Большие надежды
Все с нескрываемым интересом следили за моими действиями. Я с некоторой долей мазохизма ещё раз проверила, везде ли подписала добровольный договор на рабство. Отвлечь «зрителей» от моего шуршания смогла лишь Шан, которая робко пробралась с картонной подставкой, полной бумажных стаканчиков из кофейни, сквозь двери. Я демонстративно кинула ручку на стол.
- Теперь я свободна?
- Абсолютно, - самодовольно ответил Мэтью. – Не смею Вас задерживать.
Менеджер стоял за спиной Оли, который уже набирал воздуха, чтобы сказать мне что-то. Я не стала ждать очередных объяснений, которых в моей жизни было слишком много, чтобы они ещё что-то значили. Напоследок я посмотрела на Эда, который старался помочь бедной девушке-ассистентке, у которой не хватало рук на все запросы «Их Величеств».
«И ни одна скотина не сказала: «Давай я тебе помогу» или «Надо же! У меня есть руки и ноги, я могу сам сделать себе кофе!» Нет, вместо этого все дружно наблюдают, как она мучается с этой подставкой... Кроме Мистера «великодушно-оплачу-твои-счета-ведь-я-молодец», конечно же!» - я откатилась немного назад, сняла со спинки сумку и решительно направилась к двери.
- Постой!..
«Боже, как же он меня достал!»
- Ну, что ещё?! – воскликнула я, резко останавливаясь и разворачиваясь к британцу.
И, как в замедленной съёмке, я со всей дури влетела прямо в Эда. Точнее в его бумажный стаканчик. Я зажмурилась, ожидая боли от разлетающегося в разные стороны кипятка.
- Тебя не учили держать дистанцию? – я медленно открыла глаза, понимая, что с меня стекает не горячий кофе, а почти остывший чёрный чай. – Как тебе вообще права выдали, - я стала стряхивать жидкость со светлого ворса своей удлинённой меховой жилетки.
Конечно, мне хотелось тоже покричать: «Ты знаешь, сколько это стоит?! Это же «Валентино»!», но я решила поберечь голосовые связки, тем более, они мне ещё были нужны. Хотя бы для того, чтобы сказать, как далеко британец может пойти.
- Прости, я не хотел, давай... - начал оправдываться Эд.
Я жестом остановила его оправдательную речь.
- Замолчи. Вот прямо сейчас, пожалуйста, просто заткнись.
Я развернулась на каблуках и, неся впереди себя своё поруганное и запачканное меховое достоинство за «страшно подумать сколько» тысяч евро, поднялась в свой номер. Потом поняла, что живу в другом месте и, под прорывающиеся сквозь толщу невозмутимости смешки Брендона, перенаправила себя в номер Эда.
«Всё, хватит, наигралась, - я собирала в чехлы вещи, которые успела уже поносить. – Больше никаких дизайнерских шмоток. Вырядилась, красотка, теперь молись, чтобы пятна вывелись с меха... - я остановилась посреди комнаты, стараясь организовать процесс. - Пора прекращать разговаривать с собой...»
Я решила завязать не только с этой «лакшери»-жизнью, но и со всем драмкружком, которым я руководила. «Мне просто скучно, вот я и придумала себе искусственные страдания. Ревность, влюблённость, зависть, симпатия, соперничество, обман... Кто на кого как посмотрел, кто кому что сказал... Надоело». Мне не нравился тот человек, в которого я стала превращаться. Поэтому, сменив платье на чёрные джинсы, я навела порядок во всём дизайнерском барахле и позвонила маме. Разговор с ней приземлил меня и вернул ясность восприятия мира. Полтора часа пролетели совершенно незаметно. После обеда я спустилась в холл, отдала чехлы с одеждой в химчистку и остановилась у стойки ресепшен, чтобы забрать почту. Конечно же, коробки со всяким добром я перебирать не стала, но несколько писем я всё же открыла. От одного из них у меня по спине пробежал холодок.
«Если не уйдёшь с проекта сама, придётся тебе помочь. Я знаю, где живёт твоя семья».
- Остальные письма занести к Вам в номер?.. Мисс, с Вами всё в порядке? – слова служащего слабым эхом звучали у меня в голове.
- Да, всё хорошо, - едва улыбнулась я. - Было бы замечательно, спасибо.
«Кажется, система фильтровки писем дала сбой... Раньше они до меня не доходили...» - я храбрилась и старалась скрыть от мужчины напротив, который подал мне эти письма, что на самом деле я была вся пропитана ужасом с ног до головы.
Я прислонилась спиной к тёплому дереву стойки и опустила голову. Рядом со мной послышались шаги.
- Это снова вы, - я тяжело выдохнула, понимая, что от Эда с медведем мне никуда не деться.
- Да-а-а, - протянул британец, размахивая плюшевой лапой.
- Мне, конечно, приятно, что тебе понравился мой подарок, но зачем ты его таскаешь за собой?
- Это больше не мой подарок. Я собираюсь подарить медведя и пижаму Денни, - парень посадил игрушку на стойку и положил рядом, упакованный в яркую обёрточную бумагу, свёрток.
- Как-то рано для рождественских подарков, - заметила я, комкая лист бумаги в руках.
- Другой возможности до Рождества не будет, - пожал плечами Эд. – На следующих выходных мы летим в Америку, а мне бы хотелось порадовать малышей лично: они целый год ждут это волшебное время... Тем более Роуз по секрету сказала, что они готовят нам какой-то сюрприз.
Я словила себя на мысли, что совсем не слушаю Эдварда. Натянув на лицо свою дежурную улыбку, я рассеянно водила глазами по узору на ковре. Почему-то ещё два часа назад я была уверена, что, если он ещё раз попытается «мне всё объяснить», то я суну его в мясорубку вперёд головой. Я была так зла на него, что не могла подобрать слов, чтобы это описать. Я не знала, что злило меня больше: что он соврал о том, где будет ночевать, или что он всё-таки ночевал у Софии. По какой-то причине я стала думать, что после нашего разговора что-то изменилось, ведь я рассказала ему то, чего не могла рассказать никому.
А Эд всё продолжал говорить и говорить, я пристально посмотрела на него и закусила нижнюю губу, чтобы скрыть свою горькую улыбку. «Действительно, чего ты ожидала? Это были твои «большие надежды» и, если человек их не оправдал, то это не его вина, а лишь твоя, ожидания ведь твои».
- Ты вообще слушаешь?
- Нам пора, - я проследила взглядом за делегацией телохранителей с горами упакованных подарков, и «недоалкоголиками», семенящими следом.
Полностью проигнорировав вопрос Эда, отмахнувшись расплывчатым «не сейчас» от Оли, я села к окошку в машине, спустила на нос очки, чтобы вспышки камер не так сильно слепили меня. «Н-да, - грустно подумала я. – Великой истории любви не вышло, дружить я с ними не смогу, уйти тоже не могу. Вернулись к тому, с чего начали. Только теперь надо мной висит потенциальный долг, и... - я зашуршала смятым листком в кармане парки. – Вокруг меня никто не в безопасности... - выдохнув на запотевающее стекло, я откинулась на сидение. – А мне почему-то нет до этого никакого дела».
***
В здании не горело ни одно окно. Мы все переглянулись.
- Мы точно сегодня должны с ними встретиться? – зачем-то шёпотом спросила Камилла.
- Ну-у-у, да... - не очень уверенно и тоже шёпотом ответил Оли.
- Может, кто-нибудь позвонит Роуз? – встряла я. – И мы перестанем наконец шептаться?
