15
Мира. Декабрь 2023г.
На часах почти полдень, а я только-только выползла из плена своего тёплого стёганного одеяла. Сегодня у меня очередной выходной, значит будет день-тюлень. После всего пережитого за прошедшую неделю строить серьезные планы было бы глупо. Я просто надорвусь. Я и так на грани. Но как обычно – сама себе психолог. Потому назначила лечение в виде вечернего сериала и дневной поездки на кладбище – в место, которое, если честно, я не очень люблю посещать, но кроме меня у мамы никого нет. Сегодня же я почувствовала, что мне нужно туда, меня тянет какая-то неведомая сила. Кто я такая, чтобы сопротивляться всяким внешним силам? Даже голос в голове сказал, что так надо. А уж спор с ним может стоить мне очень дорого, как показала практика.
В телефоне было обнаружено непрочитанное сообщение от Мира двухчасовой давности: «Доброе утро, подруга. Как спалось?», и на моём лице непроизвольно расцвела самая широкая улыбка, какая может быть в моём арсенале. «Доброе утро. Благодаря тебе, ночью не спалось совсем» - написала в ответ, потирая дрожащие от волнения руки.
Мирослав: «Я тебя так умотал за ночь?» и смайлы в виде чёртиков.
Я: «Ещё как!»
Вот что мы с ним делаем? А у самой внутри бушевало такое пламя, которое я в одиночку была не в силах погасить. Мне было жизненно важно, чтобы он мне писал, именно вот так, на грани возможного и невозможного, обнуляя все запреты, поднимая из глубины всё самое сокровенное, в чём я боялась себе признаться.
Но мысль о том, что у него есть та самая личная жизнь в виде Лизы, и что он переписывается точно так же с ней, а может, хотя не «может», а «точно» - ещё более откровенно, хищным червём больно вгрызалась в моё самолюбие. И как бы я не старалась её прогнать, она снова и снова возвращалась в самый неудобный момент.
«Чем планируешь сегодня заниматься, подруга?» - очередное сообщение от Мира, и очередная волна нахлынувших эмоций. Вот что такого в этих простых буквах?
Я: «Съезжу к маме на кладбище. Хочу отвезти её любимые цветы.»
Мирослав: «А потом?»
Я: «Потом смотреть самый скучный на свете сериал, и уснуть под него, объевшись на ночь эклеров.»
Мирослав: «Надеюсь, в последнем развлечении я тоже смогу принять участие? Как друг, естественно.»
Мне внезапно стало жарко. Я не могла подобрать слов, чтобы написать ответ. Руки дрожали, сердце колотилось, как ненормальное. Что он имел в виду? В каком именно развлечении? Сериал, пирожные или сон? Ох, Мира! Успокойся! Вы с ним друзья. Просто друзья. И у него есть девушка.
От Мирослава пришло новое сообщение: «Могу отвезти тебя на кладбище.». И я, ни секунды не думая, согласилась.
Сидя на переднем сидении старенькой Короллы, я украдкой поглядывала в сторону Мирослава. Им хотелось любоваться бесконечно. Его сосредоточенным лицом, внимательно следящим за дорогой, крупными ладонями, уверенно обхватившими рулевое колесо, его смущенной улыбкой, когда он ловил на себе мои откровенные взгляды. Это преступление – быть таким красивым и недоступным одновременно. Почему-то сидеть к нему вот так близко при дневном свете, говорить с ним, было намного сложнее, чем писать дурацкие сообщения в ночи.
- Ты давно была на кладбище в последний раз? – Мирослав бросил в мою сторону короткий взгляд, и снова уставился на дорогу.
- В октябре... Перед днём рождения. – в голове внезапно зашумело от упоминания самого пьяного дня в моей жизни.
Мирослав, будто тоже вытащив из архива жаркое воспоминание о той ночи, посмотрел на меня так, что меня пробрало до мурашек, и я смущённо отвернулась. Очень красивый вид за окном. Заснеженные деревья и сугробы, сугробы и заснеженные деревья. Мне срочно нужно было что-то очень холодное, желательно приложить ко всему телу. Нет? Ну, хоть посмотрю...
- А сегодня просто так решила съездить? – поинтересовался Мир.
- Да, просто так.
Как же трудно с ним общаться в тесном пространстве!
- И всё?
- Что – всё?
- Расскажи хоть что-нибудь. – каждый его взгляд пронзал стрелой, точно, прямо в сердце. И невозможно было увернуться.
- Спрашивай.
- Я смотрю, ты сегодня прямо очень многословна. Не то, что ночью. – засмеялся Мирослав, и мои щёки залило румянцем от воспоминания, что я ему писала, и что он мне отвечал.
Я очень старалась взять себя в руки, но было до невозможности сложно. Если бы знала, что будет так, поехала бы на кладбище на такси.
- Скажи, а Лиза часто с тобой вот так ездит? Часто её возишь куда-нибудь? – внезапно спросила я, рассматривая машину изнутри.
- Причем здесь Лиза? – Мирослав удивлённо посмотрел на меня.
Ну конечно, она совсем ни при чём!
- Ты не ответил.
- Иногда вожу. А что?
- Нет, ничего. Просто подумала. – я снова попыталась любоваться прекрасным зимним пейзажем за окном, стараясь скрыть накатившую волну ревности.
