Часть 2
Нина же позвонила мне вечером.
– Привет, подруга! – на заднем плане слышалось бормотание телевизора и шум воды. – Слушай, мне тут знакомая позвонила. Им на свадьбу срочно нужен саксофонист. Прям срочно. Они сразу заплатят.
– Насколько срочно? – спросила я.
– Через час начало.
Я задумалась. Ехать куда-то вечером было лень. Ещё и играть для толпы скорее всего пьяных гостей. Но оплата пришлась бы кстати. Противоблошиный ошейник Котику и что-то вкусненькое мне.
– Диктуй адрес, – сказала я.
Через двадцать минут я с футляром наперевес выскользнула из подъезда. Вечерело. Бабки уже разошлись по квартирам. Никто не комментировал длину моей юбки и причину выхода из дома на ночь глядя.
Вернулась я ближе к утру. Ключи со звоном полетели на пол, футляр я аккуратно поставила у порога. Включать свет было лениво. Развесив одежду на спинке стула, я упала на кровать. Котик пристроился под боком. Немного помурчав, он уснул, я – сразу после него.
Разбудили меня холод и сухость во рту. На свадьбе поесть не получилось; только выпить два стакана сока. Лучше бы просила воду, подумала я, садясь на кровати.
В комнате было светло. Одежда чёрным пятном висела на стуле.
На полу валялись белые комки.
Я сидела и тупо смотрела на них. Ничего такого точно не было, когда я уходила. Осторожно я слезла с постели и тронула один. Мягкий, как вата.
Откуда у меня в квартире вата?
Если только не...
– О, нет! – простонала я.
Крок, мой старый любимый Крок, валялся в углу. Брюшко разорвано, вата выглядывала наружу. Мне даже показалось, что уголки пасти грустно опущены.
– Как ты мог?! – я повернулась, разыскивая Котика.
Он, как ни в чём не бывало, сидел на столе. Услышав мой голос, он никак не высказал вины, только дёрнул ушами.
– Ну и козлина же ты, порвал Крока!
Я подняла игрушку. Стеклянные глаза смотрели с укоризной, но ткань была распорота очень ровно.
Острые же у Котика когти, подумала я.
– Прости, Кроки, – я обняла его, как делала раньше, делала всегда. Плюшевая ткань и твёрдые бусинки глаз. – Я всё исправлю.
Мысль о том, чтобы выкинуть порванную игрушку, и в голову не пришла. Крок всегда был моим другом. А мама дала мне с собой маленький набор для шитья.
Но сначала – я облизала пересохшие губы – нужно было поесть, помыться и расчесать торчащие в разные стороны волосы.
Шить я умела плохо: медленно и не слишком аккуратно. И нитки из набора оказались слишком тёмными. У Крока остался неровный шрам на животе.
– Я всё равно буду тебя любить, – сказала я, обрезая нитку.
Котик запрыгнул на диван, толкнулся головой под локоть.
– И как ты смеешь после того, как чуть не убил Крока? – я говорила это и гладила его по голове. – Не делай так больше.
Котик смотрел на меня и мурлыкал.
Крока пришлось пересадить на шкаф. Вечером планировалась репетиция. Выкинув обрезки ниток, я открыла футляр и достала ноты. Не успела музыка разлиться по квартире, в дверь часто забарабанили.
Не надо было открывать. Не надо.
Я поняла это, распахнув дверь.
Соседка в цветочном халате смотрела на меня. Она скрючила свои страшные когтистые пальцы и вскрикнула на весь этаж:
– Когда ты уже перестанешь?! Сколько можно не давать людям спать!
«Сколько можно спать до полудня», – вертелось на языке, но я его прикусила.
– Всего тебе мало, никак не наиграешься. Вот послушай меня лучше...
Слушать её визг я не хотела. Но когда я потянулась захлопнуть дверь, она просунула ногу в щель между створкой и косяком.
Я пнула её. По инерции, я не хотела, я не могла кого-то ударить, даже кого-то противного. Это получилось само собой, и я пожалела сразу.
Ещё больше я пожалела потом, когда она орала за дверью:
– Сама напросилась, теперь пожалеешь. Пожалеешь!
Я старалась не слушать. Распахнула окно, впуская звуки улицы, высунулась наружу. За спиной всё ещё раздавались невнятные вопли.
Сосед сверху помахал мне рукой, роняя пепел с сигареты.
