и больше нет сил и надежд, и я разбит. (12)
(действия происходят от лица третьего рейха.)
я вырывался из всех сил, как только мог, но совет не обращал на меня внимания. он лишь изредка поглядывал в мою сторону, смотря своим надменным и холодным взглядом, будто бы ему было плевать, будто бы ему было безразлично на меня...тело меня не слушалось, голос охрип от постоянного крика, а силы постепенно покидали меня. было..больно, очень больно, я терпел как только мог и старался не думать о том, что будет со мной дальше. и вот, окружающая его толпа постепенно разбегается в рассыпную, будто бы по команде, его уводят, уводят в тепло и чистоту, а рядом союзники... мне было одновременно и больно, и грустно. от шока, я еще не до конца понимал, какую совершил глупость и к чему все приведет, но осознавать и принимать будущее мне не хотелось. последнее, что я смог разглядеть среди мощных, широкоплечих ребят, так это то, что союза ударили прикладом, потекла кровь, он упал на землю и его вновь пытались уложить в машину. что произошло? что-то случилось? он же там один из главных, его не будут оглушать просто так зная, что этот здоровяк может спокойно своими двоими отправить "спать" толпу всех тех, кто его окружал...странно.
в итоге, через несколько минут отчаянного сопротивления и попыток удрать, я окончательно ослаб и меня усадили в потрепанный автомобиль. хотел было я что-то сказать, но рот мне намертво замотали толстым слоем скотча. руки были крепко связаны за спиной, запястья вжимались друг в друга, и при попытках пошевелить ими, было больше неприятно, чем больно, да и делать это удавалось еле-еле, кисти рук чуть ли не двигались. я вжался в дверь авто, положив голову на холодное стекло, разглядывая то свое потрепанное отражение в нем, то переводя взгляд на мутнеющий закат. за горизонтом красовались леса. перед лицом пробегали небольшие избушки, а выехав в лес - потрескавшиеся, тоненькие стволы сосен, покрытые слоем пахучей смолы и пыли. меня не укачивало, но клонило в сон. я редко спал в машинах, но дорогу запоминать - смысла не было. меня явно везут куда подальше, петляя чрез леса и широкие тропы, чтобы я смог заблудится. веки медленно опустились, губы расслабились и челюсти разжались. я приоткрыл рот, постепенно впадая в сон. хотелось пить...
я не знаю, сколько прошло времени, но меня тут же разбудил резкий толчок в плечо и легкий удар в рёбра, я проснулся. глаза с огромной тяжестью разлепились, я нехотя двигался к открытой двери, чуть ли не вываливаясь с машины. меня грубо взяли за левую руку и не спеша повели через лесную тропу. ватные ноги еле волоклись по тропинке, задевая каждый корень или стебель, спотыкаясь на ровном месте. после небольшого сна, силы ко мне так и не вернулись.
я разглядывал ничем не примечательную местность. под ногами сырая земля, да и вообще, в округе пахло сыростью, будто бы после дождя. и правда, взглянув над верх, над моей головой красовались пышные кроны берез. роща...так это называют? и вдруг, пред глазами пронеслась до боли родная фраза, въевшаяся в мою память: «я обещаю, если мы еще будем дружить, то я свожу тебя в ту рощу!! эх, показал бы я тебе одно дерево, ты бы расплакался от радости, но это будет для тебя сюрпризом. он тебе очень понравится, я уже знаю!»
эх, союз, знал бы ты, что случится с нами на самом деле...я правда не хотел всего этого, я не осознавал, что нашу дружбу так легко разрушить. хотя, меня и заставили начать это все, да и я был не против спустя время, ты был славным другом..я тебя не забуду
витая в своих мыслях, скорость моей ходьбы замедлялась. меня жутко выводило то, что меня вечнг подталкивали, подгоняли и чуть ли не приказывали идти быстрее. я уже почти выдохся, как средь белых, тонких стволиков с пятнистой окраской показался небольшой домик. то ли от своей жизни старый и потрепанный ею же, то ли от вечных бомбежек и обстрелов, угробленный чуть ли не в хлам. нецжели, мы идем туда? вслед за русскими, я переступил высокий порог, сразу же осматривая помещение, куда меня привели. это было похоже на небольшой «центр скорой помощи», но кажется...забытый? в углу, прямо около небольшого квадратного окна с выбитым стеклом стояла больничная койка, ничем не примечательная, кроме грязного покрывала и почерневших следов крови. около койки стоял небольшой столик, на котором мирно лежала аптечка, из которой выыаливались шприцы, стеклянные бутыльки и куски бинтов с марлей, все в тех же каплях старой крови. по свободным углам была разбросана разная одежда, от фуражек до порванных носков. советские кители, майки и ремни в перемешку с использованными бинтами. ближе к середине стояла пара стульев, на одном из которых стояла лампа со свечкой. меня усадили прямиком на один из стульев, не развязывая рук и не давая сказать ни слова. пару солдат сразу стали у выхода, взявшись за свои ружья. а мне оставалось лишь наблюдать, как эти армейцы постепенно окружали меня, тихо насмехаясь. некоторые плакали от радости, некоторых в стороне успокаивали.
— радуйтесь, пока живы, — пронеслась внезапная фраза в голове.
во главе этой никудышной армии стоял широкоплечий "бандит", с перевязанной через шею рукой. он молча смотрел на меня, после чего наклонился ближе к моему лицу. мне нельзя было подавать и вида, что я напуган, ошеломлен или растерян. будто бы защищаясь чем могу, я оскалил свои клыки, начиная смеяться прямо ему в лицо.
