We got the Summer

Енджун заходит в репетиционную и ложится на диван, запрокинув ноги на его подлокотник, прикрыв глаза, и положив тыльную сторону руки на переносицу. У него есть ровно полчаса до начала первого урока и он намеревается за это время благополучно выспаться. Но из-за своего уставшего и сонного состояния он не заметил, что в кабинете уже кто-то был, и поэтому треск струн резко поднял его в сидячее положение.

— А, это ты, Бомгю, — уставши сказал он, приняв прежнюю позу, но не закрывая глаз. — И давно ты здесь?

— Где-то полчаса.

— Мм, ты все это время играл на гитаре?

— Ага.

— Понятно... — Ён замолчал, Бомгю тихо перебирал струны. — Я же тебе не помешаю?

— Нет, конечно, — парень не смотрел в сторону согруппника, лишь на свой гриф и беззвучно скользящие по нему пальцы. И опять они разговаривают так, словно незнакомцы.

«Неловко... — думает почти спящий парень. — Может, уйти? Да, что я, как не родной? Мы уже год в одной группе играем, но все еще не привыкли друг к другу. Это все из-за Субина, если бы он мне не рассказал...»

И тут его затянуло в раздумья. Он вспомнил, как в прошлом году они с Субином, будучи уже год как лучшими друзьями, решили создать группу, и им не хватало троих человек. Первым, кого они позвали, был как раз-таки Бомгю. Его порекомендовал Субин.

Pov Енджун.

— Я с ним немного общался в средней школе... Так вот, он немножечко задрот, но играет на гитаре как Бог. Я это знаю, потому что мы в одной музыкальной школе учились. Думаю, если он согласиться, то нам очень повезет, — говорил Субин. Тогда Бомгю согласился, не пришлось даже долго уговаривать. Он посмотрел на меня и спросил: «Ты правда на ударных играешь?». Все, чем я мог подтвердить достоверность этого факта, это кивком, потому что тогда ни ударной установки, ни оборудования, ни кабинета у нас не было. Бомгю сказал, что для гитары у него все есть: комбоусилитель, кабели, сам инструмент и все остальное. У Субина был синтезатор, который мы со временем перевезли в школу, а с барабанной установкой были трудности. Понятное дело, денег у меня на нее не было. Мы начали искать четвертого человека в группу, но никто не соглашался по некоторым причинам: никаких перспектив, так как у нас не было даже как такового места для занятий; бас-гитаристов невозможно было найти, а другие гитаристы не хотели играть на басу. Нам нужен был кто-то, у кого было бы хорошее чувство ритма, и с кем бы мы поладили. Тогда Бомгю привел Тэхена. Субин сразу же запротестовал, увидев высокомерную морду своего бывшего одноклассника. Бомгю обосновал свой выбор:
— Тэхен гитарист, бас он освоит запросто. Но причина, по которой я его привел, в другом. У него есть деньги. И он сказал, что не против со всем помочь, если эта деятельность улучшит его репутацию. А также если он сможет прогуливать уроки, но получать отличные оценки.

Я тогда взбушевался:
— Что? Мы еще даже не зарегистрировали наш "кружок", а ты уже ему горы наобещал? С чего ты взял вообще, что у нас все это будет?

И в тот момент, когда парень, тихо, но без доли сомнений в голосе ответил: «Будет», у меня у самого пропали какие-либо сомнения.

Чхве Бомгю целеустремленный и решительный человек. Тогда я так подумал. Он вовсе не мямля, каким мне показался на первый взгляд. Совсем не "типичный" подросток, скрывающийся за видео-играми и пачкой сигарет. Есть в нем какой-то огонь, которого нет ни в одном из нас, но при этом было чувство, что скоро этот огонь приобретет черное пламя, если наоборот не потухнет. Я тогда подумал, что мне никогда не будет понятно, что твориться в его голове, пока с ним не подружусь. И я был прав. Но кое-что я понял. Бомгю прямолинеен, краток и ясен. Он не разбрасывается словами, не будет делать того, что не хочет. Не навязчив и довольно отстранён. Он обладает некой силой убеждения, раз даже Тэхена привлек в нашу группу. В тот момент я его зауважал. До поры, до времени.

— Ты на работе был? — спрашивает Бомгю, вырывая меня из раздумий.

— Да. Утренняя смена ужасна. Заказов в это время нет, поэтому я попросился быть помощником повара на это время. Делать заготовки, соусы всякие... И этот мужик испытывает мои нервы каждый раз.