Оливер отдал свою коробку Колину и начал рыться в карманах в поисках телефона. Неожиданно на крыльце загорелись огоньки гирлянды, а в дверях появилась девочка, одетая словно маленький ангелочек. Она позвала всех внутрь. В холле тоже было темно, только слабый свет пробивался сквозь ткань, в которую были завёрнуты разноцветные лампочки рождественских фонариков по всей длине коридора, который уходил в глубь здания. Вокруг была абсолютная тишина. Мы шли за девочкой по едва освещённому холлу. Никто не понимал, что происходит. Все переглядывались между собой и молча пожимали плечами. Где-то вдалеке я стала слышать музыку.
«Чайковский... - я стала прислушиваться с удвоенной силой.
- «Щелкунчик»! – громко и радостно воскликнула я.
Все неодобрительно повернули голову в мою сторону. Я быстро поубавила свой пыл и спряталась за плюшевого «друга». Тем временем девочка-ангел распахнула перед нами двустворчатые двери, приглашая всех в игровую. Комната изменилась до неузнаваемости: в полумраке ярким пятном горел искусственный камин, рождественская ель упиралась своей верхушкой в самый потолок, в старинных игрушках мерцали отблески огня, в резном кресле с высокой спинкой сидел взрослый мужчина в очках и вертел в руках часы, пока двое ребят, мальчик и девочка, возились со своими игрушками. Мальчик выстраивал ровные ряды храбрых гусаров, девочка – наряжала новую куклу. В таинственной тишине игровой комнаты передо мной предстали Мари и Фриц, а с ними и их крёстный, Дроссельмайер. Они, словно сошедшие со страниц книги, будто бы не замечали нас, позволяя присоединиться к их сказке.
У меня отнялся дар речи: неужели дети поставили целого «Щелкунчика»? Я не заметила, как все расселись, где и как могли: кто на мягкие мешки-кресла, кто просто на пол. Оказалось, что я одна стою, когда Камилла потянула меня за край кардигана, чтобы я не мешала ей смотреть представление и уже, наконец, уселась. Я, как завороженная опустилась на пол и стала следить за «актёрами», которые, к слову, уже начали действие. Вокруг меня разворачивалось самое настоящее рождественское чудо, с волшебством, принцами и мышиными королями. Весь спектакль был чем-то невообразимо великолепным. Декорации и костюмы были выполнены с поразительной детальностью. Было видно, что на репетиции ребята потратили не один час. Отдельно стоило заметить музыкальное сопровождение: Чайковский добавлял волшебства каждой нотой.
Однако через какое-то время у меня затекла спина, и я совсем сползла вниз, подпираемая лишь игрушечным медведем, которого с другой стороны облюбовал Эд. Я украдкой посмотрела на британца: в глазах плясали огоньки, рот чуть приоткрыт. Он был словно маленький ребёнок, наивно и непосредственно следивший за рождественским сюжетом прекрасной сказки.
- Нам нужно поговорить, - у самого моего уха раздался тихий шёпот Оли.
- Ну, не сейчас же! – шикнула я.
- Да, я понимаю, но нам очень нужно поговорить о том, что сегодня произошло...
- Оли, не сейчас, - стиснув зубы ответила я.
- Чуть позже, может...
- Вы мешаете! – тихо вмешался Мишель.
Я обернулась к Оливеру и многозначительно вскинула брови. «Не думала, что даже подумаю такое когда-нибудь, но... Спасибо Мишель».
***
- Как вам спектакль? – спросила Роуз.
- Это было волшебно, браво! – воскликнула я, поправляя корону из золотистого картона на голове.
У мышиного короля было семь голов и, по счастливому стечению обстоятельств, наших голов было тоже семь, так что каждому досталось по символу власти.
- Я очень рада, что наши труды не прошли даром, ребята очень старались, боялись не успеть...
- Глупости какие, - отмахнулась я. – Всё получилось просто замечательно! И потом, даже, если бы не успели всё подготовить к этим выходным, то мы бы пришли в следующие. Без этих заносчивых... - я обернулась, чтобы уточнить, кого именно я считала самой большой занозой в любой попе.
Мишель тихо в сторонке спорил о чём-то с Камиллой, Колин беззастенчиво дрых в кресле-мешке, Оли разговаривал по телефону, Эва лакала воду из бутылки словно в последний раз. И только Эд сидел на полу с ребятами и помогал им распаковывать подарки. В тот момент, когда наши глаза встретились, он вместе с Денни разворачивал пижаму. Весь пол был устлан обёрточной бумагой и, среди всего этого разноцветного хаоса, самым настоящим подарком для этих детей был Эдвард.
- Нет, дорогая ты не поняла, - женщина мягко прервала меня. – У некоторых из них буквально больше не осталось времени, понимаешь?
Я сосредоточенно посмотрела на Роуз.
- Вы имеете в виду?..
- Да, - кивнула она в ответ. – На этой неделе нас покинула Хелен, подруга Денни. Это четвёртый ребёнок за этот месяц... Не все могут преодолеть свои болезни или смириться с той жизнью, которая им уготована. У них всех осталось не многое. Лин... Ты ведь знакома с Лин, она главная в швейной мастерской наверху?
Я слабо кивнула, проглатывая ком в горле.
- Она, бедняжка, совсем пала духом. Врачи говорят, что надежды на восстановление функций позвоночника почти никакой. Ко всему прочему, она стремительно теряет зрение. Ей едва удалось дошить костюмы, - женщина поправила очки. – Трагическая случайность: пьяный водитель. Она такая молодец, столько вынесла сама, помогала другим... Сейчас помощь нужна ей самой.
- А что с Денни? – у меня дрожал голос. – Он... Он будет жить? – я замерла, словно от ответа зависела моя жизнь.
- Мы все надеемся на лучшее. Денни только начал очередной курс химиотерапии. Предыдущие не дали особого результата, лишь ослабили его организм. Он может и производит впечатление обычного пятилетнего мальчугана, но на самом деле Денни очень хрупок. Мы все надеемся...
Роуз постоянно повторяла одну и ту же фразу, как мантру: «Мы надеемся». Это злило меня, потому что она ни разу не сказала, кто эти эфемерные «мы» и на что же они надеются, глядя на умирающего ребёнка.
- Это значит?..
- Значит, что нужно верить, - Роуз взяла меня за плечи. – Но помнить, что это всего лишь центр надежды, милая, и иногда это надежда на то, что «там» все, наконец, обретут заслуженное счастье.
На ватных ногах я подошла к Эду и Денни. Я медленно села на пол и стянула с себя корону.
- Ты плачешь? – спросил меня мальчик.
- Нет, - я расплылась в улыбке. – Нет, ты что, - я постаралась скорее стереть мокрые дорожки. – Просто что-то попало в глаз, - я посмотрела на Эда.
Мне было интересно, знал ли он, о чём мы разговаривали. По двум морщинкам, что пролегли между его бровей и напряжённому взгляду, я поняла, что он знал причину моих слёз.
- Ну-ка, что у тебя здесь? – британец отвлёк внимание ребёнка. – «Питер Пэн», надо же, кто-то подарил тебе книгу!
- Да, она была в лапах медведя, - Денни подтащил ближе к себе игрушку, которая была в несколько раз больше него. – Давай ты будешь Питер Пэн, а она, - малыш показал на меня. – Будет Венди? Венди! Почитай нам, - вокруг нас уже собралось несколько любопытных ребятишек.
- Я... Не...
Ото всюду на меня посыпались просьбы, дети коллективно требовали, дёргали за рукав и наперебой выкрикивали имя Венди Дарлинг.
