10. Стас
Я теряю счёт времени. Верно говорят, что счастливые часов не наблюдают, а я счастлив, потому что каждый день провожу время с Ритой. Конечно, ещё счастливее бы я был, если бы она наконец перестала валять дурака и призналась, что хочет быть со мной, - а она хочет, я знаю. Теперь, после случайно подслушанного разговора Риты и Леры, я это знаю абсолютно точно. Я не планировал слушать их разговор, я даже не знал, о чем они говорят, так получилось само собой. Просто я выходил из ванной и услышал Лерин голос из кухни. Лера спрашивала Риту, встречаемся ли мы с ней. После такого вопроса я не мог просто уйти, поэтому замер и превратился в слух. А когда Рита призналась, что я очень нравлюсь ей, я чуть не умер от счастья. Теперь она может как угодно делать вид, что мы просто дружим, - я знаю, что она чувствует ко мне на самом деле, и лишь удивляюсь, как ей хватает силы воли держать меня на расстоянии - пусть на коротком, но все же на расстоянии. Видимо, ей кажется, что нескольких дней знакомства недостаточно, чтобы признаться парню в своих чувствах, и поэтому она выжидает. Что ж, я тоже умею ждать, хоть мне с каждым днем, с каждым взглядом её бездонных ореховых глаз становится все труднее контролировать себя.
Когда в субботу вечером она прислала мне ту фотографию, я забыл как дышать. Я и не увидел сначала ничего, кроме этих длинных, бесконечных стройных ног. Мы все ещё были в клубе, сидели за стойкой вместе с Мишкой и Дэном, администратором. Открыв присланный Ритой снимок, я от неожиданности втянул в себя минералку, которую пил, и закашлялся. И еле успел спрятать телефон от любопытных взглядов друзей. Дэн только что из штанов не выпрыгнул, чтобы увидеть, что там у меня такое. Если бы мы были с Дэном вдвоём, я бы, может, и показал ему фотографию, но Мишка слишком подозрительно буравил меня взглядом, и ему видеть такое точно не стоило. Хотя ничего неприличного на фото не было, я все же был уверен, что другу оно не понравится. Когда дело шло о сестре, в нем просыпался занудный ханжа.
Сегодня уже четверг, и каждый прошедший день был наполнен Ритой. В воскресенье мы с ней полдня гуляли вдвоём, вчера сидели в кафе, в понедельник вечером компанию нам составляла Таська, а во вторник я сдержал обещание и, предварительно договорившись с парнями, встретив Риту после занятий пол-дэнсом (на сей раз я предусмотрительно ждал в машине вместе с кофе), привёз ее в гараж, где она воочию увидела и даже потрогала все наши инструменты и прочее оборудование. Она была в восторге, я видел это по её горящим глазам, по счастливой улыбке. Кирюха показал ей, как правильно держать палочки, и научил паре приёмов, и она в полнейшем упоении била по тарелкам. Кир и Лео смеялись, глядя на неё, а я пребывал в эйфории, еле держался, чтобы не поцеловать её, и пополнил свою коллекцию Ритиных фото ещё парой чудесных снимков. А потом мы с Кирюхой вместе сыграли для неё. Когда я привёз Риту домой и мы прощались, стоя, как обычно, на торце дома, она серьёзно сказала, глядя мне в глаза, что не сомневается в моем блестящем музыкальном будущем и что мне ни в коем случае не нужно слушать тех, кто твердит, будто музыка - это ерунда. После этих слов я с утроенной силой захотел её поцеловать, так что пришлось срочно прекращать разговоры и отправлять ее домой под предлогом того, что уже поздно, иначе я не знаю, смог бы сдержаться или нет.
Сегодня в четыре у меня тренировка, а после нее я рассчитываю снова погулять с Ритой. Может быть, мне удастся уломать тренера разрешить ей поприсутствовать на тренировке. Весной и осенью, когда мы тренируемся на поле, он не возражает, если кто-то со стороны смотрит нашу игру...
- Попался! – хрипло каркает мне в спину специально измененный голос, когда я захожу в школьный двор. Узкие ладони закрывают мне глаза, а возле уха раздаётся зловещий басовитый хохот. Но меня вокруг пальца не обведешь.
- Таисия, это ты.
Ладошки исчезают с моих глаз, и, повернувшись, я вижу раздосадованную Таську.
- Как ты так сразу меня узнал? - негодует она, обнимая меня в знак приветствия и параллельно с этим топая ногой.
- У музыкантов натренированный слух, ты разве не знаешь? - поддеваю её я. Я уже знаю, что Таська с детства занимается вокалом, участвует в различных конкурсах и постоянно поёт на разных школьных мероприятиях – потому мне и казалось знакомым ее лицо. Она, собственно, этого и не скрывала никогда, просто я не соотносил Тасю с той девчонкой, которую несколько раз мельком видел на сцене в актовом зале, - честно признаться, я никогда особо внимательно не вслушивался и не вглядывался в происходящее. Всегда находилось что-то поинтереснее...
Мы вместе направляемся в раздевалку.
- Как это ты так рано сегодня пришла? - взглянув на часы, висящие в фойе, подтруниваю я над Тасей. - И где Рита?
- Димка, скотина, разбудил своим пистолетом, - сердито бурчит Таська. Я не знаком с её братом, но он мне уже нравится. - А у Ритуси опять с матерью контры, они там скандалят с самого утра. Я ей позвонила, а у неё материнский ор на фоне.
Моё хорошее настроение стремительно сдувается, как старый воздушный шарик. В сердце заползает тревога. Что такого случилось у Риты с матерью с утра пораньше? Нужна ли ей какая-то помощь? Может, стоит помчаться к ней?..
Очевидно, беспокойство отражается у меня на лице, потому что Таська кладёт руку мне на плечо и успокаивающе произносит:
- Всё будет в порядке, это не в первый раз. И, увы, не в последний. Её мама - экзотический фрукт.
- Да я знаю, я с ней знаком, - говорю я, и в этот самый момент слышу:
- Что, Камаев, девочка-припевочка Галанина тебе уже надоела? Не даёт? Решил на её подружку переключиться? Правильно, это-то беспроигрышный вариант.
Мимо нас проходит Марк Раевский, мой одноклассник, с гнусной улыбочкой на лице. Марка я терпеть не могу, и это взаимно. Я сам не святоша, но Раевский - подлец с гнилой душонкой, каких поискать. Ярость резко поднимает во мне голову, и я не сдерживаюсь.
- Хлебало завали, - бросаю я грубо, и одновременно на весь коридор звучит гневный звонкий голос Таси:
- Иди на хрен, придурок!
Раевский тонко улыбается и исчезает за дверью раздевалки, не забыв с прищуром взглянуть на меня. Ярость во мне не угасает, руки начинают чесаться, и я хватаюсь за ручку двери с намерением влететь в раздевалку и вышибить из Раевского дурь вместе с последними мозгами. Но Тася успевает схватить меня за руку.
- Остынь. Не связывайся с ним, он того не стоит.
- Он редкостное дерьмо, - с отвращением говорю я.
- Согласна, - кивает Ритина подружка, - но не стоит вестись на его провокации. Он же специально тебя задел.
Я сжимаю и разжимаю кулаки, колоссальным усилием воли заставляя себя успокоиться. Хорошо, сейчас Раевскому повезло, но, если этот мудак попробует еще хоть что-то вякнуть про Риту... Да и про Таську тоже!
- С тобой у него что за контры? – отрывисто спрашиваю я, пристально глядя на Тасю. Кудряшка отмахивается:
- Давние счеты. Не бери в голову.
- Если он еще хоть что-то вякнет по поводу Риты или тебя, - предупреждаю я, - я сдерживаться не стану.
- Ты отличный друг, Стас, - серьезно говорит Таська. - Ритке с тобой очень повезло, я считаю.
