Часть 15
привыкнет ли он к этому вообще когда-нибудь? Мне хочется надеяться, что нет. Потому что нормальный человек не привыкнет к такому никогда!
Гляжу на кучу посреди кровати и с удивлением замечаю еще один конверт с моим именем. Он гораздо мягче и легче, словно в нем лежит пленка с пузырьками. Рву конверт, волнуясь гораздо сильнее, чем с первым.
Читаю письмо, и волнение превращается в страх. Отбрасываю листочки, словно они горят прямо в руках, отталкиваю от себя как можно дальше.
– Что там? – резко оборачивается Ной. Глаза его полны тревоги.
У меня хватает сил только помотать головой и показать на письмо.
Он собирает разрозненные листки – это распечатки наших с ним бесед в чате. Некоторые слова обведены, и если прочитать все вместе, получается: «Вали домой, Пенни, иначе пожалеешь».
Внизу – подпись: ЧистаяПравда.
Чувствую, что меня трясет. Это именно то, чего я боялась. Думала, что дело ограничится самым первым сообщением, которое я получила, – но, очевидно, нет. Значит, ЧистаяПравда здесь, в Берлине? Или нет?
К моему удивлению, Ной не сердится. Нет ни намека на то, что он раздражен, – наоборот, скорее спокоен как танк. Он берет меня за руку, подтягивает к себе поближе.
Поначалу упираюсь – неужели это письмо его совершенно не взволновало? – но потом уступаю. К тому же я знаю, что сейчас мне станет лучше только от его объятий.
Ной целует меня в лоб.
– Это многое доказывает, Пенни. Это доказывает, что мы имеем дело с совершенно спятившим человеком, вот и все. Он ничего тебе не сделает, обещаю. Теперь у нас есть это письмо, и мы отдадим его Ларри. Пусть глянет. Это тоже часть его работы.
Киваю и тяну его за руки, чтобы он крепче меня обнял. Это реальность. Мы реальны. А письмо – просто плод чьей-то больной фантазии.
– Ты правда думаешь, что это какая-то из твоих поклонниц хочет, чтобы я уехала?
Ной весело смотрит на меня, и я понимаю, как глупо прозвучал мой вопрос. Ну конечно, некоторые фанатки предпочли бы, чтобы меня рядом с Ноем не было. Я видела, с каким обожанием и любовью смотрит на Ноя толпа, – чуть ли не благоговейно. Сколько этих девушек представляют себя на моем месте?
– Пожалуйста, не бросай меня сегодня ночью. Боюсь, я не смогу уснуть, если останусь одна.
Я знаю, что Ной не станет нарушать правила, установленные моими родителями. Но еще я знаю, что он уважает мои чувства и не сделает ничего, к чему я не готова. Я ему доверяю.
Ной кивает, и я облегченно вздыхаю.
– Уберу все, и мы пойдем спать. Разберусь с этим завтра в автобусе.
Иду в ванную и умываюсь – словно смываю с себя весь этот день. Из-за нового появления ЧистойПравды я чувствую себя грязной – даже если это всего лишь спятившая фанатка, как говорит Ной. Я чищу зубы и переодеваюсь в самую уютную пижаму. Думаю обо всех девушках, которые сейчас хотели бы оказаться на моем месте, и мне становится грустно. Хотели бы они этого и дальше, если бы знали, как это трудно?
– Ты знала, что ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел? – произносит Ной, едва я появляюсь в дверях ванной. – Ты помогаешь мне справляться со всем этим.
Он машет рукой в сторону мешка с фанатской почтой, завязанного и убранного в угол. Сажусь рядом с Ноем.
– Ты не заслуживаешь того, что с тобой происходит, – продолжает он, – и я обещаю: как только закончатся эти две безумных недели, мы сможем все время быть вместе, только ты и я. Никаких пугающих писем, анонимных номеров в отеле и бесконечных поездок. Ты наконец сможешь увидеть Нью-Йорк летом! Он такой же волшебный, как и зимой. Даже, пожалуй, лучше.
– Звучит восхитительно, – я уже клюю носом.
Он гладит мои волосы.
– Просто помни, Пенни. Ты и я против целого мира.
Глава двадцать четвертая
Просыпаюсь я, когда еще совсем рано. Наши руки и ноги переплелись, словно мы не люди, а человекообразный пазл. Я мягко снимаю руку Ноя со своей талии и выбираюсь из-под одеяла, скользя по простыням, пока ноги не нащупывают ковер на полу.
Снимаю телефон с базы на прикроватном столике и быстро пролистываю все обновления за прошлую ночь. В Инстаграме появилась фотка Киры на брайтонском пляже – сидит, болтая ногами в воде. Я почти чувствую удары волн, ветер, треплющий волосы, крики чаек… Не могу поверить, что скучаю по гальке родного пляжа – но так и есть.
