Зацепила

Темно. Тесно. Душно. Жарко. Неуютно. Маленькое помещение и все сопутствующее в полном объеме. Есть.
Негодование. Ярость. Возмущение. Раздражение. Возбуждение. Запертые в маленьком помещении не друзья. Есть.
Горячий воздух выдыхать со свистом сквозь сжатые зубы. В темноте напрягая глаза, пытаться рассмотреть обидчика. Слышать стук своего сердца, слишком быстро, слишком сильно. И второй такой же. Кто сказал, что в маленьком темном помещении всегда тихо?
Все составляющие есть. Ну что, начнем?
— Отпусти, — цедит девушка сквозь плотно сжатые губы. Говорить не хочет, но правую ладошку чертовски сильно сжимают эти чужие длинные пальцы. Рвануть свою руку получается, только вот места мало, из-за чего она локтем прицельно бьется о что-то металлическое, где раздается неприятное позвякивание. А в поврежденной косточке через секунду бушует яркая боль. Инна дергается, выпускает из зажатой руки толстовку с сумочкой и начинает в темноте растирать свой локоток, пока ладошку все еще не выпускают, а наоборот ближе притягивают.
— Не дергайся, — так же цедят ей в ответ. Брюнетка поднимает голову выше и чуть не упирается в мужской подбородок, опаляя своим горячим дыханием чужую шею. Юнги резко отпускает руку девушки и, к своему удивлению, смягчается. — Прости. Здесь мало места. Не шевелись, иначе пострадаешь сильнее, чем уже есть.
— Угрожаешь?
— Предупреждаю.
Юнги извлек из кармана телефон, включил на нем фонарик и быстро оглядел пространство. Высокий стеллаж стоял слева от него, а вот и полка как раз за локтем девушки. Стена напротив свободна, разве что на полу чуть подальше пара коробок и еще какой-то инвентарь для наведения порядка в здании. Положив телефон фонариком вверх на край злосчастной полки, Юнги опустил голову и все же посмотрел на свою спутницу, взгляд которой все эти пару исследовательских секунд старался игнорировать.
— Что тебе надо? — девушка грозно свела темные бровки к переносице, где появились две маленькие складки, а глаза хищно сверкнули в отблеске появившегося источника освещения.
— Поговорить.
— О чем?
— О происходящем.
О Инна выжидательно замолчала, но Шуга, кажется, и не собирался продолжать. Вместо этого она заметила, как дернулся кадык, а его руки стремительно спрятались в карманах темных брюк. Инна сделала шажок назад, но тут же наткнулась на что-то пяткой, оглянувшись назад, заметила длинную коробку во всю стену, бегло осмотрела остальное пространство и, выругавшись про себя, поняла, что маневренность ее весьма ограничена, даже можно сказать полностью отсутствует. И кто вообще делает такие маленькие комнаты? Неужели нельзя было найти место получше для разговора!
— Судя по всему, выйти отсюда, не выслушав тебя, у меня не получится, — сделала заключение девушка, вновь возвращая взгляд на своего собеседника. — Говори. Я слушаю. Давай не будем тратить время друг друга еще больше, чем уже есть, — Инна показательно сложила руки на груди, продолжая мягко поглаживать уже притихший от боли локоток.
— Все, что происходит, — начал репер, предварительно откашлявшись, но замолчал. Другие слова вылетели, стоило девушке резко выдохнуть на его слова воздух, ударивший в его шею горячей струей, при этом показательно и довольно громко фыркнув.
— Слушай, это ты хотел говорить. Так говори, чего из тебя по слову выходит? — Инна начала раздражаться. Ей было жарко и неуютно. Мин Юнги был слишком близко, она чувствовала тепло, исходящее от него, и это не радовало. Это заставляло ее волноваться, ведь сердце неожиданно быстро забилось и заставляло ее начинать реально опасаться всего происходящего.
— Надо прекратить наши столкновения, — процедил Юнги, стараясь незаметно отодвинуться от девушки, но в поясницу уже упиралась дверная ручка, так что пути назад, как говорится, нет. Сам себя загнал в ловушку. Молодец, Мин Юнги. Гений говоришь?