Дверь раздевалки хлопает, и Раевский выходит наружу. Смерив меня насмешливым взглядом и даже не взглянув при этом на Таську, он, насвистывая что-то себе под нос, отправляется дальше по коридору. Я провожаю его взглядом, скрипя зубами, и утихомирившаяся было ярость опять начинает шевелиться в моей душе. Черт его знает, если бы я был один, может, и не выдержал бы, все-таки догнал его, но Таська не дает свершиться правосудию, решительно открыв дверь раздевалки и затащив меня внутрь.
- Все, забей! Давай лучше Ритку наберем...
На звонки Рита не отвечает, и я снова начинаю волноваться. Тасе, похоже, все-таки тоже передается мое волнение, я замечаю это по беспокойно сведенным бровям.
- Если она не придет на первый урок, напишешь мне, я тогда на перемене свалю и пойду к ней, - заявляю я, и Таська молча кивает. Вместе мы поднимаемся на второй этаж, где встречаем Лео, а буквально минут через семь к нам присоединяется и Кир. До самого звонка мы вчетвером торчим в фойе, а я беспрестанно поглядываю в окно, но Рита так и не появляется. Отправляясь на экономику, я пишу ей:
"Орешек, где ты? У тебя все в порядке? Может быть, мне прийти к тебе?"
В ожидании ответа я сижу как на иголках и вообще не слушаю Галину Леонидовну, математичку, которая по совместительству ведет и экономику. Математику она преподает у Ритиного класса, а не у нас, чему я очень рад, потому что лучше нашего Артема никого не найти. Хорошо, что сейчас она объясняет новую тему и не спрашивает пройденный материал, иначе можно было бы легко схлопотать двойку. А новую тему я и в учебнике прочитать могу.
Телефон в заднем кармане джинсов вибрирует, и я торопливо лезу за ним, чуть ли не подскакивая на месте.
- Станислав, перестань вертеться, как уж на сковородке! - прикрикивает Галина Леонидовна. Одноклассники начинают гоготать, и Лео, сидящий на экономике вместе со мной, взъерошивает мне волосы. Я отмахиваюсь от него и, наконец, дождавшись, пока математичка отвернется, достаю телефон. Сообщение от нее; открываю, и гора падает с плеч.
"Я уже в школе, Стасик, все норм, увидимся на перемене".
Ласковое "Стасик" мгновенно растапливает мне сердце.
- Ритка? – одними губами спрашивает Лео. Я киваю, параллельно набирая Рите ответ и одним глазом косясь на бдительную Галину Леонидовну:
«Где ты? На уроке?»
«Нет, в фойе на втором», - сразу приходит ответ. Я смотрю на часы: от урока прошла ровно половина.
- Заберешь мои вещи после урока? – шепчу я Лео. – Я уйду сейчас.
За что я люблю своих друзей, так это за то, что они всегда понимают меня с полуслова. Лео не задает ни единого вопроса, просто спокойно кивает, и я поднимаю руку.
- Галина Леонидовна, могу я выйти?
Математичка прерывается на полуслове и недовольно оборачивается ко мне. Она весьма строга и придирчива, ужасно не любит, когда ее перебивают, и ученикам часто от нее достается. Но я у учителей на хорошем счету – ну, почти у всех, если не вспоминать про Диночку, - и поэтому она милостиво кивает:
- Хорошо, Станислав, иди.
Никогда не называет меня Стасом, всегда только полным именем.
Я вылетаю из класса и, перескакивая через три ступеньки, спускаюсь на второй этаж, на полной скорости забегаю в фойе, и только тогда, наконец, мое сердце перестает колотиться как сумасшедшее. Рита сидит на подоконнике, по-турецки скрестив ноги в узких черных джинсах. На голове – большущие наушники, волосы заплетены в косу, спадающую на грудь, лицо обращено в книгу, лежащую на коленях, а правое плечо кокетливо выглядывает из широкого выреза того самого свитера, который так запал мне в душу еще с субботней встречи у Мишки дома.
Стараясь унять дрожь в коленях, я медленно подхожу к ней, и только когда моя тень падает на книгу – это оказывается учебник по биологии, - Рита поднимает голову, видит меня и скидывает наушники. На ее прелестном личике появляется слабая улыбка. Она сегодня без грамма косметики, но и ненакрашенной она остается самой красивой на свете.
- Стас, ты откуда взялся? Я думала, ты на уроке...
Я ловлю ее ладошки и крепко сжимаю в своих.
- Я за тебя волновался, - говорю я тихо, не отводя от нее взгляда. – Мы все волновались. Ты не отвечала на Тасины звонки, я решил, что, если ты не появишься, после этого урока пойду к тебе...
Вместо ответа она вдруг порывисто обнимает меня за шею и притягивает к себе. Мне приходится наклониться, положение не самое удобное, шее становится больно, но я готов терпеть боль сколько угодно, если взамен на это у меня будет возможность вот так стоять в обнимку с Ритой и прижимать ее к своей груди.
Она первой отстраняется от меня, и я нехотя разжимаю руки.
- Я так ценю твое беспокойство, - признается она, взглянув на меня внезапно заблестевшими глазами. – Спасибо. Ты не представляешь, как много это для меня значит.
Я сажусь рядом с ней на подоконник и осторожно спрашиваю:
- Что случилось?
Рита дергает плечом, и свитер сползает с него еще сильнее. Мне стоит большого труда заставить себя не пялиться.
- С мамой поругались, как всегда. Наговорила мне много очень приятных вещей, так что ночевать сегодня поеду к Сашке. Уже договорилась...
- А из-за чего поругались? – так же осторожно уточняю я, с грустью понимая, что погулять, очевидно, не получится. Рита смотрит мне прямо в глаза.
- Из-за тебя.
- То есть? – не соображаю я. Когда я опять успел засветиться перед Ритиной матушкой?
- Она увидела наши фотографии на моем телефоне, - нехотя говорит Рита и чуть краснеет. – И подняла крик, разумеется. Мол, почему я, во-первых, продолжаю с тобой общаться, несмотря на ее запреты, а во-вторых, почему я к тебе так близко, почему моя голова на твоем плече – ну и далее по списку.
Лео, когда я рассказывал им с Кирюхой про Ритину мать, назвал ее шизанутой. Похоже, он не ошибся с формулировкой. И какого черта она вообще шарится в телефоне дочери?
- Мне жаль, - я касаюсь голого Ритиного плеча и провожу ладонью по нежной коже, а потом позволяю себе ненадолго задержать пальцы. Рита благодарно улыбается:
- Все в порядке. Не в первый раз и не в последний...
- Во сколько ты поедешь к Сашке?
- Дейв обещал забрать меня часов в шесть, до этого он занят в универе.
У меня тут же рождается идея.
- Зачем нам Дейв? Я сам тебя отвезу после тренировки. После уроков схожу за машиной. Или, если захочешь, немного пройдемся, дойдем до моего дома, а потом отвезу куда скажешь.
- Мне неудобно, - возражает она. – Ты же не мой личный водитель.
- Конечно, твой, - уверенно заявляю я. – Мне приятно возить тебя. Напиши Дейву, что ему не нужно приезжать.
Рита некоторое время молча смотрит на меня, чуть покраснев, затем послушно вытаскивает телефон, быстро набирает сообщение и снова убирает телефон в карман. А потом внезапно прислоняется ко мне плечом.
- Спасибо, Стасик. За все.