- Так, детвора, тише! Все успокоились и расселись, иначе никаких историй, - строго, но мягко сказал Эдвард. – Я почитаю, хорошо?
Малыши начали шумно устраиваться вокруг нас.
- «Питер Пэн», серьёзно? – спросила я, смахивая очередную слезу.
- Да, - пожал плечами Эд. – По-моему отличная история: приключения, полёты, Неверлэнд, пираты и корабли, дети, которым не нужно расти... Разве это не круто? – почти восхищённо заявил британец
- Круто? – переспросила я, стараясь не впадать в истерику. – Дети, которым не нужно расти... Ты знаешь, каким детям никогда больше не вырасти?..
Я смотрела на Эда и думала, когда же до него, наконец, дойдёт, что ответ – «мёртвым». Мёртвым детям больше никогда не нужно расти.
- Эм-м-м, ребята... Мы не дочитали в прошлый раз «Винни-Пуха»...
На Эдварда обрушилась волна несогласия.
- Нет-нет-нет, нужно обязательно дочитать, иначе медвежонок обидится...
Пока все были отвлечены выбором истории для чтения, я незаметно выскользнула в туалет. Там, вдыхая пары чистящих средств, которые так пахли больницей и стерильным отчаянием, я смотрелась в чуть забрызганное каплями воды зеркало и надеялась. Надеялась всем своим сердцем, что Неверлэнд действительно существует.
***
Убедившись, что дети не пострадают, я оставила всех на какое-то время и поднялась наверх, чтобы увидеться с Лин. Девушка сидела в мастерской, окружённая лекалами и лоскутками ткани.
- Привет, можно? – я постучалась.
Лин ответила не сразу: она поправила очки, пригляделась и только после того, как узнала меня, сказала, что я могу войти.
- Как дела? – я осторожно переложила коробки со стула и села напротив девушки.
Её каштановые волосы были заплетены в немного растрепавшуюся косу, глаза выглядели очень уставшими.
- Не очень, - прямо ответила Лин. – Скоро совсем не буду ничего видеть, - она отвернулась от меня и отъехала чуть в сторону на своём кресле, делая вид, что ей срочно понадобились ножницы с другого стола. – Хорошо, что успела закончить костюмы и платье... А ты как?
- Я? Даже не знаю... Так, средней паршивости, - я улыбнулась девушке. – Запарилась быть селебрити, знаешь ли, - я притворно закатила глаза.
Мы обе покатились со смеху. С Лин было просто быть собой, она была не из тех людей, которые скрывали свои чувства: если дела у неё шли не очень, то она об этом прямо говорила. Точно так же она относилась и к чувствам окружающих. Она принимала и понимала, что жизнь не всегда сладкая конфета, и это нормально, быть иногда «не в форме». За такое короткое время я успела узнать, что ничего не злит Лин больше, чем лицемерие. Наверное, поэтому она иногда присылала мне фото из интернета, где над Эвой знатно поиздевались в фотошопе. Наша история сообщений никогда не должна была быть обнародована, иначе это грозило международным скандалом. Блондинка бы этого точно не пережила.
- Слушай, я знаю, что это не моё дело, - робко начала я. – Но... Что говорят врачи? – от нервов я начала раскладывать нитки в радужном порядке.
- Как ты точно подметила: это действительно не твоё дело, - отрезала девушка.
- Прости... - пробормотала я.
- Но, раз уж ты здесь и действительно заботишься о нас всех, потому что другой причины отдавать столько денег я не вижу...
- Денег? – я перебила Лин.
- Так, тебе интересно, что мне сказали врачи или сколько ты денег пожертвовала?
- Нет-нет, продолжай...
- Если быть краткой, то врачи сказали, что, если я не сделаю в ближайшее время операцию на глаза, то я ослепну совсем. А в моём положении, как видишь, это хуже смерти, - она развела руками.
- А позвоночник?
- О, о нём я уже и не думаю, его всё равно у меня считай, что нету, - девушка снова отвернулась от меня.
- А всё-таки?..
- Что ж ты такая любопытная? – вспылила Лин. – Не буду я ходить, слышишь, никогда! Даже всех твоих денег не хватит, чтобы вылечить меня.
- Они не мои, -тихо заметила я. – Моих не хватит даже на билет обратно домой...
Между нами воцарилась тишина.
- Ну, ладно, чего ты? – девушка подъехала ближе ко мне и убрала руки, которыми я закрывала лицо. – Не ной по пустякам, мы что-нибудь со всем этим придумаем, - Лин обняла меня за плечи. – Ты же русская, русские не умеют сдаваться, я читала.
***
Я спустилась обратно в игровую, обдумывая слова Лин. Комната оказалась пустой, все уже стояли в холле и натягивали верхнюю одежду.
- Куда?.. – я просовывала руки в парку, любезно придерживаемую Оли. – Куда мы... Что, все вместе едем?
- Ага, - Оливер застёгивал свою куртку. – Мы все едем на каток.
- На каток?! – я в ужасе округлила глаза. – Скажи мне, что ты пошутил!
- Не-е-ет, - озадачено протянул американец. – Мы действительно едем на каток. Это идея Эда, здорово он придумал, да?
- Да уж...
Чтобы не быть голословной, скажу, что на катке я была два раза в жизни, поэтому мои навыки фигурного катания просили больше не подходить к катку ни за что и никогда. Острые и твёрдые предметы, которыми был наполнен этот «аттракцион» наводили на меня страх и панику. Мне почему-то казалось, что я обязательно упаду, а кто-нибудь с плохой реакцией обязательно наедет на меня и... «Прямо по пальцам, прямо по пальцам...»
Я остолбенело стояла в дверях и ждала, пока все оденутся. Вдруг я услышала, как кто-то тихонько поскуливает.
- Нет, Денни, тебе нельзя, мама с папой запретили тебе долго находиться на улице. Подождёшь их здесь, хорошо, малыш?
- Почему ему нельзя? – я подошла к ним ближе.
- У него совсем слабый иммунитет, - озабочено ответила женщина. – Нельзя допустить, чтобы он заболел, нужно дождаться, пока его заберёт отец...
- А нельзя позвонить маме и объяснить, что это пойдёт ему только на пользу? – я смотрела вниз на заплаканные глаза мальчугана. – Ему так хочется со всеми.
Роуз отвела меня чуть в сторону.
- Нельзя, дорогая, его мать... Понимаешь... Отец сутками работает, чтобы им хватало на жизнь и на лечение, а его мама... Она слабый человек, не смогла справиться с болезнью, запила, и мы стараемся лишний раз её не тревожить. Бог знает, в каком виде она придёт за ребёнком.
- Роуз, пожалуйста, - я обернулась к Денни. – Вы сами говорили, что у них осталось слишком мало времени... Не лишайте его этой радости? Мы отвезём его домой сами, я поговорю с Оли, - я умоляюще посмотрела на неё.
Женщина колебалась.
- Хорошо, но под вашу ответственность. С ним ничего не должно там случиться!
Я радостно закивала головой и побежала одевать мальчика.
- Вы готовы? – рядом появился Эд в бежевом пальто с длиннющим вязаным шарфом в тон.
- Вот так, - я завязала шнурки на ботинках Денни. – Теперь мы готовы.
Дорога до катка музея естествознания показалась мне долгой и томительной: мне предстояло объяснить моим «друзьям», почему я не буду кататься, а просто постою у заграждения и счастливо поразмахиваю ручкой.
- Эй, принцесса! – меня окликнул Мишель. – Выходи, приехали.
Я выбралась из машины и, сунув руки в карманы, поплелась в хвосте делегации.
