Часть 4
Пустота. Так я могу описать то, что видела перед собой все это время. Спустя время я смогла открыть глаза. Я видела то, что я лежу в ночной белой рубашке из детства на ковре в зале в своей старой квартире. Я резко чувствую запах, который вбивается мне в нос, от чего я резко зажмурилась. Вот он, запах родного дома. Запах родительских сигарет, приправ с кухни, маминых духов и папиного одеколона. Я огляделась. В квартире не было не единого намёка на свет, только лишь солнце ярко светило на мое обношенное тело, лежавшее на полу. Я встала, и пошла на кухню. На подоконнике я увидела Боню, моего мальчика. Он делал движения лапами, как будто копает землю, хотя на самом деле копал подоконник. Он как-будто мне на что то указывал, и это было так. Я открыла маленький шкафчик, который был встроен прям под окном. Там у нас обычно лежали крупы, но то, что лежало там сейчас, меня удивило. Там лежал мой плед, с которым я не расставалась никогда, и не расстаюсь по сей день. В плед было завернуто фото моей семьи, когда мы только переехали в Москву. Вдруг я слышу знакомую мелодию, которая очень сильно бьет мне по ушам. Я рванула в зал, зал был источником этой песни... Играла песня ребят, «Coraline». Тут в кульминации песни включается телевизор, где я вижу мои фотографии. Вначале это были просо мои фото из альбома и из соц. сетей. Но потом, включилась моя фотопленка. Фото и видео, которые никто никогда не видел и не должен был увидеть начали мигать на экране. Тут я вижу репортаж. Реальное время. Первый канал.
—Прямо сейчас в Роттердаме врачи бороться за жизнь нашего юного таланта, замечательной певицы, Анастасии Парьян. На кануне 9-го мая она прилетела в Нидерланды, чтобы представить на 65-ом конкурсе Евровидения нашу стану. Сегодня утром она столкнулась с вокалистом итальянской группы Димиано Давидом. Сейчас он очень находится с ней в больнице, комментариев от него не поступало. Мы сообщим вам, когда что-нибудь станет известно.
Я в ужасе. Что со мной. Это же обычный осколок тарелки. Тут сзади подошло Боня и начал меня как бы успокаивать. Я не могла испытывать никаких эмоций или чувств. Точнее могла, но показывать я это не могла. Внезапно моя собака начала говорить на русском.
—Настенька, ты всем нам нужна. С твоей рукой, с твоим голосом и с твои здоровьем все будет хорошо. Это все, что сейчас происходит, это твои нервы и не услышанные эмоции. Возьми себя в руки. А когда ты проснёшься, все измениться, я тебе обещаю. Пожалуйста, не покидай нас, не покидай меня.
Я не знала, что делать. Во круг все происходило как-будто само. Как-будто ничего не зависит от меня. И вот этот запах сигарет и приправ снова ударяет в голову и я падаю на пол. Я трясусь и в голове трясутся слова Бони: «Это все твои эмоции, ты справишься, не покидай нас.». Я закрыла глаза...
*в больнице*
Дамиано надписывает круги во круг двери с надписью «Реанимация». Виктория, Томас и Итан пытаются его успокоить. Он прекрасно понимал, что он, он во всем виноват. Он знал, какого быть эмоциональным, и он сразу понял что та девушка была именно такой. Он знал, что это была Анастасия из России. Он понимал что в Евровидение могут не принять участие сразу 2 страны... Вот так же нервно около них сидит Коля. Он уже успел поговорить с Дамиано. Он рассказал ему, что Насте нельзя было волноваться в таких ситуациях. Она очень эмоциональный человек, и принимает любую реплику и любую ситуацию близко к сердцу. Она ходила к психологу, тот сказал что это все очень хорошо, и что не многие могут быть такими чуткими. Но своей «супер силой» надо уметь управлять. Этому она пока не научилась, но кто знает, что ещё будет и как ее изменит эта обстановка и эти люди. Из реанимации выходит хирург.
—Как Настя?!—закричали все пятеро как в один голос.
—С ней все хорошо, она уже в сознании и вы можете войти, рука заживет через 3 дня, на перевязку надо будет придти через неделю, чтобы рука окрепла.
—Спасибо док. Кто пойдёт? Или все вместе?—сращивает Коля, вопросительно осматривая всех.