Мое сердце заходится от нежности. Я осторожно высвобождаю руку и обнимаю ее за плечи, прижимаю к себе, боясь, что она сейчас вывернется из объятий. Но она, наоборот, прижимается теснее, обнимает меня за пояс двумя руками и кладет голову мне на плечо. Ни она, ни я не говорим ни слова. Я чуть поворачиваю голову и оставляю на пушистых, пахнущих шоколадом волосах легкий поцелуй, вдруг чувствуя себя очень счастливым — таким же, каким чувствовал в субботу, узнав, что нравлюсь Рите. Счастье переполняет меня, мне хочется кричать и прыгать, но я сижу не шелохнувшись и лишь улыбаюсь, зарыв лицо в медные волосы.
Следующие два урока проносятся быстро, и на большой перемене я тороплюсь в столовую, где, как и каждый день уже вторую неделю подряд, мы должны встретиться с Ритой и Тасей. Кирюху с Лео задерживает Артем, и сначала я даже остаюсь, чтобы подождать их, но нетерпение во мне слишком велико, и друзья великодушно машут мне – иди. Я не заставляю себя упрашивать дважды и стремглав мчу в столовую. Девчонки, наверное, уже там.
Честно говоря, я уже и забыл про денди и его существование - настолько, что ужасно удивляюсь, когда вдруг вижу его рядом с Ритой и Тасей возле столовой. Он о чем-то бодро рассказывает им, при этом девчонки выглядят смущенными, а он - показушно оживленным. В руках у Таськи и Риты картонные стаканчики, такие, в которых продают кофе навынос. Откуда они их взяли, интересно?
- Здорово, - бросаю я, приблизившись к ним. Рита с Тасей улыбаются мне, а вот денди, наоборот, скисает и вяло кивает в ответ. Пару секунд я решаю, стоит ли протягивать ему руку, в итоге в битве ангела и демона побеждает последний, и моя рука остаётся при мне.
- Это у вас откуда? - киваю я на стаканчики в руках девчат. В общем-то, я уже знаю правильный ответ, но мне нужно услышать подтверждение своих догадок.
- Виталик нас угостил, - преувеличенно бодрым голосом говорит Рита. - Купил нам капучино...
Я явственно различаю несчастные нотки в её голосе. Мне становится ужасно смешно, и я еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться в голос. Вот это лопух! И он знает Риту с пелёнок?
- Виталик, - ласково говорю я, повернувшись к денди. Улыбка, вновь появившаяся было на его лице при Ритиных словах, пропадает, и он настороженно хмурится.
- Ты, пожалуйста, запомни на будущее, - продолжаю я, - Рита терпеть не может капучино.
- Стас! - укоризненно говорит Рита, но глаза её улыбаются. Я пожимаю плечами:
- Ну а что? Хочет впечатлить девушку - пусть сначала узнает её вкусы. Хотя, чувак, странно, что ты так до сих пор и не знаешь их, если вы всю жизнь с Ритой знакомы...
- Рит, это правда? - впервые при мне раскрывает рот денди. - Почему ты сама ничего не сказала?
- Потому что слишком вежливая, в отличие от меня, - не даю я Рите и слова вставить, а потом хватаю за руку и тяну в направлении столовой: - Пошли, а то сейчас уже перемена кончится, пока вы лясы точите.
- Пока, Вить, - успевает крикнуть Рита перед тем, как я затаскиваю её в столовую. Через пару секунд нас догоняет и Таська.
- Витя в бешенстве. Ты бы видел его лицо сейчас, - сообщает она, пока мы встаём в очередь, скорее мне, чем Рите, которая стоит со страдальческим видом и все ещё держит злосчастный стаканчик с кофе.
- Другого я и не ожидал, - пожимаю плечами я. - Кстати, Тась, а ты-то капучино пьёшь?
- Да я вообще не фанат кофе, - признаётся та. - Я чай больше люблю.
В этот самый момент в столовой наконец появляются и Лео с Киром. Узрев нас, они протискиваются сквозь скопление учеников и очень скоро оказываются рядом.
- Это че у вас? - сразу обращает внимание на стаканчики Лео.
- Это им денди капучино купил, - саркастично говорю я. - Только они его не пьют.
- Давай сюда, мелкая, - немедленно протягивает Лео руку к Ритиному стаканчику. - Я все пью.
Та с видимым облегчением отдаёт напиток. Тася поворачивается к Кириллу.
- Будешь?
- Давай, - соглашается он, и второй стаканчик перекочевывает в его руки.
- А по поводу чего угощение? - интересуется Лео, выдув не меньше половины стакана за один присест.
- Витя сказал, что ходил за кофе себе, вспомнил про нас и решил купить нам тоже, - говорит Рита. - Но...
- Но третьего стаканчика у него в руках не было, это раз, - подхватываю я, пока мы медленно движемся в очереди, - а два - хоть на что спорим - это он тебя, Орешек, впечатлить пытался. Таська просто за компанию подвернулась. Ты уж не обижайся, Тась.
- Да я не обижаюсь, - пожимает та плечами. - Я с тобой согласна, я уже Рите говорила, что Витя точно к ней неровно дышит, потому что и угощения эти, и писать он ей стал постоянно...
- Он тебе пишет? - от возмущения и неожиданности я даже останавливаюсь, и в меня немедленно врезается кто-то сзади. - Почему ты ничего не говорила? Почему Таська знает, а я нет?!
- А что тут говорить, - бормочет Рита, но в это самое время подходит наша очередь, и на пару минут разговор приходится прервать. Однако усевшись за столик с подносами в руках, я возобновляю его, требовательно повернувшись к Рите:
- Почему ты не говорила, что денди тебе пишет? Как давно и как часто? Что хочет?
- Ты уже на помидор похож, - комментирует Лео, принимаясь за свой обед. - Видала, мелкая, как он тебя ревнует?
- Отвали, - досадливо говорю я. Друг не унимается, и я показываю ему средний палец. Он весело смеётся.
- Да что тут говорить, ну пишет и пишет, - отвечает тем временем Рита. - Ничего такого в этом нет, мы же все-таки с детства дружим. Как дела, спрашивает, про планы на день. Погулять звал несколько раз.
- А ты? - внимательно смотрю я на неё. Не дай бог она согласилась! Рита встречается со мной взглядом, и в больших ореховых глазах я вижу смешинку.
- А что я? Ты не знаешь, чем я занимаюсь по вечерам? Если ты забыл, напомню: каждый вечер я провожу с тобой.
Действительно, она каждый вечер со мной. Ревность успокаивается, отходя в сторонку и уступая место гордому самодовольству. Каждый вечер она выбирает меня.
Четвёртым уроком у нас в расписании стоит литература. Читать я всегда любил и стараюсь читать по максимуму, поэтому литература мне дается легко. Однако с прошлой недели Беллочка, кажется, затаила на меня зуб — после того как я не смог удержаться и врезал Максу Никоненко. Макс - один из дружков Раевского, но если с Раевским мы закусываемся постоянно класса с шестого, то с Максом прежде не конфликтовали, просто не замечая друг друга. Тем сильнее был мой гнев, когда Никоненко внезапно высказался по поводу Риты - и в очень нехорошем ключе. В последнее время я стал крайне несдержанным и резко реагирую на многие вещи. Раньше считал себя неконфликтным человеком, но теперь то и дело хочу набить кому-нибудь морду. Поэтому, услышав, как Макс говорит о том, что у Риты классные ножки и что он бы проверил, насколько она гибкая и насколько громко умеет кричать в постели, я даже не думал - просто от души врезал ему, а Беллочка именно в этот момент очень некстати вошла в кабинет. Теперь она, похоже, считает меня агрессивным и неуравновешенным. Черт, может, отчасти я и правда такой и знакомство с Ритой просто вытащило на поверхность тёмную сторону моей личности?
