20
- Папа! - вскакивая с колен отца и подбегая к Тимуру, сказала Женя. - Ты никому не верь! Они ничего не знают. Это Тимур - мой очень хороший товарищ.
Отец встал и, не раздумывая, пожал Тимуру руку. Быстрая и торжествующая улыбка скользнула по лицу Жени - одно мгновение испытующе глядела она на Ольгу. И та, растерявшаяся, все еще недоумевающая, подошла к Тимуру:
- Ну... тогда здравствуй...
Вскоре часы пробили три.
- Папа, - испугалась Женя, - ты уже встаешь? Наши часы спешат.
- Нет, Женя, это точно.
- Папа, и твои часы спешат тоже. - Она подбежала к телефону, набрала «время», и из трубки донесся ровный металлический голос: - Три часа четыре минуты!
Женя взглянула на стену и со вздохом сказала:
- Наши спешат, но только на одну минуту. Папа, возьми нас с собой на вокзал, мы тебя проводим до поезда!
- Нет, Женя, нельзя. Мне там будет некогда.
- Почему? Папа, ведь у тебя билет уже есть?
- Есть.
- В мягком?
- В мягком.
- Ох, как и я хотела бы с тобой поехать далеко-далеко в мягком!..
И вот не вокзал, а какая-то станция, похожая на подмосковную товарную, пожалуй, на Сортировочную. Пути, стрелки, составы, вагоны. Людей не видно. На линии стоит бронепоезд. Приоткрылось железное окно, мелькнуло и скрылось озаренное пламенем лицо машиниста. На платформе в кожаном пальто стоит отец Жени - полковник Александров. Подходит лейтенант, козыряет и спрашивает:
- Товарищ командир, разрешите отправляться?
- Да! - Полковник смотрит на часы: три часа пятьдесят три минуты. - Приказано отправляться в три часа пятьдесят три минуты.
Полковник Александров подходит к вагону и смотрит. Светает, но в тучах небо. Он берется за влажные поручни. Перед ним открывается тяжелая дверь. И, поставив ногу на ступеньку, улыбнувшись, он сам себя спрашивает:
- В мягком?
- Да! В мягком...
Тяжелая стальная дверь с грохотом захлопывается за ним. Ровно, без толчков, без лязга вся эта броневая громада трогается и плавно набирает скорость. Проходит паровоз. Плывут орудийные башни. Москва остается позади. Туман. Звезды гаснут. Светает.
...Утром, не найдя дома ни Тимура, ни мотоцикла, вернувшийся с работы Георгий тут же решил отправить Тимура домой к матери. Он сел писать письмо, но через окно увидел идущего по дорожке красноармейца.
Красноармеец вынул пакет и спросил:
- Товарищ Гараев?
- Да.
- Георгий Алексеевич?
- Да.
- Примите пакет и распишитесь.
Красноармеец ушел. Георгий посмотрел на пакет и понимающе свистнул. Да! Вот и оно, то самое, чего он уже давно ждал. Он вскрыл пакет, прочел и скомкал начатое письмо. Теперь надо было не отсылать Тимура, а вызывать его мать телеграммой сюда, на дачу.
В комнату вошел Тимур - и разгневанный Георгий стукнул кулаком по столу. Но следом за Тимуром вошли Ольга и Женя.
- Тише! - сказала Ольга. - Ни кричать, ни стучать не надо. Тимур не виноват. Виноваты вы, да и я тоже.
- Да, - подхватила Женя, - вы на него не кричите. Оля, ты до стола не дотрагивайся. Вон этот револьвер у них очень громко стреляет.
Георгий посмотрел на Женю, потом на револьвер, на отбитую ручку глиняной пепельницы. Он что-то начинает понимать, он догадывается, и он спрашивает:
- Так это тогда ночью здесь была ты, Женя?
- Да, это была я. Оля, расскажи человеку все толком, а мы возьмем керосин, тряпку и пойдем чистить машину.
На следующий день, когда Ольга сидела на террасе, через калитку прошел командир. Он шагал твердо, уверенно, как будто бы шел к себе домой, и удивленная Ольга поднялась ему навстречу. Перед ней в форме капитана танковых войск стоял Георгий.
- Это что же? - тихо спросила Ольга. - Это опять... новая роль оперы?
- Нет, - отвечал Георгий. - Я на минуту зашел проститься. Это не новая роль, а просто новая форма.
- Это, - показывая на петлицы и чуть покраснев, спросила Ольга, - то самое?.. «Мы бьем через железо и бетон прямо в сердце»?
- Да, то самое. Спойте мне и сыграйте, Оля, что-нибудь на дальнюю путь-дорогу. Он сел. Ольга взяла аккордеон:
...Летчики-пилоты! Бомбы-пулеметы!
Вот и улетели в дальний путь.
Вы когда вернетесь?
Я не знаю, скоро ли,
Только возвращайтесь. . хоть когда-нибудь.
Гей! Да где б вы ни были,
На земле, на небе ли,
Над чужими ль странами -
Два крыла,
Крылья краснозвездные,
Милые и грозные,
Жду я вас по-прежнему,
Как ждала.
Вот, - сказала она. - Но это все про летчиков, а о танкистах я такой хорошей песни не знаю.
- Ничего, - попросил Георгий. - А вы найдите мне и без песни хорошее слово.
Ольга задумалась, и, отыскивая нужное хорошее слово, она притихла, внимательно поглядывая на его серые и уже не смеющиеся глаза.
Женя, Тимур и Таня были в саду.
- Слушайте, - предложила Женя. - Георгий сейчас уезжает. Давайте соберем ему на проводы всю команду. Давайте грохнем по форме номер один позывной сигнал общий. То-то будет переполоху!
- Не надо, - отказался Тимур.
- Почему?
- Не надо! Мы других так никого не провожали.
- Ну, не надо так не надо, - согласилась Женя. - Вы тут посидите, я пойду воды напиться. Она ушла, а Таня рассмеялась.
- Ты чего? - не понял Тимур. Таня рассмеялась еще громче.
- Ну и молодец, ну и хитра у нас Женька! «Я пойду воды напиться»!
- Внимание! - раздался с чердака звонкий, торжествующий голос Жени.
- Подаю по форме номер один позывной сигнал общий.
- Сумасшедшая! - подскочил Тимур. - Да сейчас сюда примчится сто человек! Что ты делаешь?