Тридцать четвертая глава.
Мию из реанимации перевели только через трое суток. Эти время опять превратилось в кошмар, которы они пережили пару месяцев назад. Как и тогда, она находилась в окружении всяких приборов, трубок и капельниц, вся такая хрупкая и крошечная. А он ничего не мог поделать, кроме того, что сидел у ее кровати и держал за руку.
Прогнать его пытались все, кому не лень: начиная от врачей и медсестер, заканчивая Ромкой. Если, в первом случае, он старался отвечать вежливо, то на друга просто зарычал и приказал оставить в покое. Ни одна сила на земле не сможет заставить Петрова сдвинуться с этого места.
Персоналу больницы пришлось смириться с наличием мужчины в палате реанимации. Все, чем он им помогал, так во время процедур становился в угол и ждал, когда они уйдут. Особо ретивые медсестры называли его "диким волком, оберегающим свою самку". А что, ему даже нравилось. Эти животные были однолюбами, как и он.
Мию эти три дня держали в искусственной коме. Посчитали, что так будет лучше. Когда она проснулась ночью первого дня и увидела его возле себя, у нее, почему то, началась истерика. Ничего не помогало привести в чувство девушку, поэтому и было принято решение с комой. В которую он, кажется, впал вместе с ней.
И, вот, они вновь в той же палате, где провели три долгих недели между отчаянием и счастьем. С минуты на минуту, крошка должна придти в себя и он очень этого боялся. Боялся, что у нее опять случится приступ. Теперь то он знал причину такой реакции.
В ту же ночь, после того, как отошел от шока, сразу поехал к мужику, который ее привез в больницу. Понимал, что такая реакция не просто так появилась и тот должен что-то знать.
Как всегда, он оказался прав. Мужик уже был на их базе и понимал, что его ждёт. Даже, не пытался возмущаться или сопротивляться. И, что самое главное, шел на контакт.
- Почему ей стало плохо?
- Не знаю... - оплеуха, - я, правда, не знаю... - более увесистая оплеуха, - мы говорили и ей стало плохо...
- О чем? - с такими темпами, вероятность того, что не сдержит свое слово, возрастала.
- О людях, которых убили... - удар правой, - вы убили... - посыпалась череда ударов, которые остановил Роман.
- Идиот! Как можно с ней о таком говорить! Ты - труп!
- Никита... Прекрати... Ты обещал... Едь к Мие!
Только ее имя помогло остановиться. С этими уродами разберётся потом, пусть только его девочка придет в себя.
А теперь, сидит у кровати и боится момента, когда она проснется. Боится, потому что не знает, что его ждет. Как могла повлиять на информация о том, что он убивал людей, ради нее.
Да, конечно, она знала об этом и раньше. Про его деятельность только ленивый не говорит. Да и, смешно вспомнить, как Мия краснея рассказывала про "погуглила информацию о Братве".
Все дело в том, что он ей обещал покончить со всем этим. И стремительно приближался к исполнению данного слова. Ну, не виноват же он в том, что ее похитила шайка придурков, решивших прибрать к рукам власть. Выбор то невелик: либо ты их, либо они тебя.
Что ему делать, если она не сможет принят это? Эта наивная девушка начнет же себя во всем обвинять. Какие слова подобрать в этом случае? Какое-то проклятое чувство дежавю, честно слово: он, она и эта долбаная палата.
Еще и так не в тему менты начали рыть под него. Все ж понимают, что смерть пятидесяти человек лежит на его плечах. Такие масштабные разборки были только до 95-96 гг. С тех пор, как не стало отца и организацию возглавил он, старались большинство вопросов решать более мирным путем. Даже, тех уродов, изнасиловавших Мию, не убил. А мог бы! И никто не смог ничего сказать на это!
Но, черт возьми, тут была совершенно другая ситуация! Хотели его смерти, а за ним, последовала бы и Мия. Если себя не жалко совсем, то за свою крошку он перестреляет весь мир и ни разу не моргнет. Сжал кулак от бессилия и злости.
В этот момент, веки Мии затрепетали и она медленно открыла глаза. Он сжался, в ожидании реакции любимой девушки на него:
- Никит... - тихий шёпот был самым прекрасным звуком, который когда-либо слышал. - Что произошло?
- Тшш, малыш, тебе нельзя волноваться... Позову врача...
И трусливо сбежал с палаты, чтоб не увидеть разочарования в ее глазах. Иван Егорович провел в палате, от силы, минут пятнадцать. Их совсем не хватило на то, чтоб придумать адекватные ответы на любые вопросы Мии.
- Как она?
