Мелодия нерассказанных чувств

Вечер окутывал приятной дремотой. На улице испортилась погода и пошел промозглый мелкий дождь, но здесь, в домике на берегу залива, было тепло и уютно. В камине потрескивал разведенный еще пару часов назад огонь, выключен верхний свет в гостиной — и блики от пламени плясали на светлом ковре, не дотягиваясь до стен. На журнальном столике стоял ноутбук, проигрывающий весь первый сезон «Девочек Гилмор» — Луна давно обещала посмотреть их вместе с Авророй. А девушки устроились в обнимку на диване, достаточно широком, чтобы лежать на нем вдвоем.

Тут и там мерцал огонь от свечей — Аврора притащила их из дома для атмосферы. Гостиная наполнилась легким ароматом корицы и выпечки — в духовке стояла шарлотка. Под оранжевым пледом Луна обнимала Аврору, притянув к себе и уткнувшись носом в ее светлую макушку. Они сплелись ногами, словно сами были плетеной выпечкой, и Луна задремала под все эти усыпляющие звуки. Она чувствовала, как Аврора пальчиками гладит ее руки, обводя узоры татуировок. Мягкие волосы щекотали Луне шею. И в этой умиротворенной обстановке она чувствовала себя счастливой донельзя.

— Я уже говорила, что люблю тебя?

Аврора в ее руках прокрутилась волчком и оказалась лицом к лицу с Луной. Она почувствовала ее мятное дыхание на щеке и приоткрыла глаза. Одного только нежного взгляда, одной улыбки с этими милыми ямочками было достаточно, чтобы у Луны перехватило дыхание. Она провела пальцами по мягкой щеке Авроры, и та забавно сморщила носик и рассмеялась.

— Говорила, Лу. Но от тебя я готова слышать это вечно.

Луна сама не поняла, как оказалась под Авророй, но та нежно поцеловала ее и выпрямилась, разрывая объятия. Как бы часто Луне не приходилось смотреть на Рори снизу вверх, она каждый раз замирала и пыталась насладиться моментом. С этого ракурса она выглядела как богиня, соизволившая обратить свое драгоценное внимание на нее, обычную смертную. И раз уж ей представляется такой случай, Луна собиралась зацеловать каждую клеточку человеческого тела богини.

Она перехватила руку Авроры и поднесла ее к губам, нежно целуя. Та смутилась, заправила за ухо выбивающуюся прядь и уселась на животе Луны поудобнее. Потихоньку закатывая широкий рукав ее свитера, Луна покрывала нежную кожу Авроры поцелуями, с каждым разом поднимаясь все выше. Она не торопилась, впитывала в себя до остатка этот вечер — тепло камина и запах выпечки, романтическую музыку на фоне и разгоряченную кожу под ее губами.

Где-то на фоне затрезвонил таймер, извещающий, что шарлотка готова. Луна нехотя выпустила руку Авроры и позволила ей соскользнуть с дивана. Прежде чем отправиться на кухню, она одарила Луну нежным поцелуем, и та, довольная, завернулась в плед и принялась наблюдать за Авророй через арку, ведущую на кухню.

С наспех собранными в низкий хвост светлыми локонами, в длинном розовом свитере, едва прикрывающем трусы — шорты она так и не надела — в мягких тапочках и белых длинных гольфах Аврора была невероятно прекрасна. Луна наблюдала, как она наклоняется, чтобы выключить духовку, и поднявшийся свитер оголяет бедро. Наблюдала, как Аврора надевает широкие варежки-прихватки, в которых ее маленькие ручки утопают и кажутся еще меньше. Как Аврора достает шарлотку, спешно ставит на подставку для горячего и накрывает ее сверху полотенцем.

Луна хотела бы жить в этом вечере вечно. Хотела бы пропитаться им насквозь, чтобы в огромный Нью-Йорк увезти частичку их райского уголка. Чтобы в будущем, закрывая глаза, воспроизводить детали сегодняшнего вечера до мельчайших подробностей. До потухшей свечи на столе, до муки на щеке Авроры, до треска поленьев в камине, до прохладного пола, от которого пробежали мурашки, стоило только коснуться его голой ногой.

— Надень тапки! — возмущенно крикнула Аврора с кухни, заметив, что Луна босиком собирается идти к ней.

Послушно нацепив смешные тапочки-зайцы и волоча за собой плед, словно мантию, Луна остановилась в проеме арки, наблюдая, как Аврора суетится на кухне. Пока она отвернулась, чтобы поставить чайник, Луна бесцеремонно подобралась ближе и забралась на стол прямо рядом с остывающей шарлоткой. Знала, что Аврора будет не против. И правда — обнаружив там Луну, она только рассмеялась, отодвигая подальше от девушки еще горячую форму.

