Соглашаюсь только на лучшее

Когда Антону в несусветную рань позвонили и предложили провести фотосессию с суперзвездой, он выпалил согласие, даже не до конца проснувшись. Антон не узнал ни имя этой суперзвезды, ни дату съёмки, ни гонорар — всё это было не сильно важно, ведь главным по-прежнему оставалась реклама, которую ему сделают, когда снимки пойдут в печать. Потому что «суперзвезда» — это уже уровень.

Антон в этом бизнесе работал всего пару лет. Его уже более или менее узнавали, но заработать сверх известное имя и очереди на фотосессию в несколько месяцев у него пока не получилось, так что на любое предложение, где фигурировало слово «суперзвезда», он был согласен по определению, даже если ему придётся работать ночью в поле под дождём.

Это уже потом — окончательно проснувшись, умывшись и выпив чай — Антон решил посмотреть контракт, который ему скинули на почту. Стандартные условия, обязанности сторон, оплата и имя клиента. Антон завис на пару мгновений, отстранённо порадовался, что чай уже допит, а значит им нельзя подавиться, и застонал, приложившись лбом о кухонный стол.

В графе «клиент» гордо красовалось «Арсений Сергеевич Попов».

***

О том, кто такой Арсений Попов, не знали разве что слепо-глухие и младенцы. Его плакатами обвешивали города, билеты на концерты раскупались за три минуты от начала продаж, фан-клубы являли собой непреодолимую несокрушимую мощь, а поклонники могли насмерть передраться за автограф любимого певца. Его имя всегда произносилось с придыханием и трепетом, каждый его шаг протоколировался фанатами, о личной жизни говорили с восторгом и восхищением. Но при всём при этом никто доподлинно не знал, какая у него ориентация, есть ли семья, с кем он дружит, где живёт и как отдыхает. Каждый день в сети всплывали «настоящие любовницы» и «настоящие любовники», которые рассказывали, как Арсений осчастливил их своим вниманием, а каждый месяц — дети, которым Арсений стал гордым отцом.

С одной стороны, Антон восхищался умением этого человека при всей звёздности и прицелах камер скрывать личную жизнь, с другой же — Антон был причастен к шоу-бизнесу в достаточной мере, чтобы знать, какой Арсений Сергеевич мудак. Его уничижительные разговоры с гримёрами, звукарями, осветителями, менеджерами, администраторами и другими людьми, без которых он, если говорить откровенно, не смог бы провести ни один концерт, пересказывались из уст в уста. Так что Антон заранее готовился к тому потоку грязи, который на него выльют ещё даже до начала работы. Впрочем, отказываться от съёмок Антон не собирался: он выложится на полную, отфотает так, что мало не покажется, и пусть только этот Попов попробует сказать что-то против!

Разумеется, таким смелым и уверенным в себе человеком Антон был ровно до того момента, пока Арсений собственной персоной не вплыл в студию, опоздав на добрые полтора часа. Антон злился, злился, очень злился, а потом увидел эту суперзвезду и неожиданно почувствовал себя маленьким (и это при почти двухметровом росте) и нелепым (это, в принципе, было обычное состояние). Арсений буквально давил своей великолепностью.

— Это мой фотограф? — спросил Арсений, элегантно поднимая бровь.

— Антон Шастун, здравствуйте, — отрапортовал Антон и чуть ли не честь рукой отдал от волнения.

Арсений посмотрел на него с выражением вселенского скептицизма, а потом перевёл взгляд на нервного парня рядом с собой.

— Sérieusement, mon chéri?[1]

Антон, в принципе, мог догадаться о смысле фразы только по выражению лица Попова, но вместо этого совершенно очевидно застыл, вслушиваясь в глубокий голос. О, как же этому голосу шёл французский язык. Практически так же, как этому лицу шёл любой образ. Да, у Арсения всё ещё был скверный характер, но Антон — фотограф, он эстетик, а значит за эту съёмку он точно словит пару эстетических оргазмов. Если не прибьёт этого мужика камерой, конечно. Потому что Антон довольно вспыльчивый фотограф.

