Den Lille Havfrue

Здесь, среди бесконечной зелени королевских садов, чарующего синего моря, множества романтичных улочек и величественных памятников, парков и музеев, родилась эта история. Это город Копенгаген, чьим безоговорочным символом стала прекрасная, тихая и... неживая девушка с хвостом рыбы, что сидит на камне и смотрит вдаль печальным взором. Это город, где она родилась и погибла.

***

Морской прибой лениво бил во́лнами о берег, солнце клонилось к закату, напоследок золотя своим прикосновением этот волшебный город. Всё ещё мокрая от дождя мощёная камнем дорога отвечала глухим стоном на шаги прохожих. Никогда не смолкающий у пристани гул и гомон погружал всё вокруг в какую-то ритмичную дремоту: казалось, сам город пел людям колыбельную.

По мосту, неспешным шагом направляясь к морю, шёл немолодой мужчина. Его видавшие виды пальто и цилиндр говорили о своём хозяине куда больше, чем он сам мог бы о себе рассказать. По всей видимости, этого человека мало заботил внешний вид, куда более важным ему представлялось то, что творилось в его голове. А там, как правило, царил полнейший хаос: обрывки мыслей порхали, словно мотыльки, не желая угомониться и даться в руки, фантазия неслась куда-то дальше, дальше, дальше; вдохновение, как лёгкий ветерок врывалось и исчезало снова, вороша и разметая листы бумаги... Мыслей в голове человека было множество, но ни одну из них он не мог поймать и додумать до конца. Не в силах больше находиться в своём душном кабинете, в окружении пыльных книг, стопок пергамента, перьев и одной-единственной свечи, он решил прогуляться и позволить морскому бризу развеять его усталость.

Проходя мимо толпы моряков, принесших очередной улов, он невольно подумал: «А ведь рыбы — тоже живые существа. Им также, как и человеку и любой земной твари может быть больно и страшно, и также может одолевать тоска...» Глядя на то, как с корабля спускают огромную сетку, переполненную камбалой, крабами и даже рыбой-меч, он внезапно почувствовал невообразимую головную боль и... жалость. Не желая более смотреть на это, мужчина ускорил шаг, дабы не слышать громоподобных криков бородатых моряков, что так ловко и беспощадно расправляются со своей добычей.

Он шёл вдоль воды и думал о том, что, наверное, во всём мире нет ничего более непредсказуемого и опасного, чем море. Сейчас оно может быть спокойно и даже дружелюбно, может ласкать ноги тёплой пеной и принимать в свои объятия всех, кто пожелает в него окунуться, а через мгновение может разгневаться, словно пробуждённое ото сна чудовище. Разинув огромную пасть, с леденящим душу рёвом заглотить всё, что окажется на его пути. Люди, животные или корабли — лёгкая добыча. Моряки крадут у моря рыб, море крадет у земли людей. Справедливо?

Проходя по главной площади, мужчина полной грудью вдохнул солёный морской воздух, блаженно прикрыв глаза. Нет ничего прекраснее, чем вечер, пропитанный солёной морской свежестью. Низко опустившееся небо пестрило розовым, лиловым и желтым цветами; воздушные и лёгкие, словно вата, облака со всех сторон укрыли город мягкой периной. Чем больше мужчина отдалялся от людей, тем отчётливее ему были слышны крики надрывающихся чаек и плеск волн. Спустившись по мосту, он направился к морю.

Мерный плеск прибывающих и удаляющихся волн убаюкивал не хуже колыбельной мелодии. Песни моря — они могли успокоить, осчастливить, околдовать. Днём людей очаровывал голос волн, а ночью, если повезет, можно было услышать тихое и далёкое пение сирен. Никто и никогда толком не мог объяснить, что это — песнь живого существа или всего лишь плод вашего разыгравшегося воображения.

Присев на камень около воды и сняв свой цилиндр, мужчина принялся чертить тростью на песке какие-то ему одному понятные символы. Ветер изменил своё направление, и, потрепав его по волосам, словно из озорства, вновь устремился к морю играть с волнами.

