Пепел палёной тачки

Аллен глянул в окно, сидя на паре по психологии. Профессор вёл скучную и ненужную сейчас абсолютно лекцию. Никто из студентов не обращал внимания. Только когда мужчина начал спрашивать что-то, некоторые студенты насторожились. Потом следующий вопрос, на который кареглазый внимания не обратил, — а зря:

— Итак, представьте, что есть человек, которого вы ненавидите настолько, что готовы сделать что-то плохое. Представили? А что бы вы сделали, если бы пошли мстить? Мистер Дрейк, что бы вы сделали?

  Парень вяло глянул на преподавателя усталыми глазами. Мужчина подошёл ближе, чтобы установить зрительный контакт. По-другому парень просто не сможет ответить.

  — А отвечать обязательно?

  — Ещё как.

  — Поджёг бы его тачку. У нас с этим человеком было очень много воспоминаний в его машине. Так что пусть страдает, — тачка-то не дешёвая, — усмехнулся Аллен и снова лёг на парту.

И Аллен знает, что поступит как идиот. Только вот внутри всё горит, выжигая все человеческое.

* * *

Дрейк стоял за институтом и курил траву. Найдут — посадят, но уже как-то фиолетово. Ему в последний месяц просто хреново, и он знает, что ведёт себя как придурок. Эмоциональный придурок. Но Аллен ничего не может с собой поделать — он всегда был таким. Он — одна сплошная эмоция. Только вот химией неизведанная. Косяк догорает, и парень бросает его под ноги, наступает и тушит. Вот бы ему не быть собой, а кем-то другим. Кем-то, к кого все нормально и эмоции со слезами не через край вытекают. И Аллен понимает, что он — самый настоящий мудак.

Он пытался удержать его всеми своими силами, не насильно чуть ли. Но всему приходит конец, к его же несчастью. Парень желает вернуть все, извиниться за все, но не может. Вокруг Него уже крутится какая-то намалёванная шлюха, трахающая его глазами, а Аллену больно. Больно от взгляда на эту девку, больно от Его поведения и отношения к нему.

Парень готов кричать и плакать, молить и проклинать, но лишь молча уходит на другую пару. В коридоре он сталкивается с какой-то студенткой с нехилым на вид недосыпом, та его материт и уходит.

Ненормальная.

И он понимает, что эта девчонка с ярко-зелёным каре — будущий он. Пожизненная депрессия и всякие романтизированные хуйни, недосып, мелодрамы, над которыми постоянно хочется плакать. Усмехается. Да, ещё чуть-чуть, кажется, и он сойдёт с ума. Он задыхается в этом дерьме, в этой химии, в этих эмоциях. Почему нельзя убрать их изначально? Почему нельзя быть бесчувственным роботом?

  — Да почему, мать вашу, я должен терпеть это дерьмо! — говорит Аллен и садится на лавочку. Она твёрдая, но мягкость покрытия сидения мало волновала. Он залазит на лавку с ногами, подпирает те к груди и обхватывает длинными руками болезненно-белого цвета. Утыкается в острые колени носом с горбинкой. Он хочет закончить это всё. Он, блять, любит этого ебучего Грега. Дрейк задыхается. Ещё чуть-чуть и конец. Но он знает, что это когда-нибудь да закончится, нужно просто подождать. Эти остатки все ещё сидят в нём, разжигая внутри костёр, от которого потряхивает почти все тело, от которого бледнеет кожа, от которого хочется сгореть и не мучаться. Но он же, блять, Аллен — придурок, что вечно страдает подобной хернёй.

* * *

В последнюю неделю их отношений Грег был странным. Он был слегка отстранённым, мало спал, а чувства — холодней температуры в Канаде.

  В тот день Аллен был расстроен чем-то, он уже не помнит. Он лишь помнит, что у него было максимально хреновое настроение. Он ничего вообще не хотел, просто лежать и обниматься со своим парнем.

  Когда пришёл Грег, то Дрейк увидел, что его лицо какое-то ещё более грустное. Он садится, перебирает рукой тёмные волосы, напрягается и начинает говорить:

  — Нам нужно расстаться, Аллен. Я больше не могу.

  — Что? К-как это? — губа сероглазого предательски задрожала, — Что я сделал не так? Прошу, скажи, я исправлюсь! Только не бросай меня! — прикрикнул парень. Разговор только начался, а у Аллена уже эмоции через плещут.

  — Прости. Мы не можем быть парой, это будет просто насилием над тобой, — честно сказал Грег, — Я люблю другого человека. А тебя... больше нет. Я бы с радостью продолжал с тобой встречаться, Аллен, но я не могу, — в уголке глаза темноволосого блеснула светлая соленая слеза.

  А Дрейк молчал.

Грег встал с дивана и, прихватит куртку, вышел, напоследок сказав:

— Я буду скучать. И закрой дверь, — и скрылся, будто его и не было.

Парень закрывает дверь, облокачивается о дверь неширокой спиной. Дверь холодная и, кажется, ещё пахнет Грегом. Ноги трясутся и подкашиваются — Аллен оседает на пол. Ноги у груди, голова в коленях.

Сердце предательский стучит. Кажется, что сейчас оно выпрыгнет. Внутри зародилось что-то инородное, что-то не дрейковское, что-то, из-за чего внутри все сжимается, и парень даже не замечает, как начинает плакать, захлебываясь в горячих слезах, полных солей.

* * *

От одних этих воспоминаний Аллену хочется плакать сильней, поэтому он встаёт с лавки, утирает сопли-слюни рукавом растянутой кирпичного цвета кофты и уходит. Радовало то, что пара ещё идёт, и никто его на заметит.