— Знаешь, иногда ты мне напоминаешь кошку со своей привычкой сидеть где угодно, лишь бы не на стуле.

Луна подтянула к груди одну ногу, чуть не запутавшись в пледе.

— По-моему, тут намного удобней.

— А знаешь, где еще удобнее сидеть?

Аврора вдруг оказалась рядом, склонилась над ее ухом, и шепотом сама же ответила:

— На моем лице.

Из груди Луны вырвался стон вперемешку с душившим ее смехом. Аврора была безумно очаровательна в своих дурацких подкатах, и каждый раз ей удавалось заставать Луну этим врасплох. Правда, чаще всего сама же и смущалась, убегая и не доводя дело до конца, но энтузиазма ей конечно было не занимать. Вот и сейчас Аврора тут же отпрянула, не дав Луне поймать себя объятия.

— Рори!

— Извини, это само вырвалось!

— Ты не должна извиняться, это было хорошо. Иди сюда!

Луна попыталась пледом поймать в свои объятия проходящую мимо Аврору, но та ловко вывернулась и с визгом кинулась убегать. В Луне взыграл азарт и она, ловко перебравшись на другую сторону стола, бросилась догонять Аврору. Хохоча и теряя по пути тапки, та принялась кружить вокруг дивана, пока Луна нелепо пыталась накрыть ее пледом. После пяти минут догонялок, Аврора все же сдалась и позволила опрокинуть себя на пушистый ковер прямо перед камином.

После бега и без того стало жарко, так что Луна откинула в сторону плед и просто заключила ее в объятия, не позволяя вывернуться. Слегка придушенно смеясь, Аврора пыталась разрушить объятия и шуточно вывернуться, но теперь снизу была она, так что шансов не было никаких. Когда она затихла, Луна немного отстранилась, облокотившись на одну руку, и убрала с красного лица Авроры пряди волос. Та невольно облизнула пересохшие губы и улыбнулась. Намек был понят, и поцелуй не заставил себя долго ждать.

***

Когда они разгоряченные и обнаженные после устроенного марафона лежали на ковре, Аврора вдруг поднялась и заявила, что хочет сыграть песню. Луна удивленно приподняла бровь, но позволила ей выскользнуть из объятий. Не одеваясь, Аврора прошлепала босыми ногами до комода, возле которого лежали их гитары. На всякий случай обернувшись и убедившись, что все шторы занавешены, Луна вернула свой взгляд к Авроре, любуясь ее изгибами тела. Светлая кожа мерцала в полумраке, словно фарфоровая, сквозь нее местами даже были видны тонкие голубые венки. Полноватые округлые бедра, небольшой животик и маленькая грудь — Аврора была словно высечена из мрамора невероятно талантливым скульптором. Луна готова была смотреть на это произведение искусства вечно.

Словно завороженная, она наблюдала, как Аврора возвращается со своей акустической гитарой, садится в позу лотоса, удобнее устраивая гитару на коленях. Ремешок плотно перехватил одну грудь, лакированный бок гитары примял мягкое бедро. И невольно взгляд Луны скользнул между ног Авроры, ей пришлось перебороть себя и поднять глаза выше, на сосредоточенное лицо девушки. Светлые пряди переливались под светом огня, ниспадали по плечам и груди, словно расплавленное золото. Луна невольно сглотнула и осторожно коснулась колена Авроры, проверяя, настоящая ли она.

Настоящая и совершенно точно живая, Аврора улыбнулась, провела по струнам гитары, извлекая первые аккорды, и запела неожиданно низким голосом, совершенно непривычным для нее.

— Хей, детка, К тебе есть пара вопросов.

Ты с Луны? А может из далекого космоса?

Все знают Аврору Делайт как меланхолично-нежную исполнительницу баллад с тонким звонким чистым голоском, который часто характеризовали как ангельский сопрано. Но Луна и раньше слышала, какой разной может быть Рори — в ее диапазоне были как самые высокие, так и самые низкие ноты, почти гортанные и тяжелые для многих девушек. Сама Луна не смогла бы петь так низко, даже если ее обычный голос казался грубее, чем голос Авроры. Но Аврора пела низко так спокойно, словно для нее это не составляло труда.

И песня, которую Рори пела сейчас, звучала совершенно по-другому — не нежная и чувственная баллада, а скорее страстный и жгучий романс с каким-то латино-испанскими боем. От ее внезапного альта, голоса с пьянящей хрипотцой, томного взгляда из-под полуопущенных ресниц и соблазнительных слов в самой песне, по коже побежали мурашки. Сейчас перед Луной открывалась какая-то совершенно новая часть Авроры, и ей нестерпимо хотелось познакомиться с этой ее частью еще ближе, насколько это вообще было возможно.