Как и на прошлом уроке, мы продолжаем обсуждать поэтов Серебряного века. Белла рассказывает о биографии Есенина - рассказывает нудно, пресно, так, что мне быстро становится скучно. Всё-таки очень многое зависит от учителя. Даже самый сложный предмет можно полюбить, если педагог увлечён им, а если рассказывать так, как Белла, то можно отбить всю любовь к самому интересному уроку. Творчество Есенина мне очень нравится, поэтому я много читал про него, у меня даже есть его биография, и сейчас, вполуха слушая нудный бубнеж Беллы, я лениво думаю о том, что мог бы рассказать о поэте лучше, чем она. В конце концов я вообще перестаю концентрироваться на том, что говорит литераторша, и уношусь далеко в свои мысли. О Рите, о музыке, о новой песне, которую написал только вчера, в один присест, вернувшись домой после прогулки с Ритой. Она родилась на волне вдохновения, слова приходили откуда-то из сердца, а потом точно так же пришла музыка...
- Камаев, поделись с нами, о чем таком интересном ты думаешь, что совершенно не слушаешь учителя?
Белла, сложив руки на груди, возвышается передо мной.
- О музыке, - честно говорю я. - А ещё о девушке.
В классе слышатся смешки. Белла поджимает губы:
- Очень интересно. А о творчестве Сергея Есенина ты подумать не хочешь?
- Я уже много о нем думал, - пожимаю я плечами. - И читал о нем тоже.
- Вот как, - Белла Борисовна отходит к своему столу, опирается на него спиной и, сняв с носа очки, с нескрываемым интересом смотрит на меня. - Перед нами знаток, как я посмотрю. Может, ты нам прочтёшь что-нибудь из Сергея Александровича?
- С удовольствием, - я легко поднимаюсь из-за парты и вышагиваю к доске. Остановившись перед классом, оборачиваюсь к литераторше.
- Что вам прочесть?
- А ты много чего знаешь у Есенина? - с неподдельным удивлением спрашивает она. Я согласно киваю. У меня хорошая память - впрочем, у музыканта и не должно быть другой, - я легко запоминаю стихи, даже не напрягаясь, и пару десятков есенинских стихотворений рассказать точно могу.
- Что ж, Станислав, - Беллочка протирает очки подолом пиджака и вновь водружает их на нос. - Прочти свое самое любимое.
- Нет, самое любимое, пожалуй, не стоит, - живо возражаю я. Белла поднимает брови:
- Это ещё почему?
- Боюсь, оно вам не понравится.
Одноклассники опять начинают хихикать. Кирюха с Лео перешептываются и откровенно веселятся. Они знают, какое стихотворение Есенина я люблю больше всего.
- И все-таки ты прочти, а мы послушаем, - твёрдо говорит Белла. Черт, ну я предупреждал, она сама захотела. Я прочищаю горло и, глядя поверх голов, начинаю негромко читать:
- Пой же, пой. На проклятой гитаре
Пальцы пляшут твои вполукруг.
Захлебнуться бы в этом угаре,
Мой последний, единственный друг.
Не гляди на ее запястья
И с плечей ее льющийся шелк.
Я искал в этой женщине счастья,
А нечаянно гибель нашел...
Шепотки и смешки, гуляющие по классу, смолкают, и в кабинете устанавливается мертвая тишина. Двадцать пять человек не шевелясь слушают меня, и мельком я думаю о том, что благодаря своим выступлениям здорово наловчился держать внимание толпы.
- Я не знал, что любовь — зараза.
Я не знал, что любовь — чума.
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума.
Я не знаю, почему так люблю это стихотворение. Оно с первого прочтения привлекло меня. Не пошлостью и грубостью, нет, но тоской, сквозящей за каждым словом, общей атмосферой одиночества и боли, пронизывающей каждую строку.
- Пой, мой друг. Навевай мне снова
Нашу прежнюю буйную рань.
Пусть целует она другого,
Молодая, красивая дрянь...
- Спасибо, Стас, пожалуй, хватит, - словно приходит в себя Белла Борисовна, наконец останавливая мою декламацию. Хорошо, что она успела это сделать, ведь уже очень скоро в тексте должны были бы прозвучать те слова, которые не принято произносить в приличном обществе.
Я наклоняю голову в знак благодарности за предоставленное время, и вдруг мои одноклассники начинают... хлопать. Первой ладонью о ладонь ударяет Наташка Федорук, которой я давно симпатичен (и с которой именно поэтому у меня никогда ничего не было). За ней подхватывают улыбающиеся Кир и Лео, а потом и весь класс - за исключением Раевского, Никоненко и парочки их друзей - начинает аплодировать. Такого я точно не ожидал. Неужели я так хорошо читал?
Растерявшись от неожиданности, я прижимаю ладонь к сердцу.
- Спасибо, ребята...
Мне и приятно, и неловко одновременно.
- Молодец, Стас, действительно хорошо прочитал, - роняет скупую похвалу и Беллочка. - Хотя это не самое лучшее стихотворение Есенина, на мой взгляд...
- А на мой - практически идеальное, - возражаю я, остановившись на полпути к своей парте. Литераторша качает головой:
- Я бы сказала, у тебя весьма своеобразные вкусы относительно поэзии.
- У него они такие не только относительно поэзии, - хохотнув, подаёт голос Раевский с последней парты. Я медленно поворачиваюсь к нему.
- Что ты сказал?
- Что слышал, - огрызается он, не прекращая насмешливо улыбаться. Теперь у него такая политика, пытаться зацепить меня на уроке? Боится, что на перемене я ему зад надеру, а на уроке, думает, не трону?
- А я не слышал, - говорю я, чувствуя, как внутри все закипает, - повтори.
- Камаев, Раевский, разговоры оставить до перемены! - вмешивается Беллочка. - Станислав, сядь на место!
Если бы Раевский внял предупреждению и промолчал, то, возможно, все сошло бы на тормозах. Но именно в этот самый момент он с нахальной ухмылкой произносит:
- Могу и повторить. Вкусы у тебя, говорю, не только в плане стихов своеобразные. Ещё и девчонок выбираешь странных, шалав, например, как Галанина...
- Раевский! - возмущённо вскрикивает Белла Борисовна и добавляет что-то ещё, но что - я уже не слышу. Рванувшись, я перескакиваю сразу через две парты и с размаху бью кулаком по наглой роже. Он ожидает нападения и успевает закрыться от удара, но не может удержаться на месте и падает на Макса, с которым сидит за одной партой. Я падаю следом, сверху, и ещё раз остервенело бью по нему, на сей раз успешно попадая в лицо. Он пинает меня в живот, и мы, сцепившись, валимся на пол. Визжат девчонки, что-то кричит Белла Борисовна, орут парни - кто-то из них подначивает нас к драке, кто-то, напротив, пытается успокоить. Я не разбираю слов, гнев застилает мне глаза, и сквозь красную пелену на веках я вижу только свою цель - разбитую морду Раевского.
Кто-то оттаскивает меня от него; я не сразу понимаю, что это Кирилл и Лео. Раевского тоже держат двое. Нос у него разбит, глаз стремительно заплывает. Я чувствую, как саднит ушибленные ребра, но это ерунда. Зато он так и не попал мне по лицу - и это к счастью, ведь завтра и послезавтра мне выступать. С разбитой физиономией как-то не комильфо выходить к зрителям...
- Камаев! У меня просто нет слов! - возмущается тем временем Белла Борисовна. - Отвратительное поведение, ужасающая агрессия! Начать драку посреди урока!
- Ещё раз скажешь хоть что-нибудь по поводу Риты - пожалеешь, - не слушая её, говорю тем временем я, обращаясь к Раевскому. Он презрительно кривит губы и, вырвавшись от державших его, садится на свое место. Я тоже дёргаю плечом, и Кирюха с Лео наконец отпускают меня.
- Камаев, я очень хочу увидеть твоих родителей, - говорит Белла, и по ней видно, что она еле сдерживается от возмущения. - Директору сообщать пока не буду, только потому, что Раевский сам тебя спровоцировал. Но он не следил за языком, а ты начал драку, а это неприемлемо и возмутительно! Уже второй раз ты позволяешь себе подобные выходки на моем уроке!