рейх: думаете, вы так просто от меня отделаетесь? не смешите!
я начал громко хохотать, сам не понимая зачем, ведь хотев опозорить русских, я, кажется, позорю сам себя. было очевидно, что меня собирались допрашивать, но понятное дело, своих я не выдам, кау и любую информацию, которая у меня есть. и пойдет она со мной только в могилу.
командир: командир красной армии десятой роты, здравия. я вижу, ты уже смеешься смерти в лицо...вероятно, тебе не будет грустно, если ты узнаешь, что наша армия уже продвигается вперед, прямо к берлину.
смех затих. улыбка медленно сползала с лица. чертов союз, чертова война! нет...я не должен проиграть, это не может закончится так!! я не сдамся, чего бы это мне не стоило.
рейх: мне плевать, слышишь? плевать! мои войны - одни из самых сильнейших, наравне с японской империей и италией, вместе наш союз отстоит наши земли, и мы выиграем!! это просто небольшая фора для вас, слабейших. пока я нахожусь тут, конечно, командованием занимаются другие, да, они могут не справляться, но вам не пройти-
и не успел я договорить, как он схватился за момент выдраную к чертям челюсть, вывихнутую и чуть торчащую в правый бок. а боль вдарила, заставила кости «задрожать», прямиком как и тело. ладони сжались в кулаки, хотелось кричать, но пасть находилась а мертвой хватке садиста, не давая жертве и шевельнуться, дышать было страшно. чем-то эта картина напоминала хищника и добычу, но жоще, массивнее, как схватка между людьми. не разжимая своей крепкой хватки, в лицо с удачной четкостью и силой ударили, прямиком в переносицу. из носа хлыстала алая, теплая кровь, расползаясь по черной перчатке на кисти руки, которая все сильнее и сильнее сжимала нижнюю часть челюсти. казалось, та вот-вот хрустнет и отломится от черепа, зрачки в момент сужались от дикого страха давая мужчине понять, что жертва не настроена на драку. тот хотел было опомниться, но тщетно, генералу уже было плевать на невинную душу, еще одну всмятку угробленную жизнь, никому не нужную, возможно даже приправленную переломом челюсти. его рука повалила меня со стула лицом в пол, нож прошелся четко по веревке, едва не задев тонкую кожу на запястьях. неужели свобода? я моментом повалился на пол, прижимая холодные колени к более менее теплой груди, пытаясь согреться от резкого озноба. тело содрогнулось от очередного, вполне ожидаемого пинка в спину, после чего в грудь, а затем еще и в бок, будто бы прямо в печень. а широкоплечий смирно стоял, будто бы на службе и с ехидной ухмылкой исполнив свой «долг», молча наблюдая за мной с каменным лицом. взгляд опустошен, и кровь то совсем не пугала, как и челюсть, торчащая в бок. и последствия побоев на коже, в виде большущих синяков и шрамов средь разодранной ткани нацистской формы, из которых сочилась свежая, бордовая жидкость, были не так страшны. в глазах темнело, но моему разуму было еще рано отключаться, и мозг это понимал, старательно посылая миллионы сигналов в мои конечности, от чего появились судороги. я дрожал и выглядел как котенок, брошенный в воду и после измучанный жестокостью людей. я...заслужил это?
в помещение резко ворвалась еще одна толпа людей. веки было сложно держать открытыми, и в одно мгновение, они захлопнулись. теперь я мог только слышать и чувствовать. меня потащили...потащили сквозь грязь, траву и кочки, острые корни дереьвев царапали ноги. руки бились о сырую землю. не смолкали русские голоса, заставляя меня волноваться еще больше. одни говорили про неизбежную смерть, другие про то, как эта смерть будет протекать. некоторые болтали о страхе, что все вернется на круги своя, что вновь скоро послышатся жуткие выстрелы. некоторым не хватало сигарет, еще одни думали и болтали о своих семьях. а я слушал, мирно слушал, пока мои конечности оттекали и я постепено переставал даже чувствовать. вскоре, заглохли и голоса. меня оставили около какой-то опоры, возможно, около ствола дерева, или же какого-то холодного столба. топот от массивных сапог постепенно стихал, как и ликующие крики. на волосы что-то капнуло, просочившись до кожи головы. а потом еще, и еше...начался нескончаемый, долгий ливень. глаза все еще не могли открыться. я не чувствовал рук. и не было больше смысла пытаться, кажется. все, чего я хотел, так это увидеть в последний раз моего любимого, кого я предал и того, кто меня предал в ответ ради своей же победы. и почему я его тогда не убил...и зачем нужно быдо играться со мной. зачем все этого произошло, я больше не хочу жить. мне действительно лучше умереть, чем терпеть теперь все то, что я смог пережить сейчас, да и в целом, в принципе.
онемевшие пальцы еле-еле нащупали сквозь толстую одежду мой карманный ножик. я приставил острие к груди. на лицо капала холодная вода. я зажмурил глаза, чуть надавив на рукоядь. лезвие вонзилось лишь на пару сантиметров, после чего я совсем ослаб. ножик нехотя повис, вскрывая мою кожу. я почувствовал некое тепло и холод одновременно. рука упала на живот, голова покосилась вниз. корпус тела упал, чуть ли не помогая вонзать нож глубже. да, я сдался. мысли мутнели. вот и наступил конец...я очень рад за тебя, друг..