Глава 9: Льюис.
Я стоял в мастерской, обдумывая наши с Евой летние планы. Мы решили провести это время вместе, восполняя недостаток общения с учебой и наслаждаясь каждым мгновением. Но в одиночестве я часто задавался вопросами, которые до этого старался избегать.
Ева — невероятная девушка. Мне она всегда казалась доброй, милой и понимающей. Я видел в ней настоящего друга и партнера, к которому можно обратиться за советом или просто поговорить. Но по какой-то причине что-то во мне постоянно искало разнообразия. Я не мог удержаться от общения с другими девушками, пробуя каждый раз что-то новое. Это стало своего рода рутиной, которую я не понимал и не мог прекратить. Меня тянуло ко всему новому, яркому. Но почему-то после каждого такого свидания что-то внутри было не так. Быть может, это была совесть, а может, и просто пустота от поиска того, что уже давно было рядом.
Вторая причина, из-за которой наши отношения казались мне сложными, была связана с прошлым Евы. Она не могла забыть Хьюго, парня, которого знал и ненавидел даже мой отец. Это странное противостояние наших семей тоже играло свою роль. Хьюго был сыном того, кого мой отец считал заклятым врагом. И всякий раз, когда он всплывал в наших разговорах с Евой, я чувствовал раздражение и непонимание. Почему она продолжала вспоминать его? Почему он занимал так много места в её мыслях и сердце, несмотря на наше близкое взаимодействие?
Этот парадокс между тем, что я испытывал к Еве, и жаждой чего-то нового иногда сводил меня с ума. Я любил её, но меня как будто бы влекло наружу, за пределы наших с ней отношений. Было в этом нечто пугающее и завораживающее одновременно. А её воспоминания о Хьюго лишь добавляли масла в огонь, заставляя задуматься о том, насколько искренни и крепки наши чувства друг к другу.
Каждый вечер, оставшись один в мастерской или на крыльце, я задавал себе один и тот же вопрос: что же я действительно хочу? Найти ответ на него было трудно, а возможно, я просто боялся, что ответ мне не понравится.
***
Льюис стоял на веранде, задумавшись о своих чувствах, как вдруг услышал приглушенные голоса изнутри. Он не хотел подслушивать, но слова, которые достигли его ушей, заставили его замереть.
«Я скучаю по Хьюго каждый день», — услышал он голос Евы, и сердце Льюиса сжалось. Как она могла всё ещё думать о нём? Разве то, что у них было, ничего не значило?
Гнев начал закипать в нём, заслоняя все рациональные мысли. Он ворвался в комнату, заставив Еву вздрогнуть от неожиданности. Льюис был зол, и хотя часть его разума умоляла остановиться, это было словно нечто неизбежное, тёмное и холодное.
«Как ты можешь всё ещё думать о нём?!» — выкрикнул он, и голос его дрожал от смеси обиды и злости.
Ева ошеломлённо посмотрела на него, её глаза отражали страх и недоумение. Она пыталась что-то сказать, но он не дал ей шанса. Накрученный и слепой от эмоций, Льюис сделал то, о чём потом будет жалеть — он ударил её.
Осознав содеянное, он застыл. Ева молча прижимала ладонь к щеке, её глаза были полны слёз, но она не произнесла ни звука. Льюис отступил, ужаснувшись самому себе, затем, не сказав ни слова, резко развернулся и вышел.
Его ноги сами привели его в клуб. Громкая музыка и яркие огни временно заглушали чувство вины, но ни одна ночь, проведённая в этом хаосе, не могла затмить содеянного. Каждая вспышка света напоминала глаза Евы, полные ужаса и шока, и это чувство, медленно разъедавшее его изнутри, не могло быть утолено.
А Ева осталась дома, одна, с ураганом эмоций внутри — страхом, болью и вопросами, которые так и остались без ответов.