- Хорошо...физически. - доктор заглянул в его глаза и, немного грустно, проговорил, - Ее глаза такие же, как тогда: нет желания жить и бороться. Сделайте с этим что-нибудь.
- Не уверен, что в этот раз получится.
- Если не вы, тогда никто... - похлопал по плечу и пошел в свой кабинет.
"Если не вы, тогда никто" набатом звучало в голове. Что ему делать в этой ситуации? Не может же обмануть...или может? Ах, черт, ладно! Сейчас войдет к ней, а потом уже решит, что да как.
Медленно открыл дверь и вошел в палату. Мия не обратила на него никакого внимания, как смотрела в потолок, так и продолжила. Не хороший знак... Даже, в самом начале их отношений, когда он вел себя, как грубая скотина, она всегда смотрела на него. А сейчас - ноль на массу!
- Привет! - и откуда в нем столько робости? - Как себя чувствуешь? - присел к ней на кровать-никак не показала, что заметила его. Взял ладошку обеими руками и поцеловал пальчики. - Поговори со мной, пожалуйста!
Он понимал, что его крошка впервые осознала, что связалась с самым настоящим монстром. И в ее голове это никак не укладывалось. Что с этим поделать то? Никогда же не скрывал от нее, кем являлся. Даже, подшучивал над наивностью восприятия.
Тем временем, Мия медленно повернула к нему голову и пристально на него посмотрела. Ни один мускул не дрогнул на красивом лице, лишь, одна слезинка скатилась по щеке. Лучше бы она кричала и ругалась! Эта реакция оказалась невыносимей любых пыток.
- Скажи что-нибудь! - ее молчание убивало просто!
- Сколько?.. - одно тихое слово и он понял свой приговор: она не простит.
- Пятьдесят... - нет никакого смысла скрывать правду.
- Зачем? - кто-то знает, сколько осуждения можно вложить в пять букв? Ему стало известно.
- Тебя искал... - еще одна слеза скатилась по другой щеке.
- Владимир?
- Жив... - выдохнула с облегчением.
- Отпусти его. - и отвернула от него лицо.
Черт, надо полагать, что диалог закончен. Таким разбитым он себя не чувствовал уже очень давно. Видимо, все это: и убийства, и похищение, намного сильнее повлияли на нее, чем могло казаться. Остается только одно - ждать!
*****
Никита Петров сидел в своем новом офисе, в центре Москвы и, как последний алкаш, ужирался водкой. Да, виски его не брало. А всему виной пятьдесят килограммов, молча жившие с ним. От безысходности, готов был лезть на стенку.
Мия, после того куцого разговора, продолжила свой бойкот. Она разговаривала со всеми, кроме него. Его одного не существовало для этой упрямой девчонки. Для всех остальных, даже, похитившего ее ублюдка, находились добрые слова.
Свою молчанку нарушила только один раз, когда этот, будь неладен, Владимир заявился со своей женой. Парочка пожелала скорейшего выздоровления и ушла, пообещав никогда не появляться в их жизни. После того, как за ними закрылась дверь, Мия сказала тихое:
- Спасибо!
И дальше продолжила мучать его своим молчанием. Не знала средневековая инквизиция, что такое - настоящие пытки.
Их выписали через неделю, после того, как крошку вывели из искусственной комы. Казалось, что дома и стены помогут растопить лед в ее душе, да фигушки. Уже двенадцать дней она упорно его не замечает. Вот, ему и надоело это безразличие. Вот, он и сидит в своем новом офисе, где еще пахнет свежим ремонтом, и пьет...нет, заливается водярой.
- А ей хоть бы хны!... - поднялся со своего места и продолжил возмущаться, - Любая любящая баба...ик...уже б поинтересовалась...ик...где ее мужик делся...ик...
- Да вы наклюкались, Никита Сергеевич! - смех со стороны дверей никак не разрядил обстановку...
- У меня глюки...ик...дожился...
- Да, да, еще какие! - его подхватили, как куль, и понесли к выходу.
- К-куда меня тащат? - попытался было возмутиться, да без толку. Очень быстро оказался на заднем сидении своей же машины, которая, даже, тронулась с места.
- Давно он так не набирался! - дошел до него знакомый голос, только чей?
- И не говори! - опа, еще один знакомый голос! Кто эти люди?...
Дальше, мыслительный процесс прервался. Понял, что они куда-то приехали, когда его опять подхватили под руки и потащили. Что за непорядок то?
- К-кто вы? - да уж, почти полноценное предложение!
- Ух ты, кто проснулся! - они еще и издеваются!
- Куда тащите?
