Daddy Issues | Icegergert

Тати:

POV Tatiana Morozova

Gipsy

Я закинула в себя последний глоток текилы. Горячий, обжигающий, будто прожигающий весь путь до самого желудка. Он оставил после себя горькое послевкусие и лёгкое головокружение. Я резко поставила стакан на барную стойку — с таким звуком, будто пыталась вбить в дерево последний гвоздь здравого смысла.

— Ещё! — крикнула я бармену, даже не удосужившись на него взглянуть.

Рядом засмеялась Катя — её голос был звонким, почти истерическим. Она наклонилась ко мне, и я почувствовала на щеке её дыхание — мята, мартини, жвачка со вкусом детства. Так неуместно приятно, будто кто-то шепнул «всё будет хорошо» в самый неподходящий момент.

— Ты точно хочешь добить себя так быстро? Мы же только пришли! Тати, ну? — Говорит подруга.

— А я хочу добить быстро, — огрызнулась я, резко, почти с вызовом. Но тут же, чтобы не испортить момент, выдавила на лицо какую-то гримасу — улыбка или усмешка, кто разберёт. — Ладно, ладно, уговорила. Пойдём танцевать, пока я не передумала и не уехала в монастырь.

Я круто развернулась, громкая музыка сшибала с ног, чьи-то крики, смех, звон бокалов — всё сливалось в один плотный, оглушающий рёв.

Gipsy был переполнен. Жаркий, липкий, вонючий. Пот, духи, алкоголь, сигаретный дым. Смешанный коктейль запахов, от которого кружилась голова — впрочем, может, это была текила. Идеальное место, чтобы забыться. Чтобы потерять грань. Чтобы на пару часов стереть из памяти всё, что невыносимо помнить.

Особенно когда забыть очень нужно. Особенно когда человек, чьё мнение ты так старалась игнорировать, всё равно находит способ пробить броню.

«О чём с тобой вообще говорить? Если ты выбрала строить свою карьеру. А не работать в компании, как твои брат и сестра.»

Я не хотела вспоминать голос отца. Но он сидел внутри, как заноза. В каждом слове был не просто укор — был приговор. Я сжала кулаки. Вот зачем я здесь. Чтобы затоптать в себе всё это. Залить. Забить. Заблестеть в темноте, как будто всё нормально.

Катя схватила меня за запястье — её ладонь была тёплой, мокрой от танца — и потянула в самую гущу. Мы влились в поток людей, как в реку, которая несла нас к сцене. Кто-то толкнул меня плечом, кто-то присвистнул, кто-то схватил за талию — но я ничего не чувствовала.

Музыка била прямо в грудь, как будто диджей знал: мне надо, чтобы грохот заглушил мысли. Я закрыла глаза.

Позволила телу двигаться. Позволила ритму взять контроль. Позволила себе на несколько минут стать никем. Не Морозовой. Не дочерью. Не разочарованием.

Просто — Тати. Тело двигалось само, в такт. Волосы прилипли к вискам, каблуки ловили равновесие, руки взмывали вверх. Сердце билось быстрее, чем нужно. Но именно этого я и хотела — чувствовать себя живой, хоть на чуть-чуть.

Где-то рядом Катя смеялась, прыгала, выкрикивала слова песни. Кто-то снимал на телефон. Кто-то подмигивал. Мир превращался в калейдоскоп вспышек, движений, запахов и звуков.

А внутри всё равно было пусто. Но это уже не имело значения.

Танцуя с Катей, я чувствовала, как её тело прижимается ко мне — горячее, живое, чуть липкое от пота. Мы смеялись, кружились, и на мгновение я почти забыла, зачем вообще пришла сюда. Почти. Но потом — будто кто-то провёл ледяным пальцем по моей спине — я ощутила взгляд.

Тяжёлый. Пристальный. Будто просверливал меня насквозь. Я резко обернулась. И увидела парня. В проходе между толпой, чуть в стороне от танцпола, стоял Icebergert.

Высокий, в черной футболке и серых спортивных штанах. Его глаза — холодные, как лёд, но с каким-то странным, почти хищным блеском — были прикованы ко мне. Он не улыбался. Не подмигивал. Просто смотрел.

Катя, заметив мою реакцию, дернула меня за руку: — Ты чего встала? Всё норм?

Я лишь кивнула ей. Продолжая наши переглядки. И в этот момент рэпер медленно, едва заметно, кивнул — будто давая понять, что видит меня. И тут же раздался рёв толпы — диджей объявил начало его сета. Музыка сменилась, зал взорвался криками, а он, не сводя с меня глаз, направился к сцене.

— Блин, это же Icebergert! — завизжала Катя. — Татьян, мы обязаны остаться на его концерт!

Я не сопротивлялась. Потому что теперь я тоже не могла отвести взгляд.

Музыка смолкла на секунду, и в этой тишине я услышала, как собственное сердце колотится где-то в горле. Icebergert поднялся на сцену — легко, будто его тело не подчинялось законам гравитации.

— Йо, Гипси, Вы готовы? — его голос прозвучал низко, хрипло, будто сквозь зубы. — «Любовницы» дайте шума.

Зал взорвался. Я почувствовала, как Катя вцепилась мне в руку, но не могла оторвать глаз от сцены. От него. Он стоял под софитами, освещенный мерцающими огнями, и казалось, будто вокруг него — пустота. Как будто весь шум, весь этот адреналин толпы разбивался о его холод.

Под хорошей крышей, как всегда, спокойный бизнес

Я так люблю Россию, но мне нужно сделать визуВоздушный поцелуй для Алисы или ЛизыЗнаю, эта мама тоже хочет оказаться снизуЛюбовницы мне объяснили, как разговаривать со змеямиНа языке понтов чувствую себя увереноЧтобы войти в мой круг, хоть и намереноСними своё бельё и заслужи моё довериеОни думают, я слишком эгоист или нахалНо я честный вор, мошенник и пахан

Катя резко дёрнула меня за руку, заставляя кружиться под ритм. Её смех звенел, как разбитое стекло, смешиваясь с грохотом басов.

— Ты что, офигела?! Это же Icebergert! — кричала она мне в ухо, но я лишь мотала головой, делая вид, что не слышу.

Я не хотела слушать. Не хотела, чтобы эти слова — грязные, острые, как лезвие — цеплялись за кожу. Но они всё равно пробирались внутрь, будто он знал, куда бить.

— Да пофиг! Мы же не уходим, — я закричала в ответ, намеренно переходя на крик. — Пойдём лучше в бар!

Мы пробивались сквозь толпу, и я чувствовала, как его взгляд следует за мной. Даже не видя его, я знала — он наблюдает.

— Он смотрит на нас! — Катя хихикала, оглядываясь через плечо.

— Заткнись Кать, — я толкнула её к стойке, сжав зубы. — У меня сегодня паршивое настроение.

