Неловкие разговоры.
Утром я проснулась оттого, что в домике на кухне возилась бабушка.
- А, выспалась? – Улыбнулась она, когда я стала заправлять постель. – Где Максим?
- Здрасте. Я не знаю, мы вчера поругались, он не пришел.
- Понятно, опять за старое. – Она села на стул и вздохнула.
- Я знаю про Катю. – Намекнула я. – Думаю, я сюда больше не вернусь.
Я достала щетку и начала умываться. Лицо немного болело, но синяков не было.
- Аня, ты очень хорошая. – Начала бабушка, разглаживая руками скатерть. – Ты на него хорошо влияешь. Не бросай его, а? С зимы он совсем переменился, стал другим, понимаешь? Ох, сколько крови он мне попортил с этой Катькой. А та-то, вертихвостка, уехала и не вернулась больше. – Она замолчала. – И слава богу что не вернулась! Я бы ее вот этими руками! – Она сжала кулаки и потрясла ими в воздухе.
- Погодите, – оторопела я, выплевывая пасту, – разве это не он ее преследовал?
- Он? Да ты что! – Она махнула рукой. – Она веревки из него вила, только так! Строила из себя девочку-припевочку, Катенька у нас такая, Катенька сякая. Слышимость то у нас тут хорошая, я каждый вечер с ихними скандалами засыпала. Ой, что было. Дрянь эта Катька! Деньги у него выпрашивала, то на телефон новый, то на сережки. А Максимка-то, дурак бестолковый, готов был ей звезды с неба достать. Ну и подворовывал у нас с дедом. А ей мало все. Она то с одним вечером гуляет, то с другим. Максим и приревновал, скандал устроил, а она возьми и опротив него переверни все. В лицо ему смеется, а на людях обиженную показывает. Вот так. Отговаривала я его от Катьки, да кто ж меня, старую слушать станет?
- Но я слышала совсем другую историю!
- Ай да, – отмахнулась она, – этих историй хоть в банку закатывай. Кто ж поверит ему, наркоману да пьянице? В дураках его оставила и свинтила. Вот. Как есть говорю, ничего не скрываю. Вот, в этом вот доме все и происходило, под крышей у меня.
Я даже не знала, что ответить.
- С тобой он душа в душу живет. Я почему и присматривалась к тебе, Аня, вдруг ты такая же вертихвостка. А оно мне надо? Мы с дедом старые уже, устали от вас, молодых. Так что сразу предупреждаю – коль серьезно все у тебя, то милости просим. А коль тебе это так, поиграться – то уж извини, вход тебе закрыт. Вот так.
Она встала и, держась за спину, вышла из домика. Я умылась и села возле печки. Что же мне делать? Наверное, именно сейчас пришла пора разобраться в своих чувствах к Максу. С одной стороны, у меня было невероятное желание спасти Макса от такой жизни, заставить бросить курить и пить, научиться уважать бабушку и дедушку, ведь он может стать лучше! Если есть хоть один , малюсенький шанс все исправить - надо пробовать! Он талантливый и целеустремленный, если рядом с ним будет правильный человек – то все получится! Но, тот ли человек – я? На этот вопрос я пока не могла ответить, к сожалению.
Собрав свои пожитки в пакет, я вышла из домика, не попрощавшись. Электричка будет только через два часа, и я направилась на вокзал. Там я могу обдумать все в непринужденной и тихой обстановке. Однако в голове была каша. Такое чувство, что и мыслей никаких не было. Вообще. Я тупо сидела на скамейке и курила сигарету за сигаретой. Самое обидное, что мне не с кем было посоветоваться! Друзья потеряли связь со мной, Дашку беспокоить не хотелось, Настю я знала слишком мало – да и то она была на стороне Катьки. Может, не такое он и чудовище – Макс, а? Всего лишь человек, которому нужен другой человек.
Подъехала электричка, я заняла место у окна и вновь погрузилась в раздумья. Мне нужен был хоть какой-нибудь знак, толчок, для принятия решения и я ждала этого знака. Я вышла в тамбур, еще раз покурить перед отправлением. По перрону бежал Макс. Мое сердце затрепетало, словно птичка в клетке и выпорхнуло на платформу.
- Не уезжай! – Запыхавшись, крикнул он. – Прошу тебя. Только не уезжай!
- А то что, еще разок уебёшь мне и в пещеру утащишь? – Съязвила я, прячась вглубь тамбура. Мысленно я уже была готова выйти туда, но я усердно переубеждала себя в обратном.
- Прости! Что мне сделать, скажи? Я все сделаю, только прости меня! – Он опустился на колени перед открытой дверью вагона. – Не уезжай, слышишь меня? Просто прости меня, дурака! Слышишь, Ань?
- Слышу.
- Я все тебе объясню, расскажу все, что захочешь. Только выйди ко мне. – Умоляюще просил он. – Я отрублю себе руку, если еще хоть раз она замахнется на тебя. Я люблю тебя, до боли в груди, слышишь, девочка, пожалуйста, меня прости!
Не знаю, что именно велело мне выйти на платформу – сердце или разум? Но я сделала это. Я пошла ему на встречу, и он заключил меня в крепкие объятия. Его аромат вновь наполнил мои легкие.
- Спасибо! – Шептал он, гладя меня по волосам. – Я никогда больше не сделаю тебе больно, обещаю!
- Я знаю. Просто я убью тебя. И все.
- Я сам себя убью. – На полном серьезе сказал Макс.
Мы вернулись домой, Макс всю дорогу сожалел и извинялся, чем меня серьезно взбесил. Я говорила, что не люблю бесконечных извинений, но тогда, когда в прошлый раз я напилась и валялась у клуба – я постоянно извинялась перед ним. Теперь он понимает – каково это – унижаться за проступок.