- Я передам отцу, чтобы зашёл к вам, - роняю я и только собираюсь сесть на свое место, как из коридора доносятся радостные трели звонка. Не дожидаясь разрешения литераторши, я поворачиваюсь и первым выхожу из класса, а друзья спешат за мной.
Оказавшись у подоконника и убедившись, что вокруг нет никого, кто мог бы нас услышать, Лео с чувством говорит:
- Раевский - кусок дерьма. В следующий раз втроём ему морду начистим.
- На что он надеялся? - недоумевает Кирилл. - Думал, ты не заступишься за Ритку?
- Думал, что на уроке не полезу в драку, - зло говорю я. - А может, наоборот, специально этого и добивался, чтобы мне проблем с Беллой добавить. Да хрен его знает, мне насрать, что он там думал.
- Неясно, чем ему мелкая не угодила, - говорит задумчиво Лео. - Незнакомую девчонку шалавой обзывать - ну такое себе.
- Вполне в духе Раевского, - не соглашаюсь я. - Да и Рита здесь ни при чем, он меня цепляет. Утром тоже пытался, по Таське даже проехался...
- Чего? - в голос изумленно переспрашивают друзья, и я кратко пересказываю им утреннюю стычку с Раевским. Пока рассказываю, закипаю снова. Парни тоже приходят в бешенство, я вижу это по их лицам. И в это самое время Раевский с разбитой мордой как раз выходит из кабинета в сопровождении дружков. Наши глаза встречаются, он замирает на пороге, и некоторое время мы неотрывно пялимся друг на друга. Моя душа жаждет продолжения драки, но первым нападать я не собираюсь и жду его шага. Однако Раевский в конце концов отводит глаза и уходит по направлению мужского туалета. А вслед за ним на пороге показывается Беллочка. Обводит пронзительным взглядом из-под толстых стекол коридор и останавливается на нас троих. Секунду думает, вздыхает, а потом громко сообщает:
- Станислав, я, пожалуй, поступаю непедагогично, но видеть тебя на следующем уроке – это выше моих сил. Исчезни с глаз моих, по крайней мере до тех пор, пока отец или мать со мной не побеседуют.
Пфф. Легко. Она думает, я расстроюсь, что ли?
- Где будешь, рок-стар? – спрашивает Лео, когда я, забрав из кабинета рюкзак, вновь появляюсь в коридоре. – В фойе?
После русского, шестым, у нас стоит физкультура, и от нее меня никто не освобождал, но в моей голове уже рождается план. Прогуливать так прогуливать, сегодня, видимо, звездам угодно, чтобы я не кис на уроках.
- Да не, пацаны, я, пожалуй, свалю, - говорю я вслух. – Поеду к отцу на работу, сразу расскажу ему все. Пусть разбирается с Беллой.
Я совершенно не боюсь, что отец будет меня ругать за драку. Хоть мы с ним и не сходимся в вопросе моего поступления и жизненного выбора, во всем остальном, я точно знаю, он всегда на моей стороне.
Друзья кивают.
- Скажешь Константинычу, что у меня живот прихватило или еще что-нибудь, сам придумай, - обращаюсь я к Кирюхе. Денис Константинович, наш физрук, по совместительству ведет у девятых-одиннадцатых классов и футбольный кружок. – Но на тренировке я буду.
- Вали уже, - машет тот рукой. – Разберусь, что сказать.
Через сорок минут я уже вхожу в клинику отца. Удача поворачивается ко мне лицом – отец обнаруживается на своем месте, у себя в кабинете. Увидев меня, он удивленно вздергивает брови.
- Вот это номер, а ты здесь откуда взялся?
Бросает взгляд на часы, и вдруг на лице его явственно проступает тревога.
- Что-то случилось? Ты в порядке?
- Нет, нет, - спешу успокоить его я. – Все нормально. То есть кое-что случилось, но ничего страшного...
И, плюхнувшись в удобное кожаное кресло возле отцовского стола, я подробно выкладываю ему все, что произошло на уроке литературы, не забыв упомянуть и утреннюю выходку Раевского. Отец слушает внимательно, не перебивая, а когда я замолкаю, просто поднимается из-за стола и снимает со спинки кресла пиджак, параллельно сдергивая с себя белый халат.
- Поехали.
- Куда? – теряюсь я. Отец смотрит на меня как на дурачка:
- В школу, естественно, куда же еще. Ты на машине приехал?
Я киваю.
- Вот и отлично, пошли. Потом вернешь меня назад.
В школе все решается очень быстро. Я не присутствую при разговоре Беллы Борисовны и отца, меня деликатно выставляют за дверь, но их беседа длится не больше пятнадцати минут, после чего отец появляется в коридоре все такой же невозмутимый и собранный, как прежде.
- Поехали, - кидает он мне. – Хотя нет, пошли-ка к вашему классному, еще ему пару слов скажу.
- Как все прошло? – интересуюсь я по дороге до кабинета Артема Владимировича. Отец спокойно отвечает:
- К тебе претензий больше нет. А насчет твоего одноклассника сейчас хочу переговорить с вашим Артемом.
И, помолчав, добавляет:
- Но это не означает, что ты можешь продолжать устраивать драки на уроке. Старайся все же держать себя в руках хотя бы до перемены. А еще лучше до конца учебного дня...
- Я постараюсь, - искренне говорю я.
Через пятнадцать минут я уже везу отца по направлению клиники. А когда еще через полчаса торопливо забегаю домой, чтобы что-нибудь перекусить и мчать на тренировку, мне звонит Рита. Голос у нее очень встревоженный.
- Ты где? – спрашивает она вместо приветствия.
- Дома, - отвечаю я, почти не жуя заглатывая вчерашнюю холодную котлету и бросая щедрый кусок Мякишу, который, разумеется, с несчастным видом трется рядом.
- Ты в порядке?
- Я? Конечно. А почему ты спрашиваешь? – запоздало удивляюсь я. Рита нервно отвечает:
- Потому что Лео сказал мне, что на литературе ты подрался с Раевским, который врезал тебе по ребрам. И потому что я тебе звонила несколько раз и писала, а ты не брал трубку и не отвечал на сообщения...
Я отнимаю телефон от уха и смотрю на экран. Так и есть – на дисплее высвечиваются значки пропущенных вызовов и неотвеченных смс. И вдруг сердце мое наполняется теплом. Моя малышка, она переживала за меня. Поганец Лео, заставил мою девочку волноваться! Я уже думать забыл про ребра...
- Орешек, все хорошо, - с нежностью говорю я в трубку. – Прости, я, видимо, не слышал звонков. И с ребрами у меня все в порядке, не волнуйся, не так уж и сильно он мне врезал. Ему сильнее досталось...
- Его я видела, - отмахивается Рита, - но с тобой точно все в порядке?
- Абсолютно, - серьезно говорю я. – Я скоро приду в школу. Ты там?
- Да, в фойе, как и всегда. Ты расскажешь мне, что случилось?
- Приду и расскажу, - обещаю я. – Жди меня.
Возле школьного крыльца я снова вижу денди. Он курит в компании ещё троих парней, среди которых я узнаю Олега Стрижевского из одиннадцатого «в». У него есть сестра-близняшка, и она дружит с Марикой.
Денди, видимо, чувствует на себе мой взгляд, потому что поворачивается, и мы встречаемся глазами. Тут же он отворачивается и сплевывает. Я хмыкаю и взбегаю по ступенькам, но не успеваю войти, как слышу требовательное:
- Камаев, стой.
Я поворачиваюсь. Денди стоит за моей спиной и сканирует меня глазами. Его взгляд тяжёлый и злой, и я с удовольствием возвращаю ему его.