Бармен протянул нам два шота. Я выпила свой залпом, даже не поморщившись.

— Ого, ты реально завелась, — Катя приподняла бровь, но тут же закатила глаза. — Ладно, ладно, не буду. Но он реально классный!

Я не ответила. Потому что в этот момент музыка сменилась.

На мне сегодня будет сучка с ахуенным задом

На мне сегодня мой дизайнер Felix SemibratovЕе зовут Марина, но я называю thottieКрасотка (Тати)Не заработал миллион, но уже потратилОчередная встреча, как всегда прошла успешноОчередная сука, как всегда целует нежноСвои стальные яйца я не прячу под одеждойЦвет настроения моих братьев белоснежный

— Тати? — смеется Катя. — Ох, он даже не знает, что попал в цель.

— Ром, нам еще текилы, — обрываю я подругу обращаясь к бармену.

Бармен кивнул и разлил золотистую жидкость по бокалам. Я схватила свой, не дожидаясь, пока Катя возьмёт свой. Глоток обжёг горло, но я даже не поморщилась.

— Ты точно не хочешь пойти обратно? — Катя подмигнула, её глаза блестели от азарта. — Может, он тебе посвящает?

— Да брось, — я фыркнула, но взгляд сам потянулся к сцене.

Icebergert стоял, слегка наклонившись к толпе, микрофон в руке, губы растянуты в усмешке.

«На мне сегодня будет сучка с ахуенным задом...»

Его голос, низкий и хриплый, будто сквозь сигаретный дым, обволакивал зал. Он не пел — он говорил, насмехался, бросал слова, как ножи. И когда он произнёс «Тати», я почувствовала, как что-то ёкнуло внутри.

— Видишь? — Катя толкнула меня локтем. — Это же знак!

— Бред, — я резко отвернулась, но щёки почему-то горели.

— Брось, Тати, тебе нужно сбросить напряжение, — говорит Катя наклоняясь ко мне, — а горячий рэпер с телом Аполлона, не плохой вариант. Слыша, что он занимался армейским боксом и еще мастер спорта России. — Катя закатила глаза и выпила свой шот одним движением, хлопнув бокалом по стойке. — Ладно, ладно, не хочешь про рэпера — не надо. Но танцевать ты всё равно будешь!

Она схватила меня за руку и потащила обратно в гущу толпы. Музыка сменилась — теперь это был тяжёлый басовый бит, от которого дрожали стены. Я закрыла глаза, позволила ритму поглотить себя, телу — двигаться без мыслей, без контроля.

Катя кружилась рядом, смеялась, кричала что-то в такт, но я уже не слышала. Только музыка. Только жар от алкоголя в крови. Только это странное, навязчивое ощущение, что чьи-то глаза всё ещё следят за мной.

Я резко открыла глаза — и на мгновение мне показалось, что Icebergert смотрит прямо на меня, даже несмотря на то, что он уже ушёл со сцены.

— Да ладно тебе, — Катя толкнула меня плечом, прерывая мои мысли. — Расслабься! — Она сунула мне ещё один бокал — на этот раз с чем-то сладким и фруктовым. Я выпила залпом, даже не спросив, что это. — Вот так-то лучше! — засмеялась она.

Мы снова закружились в танце, уже не обращая внимания ни на кого вокруг. Катя кривлялась, изображая какие-то похабные движения, а я просто смеялась, наконец отпуская напряжение.

— Ой, мне пора в уборную! — вдруг заявила Катя, с преувеличенной невинностью прикладывая ладонь к губам.

Я только успела схватить её за руку: — Ты что, блин...

Но она уже выскользнула из моей хватки, подмигнула и растворилась в толпе, оставив меня одну посреди танцпола. Я в непонимании смотрела в след подруге, когда почувствовала прикосновение к своей талии.

Тёплая, чуть шершавая ладонь обхватила мою талию, резко притянув к себе. Я резко обернулась — и встретилась взглядом с Icebergert-ом.

Он стоял так близко, что я чувствовала его дыхание — мятное, с лёгким оттенком алкоголя. Его глаза, холодные и оценивающие, скользнули по моему лицу, будто проверяя реакцию.

— Ну здравствуй, — произнёс он низко, нарочито растягивая слог, как в своём треке. Голос был тише, чем на сцене, но от этого ещё более хриплым, будто он только что затушил сигарету.

Я резко отстранилась, но его рука не отпустила.

— Ты реально думаешь, что можешь вот так подходить к незнакомым девушкам? — огрызнулась я, но в голосе не было ни злости, ни даже раздражения — только вызов.

Он усмехнулся. Одним движением наклонился ближе, так что его губы почти коснулись моего уха: — А ты реально думаешь, что можешь вот так пялиться на меня весь концерт и остаться незамеченной?

Музыка гремела, толпа кричала, но в этот момент казалось, что вокруг нас — вакуум. Я задержала дыхание.

— Я не пялилась, — соврала я, но уголок губ сам потянулся вверх. — Ты слишком большого мнения о себе, дорогой.

— Поверь дорогая, — он провёл пальцем по моей руке, от запястья до локтя, — Я вижу, когда на меня смотрят. Особенно так.

Я резко дёрнула рукой, но он лишь крепче сжал пальцы, а его другая рука скользнула мне за спину, прижимая ближе.

— Ууууу, — донеслось из толпы, и я узнала Катин голос. Она стояла в двух шагах, широко ухмыляясь.

Icebergert даже не обернулся.

— Твоя подруга? — спросил он, не отрываясь от меня.

— К сожалению, — я закатила глаза.

— Значит, у нас есть зритель, — он усмехнулся и резко наклонился, так что наши губы почти соприкоснулись.

Я не отпрянула.

— Ты вообще знаешь, как меня зовут? — прошептала я.

— Нет, — он провёл языком по нижней губе. — Как и ты меня, как я понял.

Катя завизжала от восторга где-то сбоку вприпрыжку идя к бару. Я глубоко вдохнула, чувствуя, как его дыхание смешивается с моим.

— Ты прав. Не знаю. — Я намеренно скользнула взглядом вниз, медленно оглядывая его фигуру. — Но у тебя на спине написано «Icebergert», так что, думаю, догадаться несложно.

Он рассмеялся — низко, хрипло, будто смеялся над какой-то шуткой, которую знал только он.

— Остроумно. Георгий, но можешь называть меня Жорой. — Его пальцы слегка сжали мой бок. — А тебя как?

— Ты сам придумал мне имя в своём треке, разве нет? — Я наконец вырвалась из его хватки, но не отошла. — Или «Тати» — это просто для рифмы?

Его глаза вспыхнули азартом: — Нет. Это потому, что ты выглядишь как Тати.

— А как выглядит Тати? — Я скрестила руки на груди, но улыбка всё равно пробивалась. Я и так знала, что «thottie» с английского означает «Красотка».