- Сюда просто так нельзя попасть, - я отправила своё предложение блуждать в атмосферу рядом с головой Эда.
Он как раз помогал зашнуровать коньки девочке на уровне моих коленок. Я слонялась между скамейками и рассматривала аппарат, который в сине-розовом свете прожекторов готовил каток к очередному сеансу. Над нами высились стены одного из самых больших музеев Лондона. Его величественный фасад больше походил на католический храм, чем на храм науки и знаний. Деревья по периметру были обёрнуты яркими светодиодными лампочками, которые создавали волшебный мерцающий купол в темноте. Отовсюду я слышала счастливый смех детей, тихие разговоры взрослых, запах горячего шоколада...
- Ты весь день где-то витаешь, с тобой всё в порядке? – Эдвард как всегда тихо подошёл ко мне.
- Ты маленький обманщик! Ты не сегодня придумал прийти сюда, - я легко ткнула его кулаком в плечо.
Британец засиял ямочками и пожал плечами.
- Ты собираешься переобуваться или?..
- Нет! – воскликнула я. – Ни за что на свете. Я... Я посижу с Камиллой. Да, - я быстро устроилась рядом с француженкой. – Здесь будет просто отлично.
- Мы так не договаривались.
- Начнём с того, что мы никак не договаривались, - начала я.
- Оли, твоя девушка не хочет идти на каток, - Эд обратился к только что подошедшему американцу.
«Твоя девушка, - от этих слов у меня сердце ухнуло вниз. – Он просто взял и сказал это... Твоя девушка, - я переводила взгляд с одного парня на другого. – Оли бы ни за что в жизни не заставил бы меня надевать коньки... Он же спросил и об этом у Димы, правда?» - жалобно подумала я.
- Всем привет. Оли.
«Ну, надо же, какой отвратительно неприятный сюрприз».
- Кэти, я не знал, что ты придёшь, - Оливер растерянно улыбнулся.
- Эдди позвонил мне днём, спросил, не хочу ли я сходить с вами на каток. Как же я могла отказать любимому братцу, - она потрепала Эда за щёку.
«О, конечно же нет, как ты можешь пропустить такое светское мероприятие», - я попыталась сдержать все эмоции и даже не закатывать глаза.
- Пойдём, поможешь мне с коньками, я такая неуклюжая! – задорно хихикнув, девушка схватила Оли за руку и потащила за собой.
- Но я здесь не один... - американец очень слабо сопротивлялся барышне в розовой куртке и экстремально обтягивающих леггинсах.
- Да-да, я знаю...
Громкий смех шатенки растворился в толпе. Я проводила их взглядом. «Мужиков уводят прямо из-под носа». Сидевшая рядом Камилла молча вертела головой, наблюдая за происходящим.
- Если он пытался сказать, что он здесь со мной, то у него это плохо получилось, - сделала заключение я.
- Договор вступает в силу только завтра, ещё никто ни о чём не знает. Юридически, ты ещё не его девушка, - резонно заметил Эд.
Я скептически сузила глаза.
- Ты собираешься отрывать свою красивую попу от скамейки сегодня?
«Это был комплимент или... Нет?»
- Нет, - я вслух ответила на оба вопроса. – Я же сказала: посижу здесь с Камиллой, ей же нельзя кататься, она подвернула ногу, помнишь? Я не могу оставить её одну, - я резво приобняла девушку за плечо.
По выражению лица француженки было видно, где она меня видела вместе с моей заботой. Проигнорировав её, я расплылась в широкой улыбке.
- Дети ждут, - строго сказал Эдвард. – Не заставляй меня снова нести тебя, ты же знаешь, что я могу.
- Я не умею кататься, - тоном обиженного ребёнка запротестовала я.
- Ничего, будешь держаться за меня... Или за Оли, - заметив моё возмущение быстро добавил Эд. – Если его отпустит Кейт, конечно... - он обернулся на каток, где его сестра уже резво рассекала с моим, прошу заметить, молодым человеком.
Я в ответ лишь упрямо закачала головой и сложила руки на груди.
- Ладно, - британец отзеркалил меня, сложив руки точно так же.
По его глазам я поняла, что он что-то задумал. Эд присел передо мной, задрал мой кед подошвой вверх, затем бесцеремонно опустил так, что моя несчастная нога шлёпнула о резиновое покрытие прокатного центра, и куда-то ушёл. Я закрутилась в бублик и непонимающе уставилась на ромбики подошвы.
- Он посмотрел твой размер, - скучающим тоном сказала Камилла, наклонилась вперёд и подпёрла подбородок рукой.
Через несколько минут снова появился британец. С собой, как и ожидалось, он принёс пару коньков.
- Держи, переобувайся.
- Ты меня не понял? Я что, на китайском с тобой разговариваю?
Кажется, кто-то здесь пошёл на принцип.
- Ладно, - Эд подтянул рукава своего пальто к локтям и присел передо мной на корточки. – Не хочешь по-хорошему... - он стал искать концы шнурков.
- Ага, удачи, - я наблюдала за его попытками с нескрываемым злорадством.
Эдвард совсем нехорошо, даже как-то плотоядно усмехнулся, и в два счёта обе штанины моих джинсов оказались задраны по самые колени. После чего поиски были закончены: слишком длинные шнурки были в несколько раз обмотаны вокруг щиколотки и спрятаны с одной стороны под носки с кошачьими ушками.
- Так, всё, ладно-ладно, я сама! – я стала отбирать собственные ноги из рук Эда.
Наглый британец посмотрел на меня словно говоря: «Вот так бы сразу». Я метала маленькие молнии глазами, пока он помогал мне зашнуровывать левую ногу.
- Если я пострадаю, я тебе этого никогда не прощу, ты же понимаешь? – я медленно и очень неуклюже ковыляла к выходу на каток.
- Постарайся не расшибить себе голову, стоя на одном месте, хорошо? – с этими словами Эд оставил меня у самого бортика, а сам отправился за другой парой коньков.
«Да как нечего делать», - бодро подумала я, запинаясь после первого же шага на лёд. Я вцепилась в прозрачный пластик, как в спасательный круг. Мимо меня весело проносилась детвора, на льду было не протолкнуться. На другом конце ледяной коробки я заметила Роуз, которая держала за руку неуверенного Денни. Наверное, мальчик тоже не часто бывал в таких местах, поэтому лёгкий страх в его глазах был оправдан. Я же испытывала тихий ужас от пёстрой толпы рядом со мной. Лезвия их коньков угрожающе поблескивали в электрическом свете. Я постаралась дышать глубже.
- Ну, что? Поехали? – рядом со мной появился Эд.
Британец держался на коньках прекрасно, не смотря на свои с виду длинные и «неудобные» ноги. Его щёки раскраснелись от прохлады льда, белоснежная рубашка, которая ничуть не пострадала с самого утра, была критично расстёгнута, за её пуговки зацепился крестик и музыкальный ключик на серебристой цепочке. Эд протягивал мне руку.
Я снова молча закачала головой. Мои ноги словно вросли в землю и закостенели, совсем отказывались двигать. Меня бросило в нездоровый жар.
- Я в порядке, - еле ворочая языком ответила я. – Просто постою здесь.
- Ты опять?
Делать было нечего, я протянула руку в ответ.
- Тебе шарф не мешает? – спросила я, указывая на вязаное полотно, которое свешивалось почти до земли.
- Не заговаривай мне зубы, - улыбнулся Эд. – Давай, работай ногами, я не могу просто таскать тебя по кругу.
- Ничего я не заговариваю! Я беспокоюсь о тебе, вдруг ты на него наедешь, упадёшь, а я не успею затормозить и отрежу тебе пальцы коньком?