- Я тебя поняла и простила, если еще раз извинишься – я тебе врежу! – Сказала я, уже сжимая кулак. – К тому же, я тебе должна.
- Все, я понял, больше не буду, прости! – Он тут же прикусил язык, опасливо поглядывая на меня.
Уже дома он рассказал мне, что ночевал у дяди, ему было стыдно идти домой, и вообще он боялся, что я уехала с первой же электричкой. Но бабушка ему сказала, что я ушла совсем недавно, и он помчался на вокзал за мной. Это так мило! Конечно, я не забыла, что вчера он ударил меня в лицо, но и понимала теперь, что на это у него были свои причины. Я сама виновата, что застряла во дворе с Игорем, а Макс просто приревновал. И, скорее всего, у меня возникло чувство ответственности перед этой старой женщиной, доля которой была эти годы, увы, не самой сладкой. Внуки должны приносить только радость, а не огорчения.
- Максим, иди, тебя дед зовет. – Сказала бабушка, зайдя к нам в домик. – Он в гараже.
Каждый раз, когда дедушка был в гараже – это значит, что он пьет там водку. А если он пьет водку – то, соответственно, дело наше плохо... Начинались серьезные разговоры за жизнь, за будущее и вообще, ставить Макса на место – это его конек. Макс ушел, а я осталась бездельничать в домике.
Через какое-то время Макс пришел.
- Пойдем со мной. – Мрачно сказал он. Я напряглась.
- Что случилось?
- Он поговорить с нами хочет, но ты не бойся его, ничего страшного. Он так-то добрый у меня.
Мы пошли в гараж, ноги предательски подгибались.
- Аня. – С порога начал дед. – Вот ты скажи мне честно сейчас, – он облокотился на стол, – любишь Макса?
Я изумленно вытаращила глаза, глядя на Макса – и это, по-твоему, ничего страшного?! Нужно было выкручиваться, я угукнула.
- Кхе, – усмехнулся дед, – а родители у тебя есть?
- Конечно, – выдавила я из себя, – мама и старший брат.
- А работают где?
- Там же, на вокзале.
- А живете вы где?
- В Б., все вместе.
- Свое там жилье?
- Нет, снимаем.
- А что, своего нет?
- Есть, мы сдаем его.
- Большая семья у вас?
- Нет. Я, мама и брат.
- А бабушки-дедушки?
- Нет никого, умерли.
Дед замолчал.
Я умоляюще смотрела на Макса, тот развел руками, мол, ничем помочь не может.
- Ты учишься где-то? – Продолжил он допрос после минутного молчания.
- Закончила уже.
- И ты так и собираешься работать на вокзале? – Прищурился дед от дыма.
- Нет, конечно, я там временно работала, пока училась.
Дед налил себе в рюмку водки.
- Пьешь? – Подтолкнул он ко мне рюмку.
- Нет, спасибо. – Отказалась я.
Он опрокинул рюмашку и занюхал зеленым луком. Я все еще стояла, боясь даже пошевелиться.
- Макс, сгоняй еще за бутылкой. – Приказал он, положив на стол пятьсот рублей. – Сдачу и чек принес чтоб! И бабке ни слова!
Макс послушно взял деньги и, совсем унылый, поплелся прочь из гаража.
- Присядь-ка, поговорим с тобой посерьезке. – Он указал мне на стул. Я села, внутри все напряглось.
- Смотри, ты за нос то нас не води. – Предупредил он. – Это бабушка у нас наивная душа, со мной-то такие шутки не пройдут.
- Не понимаю, о чем вы. – Честно сказала я.
- Кхе! – Снова усмехнулся он. – Я таких, как ты – вижу насквозь! У вас все серьезно с Максимом?
- Все серьезно! – Взорвалась я. – Еще какие-то вопросы? Говорите прямо, хватит ходить вокруг да около.
- Ишь ты, какая. Я бабке-то говорил, что в тихом омуте-то.
- Вы сами меня провоцируете. Я настроена весьма дружелюбно. Скажите то, что хотите сказать!
- Дак а че я хочу сказать. – Наклонился он ко мне. – Не играй ты с ним, ладно? Мы вторую такую не переживем уже.
- Ни с кем я не играю! – Начала защищаться я. – Вы нападаете на меня, совсем не зная. – К горлу подступили слезы. - Вы видели меня всего пару раз за все время, вы говорили со мной? Расспрашивали обо мне у Максима?
- А че нам спрашивать-то, если он сам ничего не говорит.
- Доверия между вами потому что нет. - Огрызнулась я.
- Знаешь, сколько мы с ним пережили? Отец его, Андрей, притащил Максима совсем мальчишкой, когда с новой женой сошелся. А там Колька, немного младше Макса, у нее был. Не нужен им был он, понимаешь? Они родили себе потом Настю. А Максим с нами жил все детство, слышишь меня? Он же мне как сын. Я старый, переживаю, что никому он потом не нужен будет. Мы и так его из грязи устали вытаскивать, да. Он сложный человек, брошенный всеми, как щенок. Вырос он злым именно поэтому. Любви да ласки не видал родительской – чойто могли мы дать – дали. А чего не дали – сам брал. Воровал да продавал. А ты меняешь его. Вот так. Тяжело с ним, понимаешь? Вот и спрашиваю я тебя – серьезно ты с ним, аль так, время провести?
Мне стало совсем обидно оттого, что меня вот так заставляли принимать решение. Наверное, мне и в самом деле нужен был весомый аргумент для того, чтобы уйти. Либо – чтобы остаться. Но все происходило слишком быстро, я не могла вот так сразу сориентироваться как будет лучше для всех. Знаю, что ничего просто так не дается, нужно бороться за счастье и, кажется, сейчас самое время.