- А... твоя... девушка... Она не будет ревновать, что ты меня везёшь в своей машине? – продолжила я испытывать судьбу.
- Девушка? – Мирослав как-то странно рассмеялся. – Не будет. Она у меня не ревнивая. Немного чокнутая, но не ревнивая.
Ему смешно, а мне стало так невыносимо больно, что казалось, я вот-вот сорвусь и заплачу прямо на глазах «друга». Хорошо, что мы приехали к месту назначения. И мои слёзы можно будет вполне официально оправдать.
Я вышла из машины, стараясь не смотреть в сторону Мирослава, и не позволив ему пойти со мной. Лучше одна. Проживу эти эмоции одна.
Чем дальше я уходила от парня, тем холоднее мне становилась. И это происходило не в первый раз. Что это? Как это работает? Озираясь по сторонам, разглядывая укутанные снегом холмики и памятники, я нашла нужную могилу. Такая одинокая, покрытая инеем, чёрно-белая фотография смотрела на меня мамиными глазами с куска гранита. Внутри меня всё болезненно сжалось. Слезы потекли сами по себе. Почему-то казалось, что ей здесь невыносимо холодно и одиноко. Я уйду в нашу тёплую квартиру, укутаюсь маминым пледом, налью кружку горячего маминого травяного чая, а она останется здесь – совсем одна, под слоем промёрзшей земли, под холодным снежным покровом, среди таких же одиноких безжизненных холмов. Как же хочется забрать тебя с собой, мамочка! Согреть тебя, обнять, чтобы ты больше никогда сюда не возвращалась, в это леденящее душу и тело место. Как невыносимо больно от того, что я не могу это сделать!
Мои горячие слезы падали в холодный снег, протапливая узкие ходы в снежном покрывале. Пусть хотя бы они согреют тебя, мамочка. Пусть хотя бы так ты почувствуешь, как я тоскую по тебе, как люблю тебя, единственная моя. Как умираю от желания снова хотя бы разочек тебя обнять. Мамочка моя, любимая моя мамочка!
Я села на корточки рядом с памятником и прижалась лбом к ледяному граниту, не в силах больше сдерживать рыдания. Мне было невыносимо холодно. Не столько от зимней погоды, сколько от недостатка маминого тепла. И тепла того, кто никогда не сможет со мной им поделиться.
Я вернулась к машине без единой эмоции на лице. Мирослав посмотрел на меня с сочувствием, но не произнёс ни слова.
Домой мы ехали в полной тишине. Он даже музыку не отважился включить. Так же молча шагали к подъезду, молча поднимались по лестнице, и молча пошли каждый к своей двери. А я всё ещё изнывала от холода, окутавшего мои душу и сердце.
- Так что насчёт скучного сериала и эклеров перед сном? – внезапно спросил Мирослав, и я вздрогнула. – По-дружески, естественно.
- Если только по-дружески – то идём. – я поняла, что сегодня просто не смогу жить, не ощутив тепла Мирослава. Именно сегодня я нуждаюсь в этом так остро, что всё остальное – не имеет значения.
И вот, мы лежим с Миром на разложенном диване, слишком близко друг к другу. Я согрелась. Мне уже не просто тепло, мне настолько жарко, будто меня разбила лихорадка. Я совершенно не слежу за сюжетом какого-то случайно выбранного фильма, все мои органы чувств сейчас заточены только на одно – на горячее молодое тело моего недавно обретённого «друга». Я тону в захлёстывающей меня энергии, исходящей от него. Мне так невыносимо хочется, чтобы он прикоснулся ко мне, и так же невыносимо сильно я этого боюсь.
А Мирослав, абсолютно не обращая внимания на мои мучения, будто бы с интересом смотрит кино, и даже периодически смеётся. Он совершенно расслаблен, одну руку закинул за голову, другая мирно лежит у него на животе. От Мира исходят такие сила и спокойствие, что я, глядя на него, постепенно начинаю проваливаться в сон. Приглушённые голоса героев иногда заставляют выныривать из дремоты, но я снова и снова уношусь в царство Морфея, всё дальше и дальше с каждым новым погружением. Сквозь сон я чувствую, как Мирослав гладит мои волосы и лицо своими горячими пальцами, как он нежно целует меня в лоб, и довольно улыбаюсь. Или это всего лишь игра моего воображения, такая желанная фантазия, которая рассеется при пробуждении. Уже неважно.
Я проснулась среди ночи в полной темноте на диване в гостиной. Телевизор был отключен. Не понимая, что происходит, и пытаясь хоть что-то разглядеть или хотя бы нащупать во мраке комнаты, я услышала рядом мерное сопение. Мирослав. Он всё ещё здесь, и он спит рядом со мной. По-дружески, как и обещал... От этой мысли меня обдало жаром, я попыталась осторожно слезть с дивана, но Мирослав внезапно придвинулся ближе, сгрёб меня в охапку своими большими руками, крепко прижал к себе и сонно пробормотал: «Спи уже!».
Я лежала в полной растерянности, боясь даже пошевелиться, и боясь разрушить этот неожиданный и такой восхитительный момент. Мысль: понимает ли Мир, кого он обнимает во сне - «друга» или свою девушку - была отправлена в изгнание. И я снова провалилась в сон.