Эдвард в ответ лишь добродушно покачал головой.
Я постаралась применить к себе первое правило занятия любым делом: расслабиться. Мне почему-то казалось, что это работает для всего, начиная от рисования стрелок на глазах и заканчивая катанием на коньках. Минут через десять непонятных телодвижений, я немного выпрямилась и перестала ехать на полусогнутых культяпках. Ещё через несколько кругов я обрела маломальскую уверенность в своих силах. Даже несмотря на то, что десятилетки наворачивали вокруг меня круги с космической скоростью, а Колин на очередном заходе вообще показал мне язык. «Очень по-взрослому».
- Я отпускаю...
- Даже не думай! – испугалась я и схватилась за Эда ещё сильнее.
- Эй, полегче, ты сломаешь мне пальцы. Смотри, ты сама можешь ехать, - он высвободился из моих цепких рук.
Какие-то мгновения я катилась по инерции, а потом, легко оттолкнувшись одной ногой, продолжила медленное и неуверенное скольжение.
«Дыши носом и расслабься... Вот так...» - я смешно загребала воздух пальцами, пытаясь от него оттолкнуться.
- У тебя получается! – британец наворачивал круги вокруг меня. – Ты едешь! Сама!
Я лишь слабо кивала в знак согласия. Счастливая улыбка этого милого кексика придавала мне уверенности. Я стала отталкиваться чуть сильнее.
- Я еду... Действительно еду! – я подавила дрожь в коленях и проехала сама целый круг.
- Вот видишь? А говорила: «Не умею». Всё ты умеешь, просто боишься, - Эд резко затормозил передо мной, осыпая мои чёрные джинсы дождём свежих ледяных снежинок.
- Прекрати вертеться, - улыбнулась я. – И не размахивай так руками, ты кого-нибудь сшибёшь! – я не могла сдержать свой смех, который рвался наружу громкой волной.
Эд вертелся вокруг меня, кривляясь и гримасничая. «Что-о-о ты будешь делать? Как дитё малое».
- Теперь давай научим тебя каким-нибудь трюкам, - британец, виляя из стороны в сторону, отъехал от меня спиной вперёд.
- Я только научилась стоять на этих штуках, - я посмотрела под ноги. – А ты говоришь... Осторожно!
Я кинулась к Эдварду, чтобы не дать ему сбить с ног ребёнка, которого он не видел, так как не обзавёлся парой глаз на затылке. Я попыталась схватить его за борта пальто, но тут меня ждало грандиозное фиаско: этот маленький су... сухарькин сын, наехал на собственный дурацкий шарф, о котором я его предупреждала, и начал своё эпохальное падение на спину. Я лишь зачерпнула рукой воздух, где ещё секунду назад был Эд. Но не тут-то было. Британец решил побороться за себя и ухватился-таки за мою протянутую руку. И вот я, влекомая тяжестью земного притяжения, в основном, конечно, тяжестью Эдварда, упала вперёд плашмя с высоты собственного роста. К сожалению, от тормозного пути меня не спас даже прекрасный молодой человек, частично лежавший подо мной. Боже, как я «летела»! Как в сказке: коленями, локтями, головой и прочими выступающими за грани разумного частями тела.
Когда мы прекратили своё безумное вращение, я с тихим стоном скатилась с Эда на спину и попыталась проверить, что я себе сломала.
- Идиот, доездился, - сказала я по-русски и почувствовала, как британец осторожно снял с себя мою ногу и уселся на колени передо мной. – Я же предупреждала... - в голове начинало звенеть, и это был очень плохой знак.
- Я... Не видел его, - Эд держался за затылок. – Ты как? – он висел надо мной и смотрел своими огромными глазами, которые казались ещё больше от испуга.
- Ты идиот? Плохо я! Не загораживай мне свет ... - я попыталась встать, но по руке, начиная от локтя и ниже, как будто пустили электрический импульс, перед глазами начали появляться чёрные точки, голоса становились всё дальше и дальше...
Последнее, что я помню перед тем, как отключилась, был Эд: склонившись надо мной, он заслонял собой яркий прожектор и был весь окутан светом, словно ангел. «Вот же придурок, но какой же ты красивый...»
***
Первым вернулся слух, почему-то внутренний. Я отчётливо слышала, как дышу. После этого я поняла, что снова могу контролировать своё тело и пошевелила пальцами руки. Вокруг меня возникла возня. Я открыла глаза и попыталась сесть. Голова пошла на очередной круг, и я оставила попытки, откинувшись на что-то мягкое.
- Грёбаный идиот, - тихо сказала я, когда поняла, что лежу на вязаном шарфе.
Угадайте, чьём?
- Хм, ругается, - надо мной склонился довольный Мишель. – Всё в порядке, жить будет.
Я облизала сухие губы и поморщилась от боли. Оперевшись на локти, я слегка приподнялась.
- Зеркало, сейчас же, - потребовала я.
- Не вставай, сейчас приедут врачи... - проблеял Эд.
- Я сказала зеркало. Немедленно!
Эва стала рыться в своей сумке. Я осмотрела присутствующих: Мишель и Камилла окружили меня с одной стороны, Оли и, стоявшая чуть поодаль, Кэти с другой, Колин расположился коленями на соседней с моей скамейке. Эд сидел, положив мои ноги себе на колени. «Когда он успел меня разуть? Это что, еще три минуты в отрубе, и я буду совсем голая?!» Наконец блондинка протянула мне пудреницу Шанель.
- Я убью тебя, - медленно опуская зеркало сказала я.
Помимо очевидно ободранных ладоней, не совсем явных, но болезненных синяков на коленях, правую сторону моего лица бороздили крошечные порезы, как будто я неудачно встретилась с наждачной бумагой. Скула и подбородок саднили просто безбожно, но самым страшным было то, что губа, которая, к счастью, не была разбита, начинала опухать и превращаться в пельмешку. Красота!
- Придурок со своим шарфом! – я вскочила на ноги, заставляя Оливера отпрянуть в сторону. – Я же говорила, дурья твоя башка, чтобы ты снял его! Грёбаный шарф! – я схватила вещь, служившую мне подушкой.
- Я не думал... - начал Эд.
- Да ты вообще никогда не думаешь! – орала я. – Ты не умеешь! У тебя голова для того, чтобы в неё есть и шапки носить!
-У-у-у...
- Колин, мать твою, заткнись, понял?! – я развернулась к блондину и, потрясая шарфом, направила на него свой гнев. – Не думал он... Теперь можешь себе засунуть в жопу этот шарф! – я кинула бежевый материал прямо в британца и схватила свои кеды.
Все ждали ответной реакции.
- Оли, - я запихала злость как можно глубже и подошла к американцу. – Можешь отвезти меня домой? – шатенка рядом с ним зашевелилась. – Что? – я перевела на неё взгляд. – Какие-то проблемы? Да, мы встречаемся, если ты не знала. Теперь знаешь, так что исчезни, пожалуйста, - я не собиралась шутить шутки с этой девочкой, кем бы они ни была.
- Может, дождёшься доктора? – Оливер сделал шаг вперёд.
- Оли, - взревела я, но быстро осела, понимая, что он ни в чём не виноват. – Ты видишь это? – я указала на увеличивающуюся с каждой минутой губу. – Если мы сейчас же не приложим к «этому» холодное сливочное масло, то я буду похожа на жертву лип-челленджа. Я не могу ждать врачей, нет времени, идём!
Гарри, Брендон и Джо уже ждали нас на выходе, как и пара десятков папарацци.
- Может, лучше в больницу? – спросил водитель.