— Надо, — Инна закивала в ответ головой и тоже шаркнула ножкой назад, напрочь позабыв, что там преграда. Падения не произошло, его предотвратили все те же чужие длинные пальцы, цепко ухватившиеся за ее талию, привычным жестом скользнув под свитерок.
А что так стучит сильно? Где-то рядом ремонт?
Инна по инерции вцепилась в плечи парня, сминая пальчиками ткань гладкого на ощупь бомбера, и вздрогнула от его малейших движений пальцами по ее оголенной коже поясницы. И дыхание ей в макушку слишком горячее ударяет так, что она в возмущении голову поднимает и натыкается на этот яркий, горящий огнем взгляд карих глаз.
— Повторим? — Юнги не понял, как такое предложение вылетело из его рта. А низкий тембр его голоса потерялся в стуке ее сердца, а она сама же приподнялась на носочках, выравнивая свои губки на один уровень с чужими.
Чужими? Или уже знакомыми? Мягкими, горячими, напористыми и такими желанными в данную минуту. Опять этот момент слабости. И что она творит? Текилы нет. Так какого черта она подшагивает к источнику тепла, который минутами ранее уже успел опалить ее своим жаром?
Раз. Пальчики поднимаются по гладкой черной ткани вверх, касаясь оголенной кожи.
Два. Глаза поднимаются с чужих губ и заглядывают в глаза напротив, мгновенно теряясь в их блеске, забываясь во времени.
Три. Вот она и попала. Сгорела в практически незаметном движении, но потеряла контроль над собой в ту же секунду, как чужие губы коснулись ее. Сопротивляться? Нет, простите, не сейчас. Не сегодня. Давайте потом.
Низкий, кроткий стон вылетел из ее груди, стоило ей приоткрыть в ответ свои губки, отвечая на требовательные движения.
Юнги не сдержался, руки сами двинулись по знакомым участкам тела, вычерчивая каждый позвонок, придвигая ее тельце еще ближе к себе и так же сгорая в этом тепле. Воздух в маленьком помещении мгновенно нагрелся и потяжелел. Только ему уже все равно. Месяц, гребаный месяц он постоянно вспоминал ночь с этой девушкой. Вроде ничего особенного и не произошло, хотя соблазняла она его знатно, играясь и щедро одаривая ласками. Но Юнги искренне не понимал, что в ней такого. Разве что она позволила почувствовать Вселенную на вкус. И ему понравилось. Так, что захотелось проверить еще раз, не ошибся ли он в своих ощущениях.
Не ошибся, внутри что-то крутанулось, подскочило и затянуло в свою волну, унося все мысли прочь, теряя полный контроль над своим телом. Резкие движения его рук и ее тела так синхронны, что в малейшем развороте она уже прижата к свободной стене справа и обвивает его своими ногами за талию, буквально вжимаясь в него. Или он в нее?
— Стой, — предпринимает последнюю попытку девушка, на секунду пробив стену желания своим разумом. Но горячие мягкие губы скользят по ее шее, а на ее вибрацию от голоса прикусывают и втягивают самый чувствительный участок на ее коже, вызывая уже громкий мелодичный и несдержанный стон.
— Повтори, — шепчут ей в ответ. А она, не задумываясь, стонет от ощущения зубов уже в основании шеи. А надо бы повторить слово, а не стоны! Разум тут же с пинком вышвыривается обратно за стену страсти и похоти. На десятки замков закрывается. И ее тело само трется о чужое.
Чужое? Или все же знакомое? Уже изученное?
Юнги руками проходится по изгибу талии, скользит левой к груди и сжимает, сам не сдерживает стона, ощущая свое дикое желание. И как терпел месяц? Ведь каждое новое столкновение вызывало необходимость коснуться женского тела, а пару раз так вообще хотелось утянуть за собой и повторить поцелуи, касания, секс, в конце концов. Ну вот и утянул. Повторяет. Рад? Нет. Сам же возмущен своими действиями, но остановиться уже не может, пора бы успокоить свое тело и эго в первую очередь.