Он наклонился ближе, его губы почти коснулись моей щеки: — Как та, что не убегает, даже когда должна.

Музыка вокруг нас сменилась на что-то медленное, тягучее, но толпа не утихала.

Я не отстранилась: — Может, я просто не боюсь.

— Или тебе интересно. — Его рука снова нашла мою талию.

— Или мне просто нравится смотреть, как ты пытаешься. — Я приподняла подбородок. Он замер на секунду, потом рассмеялся снова.

— Бля, ну ты даёшь. — Его взгляд скользнул куда-то за мою спину. — Твоя подруга уже третий шот заказывает.

Я обернулась — Катя действительно сидела на барной стойке, размахивая бокалом и рассказывая, что-то Роме, который устало смотрит на Барскую.

— Она всегда так. — Я вздохнула. — Но если ты думаешь, что это значит, что я сейчас буду с тобой целоваться под её одобрительные крики — ты ошибаешься.

— А я и не предлагал. — Он сделал шаг назад, но его глаза всё ещё держали меня. — Но если захочешь — я где-то тут.

И прежде чем я успела что-то ответить, он развернулся и растворился в толпе.

Катя тут же подскочила ко мне, хватаясь за руку: — ОМГ, ТЫ СЕРЬЁЗНО ТОЛЬКО ЧТО ТАК ТУСОВАЛАСЬ С ICE-ом? Он же в тусовке с ГУФ-ом.

Я фыркнула и выдернула руку: — Мы не «тусовались». Он подошёл, я его послала.

— Послала? — Катя закатила глаза. — Ты стояла в пяти сантиметрах от него и смотрела, как он тебя ест глазами!

— Кать, пошли-ка домой, — Я потянулась за её бокалом и выпила залпом, а после направилась на парковку.

Катя уехала на такси, визжа что-то про «эпичную ночь» и угрожая выложить сторис с моим «флиртом». Я махнула ей вслед и потянулась к ключам в кармане джинсов.

— Ну хоть машина не подведет, — подумала я, подходя к своему черному Ауди. Но Вселенная, видимо, решила, что сегодня — день испытаний. — Черт...

Двигатель захрипел, дернулся и заглох. Я ударила ладонью по рулю. — Блять!

Тишина. Только далекий гул музыки из клуба и редкие проезжающие машины. Я достала телефон, чтобы вызвать эвакуатор, когда в боковом зеркале мелькнула чья-то тень.

Я медленно повернула голову. Icebergert — нет, Жора — стоял в метре от машины, засунув руки в карманы спортивных штанов. Его губы были растянуты в той самой дерзкой усмешке, которая сводила с ума фанаток.

— Ну что, Тати, проблемы? — Спрашивает он.

Я прикусила губу: — Это не смешно.

— Я и не шучу, — он подошел ближе, уперся ладонью в крышу и наклонился к открытому окну. — Можешь попросить помощи, раз уж мы так близко познакомились.

— Мы не знакомы, — я резко отвернулась, набирая номер эвакуатора.

— Ага, конечно. Ты мне полчаса назад чуть язык не откусила взглядом, — он рассмеялся. — Ладно, не кипятись. Тебе помочь?

Я бросила на него оценивающий взгляд: — Ты разбираешься в машинах?

— Ну ты злая, когда нервничаешь, — он склонил голову набок. — Может, передумаешь насчёт того поцелуя?

— Я передумаю насчёт того, чтобы тебя послать, — я резко открыла дверь, едва не задев его.

Но он ловко отпрыгнул, смеясь: — О, так даже лучше. Люблю, когда огонь.

Я вышла из машины, скрестив руки на груди: — Слушай, ты реально думаешь, что такой напор работает?

Он задумался на секунду, потом пожал плечами: — Обычно — да.

Я фыркнула: — Ну, сегодня не обычный день. Сегодня, какой-то дурацкий день, который настроен на уничтожение моей психики.

Жора внезапно перестал ухмыляться. Его глаза стали серьезными, почти мягкими. Он медленно провел рукой по подбородку, будто обдумывая что-то.

— Знаешь, я тоже ненавижу такие дни, — говорит он. — Когда всё идёт наперекосяк.

Я подняла брови, не ожидая такой искренности.

— О, великий Icebergert знает, что такое плохой день? — я не смогла удержаться от сарказма, но тон уже был не таким колючим.

Он усмехнулся, но в этот раз без привычной дерзости.

— У меня вчера кофе на новый iPhone пролился. Представляешь трагедию? — он сделал паузу, глядя мне прямо в глаза.

Я резко отвернулась, внезапно почувствовав ком в горле. Чёрт, почему он это увидел? Почему именно сейчас, когда я так старалась держать лицо?

— Не лезь не в своё дело, — прошипела я, но голос дрогнул. В этот момент где-то вдали прогремел гром. Начал накрапывать дождь. Ирония судьбы — как в плохом кино. Жора вздохнул, достал телефон и быстро набрал номер, когда мы встали под навесом.

— Алло, ты еще здесь? — спрашивает он. — Слушай, приезжай за мной, тут девушке помощь нужна, а я без машины, — коротко бросил он в трубку, затем посмотрел на меня. — Мой друг будет через 5 минут. Он тебя отвезёт куда надо. А машину твою эвакуатор заберёт.

— А ты? — спрашиваю я и кусая себя за язык за глупый вопрос.

Жора бросил взгляд на телефон и усмехнулся: — Кажется, мой друг решил, что у него другие планы.

Он показал мне экран — сообщение гласило:

Обла: Бро, ключи под ковриком. Зацепил тут одну чику, так что не жди. Машина твоя.

Я закатила глаза: — Как удобно.

Дождь усиливался, стуча по навесу над нами. Жора достал ключи из-под коврика Mercedes и повертел их в пальцах: — Ну что, Тати, теперь тебе придется потерпеть меня.

— Почему ты думаешь, что я не могу заказать такси? — Спрашиваю я. И как раз в этот момент, мне приходит звонок. «Папа». Я бросаю взгляд на Жору, а после отвечаю. — Чего тебе?

— Ты собираешься вернутся домой? — спрашивает голос по ту сторону.

— Я поеду в свою квартиру, либо к маме, можешь не ждать, — говорю я.

Телефон в моей руке внезапно стал весить тонну.

— Ты поедешь к маме? — голос отца прозвучал жестко. — Значит, опять будешь жаловаться на меня?

Я сжала аппарат так, что пальцы побелели: — Я просто не хочу тебя видеть. Сегодня и вообще. Понял?

Резко положила трубку, даже не дожидаясь ответа. Когда подняла глаза, Жора смотрел на меня с неожиданной серьезностью.

— Семейные разборки? — спросил он, но без обычной издевки.

— Не твое дело, — бросила я, но тут же пожалела. — Извини, просто слишком сложный день и я слишком трезва и напряженна.