- Господи! Если ещё хоть раз кто-нибудь скажет мне про врачей, я позвоню в посольство и скажу, что вы меня избили. Кто-нибудь хочет международный скандал? Нет? Я так и думала, - я хлопнула дверцей машины.
***
- Это я виноват, - Оли сидел напротив и уже минут десять извинялся. – Я ведь знал, что ты не умеешь кататься, зачем...
Я убрала почти растаявший кусочек масла от губы. «Будем надеяться, что народное средство сработает».
- Оли, прекрати, пожалуйста, ты не виноват, что у кого-то не только руки и ноги, но и голова растёт не из того места. И ты не виноват, что у меня низкий болевой порог.
Мы были в автомобиле одни, если не считать Гарри, которого совершенно не интересовали наши разговоры.
- Я должен был знать...
- Ничего ты не должен, - я вытерла остатки масла влажной салфеткой. – Ты не мог предвидеть, что, падая, я попаду прямо по нерву. C'est la vie. Всё, что от тебя зависело, ты сделал: отвёз меня в магазин, - я пересела к нему поближе. – Ты просто мой герой.
- Нужно обработать царапины...
Я только отмахнулась от него.
- Не умру.
Огни вечернего города мелькали в моих глазах.
- Ты хотел о чём-то поговорить?..
- Да, я хотел извиниться...
- Так, стоп. Прекрати извиняться, пожалуйста, иначе уже я начинаю чувствовать себя виноватой. Просто расскажи, в чём дело.
- Хорошо, тогда... Послушай, я не хотел, чтобы так получилось, я не хотел контрактов и всего этого. Я просто пришёл к Мэтью и сказал, что нам нужно изменить условия, проекту не хватает остроты. Я подумал: «Мне же нравится девушка, но я не могу быть с ней. С этим нужно что-то сделать». Поэтому я решил, что лучшим вариантом будет прикрыть настоящие отношения «договорными». На это менеджеры согласятся без лишних вопросов. Мэтью ответил, что его всё устраивает, что он что-нибудь придумает. И... Вот он придумал. Я всё утро пытался сделать хоть что-то с условиями договора, может быть, вообще его отменить, пусть в ущерб себе... - Оливер всплеснул руками. – Но я не смог остановить Мэтью и Джереми, процесс уже был запущен. Потом ты как будто с катушек слетела, подмахнула всё не глядя... Что мне оставалось? – он посмотрел мне прямо в душу.
- Прости...
- И я... Что ты сказала?
- Прости, - чуть слышно повторила я. – Я не подумала, что это будет обременять тебя. Знала бы раньше, ни за что бы не подписала, сопротивлялась бы до последнего, как остальные...
- Кто, например? – с иронией в голосе спросил Оли. – Я подписал сразу же после тебя. Эд и Эва чуть не подрались за ручку, чтобы первыми поставить свои подписи. Против только Мишель, потому что Эш будет, мягко говоря, не в восторге... Постой, ты думаешь, что мне будет тягостно исполнять условия договора? Ты серьёзно?
«Нет, но хозяин - барин, нужно же быть скромной».
- Ну-у-у, да...
- Глупышка, через сорок минут я буду самым счастливым во всём Лондоне, нам не нужно будет ни от кого скрываться! Или?..
«Это не жизнь, а дурдом и я в нём американские горки».
- Без «или», - рассмеялась я.
- Так ты будешь моей девушкой?
- Да, - закивала я. – Ты ещё спрашиваешь, - я взяла его лицо в свои ладони. – Ещё одним счастливым человеком станет больше.
- Ты точно это решила, не передумаешь?
«Я уже бумажку подписала, куда бежать с подводной лодки от красивого миллионера с золотым сердцем?» - я не была полностью уверена в том, что делала. Но не могла же я испортить всё и потом жалеть об этом всю свою грустную жизнь?
- Не-а...
- Значит, «мы встречаемся», - Оли процитировал меня.
- Сколько раз ты ещё это скажешь?
- Столько, сколько понадобится, чтобы быть уверенным, что это мне не снится... Я не могу поверить, что всё оказалось так просто... Ты такая красивая, - Оливер посмотрел на меня своим странным мечтательным взглядом и едва коснулся волос рядом царапинами.
Я медленно выдохнула через рот. «Может, это знак, что всё действительно так, как должно быть?»
- Говоришь ерунду...
Оли мягко покачал головой.
- Я бы тебя поцеловала, потому что это единственное, что мне нужно сейчас, но прости, не могу...
Оливер притянул меня к себе и обнял.
- Обязательно сохрани для меня этот поцелуй, - прошептал он мне в волосы.
«Может, Дима прав? Я сама становлюсь поперёк своего счастья? Отойдя в сторону с дороги судьбы, я позволяю ей закрутить себя в вихре своей благосклонности».
***
Приехав в отель, я долго прощалась с Оливером, после чего задержалась ненадолго у ресепшена, чтобы забрать новую стопку писем. На самом деле мне нужно было, чтобы он ушёл первым и не провожал меня. В свете последних событий мне было бы вдвойне сложно объяснить, почему я живу в номере Эда.
Было уже за полночь, отель ждал нового утра и новой рабочей недели. Я поднималась в лифте и читала поздравления от Димы с тем, что я больше не «сыч одинокий на ветке». «Спасибо, друг, всегда знаешь, как поддержать меня». Оказалось, что условия контракта работают по принципу феи-крёстной: двенадцать отбомкало, и в сеть «случайно» просочились фото нашего свидания, посыпались подтверждения «инсайдеров» о наших отношениях. И ни единой фотки моего исцарапанного лица. Чудеса, да и только.
Я посмотрелась в идеально чистое зеркало лифта: «Что делать с лицом? Ума не приложу...» Губа хоть и не была разбита, но тонкая полоска кровоподтёка всё же присутствовала. Как в фильмах, совсем чуть-чуть Лары Крофт. А маслице, кстати, очень даже помогло.
Зайдя в номер, я, не раздеваясь, завалилась на постель. Пока я раздумывала, уснуть мне так или всё же раздеться, умыться и обработать йодом ранки, в дверь постучали. Моё сердце забилось с бешенной скоростью. «Вот и всё, это были самые короткие отношения в моей жизни». Я осторожно открыла дверь и выглянула в щёлку.
- Серьёзно? – я появилась полностью в дверном проёме.
- Я пришёл извиниться... Пожалуйста, не кричи...
На пороге стоял Эд с бутылкой белого рома и самым несчастным видом.
- Это что? – я кивнула на алкоголь.
- Колин сказал, что у вас так принято... Извиняться, решать конфликты...
«Знаток русской души, етить твою мать!»
- Балалайку забыл.
- Что? – на полном серьёзе переспросил Эдвард.
- Я говорю, ба-ла-лай-ку забыл! И медведя в ушанке. Кто же ходит извиняться без медведя, а?
Британец, наконец, понял, что я откровенно издевалась над ним.
- Зачем ты так?.. Я же хочу извиниться.
- А я хочу, чтобы ты свалил в туман и больше не появлялся. Никогда! – я хлопнула дверью прямо перед его носом.
Немного потоптавшись на одном месте в темноте, я передумала, распахнула дверь опять, бесцеремонно забрала бутылку и со всем достоинством снова скрылась в темноте комнаты. Я сделала несколько шагов вглубь номера, после чего вспомнила, что я полнейшая и абсолютнейшая дура. Осатанело выдохнув, я собралась с мыслями, настроилась и вышла в коридор. Спокойно обогнув остолбеневшего Эда, я направилась прямо к лифту. Просто я забыла забрать вещи из химчистки. «Или голову поменять местами с попой, чтобы думать было лучше». Короче говоря, я просто обязана была спуститься за вещами, но, по правде говоря, творила какую-то ерунду и явно пугала слабонервного британца.