- В спаленку, Никита Сергеевич! Одна беременная девушка переживала за вас, пришлось подсобить и помочь! - тут уж стало совсем грустно.
- З-зачем издеваетесь? Ей все равно...ик...уже...
Показалось, или кто-то охнул в углу? Его как раз уложили на мягкую и довольно знакомую кровать.
- Дальше я сама... Спасибо, Ром...
От этого голоса стало совсем легко на душе. Как же давно он его не слышал. Если это очередные глюки, то готов хлестать водку каждый день, лишь бы повторялись...
- Только попробуй! - даже строгость в ее голосе радовала!
Стоп, она, реально, с ним рядом? Может, стоит рискнуть и хотя бы один глаз открыть? Пока он, с горем пополам, справился с поставленной задачей и приоткрыл один глаз, его успели раздеть до трусов и носков. Шустрые какие! Пока несчастное око привыкло к приглушенному свету ночника и смогло как-то сфокусироваться на чем-то, он остался в комнате один. Зато, из ванной комнаты послышался шум воды. Значит, его не совсем бросили. Решил, не отводить взгляда, чтоб ничего не пропустить.
В дверном проеме показалась Мия... Красивая и сердитая...
- Надеюсь, с душем справишься сам!
Кивнул ей и наблюдал за тем, как уходила из комнаты. Это было слишком хорошо, что оказалось правдой. Хмель частично выветрился, да и зрение нормализовалось, поэтому, душ не составил огромного труда. Не вытираясь, вышел из ванной и хотел направится в гардеробную, за одеждой, но замер на пороге, услышав тихое "ох".
В дверях стояла Мия, держа поднос с чашкой в руках. Судя по аромату, там был кофе. А, исходя из жадного взгляда, брошенного ею на него-хорошо, что не оделся еще. Так, как был, влажный и голый, направился к ней.
- Это мне? - указал на ароматный напиток. Кивнула, слегка прикусив губу. - Спасибо! - взял чашку с подноса и сделал два глотка обжигающей, но вкусной жидкости. Заметил, как засияло возбуждение в ее глазах. - Очень вкусно! - тихий полу-шепот и последний глоток. Медленно вернул чашку на место и с удовольствием отметил, как Мия сглотнула и задышала чаще.
Воспользовавшись моментом, направился в гардеробную, сверкая задом. За спиной послышался грохот: крошка упустила поднос. Что ж, добился, чего хотел. А дальше что делать? Идея родилась сама собой:
- Не трогай ничего и жди в гостиной! - строгий, приказной тон на нее всегда действовал как следует. - Я приду через пять минут.
Итак, лед тронулся, и это хорошо. Знать бы еще и направление этой бурной речки! За минуту успел одеться, еще за две-собрать на поднос осколки. Ровно через пять минут сидел напротив Мии, в кресле.
Они смотрели друг на друга, страшась начать разговор первым. Оба скучали, оба хотят извиниться, и оба - упрямее любого осла. Они изучали изменения во взгляде, осанке, движении рук...
В какой-то момент, не выдержали оба и накинулись друг на друга. Неистовые, голодные поцелуи и треск ткани смешались в одно. Они были как два путника, которые блуждали по пустыне и наткнулись на собственный оазис.
Подхватив Мию на руки, в два шага пересек хол и оказался на лестнице, еще несколько шагов...и они в спальне...на кровати. Одним мощным движением вошел в ней и с удовольствием услышал ее долгожданный стон. Никаких предварительных ласк, только дикий голод! Желание оказалось настолько сильным, что разрядка наступила неожиданно и очень мощно.
Их тела, как один организм, двигались часто и дыхание никак не могло восстановиться. Он пришел в себя первым, когда понял, что лежит на ней всей массой. Перекатился на спину и бережно уложил крошку на своем плече. Теперь, пора поговорить.
- Я не сделал тебе больно? - приподнял ее лицо к себе за подбородок и заглянул в глаза, чтоб не посмела схитрить.
- Нет! - небрежно бросила ему в ответ и прикоснулась пальчиками к его щеке. Вот оно, то, что он так долго ждал. Это нежное касание, для него, было важнее слов. Она простила, но в глубине ее глаз было видно, что так просто не сдастся. Перехватил пальчики и каждый поцеловал.
- Я соскучился...сильно...
- И я...еще сильнее.
- Мия, хотел сказать... - прервала его, прикрыв рот ладошкой.
- Потом. Все потом... Не порть момент!
Кто он такой, чтоб спорить со своими пятьюдесятью килограммами счастья? Влюбленный мужчина, готовый на все. А пока, от него требовалось обнять и молчать. Вот и хорошо. Это он умеет.