Бомгю хмыкнул, ничего не ответив. Точнее это и было ответом. Я пытался с ним подружиться. Правда, пытался. Мы начали общаться тесно, я даже побывал у него дома. У них хороший дом, несмотря на то, что семья Бомгю небогатая. Я особенно запомнил его комнату: она была большой, находилась на втором этаже, в ней ничего не было, кроме стола с компьютером, плазмы, кровати и музыкальных принадлежностей. Все это занимало совсем немного места, в остальном же его комната напоминала больше танцевальную студию. На полу был идеальный ламинат серого оттенка, а центр стены с одной стороны был застеклён и давал выход на балкон.

Я помню, что мы уже считали, что у нас есть хороший шанс как у группы. Потому что у нас было отличное финансирование благодаря Тэхену, очень крутой гитарист и председатель ученического совета. От меня пользы конечно же такой не было, но благодаря моим сокомандникам мы уже что-то из себя представляли. Поэтому вместо того, чтобы искать солиста самим, мы повесили объявление. И пришло несколько человек. Но по каким-то причинам они не прижились, а некоторых не устроили наши условия, или график репетиций. А у нас условие было одно — не жалеть времени и сил, отдаваться этому делу полностью, потому что мы были настроены серьезно. Когда мы длительное время не могли найти солиста, мы уже было отчаялись.

— Все знают Хюнин Кая? Перевелся к нам в прошлом году, — неожиданно говорит Тэхен. Конечно, мы все знали этого человека. В тот месяц, когда он к нам поступил, все разговоры были только о нем.

— И?

— Предлагаю взять его силой. Завязать глаза, напичкать снотворным, угрожать, — мы все молча и долго недоумевая смотрели на серьезного парня со сложенными руками. — Шучу, — сказал он, не сменив каменное выражение. — Давайте предложим ему. Он неплохо поет.

— Откуда знаешь?

— Мы с классом в прошлом году на кемпинг ездили... там он и продемонстрировал себя во всей красе. Под гитару спел песню. Вроде как даже свою.

— Да ты чертов засранец, почему раньше не сказал? — вспылил Субин не без возникшей в глазах надежды.

— Следи за словами, я только сейчас об этом вспомнил.

Таким образом и собрались То'до.

— Мне нравится твой прикид, — в потолок кинул я, услышав простое "спасибо" в ответ.

*

Йеджи смотрит на время, считая секунды до конца урока. Школьные предметы всегда заставляли ее скучать, потому что она не была в них сильно разборчива.

Она устало осматривает класс, взгляд цепляется за парту, где сидят Субин и Енджун. Первый внимательно слушает учителя, незаметно кивая его словам, в руках держа ручку, чтобы в любой момент записать что-то в тетрадь, второй же не слушает учителя, под столом у него книга и он в нее погружен. В последнее время, она часто видит его с печатной книгой, раньше за таким занятием только Субина и можно было застать, правда уроками он никогда не пренебрегал, читал лишь на переменах. Подхватил ли Енджун это от своего друга?

Йеджи подумала: «Ах, да, ему же нужно поддерживать образ. Как и тогда, с поливкой цветов», мысленно закатила глаза.

Учитель предложил выйти Йеджи к доске, но она отказалась. Скоро она станет айдолкой и вся эта жизнь в школе уйдет в далекие ящики дел, это здание станет для нее маленькой заботой, куда она заскочит раз в неделю, чтобы напомнить преподавателям о своем существовании.

После урока к ней подошли два ее друга: Ли Джэхен и Сон Енджэ. Точнее, приятеля, с которыми ей было не напряжно общаться. С девочками она не дружила совсем, так как отношения у них нормально никогда не складывались. Вот не могла она найти к ним подход, да и не собиралась стараться. Одной Джимин, – девушки из группы трейни, – ей достаточно, чтобы отпугнуть от нее весь женский пол. Йеджи знает, что она и сама та еще стерва, но до Джимин ей далеко.

Хотя и парни не сказать, что были ей особо приятны. Подошла Сэром — девушка Джэхена, и у всех на глазах они стали целоваться. В классе все неодобрительно загудели, и вроде как, Йеджи тоже стало неприятно. Но в какой-то момент она проглядела улыбки на лицах обоих во время поцелуя, которые показали, что им абсолютно все равно, что там другие думают, и что они действительно друг другом... наслаждаются. А потом рыжую чуть не стошнило от таких мыслей.

Чуть позже она заметила, что из головы эта картина не вылезала еще какое-то время. Когда последний раз кто-то из парней ей нравился? Или кто-нибудь ухаживал за ней? Ну разве что всякие фрики из параллели с инстинктами самоубийц, по всей видимости. Ее действительно боялись. Потому что Йеджи не ангел, она стерва, которая, по мнению многих, считает, что ее уровня в этой школе никто не достоин. Отчасти так и было. Йеджи думала: «Да что бы мне? Нравился? Парень?» — она считала это ниже своего достоинства.

Но все же... улыбки на лицах этой парочки не давали ей покоя. Сердце будто на секунду затрепетало.