Жора замер на секунду, его глаза блеснули в свете уличных фонарей, отражая дождь. Потом он медленно ухмыльнулся, но на этот раз без привычной дерзости — скорее с пониманием.

— Слушай, — он потянулся к ключам, повертел их в пальцах. — У меня есть предложение. Ты сейчас в ахуе от всего, я — свободен. Давай сделаем две вещи: завалимся в ближайший магазин, возьмём чего-нибудь покрепче, а потом поедем ко мне. Там тихо, никто не достанет, и ты наконец расслабишься.

Я сжала губы, оценивая его взглядом. Дождь стучал по крыше навеса, а мои нервы — по краю. Мысль о том, чтобы остаться одной в пустой квартире с бутылкой текилы и навязчивыми мыслями о разговоре с отцом, вдруг показалась невыносимой.

— Ты не боишься, что я ограблю твою хату, пока ты отвернёшься? — спросила я, но уголок губ уже дрогнул.

Жора рассмеялся, открывая дверь Mercedes: — О, это было бы интересно. — Коротко бросил он, садясь за руль. — Ну что, едем?

Я заколебалась ещё секунду, потом резко кивнула и плюхнулась на пассажирское сиденье.

Дождь хлестал по лобовому стеклу, дворники едва успевали сгонять потоки воды. Жора ловко лавировал между редкими машинами, одной рукой на руле, другой переключая треки в плейлисте. Из динамиков лился мрачноватый бит — что-то из его же невыпущенного материала, как он позже пояснил.

Я откинулась на сиденье, закрыв глаза. Голова слегка кружилась от выпитого в клубе, а в висках пульсировало — то ли от алкоголя, то ли от того, что отец снова влез в мою жизнь без спроса.

— Не нравится музыка? — Жора скосил взгляд в мою сторону.

— Не обращай внимания, — проворчала я. — Просто устала.

И прежде чем он успел что-то ответить, я резко закинула ноги к нему на колени, устроившись полулёжа.

— Эээ... — он поднял бровь, но не стал убирать мои ноги.

— Что, неудобно? — я прищурилась.

— Нет, но ты вообще не стесняешься, да? — Спрашивает он.

— А зачем? — я потянулась к его бардачку, ковыряясь внутри в поисках жвачки или сигарет. — Ты же сам сказал — «расслабься».

Жора рассмеялся, одной рукой придерживая руль, другой слегка сжав мою лодыжку: — Ладно, ладно, делай что хочешь. Только если разобьёмся — виновата будешь ты.

— Не разобьёмся, — махнула я рукой, наконец находя пачку мятной жвачки. — Ты же мастер спорта по вождению, или как там?

— Армейский бокс, — поправил он, но ухмыльнулся, продолжая водить по моим ногам.

Мы проехали ещё пару кварталов в молчании, только бит из колонок и шум дождя за окном заполняли пространство между нами. Его пальцы всё ещё лежали на моей лодыжке — лёгкие, но тёплые, с едва заметным ритмичным постукиванием в такт музыке. Неожиданно для себя я заметила, как напряжение понемногу уходит из моего тела, словно кто-то вытаскивает невидимые иглы, воткнутые в плечи и шею.

— Следующий поворот направо, — буркнул Жора, сбрасывая скорость. Его голос прозвучал глуховато, будто через вату — видимо, мои уши всё ещё закладывало после грохота клубной музыки.

Магазин оказался небольшим, но с яркой вывеской «Круглосуточно», мигающей жёлтыми буквами сквозь пелену дождя. Внутри пахло тёплым хлебом из печки и чем-то сладковато-приторным — возможно, ванилью из кондитерского отдела. Я машинально потянулась за первой попавшейся бутылкой текилы, но Жора перехватил мою руку. Его ладонь была шершавой, с едва заметными мозолями на подушечках пальцев — наверное, от гитарных струн.

— Если уж пить — то нормально, — сказал он, взяв другую бутылку с верхней полки. Его пальцы уверенно обхватили горлышко, оставив на стекле размытые отпечатки. — Чипсы или орехи? — кивнул он в сторону полки с закусками, где разноцветные упаковки создавали пёструю мозаику. Я быстро взяла лайм и вернулась к нему.

— И то, и другое, — ответила я, хватая ещё пачку мармеладных мишек. Желейные конфеты хрустнули в упаковке, когда я сжала её в кулаке. — Для баланса.

На кассе продавец, пожилой мужчина с усталыми глазами цвета мокрого асфальта, даже бровью не повёл при виде нашего странного набора. Его морщинистые руки с выпуклыми венами привычно провели сканером по штрих-кодам, не выражая ни малейшего интереса к нашему ночному визиту. Видимо, за долгие ночные смены он видел и не такое — парочки с алкоголем в три часа ночи были для него обыденностью.

Когда мы вернулись в машину, дождь усилился. Капли барабанили по крыше с таким напором, будто пытались пробить металл. Звук создавал странный уютный кокон, отрезающий нас от всего внешнего мира. Я снова закинула ноги на его колени, на этот раз намеренно прижавшись ступнёй к его животу. Через тонкую ткань футболки я почувствовала тёплые, упругие мышцы пресса.

— Ты это... — Жора прикусил губу, и я заметила, как напряглась его челюстная мышца. — Специально так делаешь?

Я невинно подняла брови, делая максимально невинное лицо, хотя уголки губ предательски дрожали: — Что именно? Эй, мы взрослые люди и я понимаю, что изначально ты заинтересовался мной «как потрахаться на одну ночь», так что все в порядке, мы ведь активненько идем к этому.

— Ты права, но ты не выглядишь, как девушка, которая живет по принципу «потрахаться на одну ночь», — говорит он.

— Всегда бывают моменты, когда мы делаем исключение из правил, так ведь? — спрашиваю весело я, открывая упаковку желейных кисляшек со вкусом клубники.

Жора засмеялся, но в его глазах мелькнуло что-то неожиданно серьёзное.

— Исключения — моя специальность, — пробормотал он, переключая передачу.

Машина плавно тронулась с места, и я почувствовала, как его пальцы слегка сжимают мою лодыжку — уже не случайно, а намеренно. Тёплая дрожь пробежала по коже.

Дождь за окном превратился в сплошную стену, и свет фонарей расплывался в водяных потёках, как акварель. Жора включил подогрев сидений, и приятное тепло разлилось по спине. Через пару минут Жора резко свернул в подземный паркинг какого-то элитного жилого комплекса.

— Вот и приехали, — Тёмный бетон, запах резины и масла. Он выключил двигатель, и внезапная тишина оглушила. — Ну что, Тати... — Жора повернулся ко мне, его глаза блестели в полумраке. — Готова к своему исключению из правил?

Я медленно провела языком по нижней губе, чувствуя, как учащается пульс: — Только если ты готов к тому, что я не из тех, кого легко забыть.