— Один из лучших, Арсений Сергеевич, — поймал окончание фразы уплывший Шастун и улыбнулся.

Вообще, конечно, этот заказ Антон получил откровенно по блату. И нет, ему не стыдно было в этом признаться, потому что в этом бизнесе даже с охуенным талантом очень многое зависит от связей. Если у тебя есть способности — связи помогут. Если у тебя нет способностей — не помогут даже связи. И нет, Антон не считал, что за место под солнцем нужно раздвигать ноги — сам он никогда так не делал, — но попросить друзей где-то замолвить пару словечек — почему нет.

— Один из? — с непередаваемой интонацией переспросил Арсений.

— Самый лучший, — перебил нервничающего паренька Антон. — Наилучшайший.

— А по русскому тройка в школе была, видимо, — закатил глаза Арсений. — Где гримёрка?

Вокруг него тут же всколыхнулась людское море помощников. Антон им не мешал, не встревал и не лез со своими комментариями, хотя очень хотелось попросить накладывать поменьше штукатурки. Неожиданно подумалось, сколько платят тем людям, которые делают первые слои грима и допущены до святая святых чистой кожи. Антону бы очень хотелось увидеть Арсения без всего. В смысле, без пяти слоёв тональника, конечно, всё остальное пусть остаётся на месте.

Когда приготовления спустя почти час были завершены и Арсений вальяжной походкой вышел перед камерой, Антон понял, что будет пиздецки сложно. У Попова было своё ви́дение всего: поз, выражения лица, освещения, фотосессии в целом и Антона в частности. Спустя два с половиной часа Шастун, растерявший первое визуальное впечатление и парочку сотен нервных клеток, психанул.

— Давайте так, Арсений, я сейчас фотографирую вас, как считаю нужным, а вы, если потом не понравится, на весь свой многомиллионный инстаграм называете меня говном на палочке, идёт?

Это было рискованное предложение, потому что если Арсений действительно на весь свой многомиллионный инстаграм ославит Шастуна чмом бесталанным, то Антону потом останется только пыль с диплома стряхнуть и пойти устраиваться офисным планктоном в какую-нибудь «у нас к вам очень выгодное предложение, не кладите трубку!» контору. После реплики Антона вокруг установилась идеальная тишина. Атмосфера начала накаляться так стремительно, что Шастун всерьёз подумал, что сейчас его сметёт с ног и выбросит в окно, которое он же сам проделает своим телом в глухой стене. Помощники Попова начали стремительно бледнеть и стекать по стеночкам, кто-то реально опасно подошёл к черте обморока.

— Идёт, — сказал Арсений спустя почти пять минут тишины, когда Антон мысленно уже себя проклял и собирал вещи, уезжая в Воронеж плакаться на маминой кухне.

— Идёт? — уточнил Антон, всё-таки подозревая себя в слуховых галлюцинациях. За спиной кто-то надрывно задышал, видимо, в первый раз эти пять минут.

— Идёт, — подтвердил Арсений и улыбнулся до жути очаровательно. — Оторвись на своей последней фотосессии.

И в общем-то на этих словах Антона и переклинило. Если уж человек точно настроился закопать его карьеру, его ничего не остановит, так что Шастун сжал камеру, тоже улыбнулся и шагнул вперёд.

— Вот уж я оторвусь.

***

Снимки получились охуенные. Арсений после своего согласия беспрекословно выполнял абсолютно всё и вообще был похож на максимально отзывчивую пластичную куклу, изгибаясь в любую позу, какая бы ни родилась у Антона в голове. Шастун на некоторое время даже забыл, что злится, и просто наслаждался процессом, ловя кадры и обворожительную улыбку. Три часа прошли вообще незаметно, пока всё тот же нервный помощник не проблеял что-то про время и самолёт, на который они уже опоздали на два часа. Как можно опоздать на частный самолёт, Антон не представлял, но Арсений собрался, вокруг него опять всколыхнулся вихрь помощников, и за считанные минуты студия опустела.

