Оба
Музыку нельзя слушать слишком часто, на чём бы она ни была записана. Это притупляет восприятие. И они оба это знают, поэтому тянут, заставляют себя ждать и надеяться. Но однажды наступает момент, когда терпеть уже невозможно и пластинка сама ставится на круг или рука невольно тянется к кнопке с треугольником. И играет музыка, и с толикой светлой грусти вспоминаются дни в заснеженном Штутгарте, споры и беседы, и душные магазины, и чёрная толстовка Рихарда Кёнига. Им не встретиться снова, да и никто об этом особенно не жалеет – такое не повторить. Но музыка и воспоминания всегда неразрывно связаны.
Несколько секунд пластинка крутится вхолостую, а затем откуда-то издалека, словно из глубины времён, прорывается голос.
"...да, это здорово, конечно. А вообще я все свои лучшие песни написал зимой. Вы видели когда-нибудь Штутгарт в снегу? Это что-то! Я и влюблялся всегда зимой, честное слово. Лучшее время года. Так, ладно, там запись идёт? Хорошо. Итак – кхм – я Генрих Виктор Кёниг, сегодня...эээ... девятое (девятое же, да?) июня, тысяча девятьсот сорок третий год, мы в зале Байройтской школы номер шесть, который любезно нашёл для нас наш «замечательный», прекрасный, неподражаемый Арним, и мы записываем бааальшой концерт из моих дурацких песенок, чтобы пока я воюю там где-то под Краковом мои любимые Клара и Гензель слушали их и вспоминали меня...и думали, что лучше бы отец нашёл нормальную работу! Все готовы? Ну, начнём, помолясь..."
Январь – апрель 2021