Still

А миром правит зло и фальшь,

Наши чувства под запретом

Порой улыбка не печаль,

Порой бежим быстрее ветра.

Мечты останутся мечтами

Не верю больше и не жду.

Твоей руки не принимаю

И уважения не жду.

Пак Чимин забыл, что такое любить. В мире, когда из всех щелей лезут трупы, вопрос стоит только в выживании. Очередной рейд, его ноги затянуты в плотную кожу, две катаны в руках, за спиной пистолет. Он учил его, он учил его стрелять и защищаться, сражаться, бороться. Чимин всем ему обязан, тогда почему он его так ненавидит. Парень стискивает зубы плотнее и с рыком бросается на стаю трупов.

Такой, как Чимин не должен был выжить, слабый омега, болезненный. Когда-то и катану в руках удержать не мог, а сейчас ― они продолжение его рук, рубит головы с плеч под свой же, полный отчаяния смех. В каждом трупе он видит его лицо и от этого бросается сильнее, в попытках убить то чувство, что птицей в сердце барахтается, болит ночами и выть заставляет.

Чон Хосок просыпается в очередном сарае, резко подрывается с места, вдруг трупы набрели случайно. Прятаться альфа умеет, но это ему надоело. Больше всего хотелось вернуться к нему, просыпаться с ним рядом, обнимать и... целовать. Альфа ушёл за совестью, за долгом, за своей ответственностью. Командир сообщил, что есть поселение выживших и возможно там находится брат Хосока, но это была западня. Альфа смеётся своей доверчивости, он так хотел найти брата, что позабыл обо всём.

Вернуться нельзя, командир не зря его отправил, он хотел избавиться от него, это очевидно. За стенами слышен шорох, и скрип. Хосок вжимается в стену и готовит нож, глубоко дышит и ждёт. В сарай входит он. Его невозможно перепутать, кошачья походка, осторожный шаг. Альфа ухмыляется 'мальчишка так и не научился бесшумно ступать по листве'. Прошёл год, омега изменился, холодный взгляд в тусклом свете от единственного окна, в руке катана, за спиной вторая и рука тянется за пояс.

Осмотревшись Чимин направляется к выходу, остановившись у дверей он быстрым движением достаёт пистолет и целится прямо в голову Хосока.

― Просто дай мне повод. Любой.

Хосок выходит из-за угла с поднятым руками. Смотрит на своего малыша и не может сдержать улыбку, суровость омеге к лицу. Сейчас он выглядит как сильный солдат, который ни за что не отпустит свою жертву. Рука тверда и взгляд полный стали. Хосок не действует, потому как умереть от руки Чимина сейчас ― высшее благословение.

― Хули молчишь?

С каждым взглядом в любимые глаза самообладание Чимина даёт трещину. Тщательно встроенная в сердце и душе стена рушится, камень за камнем. Он не пытается остановить слёзы. Хосок делает попытку подойти и омега не задумываясь выпускает пулю в сантиметре от его головы.

― Не стоит.

Боль пронзает тело при виде такого сломленного омеги, Хосок никогда не хотел для него такой жизни. Альфа падает на колени и опускает голову.

― Мне нечем оправдаться, малыш.

― Не зови меня так! ― Снова рычит омега.

― Я выбор сделал ещё, когда за порог лагеря вышел. В тот самый день, Чимин.

― Ты бросил меня, Хосок, кусок ты ёбаного дерьма.

Омега убрал пистолет и сел на пол возле стены. Он смотрел на (все ещё) своего альфу, стоящего на коленях и проклинал свою к нему любовь. Слезы катились по щекам омеги и падали на колени, словно дождь. Дышать становилось трудно от эмоций, что разом накрывали. Чимин запрокинул голову и старался дышать ровнее.

― Почему не вернулся?

Хосок поднял голову, не ожидая такого вопроса.

― Я... это была западня и... не хотел никому вреда. Хотел, чтобы командир думал будто я мёртв.

Чимин усмехнулся и запустил руку в свои светлые волосы.

― Командир мёртв. Уже десять месяцев.

― Как?

Шок накрыл Хосока, в их мире больше нет телефона или другой связи и узнать не представлялось возможным. Чимин спокойно рассказал, как узнал о махинациях командира, как пытался поговорить, обсудить и как пришлось самому решить проблему.