Инна опускает руки, скользя по напряженной спине, по гладкой ткани, еще больше теряясь в ими же созданном огне. Правой заныривает между телами и, не нащупав ремня, больше радуется, цепляясь за пуговку и заставляя ее скользнуть на свободу. Пара четких движений и она довольно улыбается в очередной несдержанный и весьма развратный поцелуй, проглатывая мужской низкий стон облегчения. Только вот расслабиться на успевает, Юнги руку с ее груди быстрым движением спускает вниз, также цепляя пуговку на ее свободных песочного цвета брюках. Она дергается от прикосновения теплой руки по ее коже, отстраняется и заглядывает в глаза, мгновенно распахнувшиеся, стоило ей отодвинуться и впустить между ними чуточку воздуха.
Глаза в глаза. Немые вопросы. Немые ответы. Синхронно отпустили друг друга. Отстранились. Руки опустили и жадно воздух вдыхают. Раз. Два. Три.
Брюки девушки сами скользнули вниз, стоило ей их слегка подцепить. Юнги ухватился руками за ее бедра и потянул к себе, цепляя пальцами резиночку кружевных трусиков, стягивая их вниз. А губы вновь приникают к ее шее, он уже понял, что это ее эрогенная зона, она так сжимается и дрожит от прикосновений к ней, что он сам же возбуждается сильнее.
— Стой, — вновь раздается девичий голосок.
Юнги недовольно отрывается от ее шеи, заглядывает в карие глаза напротив, хмыкает и извлекает из кармана брюк квадратик, машет им перед ее носиком, на что она прикусывает его краешек и, потянув на себя, разрывает, хищно сверкнув глазками. Улыбка сама растеклась по его лицу, слегка скрывая глаза. Опять она играет с ним. Кто там заикался, что она тихая и скромная? Он ее такой не видел, ни разу не наблюдал. Она же всегда дерзкая, резкая, громкая и вот такая игривая, страстная, горячая. Нравится она ему. И особенно ему нравится ощущать ее губы. Как сейчас. Ощущать ее тело под своими ладонями и ощущать себя внутри нее. Как сейчас. Нравятся ее пальчики с короткими ноготками, хватающиеся за его шею. Нравится проглатывать ее тихие стоны. Нравится двигаться сейчас так четко, как ритм его новой песни, написанной сразу после ночи с ней. Он будто сейчас ее играет, двигается в такт ее звучанию у него в мыслях. Эта мелодия играет даже не в голове, а где-то в небольшом пространстве между их телами. И ее вздохи как вторая партия, своя, так красиво вплетающаяся в его мелодию. Кажется, он нашел себе новый инструмент. Живой и так красиво звучащий, что его сердце незаметно добавляет еще одну партию. Несомненно он сейчас наслаждается, радуется и успокаивается, впервые за месяц действительно расслабляется и ощущает какую-то правильность в происходящем. Он доволен, что подтверждает мягкая улыбка, не сходящая с его лица.
А ее глаза сейчас внимательно на него смотрят, строго, но мягко. Но она не улыбается. Инна странно себя чувствует. Казалось бы, это обычный секс, и надо бы расслабиться и просто получать удовольствие, как она делает в такие моменты, хоть они и очень редки в ее жизни. Последние три года она вообще не занималась такими вещами. Она работала, постоянно чему-то училась и совершенствовала свои навыки. Парней не заводила, четко была убеждена, что они только отвлекают и мешают, изводят ее мозг пустыми разговорами или вообще нагружают своими проблемами. А она эгоистка. Совершенно точно. Закоренелая, закаленная своими же мыслями и идеями эгоистка. Долго училась думать только о себе и ни под кого не подстраиваться, жить только для себя. Ее и так изрядно жизнь потрепала, заставляя страдать из-за различных предательств со стороны близких людей. Но это она уже забыла. Это она уже пережила. И таких людей в ее жизни больше нет и не будет. В этом она уверена. Особенно парней. Хватит в ее жизни мужчин. Они ей теперь нужны только вот для этого, для удовлетворения своих животных потребностей. С теми немногими, с кем она была, не было особых эмоций, было приятно, было просто хорошо.
Но сейчас… Сейчас что-то не так, и она не может понять, что именно, поэтому полностью расслабиться не получается. Но она четко понимает, что не может оторвать взгляда от его карих глаз, а он смотрит так пристально и мягко, красиво улыбается. И двигается в ней со странным ритмом то мягко, то жестко, то особо нежно, и руками сжимает в другом ритме, то поглаживая, то впиваясь парой пальцев, то скользя другим нежно и почти невесомо, пробуждая в ней странные вибрации. Но от этого разного контраста она будто слышит мелодию, производимую их телами. И в ее голове она начинает все четче звучать, разносясь по всем клеточкам тела. Ей странно сейчас, непонятно, но чертовски приятно. Не так, как всегда, как-то по-особенному хорошо и… правильно? А еще очень хочется добраться до рояля и сыграть эту самую мелодию, и пальчики уже начинают сами пробегать по его плечам, будто наигрывают неслышный мотив, то сильнее надавливая, то легче скользя.