Антон сел отсматривать снимки и понял — они охуенные. Докопаться нельзя было вообще ни до чего, потому что когда Арсений перестал выёбываться, они словили творческий вайб и отсняли настолько профессионально, что хоть сейчас в какой-нибудь «People» отправляй даже без редактуры. В Антоне родилась надежда, что Арсений не будет такой сукой и не запорет ему карьеру просто из-за говнистости характера, потому что ну не могут не понравиться такие снимки. Антон был уверен, что лет через тридцать-сорок их повесят в какой-нибудь Эрмитаж, сделав персональную постоянную выставку имени А.С. Попова. Потому что он сам выглядел так, будто должен был в этом Зимнем дворце жить вообще.

Антон отправил фотографии — все, потому что выбрать несколько лучших не получилось, — скрестил пальцы на удачу и сел ждать вердикта. Через пару часов ему прилетел официальный ответ «Фотографии получили, отправили на согласование. Спасибо за сотрудничество» и больше ничего. Антон ждал чего-то ещё пару дней, но потом успокоился, решив, что раз его имя ещё не полощут на всех фанатских форумах Попова, то это и есть та самая положительная реакция.

— А написать, что фотки понравились, у вас там у всей команды пальцы отсохли, — пробурчал Антон, когда спустя неделю так и не получил хотя бы «Согласование прошло». Пробурчал, отключил звук на телефоне и лёг спать почти спокойно.

А с утра понял, что проспал целый «БУМ».

Двадцать семь неотвеченных звонков от Оксаны, восемнадцать неотвеченных звонков от Стаса, потерявшиеся на этом фоне три неотвеченных звонка Димы и почти уже четырёхзначное число уведомлений в мессенджерах. У Антона натурально подрагивали пальцы, когда он решил позвонить сначала Диме — лучше любые новости ему сообщит кто-то, имеющий медицинское образование, пусть и в стоматологии.

— Привет, — голос у Димы был весёлый, что немного успокоило мандраж Антона. — Ну что, тебя уже позвали на штатку в какой-нибудь Гламур?

— Что? — очень интеллектуально отозвался Шастун.

— Видел Стаса, он рыдает от счастья и говорит, что ты лучшее, что случилось в его жизни, — объяснил, ничего не объясняя, Дима. — Очень сильно хочу узнать, что по этому поводу думает Дарина, конечно.

— Я вообще ничего не понимаю, — признался Антон. — Я проснулся, у меня сорок звонков, тысяча уведомлений, я боюсь заходить в интернет, Поз, что там?

— О, — усмехнулся Дима. — Иди сразу в инстаграм тогда.

Антон так и сделал, проигнорировав ещё один звонок Оксаны. Первое, что он увидел — шестизначное число новых подписчиков. Уже понимая, откуда это всё может быть, с опаской зашёл на профиль Арсения и сразу же уставился на фотографию, которую сделал сам. Опять ебанутейшее описание, зубодробительные хэштеги, но — самое главное — вполне понятная всем людям строчка «соглашаюсь только на лучшее. Ph @Антон.Шастун»

Кажется, Антон не сдержался и проорал что-то бессвязное, но крайне эмоциональное в потолок квартиры. Арсений Попов на весь свой многомиллионный инстаграм назвал его лучшим фотографом. Пока Антон всю неделю пытался успокоиться и не паниковать от каждого уведомления в телефоне, Арсений выдержал, мать её, театральную семидневную паузу и просто выставил фотку с подписью о лучшем фотографе. Да, Антон повторит это про себя и вслух ещё три тысячи раз, имеет право.