— Если верить романам и сказкам прошлого,

Я влюбилась в тебя, по уши.

Словно зачарованная, Луна поднялась и на коленях подобралась ближе к Авроре. И стоило только стихнуть последним нотам, она придвинула к себе пылающе-красное лицо Авроры и выдохнула ей прямо в губы:

— Черт, Рори, это было слишком горячо!

И поцелуй вышел таким же страстным и пьянящим, какой была и новая песня Авроры. Губы Луны скользнули на ее шею, и вырвавшийся из груди Рори стон слился с задетыми струнами гитары, и это сочетание было лучше мелодией, которую Луне приходилось слышать. Осторожно она сдвинула с плеча Авроры ремешок гитары, который оставил след на нежной коже — и язык Луны проскользил по этой проложенной дорожке вниз, к груди. Аврора запрокинула голову, тяжело выдыхая, и позволила Луне снять с нее гитару и отложить ее в сторону.

На кухне уже остывали чай и шарлотка, но девушки никак не могли оторваться друг от друга. Долгие расставания, вынужденная скрытность и тайные отношения делали их короткие встречи страстными и жадными, словно они пытались восполнить все те дни, что были порознь. Луна наблюдала, как ее пальцы скользят по нежной светлой коже, которая от ее прикосновений покрывается мурашками. Тело Авроры под ней было податливым и мягким, срывающееся дыхание щекотало шею, стоило только пальцам Луны скользнуть между бедрами Рори. Она была готова доводить ее до оргазма раз за разом, лишь бы только слышать ее прекрасные стоны, лишь бы видеть, как ее божественное тело выгибается под ней, лишь бы только этот жадный вожделеющий взгляд был доступен только ей.

Луна всегда спокойно относилась к полиамории и зачастую ее отношения были свободными и лишенными моногамии. Даже в отношениях с Джеем они зачастую могли переспать с кем-то еще на стороне и потом обсудить это за ужином. И она была уверена, что это никогда не изменится. Пока в ее жизни не появилась Аврора, пока она не стала с ней встречаться и не поняла, что не готова делить ее с кем-то еще. То, какой Аврора была только наедине с ней, покоряло ее еще больше, чем ее сценический ангельский образ, и Луна хотела, чтобы это оставалось только их секретом.

Для нее самой было в новинку, что она хотела только Аврору. Все остальные отношения и случайные связи стали ей неинтересны, Луна жаждала только встречи с ней, только ее одну. Даже когда она впервые отказала Джею в дружеском сексе — после разрыва их отношений они еще периодически спали друг с другом — Луна не поняла, кто удивился больше ее отказу — Джей или она сама. Тогда-то она и рассказала Джею про их с Авророй отношения.

И если иногда Луна сомневалась, не потеряла ли она себя в этих отношениях, не предала ли свои принципы и взгляды, то в такие моменты, как сейчас, она убеждалась вновь и вновь — ей нужна только Рори. Эта самая малышка, которая только что была нежной и податливой в ее руках, но уже в следующую секунду брала инициативу и опрокидывала Луну на спину, чтобы заткнуть страстным поцелуем.

Луна закрыла глаза, чувствуя, как нежные губы Авроры скользят по ее шее вверх, к ее уху. С губ невольно сорвался стон, когда язык Рори скользнул вдоль украшений на мочке ее уха, а нежные пальчики в это время скользнули вдоль проколотого соска. Аврора знала все ее слабые места, и стоило только одному ее дыханию коснуться кожи Луны, и она уже вся текла и извивалась под ней.

— Рори, — никогда еще ее голос не звучал так умоляюще.

Но хитрая улыбка Авроры давала понять, что она не намерена спешить. Она соскользнула с Луны и принялась покрывать влажными поцелуями ее талию, скользя пальцами вдоль бедра. Луна словно становилась натянутой струной под ее пальцами, и Аврора играла на ней, дразняще и едва касаясь, пока все тело Луны не становилось обнаженным нервом, вздрагивающим от каждого ее прикосновения.

Пальцы Авроры скользнули по внутренней стороне бедра, выше и выше. Луна прикусила губу в предвкушении, раздвинула ноги чуть шире, подаваясь навстречу ее прикосновениям. Но вместо пальцев вдруг почувствовала горячее дыхание на коже, и внутрь скользнул ловкий язычок. Уже доведенная до предела, Луна кончила почти мгновенно. Но стоило ей только прийти в себя, как внутрь нее скользнули уже пальцы Авроры, и она заставляла кончать Луну снова и снова, пока у них обеих не осталось сил.

До шарлотки тем вечером они так и не добрались. А вместо чая позже открыли вино и переместились с ним в спальню. Этот вечер и эта ночь принадлежали им безраздельно, и они не собирались тратить время зря.