Глава 8. Рассвет после ночи
Решение пришло само собой, как нечто очевидное. Выпускать альбом под своими именами значило бы погубить его. Аен, Хан и Ханин были единодушны: эта музыка не должна была принадлежать им. Она должна была принадлежать ночи.
Они выпустили ее анонимно, под названием «Проект «Ночная почта»». Скромная обложка — размытая фотография фонаря в тумане, сделанная Ханин. Ни имен, ни биографий. Просто музыка.
Через неделю, проведенную в странной, зыбкой тишине — будто после долгого путешествия, — они снова собрались в студии «Рассвет». Не для работы, а просто так, по привычке, которую уже не могли нарушить. Они сидели за чаем и молча читали отзывы, которые продолжали приходить. Тихие, личные благодарности от незнакомцев, нашедших в их музыке отголосок собственной души.
— Смотри, — тихо сказала Ханин, показывая экран телефона Аену. — Пишут из Токио. Спрашивают, будет ли физический релиз на кассетах.
Аен улыбнулся. Его демо, когда-то записанное на встроенный микрофон, теперь хотели слушать на другом конце света. Круг замкнулся с невероятной, щемящей красотой.
Хан наблюдал за ними, медленно помешивая ложечкой в своей кружке. В его взгляде была не усталость, а глубокое, молчаливое удовлетворение.
— Ну что, — нарушил он тишину. — Альбом доставлен. Адресаты получили. Что почтальонам делать дальше?
Вопрос повис в воздухе, но в нем не было тревоги. Был простой, рабочий интерес. Аен поднял на него взгляд.
— Я... я уже начал делать наброски. Для нового. Совсем другие. Более... светлые, наверное.
— У меня тоже есть идея, — добавила Ханин. — Записать звук не ночного, а утреннего города. Первые трамваи, скрип дверей булочных, разговоры просыпающихся людей. Это же тоже целый мир.
Хан кивнул, и в уголках его глаз собрались лучики морщин — следы улыбки.
—Утренняя почта, значит? — он усмехнулся. — А почему бы и нет. Почта она на то и почта, чтобы работать в любое время суток.
Он отпил глоток чая и поставил кружку с тихим стуком.
— Но это уже завтра. А сегодня... сегодня нужно официально закрыть этот рейс.
Он встал, потушил свет в студии, оставив гореть только ту самую лампу с зеленым абажуром. Символический жест. Ритуал завершения. Они вышли на улицу, в ту самую предрассветную прохладу, где мир замер между сном и явью.
Фонари еще светили, но их свет уже тонул в размытом, перламутровом свете наступающего утра. Двор был пуст. Они остановились, не решаясь разойтись.
— Значит, все, — сказал Аен, больше самому себе. — Конец истории.
— Конец? — переспросил Хан, закуривая. — Ты где-нибудь видел, чтобы почтальон, доставив одно письмо, увольнялся? Он идет на почтамт, разбирает следующую пачку и идет по новому маршруту.
Он посмотрел на Аена, потом на Ханин, и его голос стал тише и серьезнее.
— Эта студия... она и была моим «почтамтом». Местом, где копятся послания, ждущие своего часа. Я долго думал, что мое дело — хранить их. А оказалось, мое дело — находить тех, кто сможет их прочесть. И отправить в путь. — Он сделал паузу, глядя на то, как первый луч солнца золотит гребень крыши напротив. — Вы думаете, вы пришли сюда случайно? Аен, от отчаяния. Ханин, от одиночества. А по-моему, вы просто шли разными тропинками к одному и тому же адресу. И ваши послания наконец-то встретились.
Аен и Ханин переглянулись. В словах Ханина не было мистики. Была простая, железная логика, которую они ощущали кожей все эти месяцы.
— Так что это не конец, — Хан отбросил окурок и раздавил его каблуком. — Это просто отметка в журнале: «Послание доставлено. Ожидаем следующего». Ночная почта работает без выходных.
Он повернулся к ним, и в его глазах горел тот самый живой огонек, который Аен увидел в их первую встречу.
— Ну что, коллеги? Завтра в это же время? У меня как раз есть пара старых кассет, которые ждут, когда их расшифруют.
Аен посмотрел на Ханин. Она смотрела на него. И в этом взгляде было уже не просто понимание, а твердая, молчаливая договоренность. Общее будущее. Общий маршрут.
— Конечно, — сказал Аен. Его голос был твердым. — Завтра.
Они вышли из арки на пустую улицу, залитую теперь уже уверенным светом молодого утра. Они не стали прощаться. Они просто пошли в одну сторону — до первого перекрестка, где их пути должны были разойтись. Но сейчас они шли вместе. Три почтальона, доставивших свое самое важное на данный момент послание. И уже готовившихся к следующему.