Антону понадобилось время, чтобы выдохнуть, перестать мысленно скакать по комнате и перезвонить Оксане. Помощница тут же со скоростью пулемёта выстрелила в него информацией, что теперь у него примерно дохуилион заказов на съёмку, и не пора ли пересмотреть ценовую политику. Антон сказал, что Стас может пересматривать ценовую политику, как пожелает, и попросил разобраться с мессенджерами, потому что перевалившие за тысячу уведомления его слегка пугали.

Антон не надеялся на такую реакцию и вообще не понимал, почему Арсений вместо того, чтобы просто передать через помощников, что снимки понравились, сделал то, что сделал. Но Шастун не жаловался и уж тем более не был против. Всего одна съёмка, и вместо карьерной лестницы он, видимо, зашёл в карьерный турбо-лифт. За это хотелось поблагодарить, но Антон почему-то был уверен, что благодарность останется без внимания. Так что он, не надеясь ни на что особо, написал Арсению в инстаграме:

«У лучших фотографов теперь всё расписано по секундам. Но для лучших моделей всегда найдётся свободный денёк».

Антон не ждал ответа. Ещё меньше он ожидал, что через месяц, когда клиенты были расписаны почти на год вперёд, к нему с горящими глазами влетит Оксана и, потрясая какими-то листами, прямо в лицо проорёт:

— Попов тебя хочет!

Антон чуть не свалился со стула, думая о том, на какое интервью Арсений явился в ноль угашенный, чтобы сказать такое. И это при том, что ни на одном интервью Попов не позволял себе быть в нетрезвом виде и даже о друзьях не говорил, не то что о таких громких желаниях.

— В смысле? — переспросил Шастун.

— Нам прислали запрос на съёмку, Арсений настаивает, чтобы его снимал ты, — протараторила Оксана.

— А, бля, в этом смысле, — выдохнул Антон.

— А в каком ещё? — вполне искренне удивилась Оксана, не видящая вокруг ничего, кроме работы. — Он сможет в следующую среду. У тебя там, конечно, уже занято всё, но...

— Отменяй, — решительно кивнул Антон. — Весь день отменяй.

— Зачем весь? — спросила Оксана.

— Буду выполнять обещание, — улыбнулся Шастун.

***

Арсений в этот раз явился ни много ни мало в девять утра. Для Антона это было ужасно рано, он клевал носом, но взбодрился, когда в студии появился звёздный гость. В этот раз помощников с Арсением было в три раза меньше, да и сам он выглядел скорее воодушевлённым, а не высокомерным. Антон опять безбожно залип (всё ещё эстетик, всё ещё ментальные оргазмы, да) и не сразу сообразил, что к нему обращаются.

— Простите, ещё раз? — уточнил Шастун, с трудом фокусируясь на парне, который чуть ли не за рукав его тянул, пытаясь привлечь внимание.

— Какая тематика фотосессии будет? — послушно повторил тот.

— Ааа, а мы в контракте не прописали? — растерялся Антон.

— Арсений Сергеевич сказал, что тематику вы сами выберете, — отозвался парень. — Это личная фотосессия, не для журналов.

Антон бросил взгляд в сторону гримёрки, куда уже успел уплыть Попов, и почувствовал, как процессор в его голове щёлкнул и перезагрузился. Шастун бросился в гримёрку, чуть не сбивая толпящихся там людей, и перехватил занесённую руку гримёра буквально в паре сантиметров от лица Арсения. Девушка дёрнулась, когда её схватили, машинально попыталась выдернуть запястье и по итогу неаккуратно мазнула кистью по скуле Попова, едва не заехав ему в глаз. Арсений, надо отдать ему должное, даже не шелохнулся, а вот за спиной Антона кто-то, кажется, словил мини-инфаркт.

— Извините, — сказал Антон и отодвинул девушку, которая начала по цвету сливаться с собственной белой блузкой. — Не надо грима. Вообще ничего не надо, умойтесь, пожалуйста.

