далёкое расстояние. Дмитриенко сделала лёгкое движение рукой и произнесла шёпотом заклинание.
   Из палочки во мгновение выскочила с ярким зелёным светом длинная, с белой чешуёй, ядовитая змея. Лилия тут же громко охнула, совсем не ожидая, что у неё таки получиться наколдовать змею. С грохотом эта гадюка приземлилась на землю, привлекая к себе всеобщее внимание. Сначала все затихли, выискивая предмет нарушения спокойствия студентов, как и сама Дмитриенко, явно с предвкушением наблюдающая за замедленной реакцией молодёжи. И она же не заставила себя ждать.
Громкий душераздирающий визг заставил Лилию сжаться и с интересом начать наблюдать за нарастающей шумихой.
— Змея, змея! — кричал кто-то из ряда пуффендуйцев, что первые заметили надвигающуюся опасность в виде змеи.
   Студенты одним за другим повставали со своих мест, переступая через скамейки и чуть-ли не затаптывая друг друга в попытке убежать. Почувствовав угрозу, змея начинает извиваться. Двигается медленно и стремительно, через толпы, пересекая преграды в виде человеческих ног, и также пугая юных учеников. Товарищи Лилии последними обратили внимание на творящиеся вещи за их спинами и очумело рассматривали паникующих учеников. Спустя секунду загалдели все. Дмитриенко встала на ноги и столкнулась с толпой убегающих девчонок, что испугались больше всего. Лилия снова выпрямилась и сквозь сборище студентов, увидела с каким выражением лица на неё смотрит Том. В его взгляде читалось нечто большее, чем просто ошеломление, он буквально кричал о том, насколько же девушка поступила глупо. «Пустоголовая» — одними губами произнёс Реддл, ведь парень сразу понял, чьих это рук дело.
   После всего, что Лилия испытала за последнее время, такая дурость только повысила ей досуг. Устроила здесь какой-то цирк и весело насмехается над бедными учениками, совсем не подозревавшими, кто именно начал бедокурить.
— Отойти всем, — профессор Вилкост разогнала визжащих студентов и не заставив себя ждать, вытащила свою палочку. — Випера Эванеско! — Женщина взмахнула палочкой, вызывая огненный шар. Змея, страшно зашипев, моментально превратилась из белой огромной гадюки в лёгкие кусочки пепла, летящий вверх от воздушных потоков.
   Одновременно с тем, как Галатея произносила заклинание, где-то у стола гриффиндора внезапно прозвучал громкий писк, сравнимый с тем, будто неуклюжий человек наступил на огромную крысу. Когда змея исчезла, многие вздохнули с облегчением, а кто-то повернулся в сторону откуда донёсся крик.
— О боже, Долгопупс, это что был ты? — Септимус разразился громким хохотом.
   Испугавшийся бедный Арфанг залез на скамейку с ногами, прижимая колени к груди. Бедолага совсем затрясся, вероятно, он был одним из тех, кто до смерти боится этих пресмыкающихся чешуйчатых. Лилия даже почувствовала укол совести где-то в глубине своей доброй души. Хотя и это было мимолётно, как только она вспомнила, что завтра об этом поступке забудут абсолютно все, кроме неё и Тома.

Видимо, это было только начало намечающихся приключений. Самое невинное и безопасное в какой-то степени — уже произошло.

Никто до сих пор не знал о том, какой на самом деле окажется проказницей Лилия Дмитриенко, да и девушка не предполагала, что способна на такой род развлечений.