― Я не искал тебя, не хотел видеть. Ждал, когда ты сам вернёшься... ко мне. ― Чимин шумно выдохнул. ― Но не смог дождаться.

― Малыш... прости меня, малыш. ― Хосок снова попытался встать и не встретив сопротивления подошёл к Чимину и сел, напротив.

Альфа попытался прикоснуться к щеке омеги, но тот увернулся. Сжав зубы Хосок отстранился, но в этот же момент влажные глаза Чимина уже смотрели на него, пухлые губы приоткрылись и омега тяжело дышал.

― Умоляю, прости меня...

Хосок поддался вперёд и легонько прикоснулся, губами к чужим, Чимин секунду промедлил, думал, но в итоге ответил. Омега обнял Хосока, запустил руки в рыжие волосы и тянул на себя сильнее. Год он ждал и никого к себе не подпускал. Три течки он провёл один, изнывая от зуда и боли, от желания и жжения. Запирался в своей комнате и отчётливо чувствовал запах командира возле двери. Никогда он не позволил бы себе предать Хосока даже в этом.

Смерть командира была лёгкой, последний выстрел был за Чимином. Капитан сказал, что отправил Хосока на смерть, и что альфа уже бродит где-то трупом, пожирая чужие мозги. От этих слов разум омеги помутился, он и до этого знал о тайных операциях и махинациях, но это стало последней каплей. Чимин сам убрал кабинет, вымыл пол и стены от крови, собрал разлетевшиеся мозги. Тело помогли придать огню и не без труда избрали нового командира.

Чимин уже сидел на коленях альфы, расставив ноги по сторонам. Он совершенно отпустил себя, откровенно стонал от желанной близости и слушал рык альфы прямо в ухо. Руки Хосока переместились на бёдра. Чимин сам снял с себя кофту и хотел помочь Хосоку, но тот повалил его на пол и придавил собой. Альфа развёл ноги омеги, оглаживая внутреннюю сторону бедра, поднимаясь выше. Брюки с шумом улетают в сторону и Хосок снова чувствует себя хорошо, перед ним любимый омега, любимое тело. Чимин хнычет, его бёдра мелко дрожат, он тянет свои ручки к Хосоку в детском жесте и роняет на себя.

Возбуждённый член Хосока прижимается к паху Чимина сквозь ткань и ему мало этого.

― Почему ты не раздеваешься?

― Я хочу извиниться как следует.

Губами Хосок спускается к шее, груди, животу. Вылизывает омегу, как самую вкусную конфету, Чимин разводит ноги шире, и приподнимает таз, давая понять свою проблему, в виде сочившегося естественной смазкой, возбуждённого члена. Хосок ухмыляется в поцелуй и давит на бедра Чимина, чтобы он прижал их к полу. Возвращается к губам и получает укус от нетерпеливого мальчика.

― Год. ― Выдыхает Чимин. ― Целый год во мне были только пальцы и пара игрушек. ― Он обхватывает лицо Хосока руками. ― Хочу твой охуенный член в свою задницу. Сейчас.

― Я обожаю тебя, малыш. Всегда.

В один момент Хосок остаётся обнажённым и не теряя времени медленно толкается во влажное отверстие. Чимина чуть не подбрасывает от забытых ощущений, рука Хосока так правильно касается живота, груди, а губы бродят по шее, губам. Омега откровенно стонет, позабыв о трупах, которые на шум могут и прийти. В этот момент словно и не было ада вокруг, был только Чимин и Хосок, двое влюблённых друг в друга людей.

― Будь тише, Чимини... ― Он прижимает палец к пухлым губам и омега сразу начинает насасывать фалангу, заглатывая глубже. Чимин теряется в своих чувствах, полностью отдаётся альфе.

Прикрыв глаза омега изливается, белесые капли украшают пресс мальчика, а на губах блаженная улыбка. Чимин поддаётся вперёд, чтобы помочь Хосоку кончить. Вдвоём они лежат на полу сарая, позабыв о мире вокруг, в тайне мечтая, чтобы за дверью оказался мир и покой.

― Я дома...

Шепчет альфа и целует омегу в приоткрытые губы и чувствует солёный привкус слёз.