За спиной Антона явственно кто-то пискнул, и Шастун отстранённо задумался, что же делает со своими помощниками Попов, раз они такие нервные и зашуганные.

— Was du sagst, mein Shatz?[2]

У Антона чуть ноги не подогнулись без его желания. Французский в прошлый раз был мягкий, урчащий. Немецкий из уст Арсения звучал как предложение пойти поучаствовать в порно. И это ему всего пару слов, судя по всему, сказали. Если Арсений начнёт говорить с ним на немецком длинными предложениями, то Антон ни за себя, ни за свою остаточную гетеросексуальность не отвечает.

— Нихуя не понял, но очень сексуально, — произнёс рот Антона без участия мозга. — В смысле, я же должен выбрать тематику, правильно? Я выбрал, так что смывайте с себя всю штукатурку, dreamboat, и переодевайтесь во что-нибудь повседневное.

Вот как, Антон тоже кое-что знает! Оставалось надеяться, что память не подвела, и это слово действительно имеет одним из значений «красивый мужчина», иначе будет максимально неловко дальше общаться с «лодкой мечты» [3]. Шастун почти чувствовал, как за спиной люди готовятся к миграции в кардиологию, пока Арсений с независимым видом рассматривал его в зеркало. Три минуты прошли в абсолютной тишине — ох уж эти театральные паузы! — а потом Арсений хмыкнул и щёлкнул пальцами, подзывая гримёра.

— Убирай всё, сыграем по его сценарию.

Антон, уже морально готовящийся отправиться в пешее эротическое, чуть не запутался в собственных ногах, когда покидал гримёрку, стараясь улыбаться не так широко и выглядеть поменьше блаженным идиотом. Пусть эта съёмка никуда не пойдёт, пусть ляжет где-нибудь архивом, но Шастун увидит Арсения настоящим хоть немного. И кто вообще говорил, что у него дерьмовый характер? Вон какой человек покладистый.

Пока Антон готовил свет, настраивал камеру и всё ещё пытался хоть немного погасить улыбку, из студии один за одним бочком по стеночкам испарились все помощники. Последней, прижимая к себе объёмную сумку с косметикой, выскользнула гримёр. Шастун проводил её задумчивым взглядом, а потом перевёл взгляд на Арсения, который вышел в середину студии с самым независимым видом. Перевёл и замер.

— Охуеть, — только и сказал Антон, не имея никаких моральных сил изъясняться на литературном языке или хотя бы отвести взгляд. — Пиздец ты прекрасен.

Арсений удивлённо склонил голову набок, а потом рассмеялся — и Шастун поплыл. Какой немецкий, какой французский, тут человек просто может улыбнуться — и всё решено, мама, я гей. Антона никогда так быстро и в трезвом состоянии с мужиков не заводило.

— Отвисни, ragazzo carino[4], — сказал Арсений. — Давай начнём эту твою повседневную фотосессию.

— Поклянись, что никто, кроме меня, твоих родителей и твоего гримёра, никогда не увидит эти фото, — шутя сказал Антон. — Я хочу себе право уникального контента.

— А жене показать можно? — с улыбкой спросил Арсений.

Антон чуть второй раз за день не запнулся о собственные ноги. Точно же, таинственная личная жизнь Арсения Попова, о которой никто ничего не знает. Ничего удивительного, что у него есть жена. И дети, наверняка, тоже есть. А Антон просто идиот, который останется со своими ментальными эстетическими оргазмами. Впрочем, это тоже неплохо.

— Жене, конечно, это же жена, — как-то скомкано ответил Шастун, утыкаясь взглядом в камеру и зачем-то вертя её в руках.

— Вот и славно, обязательно покажу, когда найду её и женюсь, — преувеличено облегчённо сказал Арсений.

