глава 27. Можешь у меня пожить.
Первая пара прошла слишком быстро, а у меня готова почти половина.
К слову, после моего разговора с хозяйкой студии, больше и слово никто не сказал, не считая Настино «замечания».
Перемена сейчас была двадцать минут, а я побежала к Алёне.
Добежав до того кабинета, где у них сейчас буде пара, я нашла Алёну и сказала :
— Алён, мне неудобно, но можно у тебя пожить хотя бы недельку, меня из квартиры выселяют, два дня всего дали, что я найду за два дня? — спросила я.
— Ань, прости конечно, то я живу в однокомнатной квартире с парнем, не думаю что мы уживёмся все, она слишком маленькая, и тем более там одна кровать, не будем же мы втроём спать, — ответила она. По ней было видно, что ей правда неудобно отказывать.
— Можешь у меня пожить, — сказал наш одногруппник - Крылов. Пошляк.
— Иди к черту, Крылов, — ответила я.
— Не ну, а что? Я же от всей души, даже денег с тебя не возьму, только другое...
— Заткнись! Реально, ты мне не в аппетит как-то! — перебила я его.
Дальше я расстроенная ушла от Алёны, я бы позвонила бы Нике, но знаю, что она живёт вообще не тут.
В плане она раньше жила в общаге, а теперь уехала домой.
Я шла по коридорам универа, и думала, неужели вот так вот, в свои семнадцать лет я стану бомжом?
Мамина гордость, папина радость.
Я дошла до двери того самого кабинета, где мы заполняем ведомость, я зашла туда, там сидел Томас и что-то смотрел в телефоне.
Я села на своё место, и открыла в телефоне преложение, где можно найти квартиру. Думаю, что за пять тысяч я ничего не найду, и на уступки мне тоже никто не пойдёт.
Я вздохнула, и Томас повернулся на меня. Я посмотрела на него, а встал со своего места и подошёл ко мне.
— Ань, ты прости меня. Я не правильно сделал, что молчал, просто я не хотел напоминать тебе об этом, я же видел ка тебе больно из-за их развода, — сказал он.
Я посмотрела на него, а после обняла. Я не умею долго обижаться, и тем более, Томас просто не лез не в своё дело.
— Томас, меня из квартиры выселяют, у меня в кармане пять тысяч, куда мне идти? — спросила я, все так же обнимая его.
Он отстранился от меня, и посмотрел так, будто осуждает.
— Анечка, ты дура? Почему ты сразу ко мне-то не подошла? У меня живи, мама не будет против, папа тем более! — сказал Томас.
— Мне не удобно, — сказала я.
— Неудобно спать на потолке, а все остальное терпимо. Жить у меня, это всяко лучше, чем на улице, верно? — спросил он.
— Верно, — ответила я.
Томас снова обнял меня, поцеловав в макушку. В кабинет зашла Настя.
— Ой боже, сюси-пуси, сейчас блевану, — сказала Настя.
— Заебла, — прошептал Томас, но я услышала.
Я усмехнулась, а посл прозвенев звонок. Я отправила Томас заполнять его ведомость, а к нам в кабинет зашли наши кураторы.
— Ну что, Анька, как дела? — спросил Валентин Борисович.
— Не плохо, я уже вот, почти половину сделал. Кстати, если я закончу раньше, можно будет уйти пораньше, мне домой строчно надо, — сказала я.
— Если не секрет, что за причины? — спросил он.
— Меня выселяют из квартиры, мне вещи надо собрать, — честно ответила я.
— Тогда можно... А ты уже нашла куда будешь переезжать? — спросил Валентин.
— Да, к своему молодому человеку, — ответила я.
— Молодой, молодой. Смотри потом, по ступам Скворцовой не пойди, — сказал он.
Скворцова - Ника, кто не понял.
— Валентин Борисович, что за бред вы говорите! — сказала я.
Дальше они посмотрели наши работы, на Настю накричали, что у неё ничего не написано, а после ушли.
— Томи-и-ик, помоги мне, пожалуйста, — простонала Настя.
Господи, почему говорит она, а стыдно мне? Как самой не стыдно быть такой?
— Во - первых, я тебе не «Томик», а во - вторых, сделай сама, у меня тут ещё полно работы, если щас начну тебе помогать, сам не успею, — ответил он ей.
Я подошла к нему сзади, положив свои руки на его плечи, он повернулся на меня и улыбнулся.
— Иди пиши, нас ещё твои вещи собирать, — сказал он.
— Ты со мной поедешь собирать их? — удивленно спросила я.
— Ну, а куда я денусь то? Естественно с тобой, надо же ещё будет тебе дорогу показать, — сказал Романов.
— Тут далеко? — спросила я.
— Увидишь, красавица, иди пиши.
Я ушла, сев за свой стол, я продолжила заполнять ведомость, а Настя сидела, и всем видом показывала, как ей тяжело и издавала какие-то стоны.
— Настюшка, у тебя проблемы с дыханием? — спросила я.
— Нет, с чего ты взяла? — спросила она.
— Ты просто так тяжело дышишь, мне аж самой становится тяжело, — ответила ей я.
— Да я вообще не знаю как это делать! — начала хныкать она.
— Тебе ссылку должны были скинуть, как, что заполнять.
— Да? Сейчас посмотрю! — она начала смотреть в свой телефон, а после посмотрела на меня и улыбнулась, — Спасибо, Аня, ты оказывается, не такая дура, как я думала.
— Спасибо за прямолинейность, — ответила я.
Я продолжила молча писать, и под конец второй пары я заполнила все с сентября по декабрь.
Я сохранила все на флешку, после выткнула ее из компьютера, я подошла к Томасу.
— Тебе долго ещё? — спросила я.
— Нет, я уже все доделала, а тебе? — спросил Томас.
Я подняла флешку на верх, что бы он понял, что я сделала.
Он кинул флешку в сумку, а после мы ушли из кабинета, оставляя Анастасию одну, доделывать ведомость.
Мы постучали в учительскую, и нам разрешили войти.
— Ой, померились что-ли? — спроси Валентин Борисович.
Я посмотрела на Томаса, а тот стоял и улыбался. Он, что, все им рассказал!?
— Мы и не ссорились. Мы ведомость доделали, вот, — сказала я и протянула две флешки.
— Ой, ладно, идите. Только тихо! — сказал он и пригрозил пальцем.
— Мы - сама тишина, Валентин Борисович, — сказал Томас, и схватив меня за руку он вытащил меня из учительской.
Мы молча забрали свои куртку из гардероба, прошли через турникет. И вот он, запад свободы...