– Вы с Любовью Васильевной поссорились? – сегодня он звучал весело и довольно.
Я кивнула.
– Осторожнее с ней, – сказал он, пощипывая бородку. – Если ты ей не понравишься, она тебя отсюда выживет.
– За что? Я ничего такого не делаю.
Он пожал плечами.
– Постарайся её понять. Возраст, болезни, тяжёлый характер... – ветер уносил слова, делая их глухими. – Все такими будем.
– Надеюсь, что нет.
– Честно, я тоже, – он затушил окурок о подоконник. – Всё равно осторожнее. Не хочу пугать, но вы за последние полгода тут третья съёмщица.
Оставив меня обдумывать это, он бесшумно скрылся в своём окне.
Итак, я ждала мести. Даже не хотела возвращаться домой после репетиции. Бабка могла подстерегать меня на площадке, или у почтовых ящиков, или в лифте...
Когда я стояла на остановке, в голове мелькнула мысль – уехать ночевать к родителям. Но я вспомнила о Котике. Нельзя было его бросать.
Всё равно, я не поехала на лифте, а кралась по лестнице. И старалась как можно быстрее открыть дверь. После я заперлась на оба замка, на всякий случай. Поставила футляр с саксофоном у двери. Уже было слишком поздно, и всё равно – я бы не смогла играть.
Я боялась свою бабушку-соседку. Как так получилось? Боялась настолько, что взяла с собой в кровать Крока.
Сон не шёл. Я повернулась на бок, потом на спину. Погладила лежащего рядом Котика, подёргала за хвост Крока. Уснуть всё равно не получалось. Что-то было не так. Определённо, что-то странное творилось.
Осознав это, я сразу поняла, что именно.
Было слишком тихо.
Ни единого шума с улицы – ни ветра, ни проезжающих машин. Ни приглушенных стенами разговоров соседей. Только моё дыхание.
На миг я подумала, что оглохла. Перепад внутреннего давления, из-за которого лопнули барабанные перепонки, оторвавшийся сосуд – любая причина, в которых я не разбиралась. Суть была в одном – я не слышу. Я больше не слышу ничего, кроме частых вдохов-выдохов, а может, и они мне только кажутся.
Я откинула одеяло, чтобы включить свет. Щелчок выключателя, скрип пола – пожалуйста, что угодно.
Котик вскочил на лапы.
Острые когти вонзились в колени. Он царапал меня и шипел – такой чистый, яростный звук. Лучшее, что я слышала.
Я даже расхотела вставать с кровати. Просто приступ паники. Всё хорошо.
Я всё ещё могу слышать.
Котик замолк и сверкал глазами. Но шипение ещё раздавалось. Нет, не совсем шипение... Не отзвук ветра. И не шум воды в трубах.
Шорох.
Похожий звук издают, переворачиваясь, страницы книги. Трение, очень мягкое и тихое. Но этот звук не хотел оставаться тихим. Он нарастал, окружая нас.
Котик распушил шерсть и, подняв хвост, замер на краю кровати. Мои глаза привыкли к темноте. Ночь не чёрная, она всех оттенков серого, и я начала их различать.
По полу скользили тени.
Может, это Луна светила в окно, или какой-нибудь фонарь. Хотя я знала, что не было никакого света. Тени двигались сами по себе. Они скользили по полу, переплетаясь друг с другом, медленно, пока медленно, но я слышала, как они ускоряют движение, приближаясь к кровати.
Котик снова зашипел, и я упала назад на подушку. Закрыть глаза и расслабиться. Это сон. Самый реалистичный из всех, что я видела.
Я зажмурилась, сжимая одеяло. Проснуться не получалось.
Котик зашипел громче. За этим звуком слышалось, как начинают быстрее шуршать тени. Я не хотела открывать глаза, потому что боялась увидеть, как близко они подобрались. Хотелось провалиться в сон и очнуться утром, в знакомых отзвуках утренней пробки на проспекте.
Вдох. Выдох. Уснуть. Вдох. Выдох. Спать. Вдох. Не слушать, как они подбираются к кровати. Выдох.
Не помогало.
Я снова села на кровати. Котик приник ко мне, а тени шуршали вокруг. Они двигались неторопливо, но упорно, зажимая нас в угол.
Я поймала себя на том, что прижимаю к груди Крока и отползаю к изголовью кровати.
Одна тонкая тень отделилась от остальных.
Я ударилась плечом о стену.
