sangue bruciato*
— Здравствуй… — юноша, у которого появлялись глубокие скулы, торопливо уселся в кресло
Как бы то ни было, оба ожидали этой встречи по-разному. Таис глядела на него в упор, испытывая при это ужаснейшую смесь чувств. От стыда у неё болели щёки, от страха холодели руки. Так они молчали достаточно долгий срок. Пока девушка не взяла в руки трубку. Замыленное стёклышко мешало своими отблесками.
— Привет. — робко выдохнула она. Девушка без причины захотела разрыдаться. Юноша сверлил её покрасневшими от усталости глазами. Сердце неприятно защемило. Девушка подалась вперёд. От волнения подрагивали веки, сушило горло. Мысли путались при виде столь родного человека. Именно с ним она захотела встретиться в первую очередь, не с матерью или единственной оставшейся в городе подруге. А он примчался с другого уголка планеты для десятиминутного разговора, четыре из которых они молча смотрели друг другу в глаза. У Таисии впервые не было сил говорить. Несчастная вытягивалась в струну, пытаясь выдавить из себя хоть слово, чтобы встреча не прошла бесплодно. Не получалось. У девушки, которая прекрасно владел ораторскими навыками, не получалось говорить из-за вихря в голове и потемнения в глазах.
— Тебе ещё снятся кошмары? — попробовал начать Итан. Его глаза тоже заблестели, слова дались юноше мучительно. Он пытался унять дрожащие губы.
— Кошмары… — эхом повторила Тая. — Нет. Кошмар стал явью, Итан. Сны больше не снятся. Никакие. Хотя, лучше бы меня действительно задушил или вырвали сердце.
Он опустил лицо, сжал переносицу. Таисия впивалась зубами в указательный палец. В порыве эмоций она не сдержалась, выпалила:
— Ты, может, не понял ещё. Но это ты мне снился в самых мрачных моих снах. Думаешь, я просто так сбежала тогда? Испугалась. — он странно крутил головой, будто показывая недоверие. Крепкие плечи мелко подрагивали. — Ты успокаивал меня ещё… Помнишь? Хотя, что я спрашиваю. Помнишь. В тот раз ты проломил мне рёбра…
Осознав, наконец, всю тошность ситуации, Таисия замолчала.
— Как ребята?.. Вы к нам приедете весной? — он не отвечал. Сидел с опущенным на руки лицом. — Держись, держись, тебе ещё выступать, наверное. — девушка находила в себе силы для этих поддержки, но очень переживала, что не могла выразить весь свой трепет. Раньше она могла сколько угодно обнимать, гладить и целовать этого человека, а сейчас им мешает ничтожно стеклянной ограждение, которое мечтали, мечтают и будут мечтать проломить скучающие люди. — Покажи руки. — вдруг мрачно припомнила она. Два панически напуганных взгляда встретились. И он очень хотел выкрутиться из этой ситуации, чтобы не омрачнять до последнего трагический момент. Но дорогие карие глаза вновь настроены требовательно. Отложив трубку, он шустро расстегнул пуговицы на рукава лимонной рубашки, закатал по локоть. Вид был максимально уверенным. Это поначалу успокоили девушку. Гордость прогнал тревожные мысли. Таисия смогла улыбнуться. Чуть привстала, задрала голову для рассмотрения продемонстрированных запястий. Улыбка сошла с лица, когда обнаружила рядки красноватых перпендикулярных насечек. Сожалеюще округлив глаза, девушка села обратно.
— Боже, нет. — ярко затрепетала Таисия. — Я не верю, что это происходит. Я хочу домой. Хотя бы выпить чашку чая. Здесь так смрадно, что сердце рвётся.
— И… Что тебя так… Пугает? — осторожно интересовался он, спуска рукава. Высушенный, подрагивающий взгляд пугал девушку
— Всё. Говорили, что определят в хорошую камеру с чудесным условиями. Ничего подобного. Здесь нет правил вообще. Открыто и откровенно все заявляют о своих поступках, гордятся собственной гнилью, жутко категоричны… Я тут просто не выдержу, понимаешь?
Она положила вторую руку на телефонную трубку, оберегающе сжала. Юноша в какой раз сглотнул. Потеряно опустил немигающий взгляд.
— Сколько будет длиться твой срок?..
— Шесть месяцев. За хорошее поведение могут и чуть раньше отпустить.
— Мы приезжаем в марте…
— Может быть, успею…
Юноша поджал губы. Собираясь, чтобы в ответ не расчувствоваться, принялся внушать:
— Только не отчаивайся и не переживай. Всё пройдёт, главное выйти победителем. Обычнейшее испытание. Таких будет ещё много.
— Как?.. Каким образом мне себя вести, что делать… Стоит ли терпеть? Итан, у меня слишком много вопросов, я не знаю…
— Мы должны быть верны себе и своей чести. Больше ничего не требуется.
Девушка закачала головой, соглашаясь. Её внезапно осенила мысль:
— Слушай. Помнишь, ты у меня любую клятву просил? Предлагаю заключить, раз уж на то пошло.