Через какое-то время, когда я, нагруженная чехлами, которая мечтала упасть уже и уснуть, была подкараулена новым сюрпризом: Эд находился всё там же и снова стучался в мой закрытый номер. Он в упор не замечал меня, поэтому я подошла и стала стучать в дверь рядом с ним. С невозмутимым видом, я барабанила костяшками пальцев по дереву. У Эдварда округлились глаза.
- Что-то не открывают, да? – совершенно обыденно спросила я, поднимая на него глаза.
Парень в ответ неуверенно кивнул головой. Находясь так близко, я остро ощущала разницу в росте.
- Может быть, там никого нет? – всё тем же тоном заметила я. – Ты что, совсем «ку-ку», так сильно головой стукнулся? – воскликнула я. – Разве не видел, что я ушла?!
Эд в раздумьях приложил палец к губам. «Если у него ещё не съехала крыша, то это происходит прямо сейчас».
- Я ушёл, после того, как ты ушла. Потом решил вернуться, и я думал, что ты уж вернулась... - размеренно жестикулируя, задумчиво произнёс парень.
Я медленно моргнула и тихо выдохнула сквозь стиснутые зубы.
- Ладно размахивать своим длинным пальчиком, - я убрала от своего носа его серебристое кольцо. – Утром тебе ничего не помешало войти ко мне без стука, - я перехватила тяжёлые чехлы другой рукой, чтобы достать карту. – Отчего же сейчас ты такой нерешительный? – пыхтя, я открыла замок.
- Я отдал свой ключ обратно на ресепшен.
- А-а-а, ну и ладнько, спокойной ночи, неприятных снов, - я снова закрыла перед ним дверь и упала вместе с одеждой на диван.
Полежав так энное количество времени, я снова схватилась за ручку. Эдвард стоял напротив входа, выставив свои длиннющие ноги вперёд, оперевшись о стену спиной.
- Так и будешь стоять здесь всю ночь? – недовольно спросила я и вздохнула. - Заходи, - я кивнула в темноту номера.
Эд быстренько отлепился от стены и вошёл, включая свет. «Ну, вот и кто его просил это делать?»
- Чего молчишь? – спросила я, усаживаясь за дубовый стол. – Ты же хотел что-то сказать мне, - я открутила крышку и вдохнула убийственные пары рома. – Я вся во внимании.
- Ты собираешься пить? – британец кинул своё пальто на спинку дивана и остался в белой рубашке, которая каким-то необычайно волшебным образом оставалась всё такой же «свежеотглаженной».
- Да, я решила, что полпервого ночи – самое время, - я потянулась за ватными палочками.
- Я просто спросил. Может, тебе что-то нужно...
- Да, мне нужно, чтобы ты не лез ко мне с глупыми вопросами, - стиснув зубы, я стала осторожно проходиться палочкой, смоченной в алкоголе, по царапинам.
Я не смогла найти йод. «И вообще, моя бутылка, что хочу, то и делаю!»
- Ладно, извини, я пойду, - он сложил руки в замок и направился к двери.
Я, негодуя, слегка ударила ладонями по столу.
- Постой... Хорошо, если ты пришёл извиниться, но, по какой-то причине, твой язык оказался в заднице... - Эд одарил меня совершенно непередаваемым выражением лица. – Что?! Я не вижу другой причины, по которой ты всё ещё не начал молить меня о прощении, - я старалась не улыбаться. – Так вот, я прощаю тебя за то, что ты пытался меня убить сегодня, - британец свёл брови. – Дважды! – я направила на него бутылку и всё же не сдержала улыбку. – Ты самый настоящий придурок, уж извини!
- Но ты сказала, что я красивый придурок...
- О, Господи... - я уронила голову на ладони. – Я что, сказала это вслух?
Эд мягко приземлился на стул напротив и, улыбнувшись одним краешком рта, согласно кивнул. «Вот это провал».
- Это не считается, я была в состоянии аффекта. Во всём виноват задетый нерв на локте, - я спряталась за зеркалом.
- Или нет? – Эдвард, как кот, слегка сдвинул его, чтобы видеть меня.
Он положил голову на руки на столе.
- Не льсти себе, - я постаралась придать лицу серьёзное выражение и вернулась к своему занятию.
Британец послушно сидел или, точнее сказать, лежал со мной. Когда я закончила, он находился всё в том же положении. Я вдруг поняла, что совсем не хочу спать, что ничуть не устала.
- Знаешь, что? – я потянулась за своей курткой. – Я хочу кофе.
- Сейчас, - Эд нахмурился. – Но сейчас же второй час ночи? Эм-м-м, не знаю, можно позвонить на ресепшен...
- Нет, - отрезала я. – Я устала от этого отеля. Я хочу просто прогуляться и просто выпить кофе... Ночью... - продолжила я отрывисто. - Ты идёшь со мной. И это не вопрос, ты мне должен.
Эдвард удивлённо вскинул брови. Видно в его голове происходил какой-то сложный мыслительный процесс.
- Где у вас тут ближайшая круглосуточная кофейня? – совершенно обыденно спросила я.
- Я... Я не знаю, - озадачено ответил парень.
- То есть ты всю жизнь прожил в Лондоне и не знаешь, где здесь круглосуточные заведения? Мг, понятно, - я поджала губы. – Тогда натягивай своё дорогущее пальто, мы идём искать.
Мне нужно было сбежать из четырёх стен, но Оли категорически не подходил для этих целей. «А, может, ты просто наивная дура и любишь получать «граблями» по одному и тому же месту?» Скорее второе.
- Ты нас не видел, ты помнишь, что должен мне, - я опередила Брендона, который уже спешил ко мне, на несколько «шагов».
«О, Боже, я просто как владычица морская, все мне что-то сегодня должны», - охранник нехотя пропустил нас.
- Никаких машин, - я отловила ушлого британца за рукав, когда тот уже направлялся к парковке. – Ножками, ножками...
Мы прошмыгнули к выходу через кухню. Как в фильмах: что-то слабо кашеварится, люди в белых колпаках, и мы такие, шпионы, мать их, скрываемся огородами от папарацци.
Поблуждав по тёмным улочкам Лондона, поговорив о какой-то ерунде, мы наткнулись на весьма колоритное заведение турецкой уличной кухни, если, конечно, судить по флагу, который висел над кассой. Глаза мужчины с добротной чёрной бородой, выдающимися бровями и изумительным акцентом удивлённо округлились, когда он понял, кто перед ним.
- Да-да, это мы, Вы не ошиблись, - я сдержанно улыбнулась. – Но сегодня мы просто попьём кофе, а Вы сделаете вид, что совсем нас не знаете? Пожалуйста, - умоляюще добавила я.
- Да для Вас всё, что угодно, прекрасная мисс, - расплылся кассир в счастливой улыбке. – Значит, два кофе?
- О, нет-нет-нет, этой неженке, - я кивнула на Эда, который изучал вертел с мясом как музейный экспонат. – Чай, чёрный, - парень подошёл к нам ближе. – Угощаю.
Мы устроились на высокие стулья возле длинного стола, который опоясывал всё помещение и больше походил на барную стойку. Каждый смотрел в свой стаканчик.
- Пахнет как жжёный пластик и горячий асфальт, - Эд наморщил нос, вдыхая аромат «полуночного» кофе.
Я весьма красноречиво посмотрела на него и подняла одну бровь.