Тень начала медленно подниматься по стене. Очень медленно.
Но ночь только начиналась.
Нужно было бежать! Тени поджидали не везде, я различала светлые участки пола. Если быстро соскочить с кровати и прыжками добраться до двери... Они медленнее меня. Они меня не поймают.
Я только подалась к краю кровати, а ногу снова пронзило болью.
Котик шипел на меня. Не на тени – на меня! Это выглядело странно, но оказалось очень понятно.
«Сиди здесь!» – говорил он.
– Чтобы они сюда залезли?!
Котик неопределённо мявкнул.
Ещё две тени поползли вверх по стене.
И тут я представила, как это будет. Шорох будет становиться громче, пока не станет невыносимым. Тени сожмут кольцо и доберутся до меня. Я буду кричать, может, кто-то и услышит, но не обратит внимания. Я буду кричать, пока воплей станет не слышно за их движением.
Тени выше на стене. Ближе на полу.
Я вжалась в угол, не выпуская Крока. Мы все, втроём: я, Крок и Котик.
Крепче обняв игрушку, я закрыла глаза. Нужно было заткнуть и уши. Я не могла слушать тени.
– Помогите, – прошептала я, обнимая Крока.
Мне нужна была помощь. Любая. Пожалуйста.
Очень нужна.
Очень.
Крок больше не был мягким. Я чувствовала чешую под пальцами и острые когти у своего плеча. Хвост, бьющий меня по боку.
Вскрикнув – звук утонул в темноте – я разжала руки.
Крок упал на пол. Тени скользнули к нему, и я закричала снова, потому что я любила его, любила столько лет, они не могли забрать его! Но Крок опередил меня. Он зарычал.
Яростный звук, который я могла услышать только в документалках про дикую природу, разнёсся по квартире.
Тени, шурша, разлетелись в стороны.
Крок неторопливо переминался с лапы на лапу. Он вырос, стал вдвое больше, чем был. Когти царапали пол, в пасти виднелись белые клыки. И я заметила тёмно-зелёный шрам – свою штопку.
– Крок? – позвала я. Потому что не знала, что ещё делать. Потому что верила, что звук его имени может помочь.
Он рыкнул в ответ.
Котик с громким мявом спрыгнул на пол. Теперь их было двое против теней. Я забилась в угол, прижимая к груди подушку, будто она могла как-то меня защитить.
Нет, не могла. А у Крока и Котика это хорошо получалось.
Тени, поднявшиеся на стену, скользнули вниз. Те, что на полу, тоже отступали. Котик медленно шёл на них, размахивая хвостом. Крок рычал, его когти стучали по полу. Они наступали, а тени тянулись к стене.
Я подалась вперёд. Крок клацнул зубами, и несколько чёрных лент, скользнувших ко мне, метнулись назад. Котик зашипел, и они замешкались, закружились. Этот танец теней на полу был даже красивым. Особенно зная, что они бежали, они боялись моего кота и моей ожившей мягкой игрушки.
Я бы рассмеялась, если бы могла.
Тени уже были далеко. Они бы убрались из моей квартиры, оставили нас троих дожидаться рассвета, а утром я бы собрала вещи и убежала домой, и всё стало хорошо.
Нет.
Крок и Котик отступили слишком далеко от кровати, отгоняя их. Между нами было всего несколько шагов, но они стали бездной, когда туда метнулись тени.
За секунду всё перевернулось с ног на голову. Я на кровати; Крок и Котик у двери. Тени скользили между нами, победно шурша.
Я закричала. Не помню что именно, может, я просто кричала, от страха. И Котик, ударив по полу хвостом, прыгнул ко мне.
Он спасал меня. Может, за то, что я спасла его раньше. Может, просто потому что любил меня и хотел быть рядом.
Но тень метнулась вверх и схватила его.
Ещё один мой крик и рычание Крока слились вместе. Тень отшвырнула Котика к подоконнику, там, где я не могла его видеть. Я кинула в тени подушку, потянулась к нему, но не могла слезть с кровати. Они были слишком близко, они ждали меня, чтобы схватить и опутать, я просто не могла.
Я поняла, что плачу, только когда услышала свой собственный всхлип.
А тени уже сжимали кольцо вокруг Крока. И я поняла, поняла неожиданно чётко. Сейчас они схватят его, а потом, расправившись с защитниками, возьмутся за меня. И всё закончится.
Я не хотела это видеть.