Море — это другой мир, другая реальность, другое измерение. Море — это копилка светлых грёз и нерассказанных сказок. Море — это королевство мёртвых кораблей, моряков и бедняг, что переоценили свои силы. Что может быть страшнее и прекраснее моря? Похвалиться таким могуществом не может даже огонь — в схватке с морем первый обречен на гибель, стихия воды — бессмертна.

Мужчина усмехнулся собственным мыслям. Как-то горько и невесело, с тяжёлым вздохом. Море, словно поперхнувшись волной, швырнуло её к берегу, и, ослабленную, забрало обратно. Несколько чаек приземлились на берег и с заняты́м видом принялись что-то искать в песке. Шуршание их крыльев и гомон вырвали человека из омута его собственных мыслей и вернули в реальность. Внимательно всматриваясь в глубины океана, он вдруг заметил какое-то постороннее движение, отличное от движения волн. Быстрое, лёгкое, ловкое, словно жест фокусника. Средь бирюзы волн вдруг промелькнуло что-то золотистое и снова скрылось в воде. Спустя мгновение это повторилось, но уже значительно ближе к берегу.

Человек на секунду зажмурился, дабы стряхнуть с себя мысленную дремоту и взглянуть на всё ясным взором, но факт оставался непоколебим — в воде играло живое существо. И ничего конечно нет удивительного, если бы это была рыба, вот только на неё оно нисколько не походило. Существо это было значительно больше и грациозней. К тому же золотистое свечение, то и дело показывающееся над водой, отдалённо напоминало... волосы? Неужто это утопленницу вынесло к берегу? Но не может же она...

Мужчина медленно поднялся с камня и зашагал к воде. Он не обращал внимания ни на свой мокрый и перепачканный в песке плащ, ни на сильный ветер. Он шагал так уверенно, будто от того, что играло там, в воде, зависела его жизнь. Один шаг, два, три, пять... вдруг он резко остановился.

Из воды, грациозно расправив плечи и откинув за спину длинные и гладкие, словно расплавленное золото, волосы, показалась девушка. Она была тонкой и хрупкой, словно фарфоровая статуэтка; её кожу, цвета молока, грело закатное солнце, глаза светились чистотой, сравнимой, разве что с чистотой небес. За спиной у неё мелькнула блестящая и мелкая, словно бисер, зелёная чешуя. Схлынули волны и открыли взгляду большой и мерцающий рыбий хвост. У моря, глядя в небо ярко-голубыми глазами, сидела русалка. Лаская тонкими пальцами гребень волны, она походила на внезапно ожившую богиню древних легенд и мифов.

Она медленно опустила глаза и заметила того, кто словно зачарованный, давно смотрел на неё, не смея отвести взгляда. Она приложила руку к губам и прищурилась, будто раздумывая — остаться или уплыть прочь, так быстро, насколько позволят силы. Но что-то в этом незнакомце внушало ей доверие и вызывало интерес. В самом деле, чем может навредить ей этот растерянный, стоящий по колено в воде человек, смотрящий на неё такими восхищенными глазами?

Она протянула руку и повела пальцами, будто стараясь поймать воздух, а затем также стремительно, словно обжегшись, отдёрнула её.

— Человек... — задумчиво пробормотала она.

В отличии от Русалки, человек, что стоял пред нею вовсе потерял дар речи. Он не поразился, не испугался и даже не подумал о помешательстве. Он стоял, погружённый в свои мысли, не в силах даже выдохнуть.

«Она есть. Она не приснилась мне. Она приплыла.»

— Я ещё никогда не видела человека так близко, — с интересом разглядывая его, произнесла Русалка.

«Как же всё-таки они странно выглядят. Странно, но так интересно.»

— А я видел тебя и раньше, — наконец произнёс мужчина, — только не мог знать наверняка, что это ТЫ. Ты всё время ускользала от меня.

— Нам нельзя подходить к людям слишком близко. Говорят, это опасно, но, — внимательно оглядев стоящего пред собой, она добавила, — что же может быть опасного в людях?

Мужчина промолчал, не желая отвечать на вопрос, ответ на который мог оказаться слишком огорчительным. Он присел на песок, подальше от волн, всё также не отрывая глаз от морской гостьи.

— Тогда как же ты оказалась здесь? Так близко к берегу?