Она внезапно встретила Чэрен, выкинула какую-то издевку в ее сторону, – на что-то серьезное настроения не было, – и ушла на улицу. Во дворе школы у них стояло несколько беседок, она нашла пустую и легла головой на стол. Ей внезапно захотелось побыть одной. Через минут пять она открыла youtube и начала смотреть видео с танцевальными практиками профи.

Всплыл в голове момент, когда парочка закончила целоваться, кто-то крикнул "Фу!" и показал дизлайк, тогда Джэхен в шутку замахнулся на этого парня, а Сэром, которая гораздо его меньше, спряталась в его плече. Наверное это то, чего ей хотелось бы. Где ей искать это? Семья у нее такая, что не в ней надо искать поддержку, а из-за нее. Друзей как таковых нет. Будущие одногруппницы ее буллят. Она сама всех подряд может забуллить. Особенно тех, кто вдруг захочет стать ей другом, как та же Чэрен однажды. По всей видимости, так работает ее защитная реакция. Но злость на Чэрен неосознанная, не как у Тэхена. Это просто выплеск негативных эмоций. И в какие-то моменты Йеджи даже начинает себя винить за них.

Но временами ей хочется этого настолько, что сердце разрывается.

— Грустишь? — внезапно на лавку напротив приземляется фигура.

Йеджи удивляясь хмурится.
— Что ты тут делаешь?

— Да так, мимо проходил, увидел тебя, решил остановиться, — Ёнджун облокачивается на спинку лавки, а пряди его челки свисают назад. — Шучу. На самом деле, пошел за тобой, когда ты вышла из класса.

Его обыденная интонация ее раздражает.

— Влюбился, что ли? — с издёвкой спрашивает Йеджи, искривляя верхнюю губу.

Енджун коротко посмеялся, словно над доброй шуткой.

— Что за хмурое лицо? По-моему день сегодня хороший, — говорит он, как ни в чем не бывало. — Рассказывай, что стряслось?

— Тебя увидела.

— Не язви, — опять натянул лыбу. Йеджи гнусно замечает, что обычно он не улыбается так часто. У него всегда более сдержанный вид. Хотя и не скажешь, что он не искренен. Но он все еще также спокоен. — Я тебя слушаю.

— Я всегда такая, если ты не заметил, — девушка сдалась. Поддерживать нужный ее образу тон стало скучно и она сложила руки перед собой. — Лучше расскажи сам. С чего это тебе приходиться подрабатывать? Да еще и доставкой.

— Честно рассказать? — спрашивает Енджун с полной серьезностью в голосе, сбивая этим ее с толку. — Не, правда могу рассказать, если хочешь. Но сперва ты.

— Что ты вообще хочешь, чтобы я сказала тебе? Я не понимаю твоих загадок.

— Да вроде вопрос не сложный. Я просто хочу узнать, что ты сегодня делала и кто тебе настроение испортил, — милая улыбка появилась буквально на секунду и затем его лицо снова приняло расслабленное выражение.

— Да никто. Вся планета Земля раздражает меня.

Енджун ухмыльнулся.

— Почему?

— Потому что. Я такой человек. Так что там с твоей работой?

— А, ну, все просто. Моя мама болеет, отца нет, бабушек-дедушек тоже, а жить на что-то надо.

Их прервало затяжное молчание. Йеджи ответа не давала, о чём-то задумавшись, и состояние непринужденности внутри Енджуна, с трудом им навязанное, начинало пошатываться.

— Ни черта не просто, — говорит девушка, наделяя подозрением простоту, с которой он это сказал.

Джун сдавленно посмеялся.

— Да, вот, поэтому и приходится работать.

— А чем болеет мама? Ну, если не секрет, конечно...

Енджун вздохнул. Он хотел рассказать, несмотря на то, что говорить ему об этом было тяжело.

— У нее экзистенциальная депрессия. Она пытается пережить смерть папы, но получается очень плохо... Она даже не встает с кровати.

Когда Енджун столкнулся с ее взглядом, ему стало неловко и это прослеживалось в телодвижениях.

— Прости... — сочувствие со стороны рыжей было вовсе не тем, чего добивался парень. Это его удивило и ему стало не по себе.

— Да я же сам решил рассказать.

— Тебе, наверное, очень тяжело о таком говорить...

Молчание повисло в воздухе, а затем Енджун прикрыл глаза рукой. И через секунду убрал ее.