Юнги шире улыбается, замечая, как ее губки так же начинают отвечать улыбкой, и тянется к ней, но не целует. Еще пристальней заглядывает в ее расширившиеся от удовольствия зрачки. Она касается его носика своим, трется им в такт движениям, но глаз своих от него не отводит. Принимает его игру. Непонятную, странную, с незнакомыми правилами, но принимает с особой легкостью. Уже привыкла к духоте и жару, но чувство полного расслабления и облегчения накрывает неожиданно, заставляя больно закусить губу во избежание громких стонов, пальчики на ногах сами сжимаются, дергая ее бедра, зажимая мужчину между ними, который в последних движениях так же резко закусывает губу и задирает голову вверх, прикрывая глаза. А она все смотрит, изучает его и нежно проводит рукой по его затылку. И он гортанно стонет как настоящий кот. Вот дура, она раньше так смеялась от этого сравнения его поклонниц, а сейчас готова в первых рядах кричать и доказывать его сходство с этим животным. Но так не должно быть!
Юнги опускает голову и вновь натыкается на ее взгляд, который все также смотрит пристально на него, в него, может даже сквозь него. Он уже не улыбается, но и не двигается. А она все гладит его по волосам, вызывая мурашки, ведь нежно, мягко и успокаивающе. Черт, ему нравится все, что происходит! И музыка была такой красивой, живой и яркой, наполненная своим смыслом, только он не понял до конца, каким именно. И как же теперь узнать, в чем его суть?
— Мы можем придумать что-нибудь, чтобы чувствовать приближение друг друга до того, как увидим или уже столкнемся, — тихо шепчет девушка, также не отводя взгляда и стараясь не обращать внимания, что он все еще не отпустил ее.
— Что, например? — хрипло спрашивает Юнги, старательно держа лицо непроницаемым, ведь не это ожидал услышать. Что угодно, но не такое.
— Парфюм, — тихо отвечает девушка шепотом, будто сама не хочет говорить ему то, что пришло только что в ее голову, ведь только сейчас она ощутила какой-то удивительный аромат, исходящий от него. Смесь терпкости от пота и еловых нот и мускуса, раскрывшихся ярко на его коже от жара, завладевшего им. До этого она его и не чувствовала или просто не обращала внимания?
— Можно попробовать, — кивнул Шуга, осторожно и почти невесомо заводя прядь ее волос за ушко, глубоко вздыхая и, наконец, отстраняясь, аккуратно высвобождая себя из ее объятий.
Инна скользнула по стене вниз, извернулась невиданным образом, тут же натягивая на себя одежду, в голове выхватывая хаос из слов и мыслей, кричащих и вопящих противоречивость домыслов.
Юнги, отчего-то смутившись, повернулся в бок, приводя себя в порядок. Инна ухватила с пола толстовку и сумочку, косясь на него, замечая, как его руки уже скрываются в карманах бомбера.
— Ты все сказал? — тихо прошептала девушка вниз, не решаясь больше поднимать головы, ведь внутри стало странно и некомфортно от самой себя, вернее страшно от того, что рядом с ним ей вдруг стало уютно.
— Завтра я что-нибудь выберу и покажу тебе, — откашлявшись ответил Юнги.
— Тогда, — Инна повернулась к двери, путь к которой больше не был закрыт, провела быстро рукой по спутанным волосам, выравнивая их, одернула нервно свитерок и, посмотрев в сторону стеллажа, где все еще лежал телефон с включенным фонариком, светившим вверх, на дно другой полки, добавила: — до завтра.
Дверь распахнулась, озаряя ярким светом покрасневшее лицо репера, но тут же закрылась вновь, оставляя Шугу в полутьме со своими мыслями и обновленной мелодией, которую надо записать, пока не забыл. Хотя ее уже не забыть.