Его ответом был резкий наклон вперёд — и в следующее мгновение его губы уже были на моих. Горячие, настойчивые, с привкусом мяты и текилы. Мои пальцы впились в его волосы, а он одной рукой притянул меня ближе, сдвинув сиденье назад.

Где-то вдалеке грохотал гром, но здесь, в этой машине, под его прикосновениями, мир сузился до точек соприкосновения: его пальцы на моей талии, мои ногти на его шее, прерывистое дыхание между поцелуями.

— Пошли — прошептал он, слегка отстраняясь. — Или мы остаёмся здесь?

Я ответила укусом в его нижнюю губу: — Веди меня, Жора.

Он резко открыл дверь, и холодный воздух паркинга обжёг кожу. Но его рука, обхватившая мою, была тёплой и твёрдой.

Мы шли по подземному паркингу, и наши шаги гулко отражались от бетонных стен. Жора не отпускал мою руку, его пальцы слегка сжимали мои — уверенно, но без навязчивости.

— Ты часто так делаешь? — спросила я, когда мы подошли к лифту.

— Что именно? — он нажал кнопку вызова, не отводя взгляда.

— Приводишь случайных девушек к себе ночью, спасая их от семейных драм и сломанных машин? — спрашиваю я закатывая глаза.

Он рассмеялся, низко и хрипло, и в этот момент лифт «динькнул», открываясь перед нами.

— Только тех, кто называет меня дорогим и кусает за губы.

Мы зашли внутрь. Зеркальные стены отражали наше отражение — его высокую, слегка сутулую фигуру в чёрной футболке и мои растрёпанные волосы, ещё пахнущие клубным дымом.

— Какой этаж? — я потянулась к панели, но он перехватил мою руку, прижимая ладонь к зеркалу.

— Не торопись, — Его губы снова нашли мои, но теперь поцелуй был медленным, обжигающим. Он исследовал, как будто хотел запомнить каждый изгиб. Я ответила тем же, впиваясь пальцами в его плечи, чувствуя, как под тонкой тканью напрягаются мышцы.

Лифт начал движение сам — видимо, он уже успел нажать кнопку.

— Ты нечестно играешь, — прошептала я, когда он перешёл к моей шее, оставляя горячие следы от поцелуев.

— Я вообще не играю, — говорит он, когда мы выходим из лифта и он открывает двери в квартиру. Я сделала шаг внутрь, наконец сбросив каблуки у дверей.

Квартира оказалась просторной, минималистичная квартира с высокими потолками и панорамными окнами, за которыми бушевал дождь. Я сделала шаг вперед, чувствуя под босыми ногами прохладный паркет.

— Ты живешь один? — спросила я, оглядываясь.

— Да. — он бросил ключи на консоль у входа, поставив пакет с покупками на пуфик рядом и подошел ко мне сзади, обвивая руками мою талию. — Я из Петербурга, так что все мои родные там.

— Не боишься спать один? — усмехаюсь я, посмотрев на него.

— Только если ты решишь сбежать посреди ночи, — он прижал губы к моей шее, и я почувствовала, как его руки скользят под мое задернутое платье, тёплые ладони на голой коже.

Я закинула голову назад, ловя его губы снова. На этот раз поцелуй был глубже, нетерпеливее. Его пальцы задрали мое платье, сжимая ягодицы.

Жора подхватил меня на руки, и я обвила его ногами вокруг талии, чувствуя, как его твердое тело прижимается к моему. Он понес меня через гостиную, не отрывая губ, а я впивалась пальцами в его плечи, уже не в силах сдерживать дрожь желания.

— Ты уверена, что хочешь этого? — он на секунду оторвался, его горячее дыхание смешалось с моим.

Я ответила, прикусив его нижнюю губу: — Если бы не хотела, уже давно была бы дома.

Его глаза вспыхнули, и он резко развернулся, прижимая меня к стене и открывая дверь в душевую. Я зацепила его футболку стаскивая ее через голову. Его торс оказался именно таким, каким я представляла — рельефным, с четкими линиями пресса и татуировками. Я провела пальцами по ней, чувствуя, как он напрягается под прикосновением.

— Любопытная? — он приподнял бровь.

— Очень, — призналась я, потянулась к нему касаясь губами его кожи и татуировки под ключицами.

Душевая была просторной, с тёмной плиткой и матовым стеклом. Жора резко включил воду, и почти кипящие струи обрушились на нас, смывая остатки клубного макияжа, запах дыма и алкоголя. Пар мгновенно заполнил пространство, делая его границы размытыми, как и мои мысли.

Я впилась пальцами в его плечи, когда он прижал меня к холодной кафельной стене. Контраст температур заставил меня вздрогнуть, но его тело, горячее и мокрое, тут же прикрыло меня, не давая замёрзнуть. Его губы скользнули по моей шее, ниже, к ключицам, оставляя влажные следы среди струй воды.

— Ты такая... блять... — он прервался, прикусывая мою кожу, и я закинула голову назад, чувствуя, как капли воды скатываются по моему телу, смешиваясь с его поцелуями. Мои руки сами нашли пряжку его ремня, пальцы дрожали, но я справилась, резко расстегнув её. Он зарычал что-то нечленораздельное, когда я потянула за пояс его спортивных штанов, и они упали на мокрый пол с глухим шлепком. — Нетерпеливая, — прошептал он, но его голос уже был хриплым, срывающимся.

— Ты разве хотел иначе? — я прижалась к нему, чувствуя его возбуждение через тонкую ткань своих мокрых трусиков.

В ответ он резко развернул меня, прижав спиной к своей груди. Одной рукой он откинул мои мокрые волосы, открывая шею для своих губ, а другой скользнул вниз, под платье, которое всё ещё болталось на мне, прилипшее к коже. Его пальцы нашли меня через ткань, и я застонала, когда он начал медленно, почти издевательски, водить по самому чувствительному месту.

— Жора... — я попыталась развернуться, но он удерживал меня, продолжая свои движения.

Его пальцы скользнули глубже, под мокрую ткань, и я вскрикнула, когда он нашел то, что искал. Горячий, влажный, настойчивый — он не давал мне передышки, а вода, стекающая по моим бёдрам, только усиливала ощущения.

— Ты так реагируешь... — он прошептал в мое ухо, его голос был густым, как дым. — Как будто тебя никто не трогал месяцами.

— Может, и не трогали, — выдохнула я, цепляясь за его предплечье, чувствуя, как мышцы напрягаются под моими пальцами.

Он замер на секунду, его дыхание стало резче: — Врешь.

— Проверь сам, — шепчу я, когда он снимает мое платье, оставляя меня в кружевном белье.

— Сколько? — спрашивает он, — когда у тебя было в последний раз?

— Пол года назад, — сквозь стон говорю я.