- Кто-то из нас зажравшийся британец. Хм, кто бы это мог быть? – я сделала очередной глоток.
- Ты такая грубая! – он легко толкнул меня локтем.
Следующие несколько минут мы провели в тишине работающего холодильника с кока-колой.
- Кто-нибудь отвёз Денни домой? – спросила я, смотря в окно.
- М-м-м, да, Мишель подвёз их с Роуз.
- Это хорошо-о-о... - протянула я.
«Вот и поговорили...»
- Мне действительно жаль, я не хотел, чтобы так получилось...
Я не шевелилась.
- Просто в следующий раз, когда тебе будут говорить, как лучше – сделай, что тебе говорят, хорошо?
- Я занимаюсь этим постоянно, - Эд сделал последний глоток из своего стаканчика. – Только этим, собственно, и занимаюсь: выполняю чужие приказы...
- Ты сам этого захотел, - заметила я. – Тебя насильно никто не заставлял. Тем более, ты можешь уйти в любой момент и заняться тем, что тебе нравится...
- В том-то и дело, что не могу.
Я тяжело выдохнула, предвидя трудный разговор.
- Что-то этого не было заметно по тем сообщениям, - я развернулась к нему в пол-оборота.
- Это другое. Я меняю одну кабалу на другую, на других условиях...
- Конечно, ведь сольная карьера на твоих условиях – это такая пытка! Посмотрите-ка, я буду заколачивать новые миллионы, которыми буду безраздельно властвовать только я один. Какой кошмар, ужасно! – я всплеснула руками. - Просто скажи, что ты хочешь всех кинуть: своих друзей, менеджеров, фандом, я не знаю... Ты представляешь, что будет с этими девочками? Начнётся мировой потоп, не меньше!.. Ты просто так возьмёшь и перечеркнёшь столько лет работы? Не жалко своих трудов – подумай об Оли, что он скажет?..
- Ты же не собираешься рассказать ему?..
- Это действительно всё, что тебя волнует? – я посмотрела в упор на Эда. - Да на черта вы мне сдались, - я снова отвернулась к окну. - Я не собираюсь лезть, это не моё дело. Я всё же надеюсь, что у тебя хватит совести во всём признаться раньше, чем станет совсем поздно. Так что, - я похлопала его по коленке. – Я не буду использовать это против тебя, не переживай.
Эдвард положил свою тёплую ладонь поверх моей.
- Даже не вздумай начать своё любимое: «Я сейчас всё объясню»... - я возмущённо тряхнула головой.
- Я и не собирался, - мягко сказал Эд. – Я всё равно не смогу тебе всего объяснить, а ты, давай будем откровенны, всё равно ничего не будешь слушать, перебьёшь меня, разозлишься, начнёшь кричать и разнесёшь закусочную, - он хитро улыбнулся.
«Ну, вот как? Как он это делает?! Что за проделки лукавого?»
- Я обязательно всем расскажу, в первую очередь поговорю с Оли...
- Вы ему все по гроб жизни обязаны, где бы вы все были без него... - я вытащила свою руку из-по руки Эда, будто ничего не произошло.
- Ты права. Я очень ему благодарен, он преподнёс мне счастливый билет, но... Настало время двигаться дальше, понимаешь? Бой бенды не вечны, мы тоже вырастаем из узких джинсов с драными коленками.
- Я тебя умоляю! Колин никогда не перестанет влипать в дурацкие истории, а Оли будет его из них вытаскивать. О! Вот Мишель, мне кажется, уже родился ворчливым дедом...
- А я?..
- А ты... Закрытая книга, которая кажется всем зачитанной до дыр, но на деле ни разу не открыта. Ты лёгкий и весёлый, но внутри у тебя такая глубина, что у-у-у, дна не видно...
«А я боюсь высоты, не похожу к краю».
- Интересно, - медленно проговорил Эд.
Я набрала воздуха побольше в лёгкие, чтобы объяснять весь тот бред, что я наговорила, но неожиданно заметила, что за окном начал падать снег.
- Смотри, - я даже подпрыгнула на стуле. – Там снег! – я схватила куртку и побежала к выходу.
Мокрый снег огромными хлопьями застилал город. Я подняла голову к ночному небу и закрыла глаза. Я даже не думала, что буду скучать по таким простым вещам, как снег и холод. «Как дома...»
- Сколько живу, никогда не видел, чтобы было столько снега, - я услышала колокольчики над входной дверью, когда вышел Эд. – Ты его что? С собой привезла?
- Оказывается, ты многого не знал до этого, - я улыбнулась сама себе. – Зато теперь знаешь, где попить кофе со своей девушкой ночью, если у тебя в кармане пара фунтов.
Я опустила голову и открыла глаза: меня и Эдварда разделяло всего ничего. Снег таял на его волосах, скатывался блестящими в свете уличной рекламы жемчужинками по щекам. Стали тяжёлыми ресницы, я упустила их, стряхивая жидкие снежинки. Из моего раскрытого рта вырвалось едва заметное облачко пара. Внутри было столько чувств, что не счесть. Возможно ли столько переживать в один момент: словно любовь, только лучше.
- Разве это не прекрасно? – спросила восхищённо я.
Губы Эда тронула лёгкая улыбка, его тёмные глаза блестели в темноте. Мне хотелось танцевать, кружить вместе со снежинками, пусть даже я промокну до нитки. Эта ночь была идеальна для того, чтобы закрыть глаза и начать чувствовать сердцем.
- Да, - кивнул Эдвард, не сводя с меня своего прожигающего взгляда. – Настоящая красота...
- Никогда не думала, что буду так рада снегу! – я кружилась на месте, раскинув руки. – Так хорошо, что хочется танцевать!.. – я сделала несколько аккуратных следов по свежему белоснежному полотну. – Странное желание, я знаю...
Британец наблюдал за мной, сунув руки в карманы. Чем больше я вертелась вокруг, тем отчётливее проступали ямочки на его щеках. Я кинула в него горсткой снега.
- Нисколько! – он кинул в меня в ответ. – У меня тоже такое бывает.
- Например? – я, запыхавшись, подбежала к парню.
- Например, поцеловать кого-то особенного под дождём...
Улыбка медленно сползла с моего лица.
- Но можем и потанцевать, - он неловко улыбнулся и подошёл совсем близко.
- Я... Я не умею...
Между нами не было ничего, кроме моего тяжёлого дыхания и непрерывного зрительного контакта. Мне казалось, что проходили года, пока мы стояли под покрывалом из снега, ночью, в оглушительной тишине и в свете уличных фонарей смотрели друг другу в глаза. Эд легко коснулся моих порезов, серебристое кольцо блеснуло рядом с моей скулой. Я попустила глаза.
- Ты ничего не должна Оли, - тихо сказал Эдвард и наклонился к самому моему лицу.
- Я всем вокруг должна, - покачав головой сказала я. – Не нужно...
«Я слабая, Боже, как же я ненавижу себя», - зажмурившись подумала я в полной уверенности, что Эд собирается обрушить на меня поцелуй, которому я не могла противостоять.
- Ты ничего ему не должна...
Вместо того, чтобы пытать меня и мою советь, Эдвард прижался своим мокрым лбом к моему и притянул меня к себе. Я открыла глаза, ощущая гремучую смесь облегчения и разочарования.
- Мы не можем... Так нельзя... - прошептала я.
- Я знаю, малышка, я знаю... Если бы всё было так просто, это было бы не про меня...
«И не про меня», - думала я, пока в темноте, под снежной вуалью, прижавшись щекой к белой рубашке, слушала ровное и сильное сердцебиение целого мира.