  По пути домой парень слышал какие-то препирательства соседок и довольно громкие. Аллену стало не по себе. Остановившись у домика, парень всунул ключ в замочную скважину и прошёл в квартиру. Парень сразу же плюхнулся на диван и шумно вздохнул.

  — Блять. Это когда-нибудь закончится, сволочь ты ебаная? Ты и без своего присутствия здесь меня, блять, насилуешь! Почему ты со мной так? Что я тебе сделал? Что?! — крикнул он и кинул какую-то книгу со стола и стену. Резко вскочив, Дрейк направился в ванную. Забавно, но резать вены он себе не собирался. Он, конечно, считает себя соплёй, но не настолько же. Так делают ещё большие мудаки, чем он.

  Ещё минуту он тупо смотрит в отполированное зеркало, а затем кричит. Громко и пронзительно, будто это что-то изменит. Но это не помогает. Внутри костёр становится огромным, расширяется до размеров ледяной глыбы, а затем тает, заставляя течь слёзы из-под длинных темных ресниц. И бьёт стекло что есть силы. На руке остаются совсем мелкие осколки, и появляется червонная кровь со вкусом соленого металла.

— Ну нахрен! — кричит Аллен и вырубается, падая на холодный кафель ванной комнаты.

* * *

  Берта не та девушка, которая терпит ложь в отношениях и ложь в общем. Эта штука выжигает, как она считает, изнутри, уничтожая все человеческое.

  Только недавно она выпроводила бывшую. Та врала, не видя и не зная границ. Валери — сука, и теперь Берта в этом уверена. Она богом клянётся, что если увидит её, то разобьёт ей висок ключом от дома.

  Берта ненавидит ложь по той причине, что её детство и отрочество были хорошими только с одной стороны. Её родители — богачи, спонсировавшие тогда её школу, поэтому она была самой популярной. Она была той самой легендарной блондинкой, которая носит «Гуччи» и «Левайс». Она была той самой, что имела при себе лучшие вещи, парня-капитана школьной футбольной команды и двух шлюшек-подружек. Только вот тогда никто не предполагал, что из пафосной блондинки Берта превратится в того, кем является сейчас: девушка с ярко-зелёным боб-каре, носящая мешковатую одежду и синяки под глазами от недосыпа.

  Люди меняются.

* * *

  Аллен очухиваться в том же самом туалете. Голова раскалывается и дребезжит. Кажется, что вот-вот он снова вырубится, только вот уже навсегда. Зато внутри все похолодело внутри. Не было никакой боли, было лишь дерьмовое желание, то, что нравится делать мудакам, коим считал себя Аллен.

Переодевшись во все чёрное, парень находит у соседа керосин, спички, металлическую биту и нож. В голове одна идея — поджечь ту самую тачку. Тот самый угольно-чёрный Мерседес с идеальной обивкой и шикарной коробкой передач. Волосы, почти доходящие до плеч только лишь концами, Дрейк завязывает в неаккуратный хвост резинкой красного цвета.

  В этой машине начались их отношения, в этой машине они впервые съездили в Техас, в этой машине они впервые нарушили закон о непристойном поведении в обществе. Квартира же у парня теперь ассоциируется с расставанием, депрессией, слезами и болью. А теперь это снова разрывает его.

  И Аллен бьет по стёклам металлической битой. Осколки крошатся вовнутрь тачки, на сиденья и в траву, и на улицу. По коробке передач, что-то внутри искрит. Протыкает шины большим осколком, оставляя свой кровавый след. По сиденьям проходится острый блестящий нож, разрывая дорогую кожу. По лицу уже давно идут слёзы. Эта хреновина — часть него, и он уничтожает её, уничтожая себя. Частички него горят в этом адском пепле.

  Сердце стучит, кажется, уже от ненависти ко всему, что связано с тем гандоном. Мудак и гандон — лучшая пара в мире. Да, он не прав, но сейчас Дрейк об этом не думает — он уже заканчивает с тачкой. Внутрь заливает легко воспламеняющийся керосин и закуривает косяк марихуаны, купленный у чёрного по пути к дому. Несколько раз затянувшись, выпускает дым на улицу, а позже этот самый косяк валяется в тачке, поджигая изнутри.

  Прямо как Аллен сам себя. Изнутри поджигает, уничтожает, все, что теперь осталось — теперь он сам. Больше Его нет. И не было никогда. Теперь Грег — табу.

  Вокруг машины обходит, поливая землю керосином. По шинам, по крыше, по дверцам — теперь вся машина легковоспламеняющаяся. И кидает туда чёрную зажигалку, отчего происходит что-то похожее на взрыв, и машина горит.

  — Гори в Аду, сука! — крикнул он и топнул ногой. Хвост был растрепан, резинка держалась на одной из прядей и добром слове, а по бледным щекам текли капли слёз. Да, ты мудак, Аллен Дрейк.

Он же прямым текстом сказал, что не любит больше его, а Аллен ему мстит. Мстит не за что. И он даже не знает, откуда у него это взялось. Захотелось поиздеваться. Лицо парня красное от жара, злобы и слёз, как и серые глаза.

  Запах гари бежит в ноздри, выбивая другие запахи, Аллен на какое-то время терял обоняние. Через пару дворов видится ещё что-то горящее. На этот раз слышится женский голос, производящий скандальные речи.

  Слышатся сирены копов и дикий мат хозяина дома, а потом подбегает другая поджигательница. У неё ярко-зелёное боб-каре и темная одежда, в а руке — бита и нож. Дыхание спертое, глаза бегают. Девушка хватает Дрейка за руку и ведёт куда-то, представившись:

  — Берта.

  — Аллен. Бывший?

  — Да, — она кивает, — беги быстрее. Копы у нас на хвосте. Ты же не хочешь в обезьянник? У меня рейс в Техас через сорок минут.

И они убежали.

И ещё один тематический коллаж с визуалками)