Его губы снова захватили мои в жесткий, почти болезненный поцелуй, а пальцы ускорились, доводя до предела. Я застонала, выгибаясь, чувствуя, как волна нарастает где-то глубоко внутри.

— Не останавливайся... — прошептала я, но он вдруг убрал руку, оставив меня на краю.

— Нет-нет, дорогая, — он резко развернул меня лицом к стене, прижав ладонью между лопаток. — Ты получишь своё, но не так быстро.

Я хотела возмутиться, но в этот момент его зубы впились в мое плечо, а свободная рука рванула вниз последний барьер — мокрые кружевные трусики порвались в его пальцах с едва слышным звуком.

— Жора! — я попыталась обернуться, но он прижал меня сильнее, его тело горячее и мокрое прилипло к моей спине.

— Тише, — он провел ладонью по моей пояснице, ниже, крепко сжав ягодицу. — Ты же хотела забыться?

Его пальцы скользнули между моих ног, и я закусила губу, чувствуя, как он снова играет со мной, то ускоряясь, то замедляясь.

— Я... я передумала насчёт медленности, — выдохнула я, цепляясь за кафель.

Он рассмеялся, низко и хрипло, и в этот момент его пальцы вошли в меня — сначала один, потом сразу два. Я вскрикнула, чувствуя, как они заполняют, растягивают, ищут то, что заставит меня сломаться.

— Вот же... — он нашел нужную точку, и мое тело вздрогнуло, как от удара током. — Здесь? — Я не ответила — не могла. Мои ноги дрожали, а живот сжался от предвкушения. — Отвечай, — он ускорил движения, добавляя третий палец, и я застонала, чувствуя, как меня разрывает между болью и удовольствием.

— Да... да, чёрт возьми, именно там! — Вскрикиваю я.

Он прижался губами к моей шее, его дыхание обжигало. Его свободная рука схватила меня за бедро, резко приподняв, и в следующее мгновение он вошел в меня с одного жесткого толчка. Я вскрикнула, ногти впились в кафель, но он не дал опомниться — его бёдра тут же встретили мои, глубоко, до предела.

— Блять... — его голос сорвался, когда он замер на секунду, давая мне привыкнуть. — Ты... обалденная.

Я попыталась дышать, но он уже начал двигаться — сначала медленно, почти нежно, но с каждым толчком его ритм становился жестче, быстрее.

— Да... вот так... — я закинула голову назад, чувствуя, как он достает до самой глубины.

Он схватил меня за волосы, оттянув назад, и его губы прижались к моему уху: — Кто ты сейчас, Тати? Чья? — Я не ответила, и он резко вдавил меня в стену, его движения стали почти грубыми. — Отвечай.

— Твоя... — прошептала я, и он зарычал, ускоряясь еще сильнее.

Пар застилал всё вокруг, вода лилась по нашим телам, но я чувствовала только его — его руки, держащие меня, его губы на моей коже, его тело, вгоняющее в меня с каждым толчком всё глубже.

— Я пью таблетки, — еле-еле говорю я, сквозь стоны.

— Хорошая девочка. Кончай со мной, — приказал он, и его голос звучал как последнее предупреждение.

Я не сопротивлялась. Волна накрыла меня внезапно, сжимая всё внутри, и я закричала, цепляясь за него, чувствуя, как он тоже теряет контроль. Его последние толчки были резкими, глубокими, и он вошел в меня до конца, когда кончил, прижимая к стене, его зубы впились в мое плечо, заглушая стон. Мы стояли так несколько мгновений, тяжело дыша, пока вода омывала наши тела.

— Ну что... — он наконец выдохнул, его губы скользнули по моей шее. — Расслабилась?

Я повернулась к нему, все еще дрожа, и он сразу поймал мои губы в поцелуй. Горячая вода постепенно сменилась на прохладную, но мы не торопились выходить. Его руки скользили по моей коже, смывая остатки пены, а губы то и дело находили мои в ленивых, сладких поцелуях.

— Думаешь, твоя одежда уже высохла? — я провела пальцами по его мокрой груди, чувствуя, как под кожей напрягаются мышцы.

— Какая разница? — он притянул меня ближе, и я почувствовала, как его возбуждение снова даёт о себе знать.

Я рассмеялась, слегка отстраняясь: — Если ты думаешь, что я пойду в зал голой, пока ты будешь красоваться в одном полотенце...

— А почему нет? — он ухмыльнулся, намеренно проводя взглядом по моему телу.

В ответ я схватила его мокрую футболку со дна душевой и швырнула в него: — Где твой стиральная машина?

Он поднял бровь, но послушно вышел из душа, на ходу отжимая ткань. Я завернулась в большое пушистое полотенце, следя за тем, как он наклоняется, чтобы подобрать свои штаны. Мышцы спины играли под кожей, а капли воды скатывались по рельефному прессу.

Черт возьми.

— Что, нравится? — он обернулся, поймав мой взгляд.

— Может быть, — я сделала вид, что равнодушно прохожу мимо, но он резко поймал меня за талию и притянул к себе.

— Врешь как дышишь, — прошептал он, прежде чем снова поцеловать меня. Мы всё-таки добрались до стиральной машины, хотя и не сразу.

***

Панорамные окна отражали наши силуэты — призрачные тени в мерцающем полумраке московской ночи. Я — в его растянутой футболке, едва прикрывающей бёдра, он — в спортивных шортах, сидящих так низко, что казалось, одно неловкое движение — и ткань соскользнёт. На огромном диване мы устроились как старые любовники, хотя за плечами — лишь вечер. Между нами — беспорядочная россыпь: вскрытый пакет с чипсами, мармеладные мишки, бутылка текилы и две рюмки, в которые он только что наливал янтарную жидкость.

— Ну что, Тати, — он взглянул на меня искоса, лениво, почти хищно. В его глазах плясали отблески уличных фонарей. Он протянул мне один из босоножек. — За случайные встречи.

— За исключения из правил, — я улыбнулась, хрустнув солёной ноткой на губах. Мы чокнулись, и я сделала глоток. Горячее пламя скользнуло вниз по горлу, растекаясь теплом по груди. Но после душа, его прикосновений и долгого взгляда, в котором было всё, — этот огонь стал почти ласковым.

Он откинулся на спинку дивана, широко раскинув плечи, а его ладонь легко опустилась на мою ногу. Пальцы — чуть загрубевшие, с короткими ногтями, — лениво и уверенно рисовали невидимые круги на внутренней стороне бедра, оставляя мурашки.

— Полгода, говоришь? — его голос прозвучал низко, немного хрипло, будто он давно не говорил — только чувствовал.

Я отвела взгляд, прикрывшись новым глотком текилы. Щёки обожгло не от алкоголя: — А что, тебя это удивляет?

— Немного, — уголки его губ дёрнулись в усмешке. — Такая девушка... и добровольно в аскезу. Почти грех.