— Хорошо. Ты хочешь…
— Чтобы ты перестал себя уничтожать. И причинять вред своему организму. У меня закралось подозрение на. Возобновление из-за непонятных ощущений. Думаю, я ощущаю твою боль. Не делай этого, в общем. Не знаю, что ещё сказать.
Он аккуратно кивнул. Казалось, хрустальное спокойствие Итана разобьётся. Остекленевшим взглядом Торкио осмотрел Таисию.
— Ладно. А я… Обещаю, что все эти шесть месяцев не опрокину ни одной рюмки и не выкурю ни одной сигареты. Если не исполню — разрешаю задушить. По-другому я себя не вынесу.
— Это не выход…
— Естественно, это только условие. Условие моей клятвы.
Девушка всё думала, как бы ей закрепить общение. Всячески вытягивалась, высматривала лазейку. Все варианты оказывались критически неудобными, потому она успокоилась, села обратно. Прислонила руку к стеклу. Итан несмело повторил её жест. Стекло было весьма толстым, оба почти не чувствовали тепла рук друг друга.
— Точилина, минута! — грозно сообщили работники в форме.
— Чёрт! — шуганулась она, сначала убрав руку. Наклонилась ближе к собеседнику, воровато окинула взглядом помещение. Перевела взгляд на юношу, который тоже придвинулся. Сначала девушка задумалась, но сразу же себя одёрнула. Она долго боролась с узлом в груди. И, наконец, заговорила: — Я слишком много не успела сделать. Поэтому будь смелее и решай я, понял?
— Да, да… Понял. — прошептал он, поджал губы.
— Погоди, слушай ещё. — Таисия заботливо осмотрела Итана, сглотнула. — Нет, я боюсь.
— Чего боишься? — глаза выделились, потемнев от тревоги.
— Боюсь, что ты не примешь теперь. Что я опоздала.
— Не в коем случае. — он медленно покачал головой, глядя в сторону.
— Ну, тогда, посмотри на меня. — Торкио послушно перевёл глаза на трепещущую девушку, которая до побеления фаланг сжимала телефонную трубку. — Я люблю тебя. Понимаю, что не сильно выросла с момента… Моих бредовых слов. И, если можешь, прими теперь любовь несмышлёного.
— Конечно, я принимаю тебя… — в глазах Итана читалось облегчение. — Я тебя тоже amo…
Девушка не позволила себе усмехнуться. Она прекрасно понимала встревоженность и нервозность юноши. Благодарно глядя в его пронзительно блестящие зрачки, Таисия улыбнулась ему, стараясь вложить в улыбку всё своё тепло.
— Улыбайся чаще. — шепнула она. Торкио часто закивал, постепенно вытягивая губы. На улыбку это было мало похоже. Учитывая ещё, что он заметил появившегося за спиной девушки полицейского. Та уловила незаметный испуг в лице юноши, обернулась.
— Время кончилось. — прохрипели ей. Таис, запаниковав, в последний раз обернулась к Итану. Тот старался сохранять спокойствие, лицо напоминало восковый отпечаток. Девушка встала слишком резко, задев тем самым мужчину сзади. На это её схватили за руки. Чужие пальцы оставили красные следы на запястьях.
— Отпустите! — возмутилась девушка. На это полицейский рассвирепел. И он тоже вскочил, привлекая внимание Таисии, постучал по столу:
— Тея, не надо! Хватит драк из-за меня, прекрати это!
Та замерла уставилась на Токио. А сожалению, рассмотреть все эмоции она не могла. Уводили, крепко впиваясь в руки.
— Хорошего пути, я тебя люблю до мора. Слышишь? — вскрикивала она, на что получала грубые одергивания.
— Я сохраню это, сохраню! — бросал ей вдогонку юноша. На выходе всё счастье улетучилось, на место жёстких пальцев пришли тугие наручники. И подталкивания в спину. На глаза наворачивались слёзы, но девушка изо всех сил держалась, шла ровно. Останутся синяки, но они пройдут. Таисия лишь сжала челюсти. Её затолкали в камеру, девушка грохнулась на скрипящую кровать. Женщина, которая записывала рассказ Таис на диктофон, любопытно разглядывала приволочённую.
— Вы ещё можете сделать партак?
— Ну… Можем, вроде как.
Таис задумчиво отняла лицо от подушки, повернула голову набок. Дама присела рядом. Наконец, девчонка причмокнула, заявила:
— Хочу себе татуировку. На спине чтобы, слева. «Мой мрачный сон» будет написано, только на итальянском.
— Ну и желания у тебя. Это же больно будет, на лопатке-то…
— Знаю. Хочу.
— Точно? Я…
— Точно. Точнее не бывает.
— Тогда надо анестезию…
— Не выпью. На живую.
— Ну, смотри… Рисковая ты. Не пожалеешь?
— Нет. Мне это жизненно необходимо.
— Ой. Для чего же?
— Доказать.
______________________________________
сожжённая кровь*