Снова рычание, которое должно было уже стихнуть за шипением. Ещё секунды, и всё. Но оно не прекращалось, и добавился ещё звук, глухой удар о что-то.
Я приоткрыла один глаз.
Крок, не обращая внимания на тени, толкал футляр в сторону кровати. Они уже хватали его за лапы, пытались обвить хвост, но он не сдавался. Ещё немного, и саксофон был бы достаточно близко.
Только зачем?
Тени зашуршали громче. Крок с силой толкнул футляр хвостом – теперь я бы дотянулась до него. Но разве это могло нам помочь?
– Я не могу, – прошептала я. Голос в шорохе теней звучал так тихо и жалобно.
Крок посмотрел на меня.
«Конечно, можешь», – говорил он.
И тени схватили его.
Это был конец. Ничего не осталось кроме шороха теней, болезненного шипения Крока и моего сбитого дыхания.
Я не могла больше слушать это.
Чуть не упав с кровати, я притянула к себе футляр.
Первый звук получился неуверенным и тихим. Дыхание было сбито, пальцы слишком напряжены, я не могла играть. Тени даже не дрогнули, только Крок зарычал протяжно.
Это бесполезно, думала я, выпуская мундштук. Тут нужно было что-то особенное. Быстрое, злое и яростное, как говорила мне Нина. И громкое, чтобы дрожали стены, чтобы тени убрались из моей квартиры, оставили нас в покое, навсегда!
Я сделала глубокий вдох, возможно, один из моих последних вдохов. Пальцы сами легли на клавиши.
Крока уже не было видно под опутавшими его тенями. Котик давно затих где-то в темноте.
Они посмели тронуть тех, кого я люблю.
Они должны были получить по заслугам.
Я начала играть.
Тени ушли не сразу. Они пытались сопротивляться, тянулись к моей кровати, душили Крока, но чем дольше я играла, тем слабее они становились. А я не сдерживала себя, я старалась быть громкой и злой. Чтобы все слышали мою музыку, чтобы все почувствовали мою силу!
И тени отступали. Шуршание становилось всё тише, пока не исчезло совсем. Слишком быстро и просто, я даже не дошла до кульминации. Неправильно.
Я опустила саксофон. Крок тряхнул головой, клацнул зубами и посмотрел на дверь.
За ней раздавался какой-то звук, вроде сбитого дыхания.
Я чуть не упала, запутавшись в одеяле, но саксофон не выпустила. Щёлкнули замки, скрипнула створка.
Соседка в сером халате стояла на площадке. Волосы распущены, пальцы скрючены, показывая когти. И она тяжело, устало дышала, глядя на меня.
– Ты... – выдохнула она. – Кто ты..? Как ты только..?
Я не собиралась больше её слушать!
Поднеся мундштук к губам, я резко выдохнула последнюю фразу.
Когтистой рукой соседка схватилась за сердце. У неё светились зелёным глаза, пока она стонала, сползая по стене на пол. Но я уже не слушала её.
Захлопнув дверь, я бросила саксофон на кровать и подбежала к Котику.
Крок уже сидел рядом с ним. На рыжей шерсти Котика расплывалось кровавое пятно, он медленно дышал, не открывая глаз. Но он был жив. Слава всем богам, он был жив.
Я аккуратно положила руку ему на голову, второй обняла Крока. Всё закончилось.
Я доиграла, и всё закончилось.
Эпилог
Через три дня ко мне постучались полицейские. Моя соседка, Любовь Васильевна, умерла от сердечного приступа ночью. Она, видимо, почувствовала что-то не то, и вышла на лестницу, говорили мне. Там и умерла, прямо на площадке. Я ничего не слышала?
– Простите, нет. У меня той ночью котёнок с подоконника упал и разбил голову, я ездила в круглосуточную ветеринарку.
– И ничего не видели?
Я покачала головой.
Никто ничего не видел и не слышал. Ни шорохов, ни моей музыки. Но это было к лучшему.
Я закрыла за ними дверь квартиры. Котик с повязкой на голове мирно спал. Крок, в облике игрушки, сидел на подоконнике.
Я расчехлила саксофон. Мелькнула мысль о том, чтобы сыграть что-то траурное в память о старой злобной ведьме, но я передумала. Не хотелось портить себе настроение.
Вместо этого я сосредоточилась, отыскивая в себе импульс той самой силы.
Мне не терпелось узнать, что ещё я могу сделать с помощью музыки.