— Я была занята, — я пожала плечами, но в груди всё теснее сжималось — не от смущения, от желания. Его пальцы поднимались выше, каждый миллиметр оставлял за собой дрожь.

— Очень занята, да? — он подался ближе, его губы коснулись моего плеча, разогрев кожу чуть влажным поцелуем. — Никто не мог... отвлечь?

— Никто не пытался, — прошептала я, обернувшись. Наши лица почти соприкасались, дыхание сливалось, как ритм двух сердец, и в этой близости всё остальное перестало существовать.

— Их ошибка, — выдохнул он, и в следующую секунду его губы накрыли мои.

Поцелуй был мягким, но настойчивым, сдержанным лишь на грани. Его ладонь прижалась к моей талии, скользнула под футболку, исследуя меня с неторопливым интересом. Я выгнулась навстречу, инстинктивно, интуитивно, как будто знала — что будет дальше.

Мои пальцы дрожали, когда я медленно опустилась перед ним на колени. Паркет подо мной был прохладным, но внутри меня пылал огонь — от текилы, от его прикосновений, от того, как он смотрел на меня сейчас. Жора откинулся на спинку дивана, его глаза потемнели, став почти черными в полумраке. Он не торопил, не подталкивал — просто ждал, наблюдая, как я расстёгиваю его шорты.

Прикусив нижнюю губу я освободила его член. Он был твёрдым, горячим, и когда мои пальцы обхватили его, он резко вдохнул, мышцы пресса напряглись.

— Блять... — прошептал он, и это слово, такое грубое, такое настоящее, заставило меня улыбнуться.

Я наклонилась ближе, чувствуя, как его дыхание становится прерывистым. Первый лёгкий поцелуй в самый кончик — и его пальцы впились в мои волосы, но не толкали, не направляли. Он давал мне власть.

— Тати... — моё имя на его губах звучало как молитва.

Я не заставила его ждать. Мой язык скользнул вдоль всей длины, медленно, чувствуя каждый изгиб, каждую пульсацию. Его стон прокатился по комнате, и я услышала, как он сжал кулаки в ткани дивана.

— Да... вот так... — он прошептал, когда я взяла его глубже, чувствуя, как он заполняет мой рот.

Его бедра слегка приподнялись навстречу, но он сдерживался, не терял контроль. Я ускорилась, одной рукой придерживая его за основание, другой скользя вниз, к его яйцам, слегка сжимая их.

— Чёрт... — он резко откинул голову назад, шея напряглась, вены выступили.

Мои губы сжимались вокруг него, язык работал, а пальцы продолжали ласкать. Он был солёным, горячим, и каждый его стон, каждый вздох подсказывали мне ритм.

— Тати... — его голос сорвался, когда я опустилась до самого основания, почувствовав, как он касается задней стенки моего горла. Его руки сжали мои волосы сильнее, но не толкали — просто держали, как якорь в шторм.

Я подняла глаза и встретила его взгляд. Он смотрел на меня так, будто я была единственной вещью во Вселенной, которая имела значение. Я почувствовала, как его тело напряглось, как пульсация стала чаще, и в следующее мгновение он кончил мне в рот, глухо застонав. Я не отстранилась, принимая всё, чувствуя, как его пальцы дрожат в моих волосах.

Несколько секунд тишины. Только наше тяжёлое дыхание и далёкий шум дождя за окном. Потом он резко потянул меня вверх, прижимая к себе так сильно, что я почувствовала его сердцебиение через кожу.

— Ты... — он поцеловал меня жёстко, почти грубо, его губы всё ещё пахли текилой и мной. — Ты нереальная.

Я усмехнулась, прижимаясь к нему: — Это было «спасибо»?

— Нет, — он провёл рукой по моей щеке, его пальцы слегка дрожали. — Это было «я ещё не закончил с тобой».

И прежде чем я успела ответить, он перевернул меня на диван, покрывая своим телом. Его губы нашли мои снова, а руки уже скользили под футболку, срывая её с меня одним движением.

— Теперь моя очередь, — прошептал он, и в его голосе было обещание.

Его пальцы впились в мои бёдра, когда он перевернул меня на спину. Футболка соскользнула с плеч, обнажая кожу, уже покрытую мурашками от его прикосновений. Он не спешил — его губы скользнули по моей шее, оставляя влажные следы, которые тут же охлаждались на воздухе.

— Жора... — я прошептала его имя, когда его зубы слегка задели ключицу.

Он поднял голову, его глаза блестели в полумраке.

— Ты такая мягкая... — его ладонь скользнула вниз, обхватывая мою грудь, большой палец медленно провёл по соску, заставив его набухнуть. Я выгнулась навстречу, но он тут же отстранился, ухмыляясь. — Нетерпеливая.

Его пальцы продолжили путь вниз, по животу, оставляя огненные следы. Он знал, куда идёт, но намеренно замедлялся, заставляя меня скулить от нетерпения.

— Пожалуйста... — я схватила его за запястье, но он только рассмеялся, низко и хрипло.

— Проси красивее, — говорит он. Я закусила губу, чувствуя, как жар разливается по всему телу. Его пальцы уже кружили вокруг самого чувствительного места, но не касались, просто дразнили.

— Жора, я... — мой голос сорвался, когда он наконец провёл одним пальцем по всей длине, от верхушки до самого низа.

— Какая мокрая... — он поднёс пальцы к моим губам, и я без колебаний облизала их, чувствуя свой собственный вкус.

Его глаза вспыхнули, и в следующее мгновение он опустился между моих ног. Первый же прикосновение его языка заставило меня вскрикнуть. Он работал медленно, тщательно, как будто хотел запомнить каждый звук, который я издаю.

— Да... вот так... — я вцепилась в его волосы, когда он ввёл два пальца внутрь, одновременно захватывая клитор губами.

Он ускорился, его пальцы находили именно ту точку, которая сводила меня с ума. Я чувствовала, как волна нарастает, становясь всё сильнее, неумолимее.

— Я... я сейчас... — я не могла говорить, могла только чувствовать.

Он поднял голову, его подбородок блестел.

— Кончай, — приказал он, и этого было достаточно.

Взрыв. Белый свет перед глазами. Тело сжалось, потом расслабилось, и я утонула в ощущениях, чувствуя, как он продолжает ласкать меня, продлевая удовольствие. Когда я наконец открыла глаза, он уже был надо мной, его член твёрдо прижимался к моему бедру.

— Ты в порядке? — он прошептал, и в его голосе была неподдельная забота. Я кивнула, обнимая его за шею. — Тогда держись. — Он вошёл одним плавным движением, заполняя меня полностью. Мы оба застонали, и он замер, давая мне привыкнуть. — Ты в порядке? — повторил он.

— Да, — я кивнула, целуя его в ответ.