- Чего тебе?
- Это ты мне скажи, чего тебе нужно от Риты? - выплевывает он, зло прищурившись.
Я склоняю голову к плечу и с интересом оглядываю его. Он, конечно, следит за собой. Весь такой модный, холеный, на подбородке ни волосочка. Уверен в себе. Да только я тоже уверен.
- А ты ей кто, чтобы я перед тобой отчитывался? - лениво спрашиваю я. В синих глазах денди мелькает плохо сдерживаемый гнев. Ощущение, что ему хочется меня ударить, и он контролирует себя из последних сил. Он ниже меня ростом и меньше в плечах, так что не думаю, что действительно рискнет со мной связываться. А если и попробует, что ж. Одной дракой больше, одной меньше...
- Не лезь к Рите, ты меня понял? - тихо, но с угрозой говорит он. - Найди себе кого-нибудь другого для своих игр.
- С чего ты взял, что я собираюсь с ней играть? - с любопытством спрашиваю я. Он презрительно кривит губы:
- С того, что ты только так и относишься к девчонкам - как к игрушкам. Рита не такая, как другие.
- Согласен, - серьёзно говорю я. - Не такая. Чувак, я не обязан с тобой откровенничать, но все же скажу. Она мне нравится, и она моя. Я прекрасно понимаю, что и ты на неё запал. Только ты для неё друг детства, не больше. Тот, с кем она играла в песочнице. Тебе ничего не светит, извини.
Он открывает было рот, но я не даю ему вставить ни слова.
- Рита действительно особенная девушка. И она уже сделала свой выбор. Этот выбор - не ты. Так что лучше по-хорошему свали с дороги, окей? И перестань ей написывать, меня это бесит.
Не дожидаясь, пока он ответит, я обхожу его и исчезаю за школьными дверями, спиной чувствуя его взгляд. Кажется, у меня появился еще один личный враг, но мне плевать.
Рита, как и говорила, ждет меня в фойе – на любимом подоконнике с книжкой в руках. Едва завидев меня, она роняет книжку и бросается ко мне. В ореховых глазах плещется тревога, когда она хватает меня за предплечья и беспокойно спрашивает:
- С тобой точно все в порядке? Нигде не болит?
Я не могу сдержать дурацкую улыбку, которая против моей воли расползается по лицу. Она волнуется обо мне, и это так чертовски приятно, что не передать словами. На секунду мне даже хочется, чтобы у меня что-нибудь болело, - тогда, наверное, Рита бы ухаживала за мной...
- Я здоров как бык, - заверяю я ее, успокаивающе поглаживая по запястью, - хочешь, покажу, что все ребра целы?
И в подтверждение своих слов тут же задираю джемпер, обнажая живот. Рита сразу краснеет:
- Все-все, я тебе верю! Не устраивай стриптиз на публике, пожалуйста.
- Тут никого нет, кроме нас, - насмешливо говорю я. Фойе действительно пусто – в половину четвертого в школе уже почти нет учеников. Однако джемпер опускаю.
Мы возвращаемся к подоконнику, на котором Рита сидела, и я подбираю упавшую книжку.
- «Гарри Поттер»? В который уже раз?
- Каждый раз как в первый, - серьезно отвечает она и требует: - Рассказывай уже наконец, что между вами произошло!
Я и не собираюсь делать из этого тайну. Рассказываю все честно – и про утреннюю стычку, и про драку, а потом прямо спрашиваю:
- Орешек, скажи мне честно, у вас с Раевским есть какое-то общее прошлое? Он цепляет меня, потому что мы давно друг друга терпеть не можем, но, возможно, у него есть какие-то счеты и к тебе? Если есть, я должен знать.
Рита отвечает сразу же:
- Если ты имеешь в виду, было ли между нами что-нибудь, то нет, никогда. Но Раевский – ближайший друг Марики...
Марика! Черт, как я мог про нее забыть! Ее нет в школе на этой неделе – я знаю это от Риты, - и, видимо, поэтому она выпала из поля моего зрения. Что, если Раевский прохаживается по Рите именно по наводке Марики?
- Ты думаешь, Марика его подговорила?
Рита пожимает плечами:
- Эту мысль нельзя отрицать, ведь правда? Но вообще я хотела сказать, что Марк был со мной в том лагере после шестого класса. Когда Марика стала меня травить...
- Он был свидетелем того, что там произошло? – догадываюсь я. Рита кивает:
- Вроде того. Мы сначала с ним вроде как подружились, но потом никакой дружбы не вышло. А в школе он все рассказал Марике и их дружкам. Но вообще конкретно между нами с ним никакой вражды никогда не было, явной антипатии тоже. Так что или он действительно по просьбе Марики тебя подзуживает, либо просто потому, что у вас плохие отношения, а я по удачному стечению обстоятельств под руку подвернулась. Ну или все сразу.
Скорее всего, малышка права.
- Хорошо, что ты ему врезал, - сердито добавляет Рита. – У него вся морда синяя, под глазом фингал.
Я не чувствую ни капли сожаления. Поделом уроду.
- Но все-таки, Стасик, пожалуйста, не ввязывайся больше в драки, - просительно заглядывает она мне в лицо. – Я не хочу, чтобы ты пострадал.
Я не выдерживаю и крепко обнимаю ее.
- Как бы мне ни было приятно, что ты волнуешься за меня, не надо, - говорю я, уткнувшись лицом в ее макушку. – Я могу за себя постоять. К тому же ладно бы он в мой адрес что-то сказал, но он оскорбил тебя, а этого я никому не прощу.
Неожиданно она обеими руками обнимает меня в ответ, и несколько минут мы просто стоим у подоконника, тесно прижавшись друг к другу. Мне кажется, что все звуки, запахи и вообще мир вокруг перестают существовать – я слышу только биение собственного сердца, гулко отдающееся у меня в ушах, и вижу лишь Ритину макушку, в которую упираюсь губами. Это первый раз, когда мы обнимаемся так долго и так крепко, и я бы все отдал, чтобы эти объятия продолжались как можно дольше. Однако вечно ничего не существует – и Рита первой расцепляет руки и отстраняется от меня. Глаза ее подозрительно блестят.
- Ты не опоздаешь на тренировку?
Черт побери, я уже и забыл, зачем я вообще здесь! Кидаю взгляд на часы – до начала десять минут.
- Беги, - говорит Рита. – Я буду ждать тебя здесь.
- Не скучай, - говорю я напоследок, подхватив сумку с формой. Рита смеется:
- «Гарри Поттер» не даст мне этого сделать.
Полтора часа спустя я уже везу Риту домой к ее подруге. Саша живет в отдаленном районе — неподалеку от ее дома я занимаюсь вокалом, а поскольку мы попадаем в самый час пик, то ехать туда нам придется не меньше часа. Впрочем, я никуда не тороплюсь, а, напротив, даже радуюсь выпавшей возможности провести время вдвоем с Ритой, удобно устроившейся в пассажирском кресле. По дороге мы опять говорим обо всем подряд, но как-то так получается само собой, что незаметно снова съезжаем на тему Раевского и нашей с ним драки. И тогда я осторожно спрашиваю:
- Орешек, а что случилось в лагере?
- Ты наверняка будешь смеяться, - говорит она со вздохом.
- Не буду, - торопливо заверяю я, а сам думаю про себя, что во что бы то ни стало сдержу это обещание. Вне зависимости от того, что же Рита расскажет. – Но если тебе неприятно вспоминать...
