Пятая глава
Я сидела и редачила новые стихи. Думала, как их можно улучшить. Нюша опять писала о своём идиальном парне из снов. Мда. Ей нужно меньше читать романы. А снившийся ей брюнет - точно порождение воображения. Ага. Нужно записать:
А ты только порождение
Больного воображения.
Я так сильно вникнула в мир стихов, что не заметила покушение на моё сердце, а точнее на булочку ввиде сердечка.
- Твою мать, Рома!
-А при чём тут моя мать? - не смутился парень, - если я сердцеед, что влюбился в даму без сердца.
- Да! Твою мать! У меня нет сердца, потому, что ты его сожрал. - в возмущено шоке я хлопнула глазами и защищая остатки булочки, стала отбиваться от надоедливого ухажёра телефоном.
- О, так я всё-таки украл твоё сердце? Одолжи и телефончик!- он выхватил телефон и стал его листать.
- Отдай пожалуйста. - вежливо попросила я, состроив милые глазки убийцы.
- Сначала, я накормлю тебя. У нас есть пятнадцать минут. Нормальная же плата за временное пользование телефоном? - сказал он, скользнув в очередь, а потом, каким-то волшебным образом, возник, неся на подносе макарошки с курочкой и чай.
- Эти стихи...Они обо мне? - пододвинув мне поднос спросил блондин сверкая внимательными сине-голубыми глазами.
- Не думаю. Это творчество Нюши.
-Да?! - где она это постит?
- Нигде.
- А откуда у тебя это?
Она присылает мне стихи на редакцию.
- Ты редактируешь стихи Нюши?
- Да.
Сколько тебе платят?
-Такие вопросы тебя не касаются, но у меня и моей сестры разделение творчества.
- Я подумал ты про певицу...- задумчиво протянул Роман.
- Дебил. - я продолжила жевать курочку.
- Есть немного...- он ещё полюбовался тем, как я уничтожаю макароны, и поднялся. - Ну, я пошёл. Кушай. - он похлопал меня по плечу, и перепрыгнув через скамейку скрылся.
- Пантовщик. Натуральный дебил, на всю страну такой дебил.
Я спокойно доела свою пищу, отнесла тарелки и двинулась из столовой.
Телефон в кармане фартука зажужжал, заявляя мне, что что-то в этом мире случилось. А случилось вот что: заявка в друзья одобрена. Чертов Лебедев! Когда он успел? Аватарка лыбилась мне из-под белобрысой челки. А ты опасен и не предсказуем...Рома. На телефон пришло ещё одно уведомление: я приглашена в беседу класса. Опять таки известным нам наглецом. Чертов наглый...
Я зло сунула телефон в карман и грозной походкой двинулась в класс. На одном из подоконников коридора, в окружении девиц, сидел Костя - друг Лебедева, обладатель рыжих, едва-ли не красных волос, которые огнем горели в лучах солнца привлекая самочек. Да. Иванов Константин Анатольевич являлся местным бабником, причём, со всеми "бывшими" он находился в хороших отношениях. Его ангельская внешность и то обстоятельство, что он очень непостоянен, давало некоторым девушкам этой школы мечту о том, что именно она, наконец станет его единственной.
За недели в школе, я познакомилась со многими и сделала выводы насчёт некоторых личностях. Например...Роман очень упрямый и бесячий, когда же он уже отстанет от меня...Мелькнула у меня мысль, когда я увидела, как он, выйдя из-за поворота двинулся к своему другу. Он неадекватный, озабоченный. Пялится на меня всё время. Именно поэтому, я поспешно слилась с толпой и без происшествий добралась до класса.
Я села на своё место. Есений как всегда тусил в телефоне. Как-то раз, я увидела, что он там пишет стихи. И вообще: он всегда пишет стихи. Дома. Все перемены. Даже иногда на уроках. Он это делает всегда. Как я поняла, на публику он хороший и тихий парень. Мы с ним вместе сражались с контрольными. Его незаметность и годы практики сделали из него гениального списывателя. Он мог сидеть хоть с учителем за одной партой, и свободно пользовался телефоном. При этом, он был умён сам по себе. В общем, если бы я не услышала тех слов в спортзале, его можно было бы назвать идеальным соседом. Однако, я стала замечать, что он, судя по поведению, наблюдает за всеми и всё запоминает. Жутко. Это...
Вдруг, я услышала очень громкое, отвлёкшее меня от анализа соседа заявление: А кто из вас актив, а кто пассив?
Удивлённо обернувшись, я заметила такую картину: толпа парней и некоторые девушки окружили двух пацанов, один из которых уже встал в изготовку.
- Мы не знаем, но сейчас мы тебе вдарим, и ты окажешься снизу. Снизу пищевой цепочки. На дне. Примерно в отложениях архейской эры. - пухленький парень с очень светлыми волосами и серьгой в ухе порывался напасть на обидчика.
- Ну давай! - рассмеялся какой-то человек очень серой и неприметной внешности. - Давай ударь меня! - он ржал, и тряс головой как болванчик. И беловласый хотел было ему вдарить, но ему помешали. - Не надо, он того не стоит. - опустил ему руку на макушку парень, что стоял рядом. Он был высоким, кудрявым, с орлиным носом и напоминал ворона. Пухленький блондин сразу сдался. И опустил кулаки.
- Чё, зассал как баба? - снова заливался болванчик.
- Не вмешивайся, сказал мне Есений, пытаясь поймать меня за руку. Но не поймал.
- А что ты имеешь против баб? - спросила я, вставая рядом с черным и белым.
- Пхах, я...- он не договорил, потому что дверь с грохотом отворилась, и в класс ввалился Лебедев.
- Всем хао бледнолицые! - сказал он раскидывая руки в стороны, едва не попав рукой по красивому лицу Кости. Бледнолицые на секунду повернули головы на Романа, а потом продолжили смотреть на серую личность. Рома нахмурился, аля "Это почему все смотрят не на меня?"
- Докладывайте: что происходит?- спросил Лебедев, он же Пантократор (вседержитель) этого класса.
- Осуждение сексуальных меньшинств Герой. - раздался девичий голос из толпы.
- Так, Гера! - Рома протиснулся сквозь толпу, и положив ладонь на плечо серой личности развернул её к себе.- Значит так, Герасим, не геройствуй. Ты сейчас топишь не Муму, а себя. Ну и что, что кто-то не такой, как все мы? Тебя же никто не осуждает, что ты унылое не толерантное чмо?
Герасим перестал ржать. Герасим замахнулся на Рому. Передумал. Ещё раз замахнулся. Передумал.
- Да пошли вы все на три буквы!!! -он вышел, хлопнув дверью.
- Ребята, мне кажется, что это у него карма такая. Гомофобная.- фыркнул Рома.