Он начал двигаться — сначала медленно, потом всё быстрее. Каждый толчок задевал нужные точки, заставляя меня сжиматься вокруг него.

— Ты так тесная... — он прошептал мне в ухо, его дыхание горячее. Я ничего не ответила, просто притянула его ближе, чувствуя, как его тело прижимается к моему.— Я не... не долго...

— Я тоже... — прошептала я, и этого было достаточно.

Он кончил первым, с моим именем на губах. А через мгновение и я последовала за ним, волна удовольствия накрыла меня снова. Мы лежали, сплетённые, ещё несколько минут, просто дыша.

— Ну что... — он наконец поднял голову, улыбаясь. — Расслабилась?

Я рассмеялась, чувствуя, как его член ещё пульсирует внутри меня.

— Да. Но я думаю, нам стоит повторить. На всякий случай.

Он засмеялся и потянулся к бутылке текилы.

— Как скажешь, дорогая. Как скажешь, — говорит он делая глоток из бутылки и протянув его мне.

Я приняла бутылку, чувствуя, как прохладное стекло касается моих пальцев. Глоток текилы обжёг горло, но после всего, что было между нами, этот огонь казался приятным — как завершающий аккорд.

— Ты знаешь, — я провела языком по губам, ловя последние капли, — я не ожидала, что мой вечер закончится вот так.

Жора ухмыльнулся, его пальцы лениво скользили по моей спине, оставляя мурашки: — А как ты его представляла?

— С Катей. С бутылкой вина и дурацкими ромкомами, — призналась я, передавая ему бутылку обратно.

Он сделал глоток, не отрывая от меня глаз. В его взгляде читалась смесь азарта и усталости, но желание всё ещё горело где-то в глубине.

— Жаль, что твоя подруга сбежала, — проворчал он, ставя бутылку на пол. Его пальцы скользнули по моей талии, цепко и властно. — Но я не жалуюсь.

Я рассмеялась, чувствуя, как его ладони обжигают кожу: — Катя всегда знает, когда нужно исчезнуть.

— Умная девочка, — он притянул меня ближе, и я почувствовала, как его тело снова откликается на моё.

Я провела рукой по его груди, ощущая под пальцами шрамы и татуировки — отметины его жизни.

— Это от чего? — коснулась я одного из них, длинного и тонкого, над рёбрами.

— Нож, — коротко ответил он, но в глазах промелькнуло что-то тёмное. — Не моя история.

Я не стала расспрашивать. Вместо этого наклонилась и прижала губы к шраму, чувствуя, как его мышцы напрягаются под моими поцелуями.

— Ты что, собираешься зализать мне все раны? — он хрипло рассмеялся, но голос дрогнул, когда мой язык скользнул ниже, к животу.

— Может быть, — прошептала я, уже чувствуя его возбуждение под шортами.

***

Солнце едва пробивалось сквозь плотные шторы, когда первый звонок разорвал тишину. Мой телефон завибрировал где-то на полу, упорно ползя по паркету, словно пытался сбежать от собственного звука. Я застонала, зарываясь лицом в подушку, но через секунду зазвонил уже его телефон — громче, настойчивее.

— Блять... — Жора прорычал где-то у меня за спиной, его голос был хриплым от сна.

Я приоткрыла один глаз. Мы лежали в странном переплетении конечностей — его рука тяжело лежала на моей талии, мои волосы прилипли к его груди, а простыня безнадежно сползла на пол где-то посреди ночи.

Телефон звонил снова.

— Ты возьмёшь? — я прошептала, чувствуя, как он напрягается, осознавая реальность.

— Нет, — он притянул меня ближе, зарывая нос в мою шею. — Это твой.

Но звонки не прекращались. Мой телефон теперь вибрировал в унисон с его, создавая какой-то абсурдный утренний ремикс. Настойчивые гудки сливались воедино, будто мир срочно требовал нашего внимания.

Я потянулась, пытаясь достать свой телефон, но тот упал и я застонала от несправедливости. Жора рассмеялся, его грудь вибрировала у меня за спиной.

— Дай я, — пробормотал он, лениво протягивая длинную руку к полу. Его пальцы нащупали мой телефон, и он швырнул его на кровать передо мной.

Я приподнялась на локте, щурясь от яркого экрана. «Катя (8 пропущенных), мама (3 пропущенных), папа (25 пропущенных), Максим Клиент (1 пропущенный)».

— О боже... — я провела рукой по лицу. — Сегодня воскресенье?

— Что за Максим? — спрашивает он, но я игнорирую его звоня.

— Алло, здравствуйте Максим, извините я не смогла с вами связаться, у меня машина сломалась по пути, мы можем перенести встречу? — спрашиваю я.

— Да, здравствуйте Татьяна, вам удобно через два часа? — спрашивает парень.

— Да-да, краски все доставили уже? — спрашиваю я смотря на внимательный взгляд Жоры. — Отлично, тогда до встречи.

Я отключила звонок и встретилась взглядом с Жорой. Его карие глаза изучали меня с неподдельным интересом.

— Так ты не только красивая, но и деловая, — он провел пальцем по моей обнаженной спине, вызывая мурашки. — Кто этот Максим?

— Клиент, — я откинулась на подушки, чувствуя, как голова слегка кружится от вчерашней текилы. — Я дизайнер интерьеров. У меня сегодня презентация проекта.

Жора приподнял бровь: — И ты собираешься идти в том, в чем пришла вчера?

Я огляделась по сторонам — мое платье было явно помятое в ванной, плюс я была без белья.

— Черт, — прошептала я. — Мне нужно срочно домой.

В этот момент его телефон снова зазвонил. На экране светилось: «Камилла (12 пропущенных)».

— О, — он скривился. — Похоже, я тоже влип. Мне надо было быть на студии час назад. Жора резко встал с кровати, и я невольно задержала взгляд на его атлетичном теле — шрамы, татуировки, идеальный пресс. Он поймал мой взгляд и ухмыльнулся: — Нравится?

— Неплохо, — я сделала вид, что зеваю, но щеки предательски покраснели.

Он взял толстовку, и бросил ее мне: — Надевай. Я отвезу тебя домой.

— А что насчет... — я кивнула на его телефон.

— Плевать, — он уже натягивал шорты. — У меня есть ровно час, прежде чем меня объявят в розыск.

Через пятнадцать минут мы уже мчались по утренней Москве в его Ауди. Я сидела, закутавшись в его толстовку, которая пахла дорогим парфюмом и чем-то неуловимо мужским.

— Поворот налево здесь, — показала я. — Третий дом.

Он припарковался у моего подъезда и повернулся ко мне: — В следующий раз, когда захочешь забыться — звони.

— Не будет следующего раза, — я открыла дверь, чувствуя, как холодный воздух бьёт в лицо.

— Зависимые тоже так говорят, — крикнул он мне вслед.