- Нет, нормально. Я расскажу. Тогда мама впервые отправила меня в лагерь, - говорит она, глядя вперед, в лобовое стекло. Мы как раз замираем в очередной пробке. – Я была в восторге, ну, знаешь, впервые оказаться одной далеко от дома – это ж какая я крутая, какая самостоятельная, взрослая, - она улыбается собственным мыслям. – И ребята в отряде были, как мне показалось, хорошие, что девчонки, что мальчишки. Раевский тоже был в моем отряде, и мы как-то сразу стали держаться вместе. Он мне показался очень славным, я еще удивлялась, что мы в школе не общались, и думала – как будет здорово, если мы подружимся. Что он с Марикой дружит, я тогда не знала. Ну и он, наверное, не знал, что мы с ней... не дружим. Там, в отряде моем, еще был мальчик один. Димой звали, до сих пор помню. Он мне понравился сразу. Он такой был... балагур, весельчак, душа компании, в общем. Прямо как ты, - добавляет она, взглянув на меня, и улыбается. Я улыбаюсь в ответ, хотя слушать про другого мальчишку, который нравился Рите, мне неприятно. Ну и что, что ей тогда было двенадцать и мы вообще не были знакомы.
- В общем, Раевский с Димой этим общался и однажды по секрету отвел меня в сторонку и сказал, что я Диме нравлюсь и что он хочет со мной погулять. Я, конечно, сразу согласилась. Еще бы нет! Я не была в него влюблена, но он мне действительно нравился. Ну и тем же вечером мы с Димой сбежали через дырку в заборе и пошли по лесу соседнему гулять. Там красиво было. Потом нашли бревно какое-то поваленное, сели. И он ко мне потянулся, ну, чтобы поцеловать...
Я непроизвольно хмурюсь.
- А у меня в этот день, как назло, с самого утра болел живот, - продолжает Рита, словно не замечая моей реакции. – Сначала сильно, потом вроде отпустило, и к тому моменту, как мы с Димой гулять пошли, почти совсем прошел. Но пока мы бродили, заболел снова. Ну и вот представь, Стас. Летний вечер, лес, птички чирикают, первый мальчик, который мне нравится, тянется ко мне, чтобы поцеловать... И мой живот, который решает подвести меня именно в этот самый момент, и на всю округу раздаются очень неприличные звуки...
- Он смеялся? – спрашиваю я с отвращением, представив этого незнакомого Димку. Конечно, смеялся, иначе истории бы не было. Наверное, на Раевского похож или на денди.
- Еще как, на весь лес закатился от хохота. Ну, его можно понять – кто бы не смеялся на его месте, - Рита улыбается, но мне совсем не смешно. Я представляю маленькую Риту, которой стыдно, больно и, наверное, страшно, и мне не смеяться хочется, а заслонить ее собой и крушить всех вокруг, кто посмеет обидеть ее хоть взглядом.
- Я бы не смеялся, - говорю я тихо. В этот самый момент машины впереди наконец начинают движение, и я тоже трогаюсь с места, поэтому не могу посмотреть Рите в глаза, хотя мне очень хочется.
- Ты это ты, других таких нет, - отвечает она так же тихо. А потом добавляет громче: - Ну и все, сказки не случилось. Я, конечно, расплакалась и убежала в лагерь. А он, разумеется, вернувшись, все рассказал друзьям, в том числе и Раевскому. Оставшиеся дни в лагере почти все меня дразнили, я плакала и считала дни до возвращения домой. А потом в школе все началось заново из-за Марики, и я долгое время недоумевала, откуда она-то узнала, пока наконец не увидела ее рядом с Раевским. И тогда до меня дошло. Это было как раз на той самой дискотеке.
- Представляю, что ты тогда пережила, малышка.
Это слово само собой вылетает у меня изо рта, я не успеваю придержать его. Про себя я давно называю Риту именно так – даже в телефоне так подписал, - и сейчас, когда я всем сердцем сочувствую той маленькой униженной девочке, это ласковое обращение отказывается оставаться запертым в моей голове.
- Спасибо, - тихо отвечает она. – Да, тогда было ужасно. Но сейчас все в прошлом. Теперь я и сама могу посмеяться над той ситуацией. Такие вот дела.
Некоторое время мы молчим. Не знаю, о чем думает Рита, а я – о ней, о Раевском, о незнакомом Димке, о той давней дискотеке и о себе самом. Тогда я понял, что плачущая передо мной девчонка очень красивая, понял, что ее можно хотеть поцеловать, – и сделал это, но почему же четыре года не мог разглядеть того, что увидел сейчас?.. А она? Когда она увидела меня? Ведь почему-то же она меня поцеловала...
- Давно хотела спросить. А почему волки? - нарушает тишину Ритин мелодичный голос. Выныриваю из своих размышлений и переспрашиваю:
- Что, прости?
- Твое кольцо, - говорит Рита и кивает на мою ладонь, лежащую на руле. Я смотрю туда же. Ах, кольцо!
- Ты знаешь, что символизирует волк? – спрашиваю я вместо ответа. Она хмурится:
- Мм... наверное, силу?
- Самостоятельность, - говорю я. – А еще бесстрашие, верность, преданность. Это символ победы и свободы. В свете того, что ты знаешь обо мне... Становится понятно, почему волки, да?
Она задумчиво кивает, разглядывая кольцо. Потом улыбается уголками рта:
- Они как будто поют.
У меня аж сердце заходится. Она поняла! Она увидела то же, что вижу я!
- Орешек... Ты увидела то, чего не видят другие. Ни Кир, ни Лео, ни Миха, никто не смог этого разглядеть, - полушепотом признаюсь я. – А я, когда его увидел, сразу понял, что это мое кольцо.
- Ты тоже поющий волк, - улыбается она и неожиданно гладит меня по плечу. Сцепляю зубы и заставляю себя сосредоточиться на дороге, хотя все, чего мне в настоящий момент хочется, - это припарковаться где-нибудь на обочине и впиться в ее манящие пухлые губки.
- Давай музыку включим? – вновь вытаскивает меня из грез Рита. Точно, музыка!
- Орешек, открой бардачок, - прошу я. Она выполняет просьбу.
- Там лежит флешка, видишь? Вставляй ее в магнитолу.
Рита послушно делает, что я говорю.
- Что это?
- Это подборка песен твоих и моих любимых исполнителей, - говорю я, не отрывая глаз от дороги. – Вчера сделал. Это будет наш с тобой общий плейлист.
- Божечки, ты крутыш! – восторженно вскрикивает Рита. – Как здорово!
Даже не глядя на нее, я знаю, что она широко улыбается. Безумно люблю такую ее улыбку и радуюсь вдвойне, когда сам становлюсь ее причиной.
Рита принимается проматывать список, изучая песни, а потом вдруг останавливается.
- Стас... А ты никогда не делал собственных записей? Ну, чтобы ты пел?
Я отрицательно качаю головой.
- Разве что на диктофон.
- Я бы хотела, чтобы у меня были записи твоих песен, - говорит она и вздыхает. – Стас... А ты сам пишешь песни?
Не могу ее обманывать и не хочу.
- Пишу, Орешек. Но не пою их.
- Почему? – ее личико грустно вытягивается.
- Наверное, еще не пришла пора для этого, - пожимаю я плечами. Как сказать, что я просто боюсь обнажать свое сердце перед множеством глаз и ушей? – Может быть, когда-нибудь и решусь.
- А мне споешь как-нибудь? – тихо-тихо спрашивает она. Я быстро взглядываю на нее:
- Тебе спою. Обещаю.
И она снова широко улыбается.
Когда спустя еще минут двадцать мы наконец подъезжаем к дому, где живут Ритина подруга и ее брат, оказывается, что нас ждет целая делегация. Едва мы выходим из машины, как к нам бросается миниатюрная брюнетка с очень длинными волосами и узким, почти кукольным улыбчивым личиком.
- Ну наконец-то приехали, мы уже заждались!
