***
Частый дождь звонко барабанил по крышам, прохладной водой скатываясь с них на сырую землю, местами заросшую травой. Я несколько раз спускался с веранды под дождь, пока он не стал сильнее. Но вот так вот стоять под дождём мне нравилось.
Мокрые дождинки быстро падают откуда-то сверху на лицо, наскоро добираясь и до футболки, но чувствуется не только одежда, что прилипает крупными пятнышками, представляющими из себя впитавшуюся воду, а чувствуется какая-то знакомая с детства свобода.
Небо закрыли серые тучи, похожие на дым, скопившейся над нами. Я всё надеялся, что сквозь них вот-вот проглянет солнце. На самом деле, я люблю дождь, но я не люблю землю, да и улицу после него. Всё становится сырым и грязным. А мокрый песок, представляющий из себя узкие дорожки, липнет к подошве кроссовок. Меня это раздражает, а особенно чавкающий звук, появляющийся при ходьбе. В дожде мне нравится запах. Его нельзя ни с чем сравнить, можно только сказать об этом запахе "влажный". Но это, если говорить о запахе летнего дождя... Летний дождь, кстати, самый приятный. Он не холодный, не гонимый ветром, не мерзкий. Летний дождь по-настоящему тёплый. Поэтому, выглянув в окно около часа назад, я не расстроился, увидев как с крыш стремительно струится вода.
Пока дождь стучал по крышам и деревянным скамейкам, мы были на веранде. Я и Арсений молча стояли у белых перил, облакотившись на них и взявшись за руки. Мы довольно часто что-то делали молча. А Арсений - всегда. Но, естественно, не по своей воле. Однако, он слышал. Арсений любил слушать, а главное, создавать что-нибудь такое, что можно слушать. Он играл на гитаре. Я, бывало, не умело что-то напевал, а он только чуть улыбался и сразу же морщился, покачав головою. И я переставал петь, хотя, звуки, выскакивающие из моего рта мимо нот, вряд ли можно было назвать пением. Играть Арсению нравилось лишь для меня, другим, знакомым, к примеру, он не играл ни разу. Почему? Я не знал.
Я знал, что дождь для него - музыка. Я тоже старался превратить нескончаемый стук крупных прозрачных капель о предметы, листья берёз в какую-нибудь мелодию, но у меня не получалось. Зато хорошо получалось у Арсения. Его беспокойные голубые глаза были обращены к неясному небу, видимо, он улавливал новую мелодию. Но мне было не важно, глядит он в небо или смотрит на меня. Мне важно чтобы Арсений находился рядом. Чтобы чувствовать его запах, взъерошивать его мягкие волосы и говорить о том, как сильно я его люблю. А он хлопает глазами, прислушивается к дождю, вдыхает влажный июньский воздух. И даже не думает о том, какой же он красивый, пусть, и в своей серой растянутой футболке, что на несколько размеров больше, с настоящим беспорядком на голове, обутый в потёртые чёрные сланцы.
Я оставил Арсения ненадолго и зашёл в дом. Решил принести чай с мятой, что недавно заварился. Разливая по кружкам кипяток, я задумался. Я думал о том, какое же хорошее это было время, когда Арс всегда находился рядом. Когда он меня любил. Любил без слов, да слова были нам и не нужны. У нас были глаза, одним взглядом которых, можно было передать всё то, что хочешь сказать и то, что чувствуешь.
Но Арсения нет. Ни на веранде, ни за домом, ни в доме, нигде. Его вообще уже нет. Он исчез из моей, да и из своей жизни, так же быстро и торопливо, как появился. Я, конечно, виню в этом себя. Но тогда я ничего не мог сделать... Аварии в нашем городе случаются изо дня в день и я не в силах был предугадать момент, день, месяц, когда Арса это могло коснуться. Всё же коснулось. И я уехал из города. Потому, что слабый духом. Не выдержал больше там оставаться, там, где Арсений меня любил и там, где был любимым.
Я вернулся на веранду с двумя кружками чая в руках, от них вверх тянулись клубочки горячего пара. Арсения я уже не видел, но кружку на столик всё равно аккуратно поставил. Потом принёс сахарницу, хотя я не пил чай с сахаром. Не любил. А Арсений любил, поэтому, кинул ему в чай два кубика белого, как снег, сахара. И, осторожно, чтобы не расплескать содержимое, помешал чайной ложечкой сахар, дабы растворить.
Я хотел снова увидеть Арсения, но я знал, что вот-вот это произойдёт. Надоевший своим нескончаемым стуком дождь закончится и сквозь тучки пробьётся ясное летнее солнце. Эта большая дневная звёздочка давно перестала быть чем то обычным. Я знал, я знал, что это солнце - Арсений. Он улыбается мне по утрам и прощается со мной каждый вечер. Он дарит мне тепло, что дарил и тогда, когда был тут, внизу, рядом со мной. Иногда он спускается, но только тогда, когда ему не нужно светить надо мною. Поэтому, во время дождя, он не покидает меня. И тогда всё становится как раньше. Как было. Я чувствую себя счастливым.
У каждого в жизни присутствует своё солнце. Будь это близкий человек, кошка или кот, собака, попугай и хомяк. Но моё солнце - Арсений. Был, есть и будет.