— Все мои старшие сёстры уже много раз всплывали на поверхность, а когда возвращались, то рассказывали множество интересных вещей о мире людей. С каждым их рассказом интерес к нему разгорался во мне всё сильнее и вот, наконец, мне исполнилось пятнадцать, и теперь я тоже могу всплывать на поверхность. И могу увидеть собственными глазами, какой он — мир, где живут люди. — Она восхищенно огляделась. Цветное закатное небо отражалось в её глазах, длинные золотые волосы развевал озорной ветер. Смотря на неё, человек невольно подумал, что ни одна земная девушка не могла бы похвастаться такой красотой, какой была одарена эта обитательница морских глубин.

— И как ты находишь мир людей? Он оправдал твои ожидания?

— Нет. Он оказался куда лучше... мне просто не хватало воображения, чтобы представить всё так, как оно есть. Здесь столько всего интересного! Все эти вещи, что придумали вы, люди, они удивительны! К примеру, эта, как её называют? — она нахмурилась, стараясь припомнить, — словом, люди используют её для еды...

— Посуда?

— Да! — она щёлкнула пальцами. — Она бывает такой разной, а какие узоры делают на ней люди! А как прекрасна их...

Неподалёку раздался властный и громкий колокольный звон. Он завладел воздухом, пропитал собой каждый листик, каждое дуновение ветерка. Казалось, он заглушил и заполнил собой всё пространство этого суматошного города.

Русалка встрепенулась, насторожилась и устремила взгляд вдаль.

— Что это?

— Это колокол, — спокойно ответил мужчина, не сдвинувшись с места, — из церкви, он созывает прихожан на молитву.

Она непонимающе сдвинула брови.

— Молитва?

— Это... разговор с Богом. Люди читают молитвы, поют, просят у Бога мирного неба над головой, здоровья своим близким и благодарят за то, что у них есть.

— И Бог слышит их? — просто спросила Русалка.

На мгновение мужчина опешил, затем задумался. Слышит ли? Обращал ли Бог внимание на его молитвы? Колокол, будто прочитав его мысли, ещё более грозным голосом завёл свою песнь.

— Да, конечно. Конечно слышит.

«Не всегда, конечно, с первой молитвы.»

— Люди — удивительные существа, — мечтательно произнесла она, опустив голову на сложенные руки.

Мужчина не смог сдержать улыбки: слышать от русалки слова восхищения людьми. Да что эти театральные шуты знают о комедиях?!

— Что же ещё ты знаешь о людях?

На мгновение задумавшись, она произнесла:

— Я знаю, что люди загадывают желание на падающую звезду и говорят, что оно обязательно сбудется. Знаю, что они боятся ночного моря и плотнее закрывают окна, когда на улице шторм. Знаю, что матери целуют своих детей, прежде, чем уложить спать или отправить в дальний путь. Знаю, что мужчины становятся на колени пред дамой, когда просят стать своей, и... и ещё я знаю, что люди боятся смерти.

«Насколько это слово не вяжется с этим прекрасным существом! — подумал человек, невольно вздрогнув, — в её устах оно звучит так горько, так отвратительно, словно яд, что способен отравить даже самый прекрасный цветок.»

— Они не хотят умирать и ищут эликсир жизни, но пока никому не удалось его найти. И теперь я знаю, что люди читают пред лицом своей судьбы — они читают молитвы.

— Откуда же ты это знаешь?

— Знаю. Море часто отбирает жизни, и среди плеска волн я часто слышала их быстрые слова... — лицо Русалки помрачнело, и она поморщилась, словно перед глазами у неё встало нечто, чего она не хотела вспоминать.

Внезапно тишину молитвенного часа пронзила мелодия. Нежная и лёгкая, как весенний ветерок, звонкая и яркая, словно детский смех. Она лилась по воздуху, гонимая ветром, обволакивала лёгким шлейфом, словно аромат духов и уносилась прочь с отливом волн.

Русалка встрепенулась и обратила взгляд вдаль:

— Это музыка... Человеческая музыка! Ох, как она прекрасна, — вытянувшись на камне, она напряглась, словно струна, тщетно пытаясь найти взглядом загадочного музыканта. Глаза её светились каким-то особенным огнём, пальцы задрожали.