По пятам за девушкой следуют двое парней. В одном я без труда узнаю того самого бугая, который на прошлой неделе привозил Риту в школу, второй, очень худой и высокий, с умными серыми глазами и светлыми длинными волосами, собранными в низкий хвост, первым протягивает мне ладонь:
- Андрей. Можно Энди.
На его шее, выглядывающей из распахнутого воротника куртки, я вижу часть татуировки – какие-то геометрические узоры. Этот парень мне уже нравится.
- Стас, - говорю я, подавая свою руку в ответ.
Рукопожатие у него оказывается неожиданно крепкое. Бугай тоже пожимает мне ладонь:
- Дейв.
- А я Саша! – брюнетка порывисто обнимает меня. Все ее кукольное личико сияет. – Мы о тебе наслышаны! Здорово наконец познакомиться!
- Вы что делаете на улице? – подозрительно глядя на каждого из друзей по очереди, спрашивает Рита. Саша весело сообщает:
- Воздухом подышать решили да тебя подождать заодно, в квартире скучно!
Я улыбаюсь, глядя на то, какими честными глазами она смотрит на Риту. Ежу понятно – ее друзья хотели увидеть меня. Значит ли это, что Рита много рассказывала им обо мне?
Однако не успеваю я решить, как относиться к этому факту и радоваться ли, как в моем кармане начинает разрываться телефон. Достав его, я смотрю на экран. Звонит Дэн; это очень странно, что ему сегодня может от меня понадобиться?
- Прошу прощения, - говорю я Рите и ее друзьям и нажимаю зеленую кнопку. – Да?
- Стас, бро, пипец вообще, выручай! - истошный крик Дэна из трубки рвёт мне барабанную перепонку. Это так непохоже на приятеля, что я невольно напрягаюсь. Обычно Дэн расслаблен и весел, а сейчас в его голосе отчётливо сквозит паника.
- Дэн, Дэн, успокойся, чувак, не кричи, - я прижимаю трубку к уху, стараясь говорить спокойно и увещевательно. - Что стряслось?
- "Богатыри", падлы сраные, не приедут сегодня! - орёт Дэн, и я прямо-таки чувствую, как он брызжет слюной от злости. - Их барабанщик и гитарист забухали! Теперь дырка в плане! Братан, некого выпускать, приезжай, умоляю!
Черт побери, как это все некстати. Когда я впервые пришёл в "Подвал", я сразу обозначил, что могу выступать только по выходным. Потому что если на моё полуночное возвращение в выходные мама смотрит сквозь пальцы, то, заявись я среди ночи в будни, это ей точно не понравится. А обострять отношения с родителями в мои планы не входит...
- Стасян, - истерично взывает из трубки Дэн. - Братан, на тебя вся надежда!
- Черт, Дэн, - говорю я. Он моментально откликается:
- Братан, знаю, но пойми, реально больше некому позвонить... Братан, приезжай...
- Да хорош, не гундось, приеду, - перебиваю его я, параллельно лихорадочно соображая, что сказать родителям. Ловлю на себе внимательный взгляд Риты и рассеянно улыбаюсь ей. Что бы придумать, что соврать маме?
- Стасян, бро, ты мой спаситель, - обрадованно восклицает Дэн на том конце провода. - Твой выход в десять тридцать.
- Понял, - откликаюсь я. - Давай, чувак, до встречи.
Я сбрасываю вызов и убираю телефон в карман. Сейчас половина седьмого, времени у меня достаточно, чтобы метнуться домой за гитарой, переодеться и приехать в клуб. Но что, блин, сказать маме?..
- Стас, что-то случилось?
Рита осторожно касается моего плеча, и сразу тёплая дрожь пробегает по телу. В ее взгляде я вновь вижу беспокойство. Что за день сегодня, то мне, то ей приходится волноваться друг за друга...
- Все хорошо, Орешек, - ласково улыбаюсь я, краем глаза замечая, как ее друзья переглядываются при звуках этого имени. Ну да, они же еще не знают, что я ее так называю.
- Просто мне придется сегодня поехать в клуб, там случилась накладка, некому выйти на сцену. И мне нужно что-то придумать, чтобы отмазаться от родителей...
- Я могу поехать с тобой? – тихо спрашивает она, и в это же самое мгновение Саша, которая, как и остальные, слышит весь наш разговор, радостно заявляет:
- Ты сегодня едешь в клуб? Мы с тобой!
- Какой клуб? – вмешивается Энди. Рита вопросительно смотрит на меня, и я киваю – расскажи.
- Стас поет, - объясняет она друзьям. – Выступает в клубе. Сегодня ему внепланово нужно туда приехать...
- И мы поедем с ним, да, котик? – Саша обнимает Энди, просительно заглядывая ему в глаза. – Я очень хочу послушать!
- Давай сначала спросим самого Стаса, хочет ли он, чтобы мы туда поехали, - басит Дейв. Все глаза тут же обращаются на меня.
- Ребят, да я не против, - я озадаченно поскребываю подбородок, все еще раздумывая, что сказать родителям. – Но мой выход в половину одиннадцатого, это значит, что домой вы вернетесь не раньше двенадцати. Вам нормально? Родители против не будут?
- Наших родителей сегодня нет дома, - радостно заявляет Саша. – Мама в командировке, папа на дежурстве, никто ничего не скажет. А Энди просто останется у нас, правда же, милый?
- Останусь, конечно, - говорит ее парень, улыбаясь ей. Я замечаю, что он смотрит на Сашу ровно так же, как я сам смотрю на Риту.
- Тогда все решено! – сияет Саша, но вдруг вглядывается в мое лицо. – Или нам все-таки не стоит ехать? Ты какой-то озадаченный. Думаешь, наверное: что за компашка свалилась мне на голову...
- Это не из-за вас, - поясняю я. – Просто мне нужно придумать отмазку для родителей, почему в будний день я заявлюсь домой после полуночи. Они не знают про мои выступления, и я пока не планирую им рассказывать.
- Вообще не проблема, - бодро заявляет Саша. – Ты тоже останешься у нас!
- Чего? – искренне удивляюсь я. Она пожимает плечами:
- Ну а что? Скажешь предкам, что у кого-нибудь из друзей ночуешь, а сам переночуешь у нас. Не будешь же ты по правде друзей среди ночи дергать. А у нас места всем хватит. Скажи, Дейви?
Я ожидаю, что старший брат не согласится со взбалмошной сестрой, но Дейв медленно кивает:
- Пожалуй, ты права, мелкая.
- Я не мелкая! – привычно огрызается Саша.
- Ребят, я правильно понял – вас не смущает, что совершенно незнакомый парень будет ночевать у вас дома? – уточняю я. Саша прищуривается:
- Ну, предположим, ты не совершенно незнакомый, ты Ритин па... друг. Рита доверяет тебе, а мы доверяем Рите, нам этого достаточно.
Энди и Дейв согласно кивают.
- Соглашайся, - тихо говорит молчавшая доселе Рита, беря меня под руку. Как я могу отказаться после этого?
- Спасибо, ребята, - говорю я, обращаясь сразу ко всем троим. Дейв великодушно машет рукой, а Саша весело говорит:
- Свои люди – сочтемся! Пойдем пока к нам?
- Не могу, - отказываюсь я, - мне нужно домой за гитарой смотаться. Давайте я вас заберу... скажем, в девять?
- У меня есть машина, - говорит Дейв. – Мы сами приедем к клубу, скажи только адрес.
Ах да, точно. Я и забыл про его внедорожник.
- Тогда позвони мне, как приедете, я вас встречу, – обращаюсь я к Рите, пока скидываю ей в мессенджере местоположение клуба. – Со служебного входа.
Она вскидывает на меня глаза:
- Конечно.
Мне чудится, будто она хочет сказать что-то еще, но она оглядывается на друзей и только коротко улыбается мне. Когда я отъезжаю, в зеркало заднего вида я вижу, как она провожает меня глазами.