— Тяжело говорить... скорее страшно даже просто думать, — замолчал Енджун и, казалось, он больше ничего не скажет. Но молчание собеседника дало пространство для выражения следующей мысли. — Услышать это от себя же — словно признать всю безнадежность ситуации. Но я должен был сказать, ведь хоть кто-то в этой семье должен признать, что все ненормально, — он коротко посмотрел на Йеджи, словно проверяя, можно ли говорить ему дальше. — Все просто катастрофически плохо. И самое ужасное, что я и поделать ничего не могу. Максимум – оплатить психотерапевта, на что и пашу, но результат... невидим. Она не хочет жить. Я — недостаточный аргумент. И это... больно.

«Сказал и сказал, — подумал Енджун. — пусть делает с этим, что хочет. Использует против меня, посмеется над сентиментальностью или будет жалеть. Все эти унизительные способы меня не заденут. А что я вообще в ней ищу? Что мне самому надо от этой рыженькой головы? За что именно я зацепился? Ничего ведь не произошло на том мосту».

— Ну ты даешь, Чхве Енджун! А так со стороны и не скажешь, — Йеджи внезапно встала из-за стола. — Притворяешься жизнерадостным и беззаботным, что так и хочется тебе по голове настучать.

Енджун не понял сейчас, что произошло. Йеджи просто ушла.

*

Оказывается совсем недавно открылся читательский клуб, где действительно занимаются ничем иным, как чтением, в отличие от того клуба, в котором приходилось устраивать различного рода развлекательные мероприятия, викторины, презентации, рисование и тому подобное, чтобы люди туда вообще приходили. Только, как и ожидалось, этот воистину "читательский" клуб посещает лишь один человек. А Субину крайне любопытно.

Он открывает дверь. Длинный стол, за которым лишь одна девушка, а вокруг нее разбросаны книги, одна из которых в раскрытом виде перед глазами, а рядом стоит необычная кружка с кофе. Эта кружка розовая в виде слоника сразу привлекла внимания Субина.

— Привет, — бодро поздоровался он.

— Здравствуй, — настороженный и явно не дружелюбный тон голоса, сразу переманивший внимание с кружки на его обладателя. И второе, что подмечает Субин после необычной кружки: девушка!

— Меня зовут Субин, я новый член клуба.

— Ты, наверное, дверью ошибся. Здесь книги читают.

Субин полностью вошел, закрыв за собой дверь, что явно не понравилось девушке.

— Нет, я точно по адресу. Не знаешь меня?

— А ты что, Достоевский? С чего я должна тебя знать?

— Уф... я бывший председатель... в прочем, неважно. И про То'до не слышала?

Девушка его внимательнее оглядела.

— Сколько самолюбия, — пробурчала под нос. — Как же это Вас, мистер Вселенная, пуп Земли, Бог в человеческом теле, только занесло сюда? Надеюсь, Вас настолько ослепило собственное сияние, что по несчастливой случайности все же занесло не туда, и вы сейчас же свалите, потому что вам здесь не рады. — девушка пристально вглядывалась в него, прогоняя еще и взглядом, а через несколько немых секунд услышала его звонкий смех.

— Ты решила с первых секунд с таким треском опустить меня на землю?! Ничего себе. Мне стало очень не по себе, — сказал он, и девушка не поняла, наигранно это или нет. — К твоему сожалению, я уже записался и ничуть не жалею, а потому не уйду. Тебе придется потерпеть меня. А теперь представься! Мы товарищи. Как тебя зовут?

— Ненавижу вас...

— Кого это «вас»?

— Мужчин!

— О, а это сексизм.

После продолжительных, но забавных пререканий, Субину все же удалось провести с ней нормальную беседу. Как оказалось, девушку зовут Джису, она из «А» класса, то бишь одноклассница Тэхена и Кая. Чтение обожает всей душой, а читательский клуб ей для того, чтобы спокойно распоряжаться всеми возможностями школьной библиотеки, без ограничений в выдаче книг, их количестве и сроках. Любимые авторы девушки, как выяснилось уже упомянутый ею Достоевский, Гессе, Гюго.

— Нудятина, — случайно вслух выпалил Субин.

— Ну а что тебе нравится? — пошла в наступление девушка, готовая обосрать его вкус, кого бы он сейчас не назвал.

— Ну я люблю романы. Там, Джейн Остин, Роулинг, «Унесенные ветром», и все такое...

Джису была готова услышать что угодно, но точно не список, который подошел бы девочке-подростку. Она даже подумала, что он, наверное, не всерьез, а потому ничего говорить не стала. Да и, в глубине души, всё это она тоже любит. Деликатно промолчав, она просто решила проигнорировать развитие этого разговора и спросила, читал ли он что-нибудь из Джека Лондона. На что тот бодро ответил: «Нет. Один из немногих, пожалуй, до кого еще руки не дошли. Но очень хочется». И, так как у Джису была такая же ситуация с этим великим писателем, они решили взяться за его самое известное произведение «Мартин Иден». И Субин воспринял это как негласную гонку: ему очень захотелось прочесть вперед Джису!