—Давайте все.—предложила Вик.—Заодно мы перед ней извинимся...—она толкнула в плечо Дамиано, как бы намекая ему.
—Тогда пойдём.—надев халаты, они все зашли в палату Насти.
*в палате*
—О, я очнулась. Как здорово.—первое что я заказала, открыв глаза. На удивление все было хорошо и почти ничего не болело, кроме руки, которая находилась в гипсе. Тем временем, пока я думала над словами своей собаки (что?), я искала телефон. Я нашла его и решила написать маме о том, что все нормально. Даже записала видео. Она тут же ответила и я успокоилась, да и мама, уверена, тоже. И тут мои размышление о моем моральном состоянии перевал звук открывающейся двери.
—Господи, Настенька, ты как?—я только и успела заметить, как ко мне на всех парах летит Коля, как вдруг он уже меня обнимает.
Я обняла его в ответ. Сказала ему на ухо что все хорошо, и я уже сегодня могу идти репетировать. Небольшая тишина повисла в этом скудном месте. Я давно разглядывала этих четверых, которые стояли в дверях и смотрели на меня как жалостливые котята, которые разбили любимую мамину вазу и ждут пощады. Особенно виноватым выглядел Дамиано, ну ещё бы.
—Насть, ты как? Прости нас, а в частности ЕГО за это инцидент. Врач сказал, что через пару часов тебя уже можно будет забирать.— прервала тишину Вик. Она выглядела как маленькая 10-ти летняя девочка, в ее глазах читался весь тот страх, который она переживала на протяжении этих часов.—Мы, наверное, оставим тебя. У тебя ещё сегодня репетиция. Выздоравливай!
Вик подошла и обняла меня. Ее подбадривал и держал за руку Томас, который так же пожелал мне побыстрее выздоравливать и ушёл за Вик. Тут на выходе уже добавил своё слово Итан.
—Насть, сразу после репетиции, если у тебя останутся силы, можешь приходить к нам в номер, пообщаемся, по тусим—он говорил это так искренне, внимательно рассматривая мое лицо.— 3 этаж, 152 номер, ждём!—отправив через все палату мне воздушный поцелуй, я сделала также в ответ, и увидела в дверях все ещё стоявшего в ступоре Дамиано. Я ждала его реплики.
—Николай, можно пожалуйста поговорить с Настей?—сказал он наконец-то уже уверенным голосом.
—Гм, да, конечно, только не очень долго.—Коля, смотря на мою удивленную физиономию, скрылся за дверью. И вот, в палате только мы. В двоем.
—Дамиано, подойдите пожалуйста поближе. А то мне трудно будет кричать на всю палату при разговоре с вами.—говорила я, уже с небольшой улыбкой на лице.
—Насть, можно на ты?-сказал он, подходя ко мне.
—Конечно.
—Вообщем,—он присел на мою кровать—я хотел бы искренне извиниться, хотя я понимаю, что мы оба виноваты в этом.—он говорил это с такой уверенностью и с козырной хрипотой в голосе.
—Оу, а ты всегда такой уверенный? Я тебя прощаю, и к сожалению, согласна с тобой, я тоже виновата.—у меня, почему-то, пробежала дрожь по телу. У меня был очень длительный зрительный контакт с ним. Его глаза, его брови, они казались лучше моих в миллиарды раз. Почему я так люблю анализировать людей?
—Да, обычно всегда. Ну вообщем, раз извинения приняты...—он начал уходить—а кстати, поддерживаю идею Итана. Когда хочешь, заходи. — я ничего не успела сказать. Послышался громкий звук хлопающийся двери.
—Ну посмотрим, будешь ли ты всегда таким злым.
Я не терпела такого отношения к себе. Никогда. И кто-бы это не был. Я решила вздремнуть, чтобы потом с чистыми мыслями и с новыми силами идти на репетицию. Весь свой дрём я думала о нем, о его глазах, о его скулах, о его волосах, с эффектом «грязных» волос. Спустя некоторое время я услышала шум, открыв глаза я увидела...
Вот вам огромная (для меня) глава. Вообщем, я видимо опоздала и не попаду в весь этот вагон хайпа с историями про Монескин, ну ничего, буду писать для себя и для dicaprioily .🤟❤️🩹