В Вотсапе есть несколько непрочитанных сообщений. Меган выдала поминутный отчет о своем последнем свидании со старшеклассником (теперь уже бывшим) по имени Эндрю – он пригласил ее в океанариум. Несколько селфи: они вместе перед разноцветной рыбой; их лица, подсвеченные жутким синим светом. Странно понимать, что Меган сейчас хотела бы оказаться на моем месте – на гастролях с рок-звездой, жить такой же сумасшедшей жизнью, как и я. Вот только мне иногда всем сердцем хочется, чтобы все было наоборот, и мы с Ноем могли устраивать нормальные свидания, как обычные влюбленные.
На телефоне всплывает сообщение.
Ты проснулась?
Это Эллиот. Я быстро отвечаю.
Ага! Если быть точной, только что. А ты ранняя пташка!
Редакции рано начинают работать.
Как твои дела этим прекрасным утром?
Толком не выспалась. Получила еще одно сообщение от ЧистойПравды – в фанатской почте Ноя. Ной уверен, что это спятившая поклонница, так что, надеюсь, это прекратится.
Да тебя можно поздравить! Ты у нас теперь знаменитость, раз даже собственным преследователем обзавелась. Это дело обычное, не переживай.
Но все равно будь осторожна.
Видимо, если я начну перебирать все факты о преследователях знаменитостей, это будет не очень хорошая идея, да?
УМОЛЯЮ, НЕ НАДО! У меня и так поджилки трясутся. Все, мне пора бежать… Ной просыпается.
Чего?! Он там?! Вы там случайно не…
Нет!!!
Да успокойся ты, я же издеваюсь.
Вы, ребята, такие милашки.
Передай от меня привет Н.
– Все в порядке? – Ной наклоняется, целует меня в плечо.
– За исключением любопытного кролика по имени Эллиот, – смеюсь я. – Который пугает меня преследователями…
Ной мотает головой.
– Не давай ему – и, что важнее, этим уродам – тебя пугать. Вместе мы справимся с этим. Ты и я против целого мира, помнишь?
Улыбаюсь.
– Помню.
– Вот и хорошо. А теперь нам лучше начать собираться, иначе автобус уедет без нас!
По пути из Берлина в Мюнхен мы упускаем кучу возможностей сделать классные фото, но времени останавливаться, увы, нет. Так что все прекрасные местные виды растворяются в дымке за толстым оконным стеклом. Поля усыпаны цветами, а города, через которые мы проезжаем, застроены потрясающими старыми зданиями. И даже придорожные кафе смотрятся очень живописно.
Остальные дрыхнут в хвосте автобуса, а мы с Ноем, расположившись на диване, устроили себе марафон из диснеевских мультиков. Надо ведь как-то убивать время. В середине «Аладдина» я понимаю, что марафон превратился в сольный забег: Ной вырубился и, похоже, давно уже спит, положив голову мне на плечо.
Так приятно сидеть рядом, слушать его глубокое дыхание, пока автобус катит через всю Германию. Его волосы пахнут чистотой и свежестью, а время от времени я чувствую сильный запах его лосьона после бритья. Достаю камеру и делаю несколько селфи нас с ним.
– Пенни?
Поднимаю глаза. Это Дин. Он сидит в кресле рядом со мной.
– Ной рассказал мне о письме из мешка с фанатской почтой. Прости, пожалуйста. Мы стараемся просматривать весь этот мусор, насколько возможно, но на гастролях сделать это не так легко. Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы успокоить тебя?
Качаю головой.
– Не стоит. Думаю, мне будет полезно научиться с этим справляться.
– Хорошо. В любом случае помни: я рядом, и Ной тоже.
Дин смотрит на спящего Ноя и понижает голос.
– Разумеется, я могу устроить тебе возвращение домой, если… если все зайдет слишком далеко.
Наверное, я должна разозлиться, услышав такое, но вместо этого мне становится легче. Я чувствую себя гораздо лучше, зная, что всегда смогу сбежать, если потребуется. Хотя, надеюсь, мне не придется этого делать.
– Спасибо, Дин. Мне реально стало лучше.
– Не за что, Пенни. Я знаю, с этим всем нелегко справиться. Уверен, тебе не очень нравится, когда об этом напоминают, но все-таки скажу. Ты еще совсем юная. В конце концов, я разговаривал с твоими родителями – а это ой какая ответственность!
Я смеюсь.
– А как ты с этим справляешься? Как по мне, так это сумасшествие какое-то.
Дин улыбается.