Антон чуть вперёд всем телом не кинулся, когда сообразил, что только что услышал. Губы опять расплылись в улыбке, да и лицо вообще всё поплыло по ощущениям. Сука, ну как так можно просто в двадцать пять взять и залипнуть на взрослого мужика, которого хотят миллионы. Хотя, наверное, это как-то связано...

Без грима и в обычной одежде, которую Арсений наверняка без спроса взял в гримёрке, Попов выглядел совершенно потрясающе. Антон, конечно, допускал, что под слоями косметики может быть, что угодно: синяки, прыщи, пигментные пятна, дряблая кожа, но надеялся этого не увидеть — и не увидел. Лёгкие круги под глазами — у Арсения бешенный график. Морщинки возле глаз и рта — от частой улыбки. Щетина — не такая по линейке выверенная. Человек, он просто обычный человек. Кажется, Антон сегодня вечером запишется в его фан-клуб и зарегистрируется на всех фанатских ресурсах, какие найдёт, чтобы вместе со всеми орать, гореть и плакать.

— Я, конечно, понимаю, что у тебя там какой-то свой сценарий, но вряд ли он заключается в том, что ты будешь стоять и фотографировать меня глазами, да? — опять вернул его в реальность насмешливый голос Арсения. — Я всё ещё надеюсь получить хоть какие-то фото после всего этого.

— Будь собой, — выпалил Антон, сжимая пальцами камеру. — Просто... эта сессия для тебя. Будь собой.

— Сессия, хм? — как-то хитро улыбнулся Арсений, а потом вскинул голову. — Договорились, deary. [5]

И после этого Антон на четыре часа просто выпал из реальности. Арсений, видимо, тоже, потому что творил что-то невероятное, и было видно, как сильно ему это нравится. Антон бегал вокруг него с камерой, вставал на стул, ложился на пол, брал крупные планы и максимально отдалял. Пару раз Арсений переодевался, и Антон исходил слюнями на каждый новый вид — залипал нещадно. Если бы в какой-то момент в студию робко не постучался один из помощников и тихо не спросил «Обед, Арсений Сергеевич?», они бы голодными проболтались на съёмках до вечера, если не до ночи. Арсений, кстати, выглядел настолько же потерявшимся во времени и пространстве, как и Антон.

— Фото прислать на официальную? — спросил Шастун.

— Нет, сразу мне, — отозвался Арсений и протянул руку. — Дай телефон, запишу.

Антон открыл заметки и протянул Попову, думая, не слишком ли обнаглеет, если попросит личный номер. Фотосессия фотосессией, конечно, но вклиниваться в личную жизнь человека тоже нужно аккуратно. И пока Антон думал, как это сделать, Арсений уже вернул телефон, натянул капюшон кофты, нацепил солнечные очки и скрылся за дверью, махнув рукой. Антон вздохнул и тоже пошёл искать какой-нибудь обед, чтобы потом засесть за отсмотр фото.

***

Собрав к ночи целую папку и забраковав только около десятка из нескольких сотен, Антон откинулся на кресле и потёр шею. Подумал, не поздно ли отправлять фотографии после двенадцати часов, но решил, что почта не смс, ото сна не оторвёт, когда прочитают, тогда и прочитают. Шастун полез за телефоном, открыл заметку, пробежался по ней взглядом и опять расплылся в улыбке, уже даже не пытаясь себя как-то оправдывать.

«У лучших артистов все дни расписаны по секундам, но для лучших художников всегда найдётся свободный вечерок».

____________

1 Sérieusement, mon chéri? (фр.)- Серьёзно, дорогой?2 Was du sagst, mein Shatz? (нем.) - Что ты сказал, дорогой?3 dreamboat (англ) - это слово в английском действительно может иметь значение "очень красивый мужчина/женщина". Но ещё оно может означать "предмет вожделения голубая мечта, нечто восхитительное, идеальный любовник"4 ragazzo carino (ит.) - Красавчик5 deary (англ.) - Дорогуша