Мелодия стихла также внезапно, как возникла. Ветер успокоился, волны возобновили своё монотонное движение.

Русалка раздосадовано опустила глаза и принялась чертить пальцем на камне какие-то символы. Символы, понятные ей одной.

— У нас в море тоже, конечно, есть музыкальные инструменты, но музыка на них получается абсолютно одинаковой. А на суше люди играют такие разные мелодии — печальные и веселые. А однажды я слышала музыку людей совсем близко!

— Вот как?

— Да. Это было как раз в день моего рождения. В тот вечер я впервые всплыла на поверхность и сразу же увидела перед собой корабль. Он был неимоверно большим и светился тысячью огней. На нём играла музыка, такая весёлая, люди танцевали и пели, и были так счастливы...

— А ты видела тех, кто играл эту музыку?

Русалка вдруг широко улыбнулась, глаза её загорелись радостью.

— Да, видела. Это был молодой человек, и у него были такие синие-синие глаза. Совсем как небо вон там, — она указала рукой. — Он принц. Его корабль я часто вижу, когда выхожу из воды.

— И ты бы хотела увидеть его снова?

— Я вижу его почти каждый вечер, — мечтательно произнесла она, опустив глаза долу, — но я никогда не видела его близко. Ох, а как бы мне хотелось хоть на минуту оказаться рядом с ним. Слушать его игру, смотреть в его синие глаза, танцевать для него.

— Кто знает, быть может однажды твоя мечта исполнится, — задумчиво произнёс человек, глядя в пустоту.

— Ох, я бы всё отдала, чтобы это было так!

— Всё? — как-то слишком строго спросил человек, сжав руки в кулаки.

Русалка на мгновение замерла, а затем уверенно, будто собрав всю свою волю, произнесла:

— Всё.

Человек порывисто зажмурился и жмурился до тех пор, пока голову ему не пронзила резкая боль. Когда же он открыл глаза, то увидел пред собой лишь камень, омываемый бирюзовыми волнами, бескрайний морской простор и солнце, почти что уже утонувшее в нём.

«Люди — удивительные существа».

Бедное, наивное дитя.

Он не сказал ей, что люди убивают отловленных рыб. Подают их к ужину с овощами, делают из них чучела и вешают на стены. Он не сказал ей, что сразу после жизни больше всего на свете люди любят деньги. Не сказал, что, читая молитвы, они просят не бессмертной души и рая, а продолжения жизни на грешной земле, дабы делать её ещё грязнее. Не сказал, что музыка играется не только на улицах, прекрасными весенними вечерами, но и тёмными ночами в публичных домах. Не сказал, что люди убивают всё живое ради наживы. Не сказал, что люди убивают друг друга.

«Ох, а как бы мне хотелось хоть на минуту оказаться рядом с ним. Слушать его игру, смотреть в его синие глаза, танцевать для него... я бы всё отдала за это.» — настойчиво звучали её слова в голове человека. Его губы тронула горькая усмешка.

Милая, необыкновенная, неземная, принц ловит рыб из твоего моря и дразнит его, бороздя морские просторы на своём корабле, а ты готова на всё, лишь бы оказаться с ним рядом.

Человек поднялся с песка, отряхнул плащ, взял свою трость, и не оглядываясь на бушующее, негодующее море, отправился прочь. По шумным вечерним улицам Копенгагена, ведомый светом ярких фонарей, мимо пристани с величественными и огромными кораблями, развесёлых ночных музыкантов с флейтами и хохочущих девиц. В голове же его звучало море — чистое и бескрайнее, бесконечно сильное. То море, где на дне покоятся бесценные сокровища, которых никто и никогда не достанет. То море, что таит множество тайн и чудесных историй. То море, в котором живёт наивное, словно дитя, и прекрасное, словно королева, существо — Русалка.

Этого человека звали Ханс Кристиан Андерсен. И на следующее утро на свет появилась его самая прекрасная и печальная сказка — «Den Lille Havfrue»*

[1] «Den Lille Havfrue» (от дат.) в дословном переводе — «Маленькая морская госпожа»