– Шутишь, что ли? Я этим живу! А Ной – моя сияющая звезда. Я понял это, едва впервые увидел на Ютьюбе. Когда же это было? Почти два года назад, кажется? Я даже могу точно вспомнить, в честь чего полез на Ютьюб. Я искал песню Fleetwood Mac[8], на которую Ной как раз сделал кавер.
– А-а, Landslide? Ной показывал мне то видео.
Он щелкает пальцами.
– Точно! Это не то, что я тогда искал, но все равно звучало волшебно. Я смотрел снова и снова, не мог остановиться и думал: «Этот мальчик – что-то особенное». Да, многие агенты и искатели талантов испытывают это чувство, но мне реально повезло. Потому что оно оказалось правдой. Так из управляющего свадебным хором я превратился в того, кого ты видишь перед собой.
– Ною с вами повезло, – искренне говорю я.
Он хмыкает.
– Ну, я сделаю все, чтобы Ной пел и был от этого счастлив. Этот мальчик значит для меня целый мир.
Киваю.
– Глупо себя чувствую, что дергаюсь из-за пары записок, когда на карту поставлена карьера Ноя. И мои отношения не должны быть единственным, что меня интересует в жизни, особенно на фоне остального.
– Ты о чем?
– Я – о реальных проблемах. Вот, например, у моего лучшего друга Эллиота есть совершенно потрясный бойфренд. И все бы хорошо, за исключением того, что его не принимают ни семья, ни друзья. Вот это настоящая проблема, а мои вообще ни в какое сравнение не идут.
Дин пожимает плечами.
– Они оба молоды. К тому же некоторые люди более уверены в себе, чем другие. Думаю, они со всем разберутся. Ты сама наверняка сильно поддерживаешь Эллиота. И удивишься, узнав, сколь редко в наши времена встречается истинная преданность.
– Надеюсь, вы правы. Я просто хочу, чтобы Эллиот был счастлив. Он самый важный человек в моей жизни – после Ноя, конечно.
Он смеется.
– Что ж, тогда буди своего ленивого бойфренда. Мы почти приехали, ему пора приниматься за работу.
Глава двадцать пятая
– Я не сплю, не сплю, – сонным голосом отзывается Ной. – Ух ты, Мюнхен просто офигенен.
Поворачиваюсь, прослеживаю взгляд Ноя. Да уж, архитектура тут куда колоритнее, чем современная холодноватая атмосфера Берлина. Словно воплотился в реальности (и в большем размере, конечно) немецкий рождественский рынок, на который нас с Томом каждый год водили родители. Там, в самом центре Брайтона, мы пили глинтвейн (разумеется, я – горячий шоколад!), ели жареные баварские сосиски с горчицей и кидались друг в друга искусственным снегом. Глядя на настоящий немецкий город, я понимаю, что это – идеальная декорация к волшебной сказке. И просто не могу не представлять, как он выглядит зимой, покрытый снегом, словно пирожное – глазурью.
К тому времени, как мы добираемся до концертной площадки, техники уже устанавливают оборудование и готовят все к сегодняшнему шоу. Нам показывают закулисье, и Ной все время держит меня за руку. Как ни странно, я, похоже, уже начинаю привыкать к особенностям гастрольной жизни.
Ной останавливается около двери в гримерную.
– Так. У нас сейчас будет длинное скучное совещание обо всяких технических штуках, о которых ты и слышать не захочешь. Но где-то тут бродят друзья парней из The Sketch и их родные. Не хочешь познакомиться с ними? А я буду где-то через час.
– Без проблем, – говорю я, но, видимо, выгляжу не особо уверенно. Потому что Ларри сразу же подходит и обнимает меня за плечи.
– Пойдем, Пенни, я тебя провожу!
– Спасибо, Ларри.
Ной целует меня на прощание и убегает на свое совещание.
Мы с Ларри поворачиваем за угол и идем дальше – в большой зал прямо за сценой. Здесь уже много людей. Они отдыхают, сидя на разноцветных круглых пуфах, пьют кофе из бумажных стаканчиков. Я замечаю ребят из The Sketch. Приходится собрать всю силу воли, чтобы не схватить телефон и не начать фотографировать их, а потом переслать домой друзьям. Вряд ли такое поведение соответствует правилам закулисного этикета.
Ларри подталкивает меня к столу, заставленному напитками и закусками.
– Пойди возьми чего-нибудь, потом будешь знакомиться.
– Э-э… Я не очень хорошо…
– Да ладно. Просто предложи кому-нибудь чашку чая. Они подумают, что у тебя очень милый акцент, и уже не оставят без внимания, вот увидишь.
Он мягко тычет меня кулаком в плечо, отходит и плюхается на один из пуфиков. Я хихикаю – Ларри чуть не утонул в его мягком нутре. Не уверена, что когда-нибудь видела телохранителей,