Глава 14. Симфония бессонницы
Они сидели плечом к плечу. Две пары ног беспорядочно свисали с краешка моста, у обоих в руках по гитаре. Время на часах еле достигало четырех часов утра. Солнце еще до конца не пробудилось, а двоих юношей, заколдованных друг другом, очарованных, занесло на заброшенный ранним сентябремём пляж. А ведь всего с месяца два назад на этом пляже не было так пусто даже в столь раннее время. Как же осень губит людей, ах, как губит...
Инициативу прийти сюда проявил Дилан, а вот мысль прийти сюда до занятий в университете подал Лололошка. Их обоих всё еще окутывала уютная сонливость, а пальцы немели от холода. Ветер задувал так, что аж присвистывал, словно вьюгой.
— Вот видишь? Я даже на гитаре смогу играть, если подучусь! А помнишь, как ты в первую нашу встречу говорил? "Если это чудо за синтезатор сядет, в нем все клавиши продавятся"...
Решил подразнить Дилана Лололошка, получив в ответ одобрительный смешок от последнего. Дилана самого, право, дивило то, как он терпеть Лололошку не мог еще с месяц назад, а сейчас лелеет, любит. Так же сильно этому удивлялся и Лололошка, и Ричард вместе с Шерон, которые это наглядно видели каждый день. Это признавать было как-то крайне странно. Как вообще можно было полюбить такого свинтуса?
И Дилан промолчал. Даже отвечать ничего не стал, просто продолжил смотреть на струны гитары, вспоминая все свои любимые техники, любимые отрывки из песен, которые он частенько играл и желал научить Лололошку играть их. То, что Дилан вручил свой любимый инструмент в руки Лололошки — это уже верх доверия, верх его любви к нему. Такая чистая, часто скрывающаяся от глаз Лололошки, любовь.
Лололошка покрепче взял медиатор, прошёлся им по нескольким струнам, пальцами левой руки неумело и медленно перебирая на грифе гитары абсолютно непонятные Лололошке аккорды. Он всегда твердил себе, что гитара — не его инструмент, что синтезатор и фортепиано — вот его предназначение. Но стоило Ло взять гитару Дилана, как всё резко изменилось. Себе Дилан взял гитару из студии, а свою (которую он прятал всегда под кроватью в чехле, чтобы ни кто не прикапывался с просьбой поиграть какую-нибудь песню) вручил Лололошке.
— Неправильно ты медиатор держишь, пианист.
Упрекнул Лололошку Дилан, но его слова приглушил усиливающийся у берегу ветер. Где-то под мостом зашумела река, что слоилась крохотными, тёмно-синими волнами. Дилан щекой прильнул к плечу Лололошки, двумя руками потянулся к медиатору в перстах Ло. Кожа их рук была так холодна, что они уже даже не различали, чьи руки холоднее, когда кожа студентов соприкоснулась друг с другом.
— Медиатор надо держать не так крепко, а то руку перенапрягёшь. Послабее держи. Да и кисть бы расслабить тебе...
Дилан придавил на руку Ло, заставляя её расслабиться. А Лололошка аж дыхание затаил, наблюдая за этим. По груди разливалось тепло, тело совсем позабыло о холоде ветра из-за того, как тепло было от, казалось бы, самого простого прикосновения. Но ценность этого прикосновения и крылась в том, что оно было от Дилана.
Их действительно связывала, в основном, только музыка. Познакомились из-за музыки, так часто видятся друг с другом из-за музыки (и из-за общежития в том числе), вместе создают только музыку... И, глядя друг на друга, Дилан и Лололошка одним лишь взглядом давали друг другу понять, что хотят принести этому миру не только музыку, но и свою влюблённость.
Ло даже особо не вслушивался в то, что Дилан рассказывал ему сейчас. Что-то он говорил о том, как важно играть аккорды "чисто", о том, что было бы недурно начать с нудной основы игры на гитаре и изучения её нот. Ло, причудливо улыбаясь, просто лицом зарылся в темные волосы Дилана, ниспадающие на блеклое и угловатое лицо автоматона, от чего тот аж притих. Раскалённый воздух от дыхания Лололошки почти что прожигал макушку Дилана.
— Я кому это всё рассказываю?
С навеивающим в голосе теплом отозвался Дилан, как бы упрекая Лололошку, но заключая руку Ло в плен своих двух ладоней, желая хоть немного отогреть. У Ло аж мурашки по коже побежали от осознания, что Дилан стал относиться к нему более трепетнее после последнего разговора. Лололошка, закрыв глаза, даже не увидел того, как Дилан убирает гитару в сторону, а сам приподнимает одну из ног и подгибает, прижимая ее колено к своей груди.
В храме тела Лололошки таились самые нежные, самые сладостные чувства, которые вот-вот были готовы вырваться наружу.
— А если узнают?
Внезапно перебил щебет тишины Дилан. А Лололошка даже бровью не повёл. Просто кончиком носа потёрся о чужие волосы, улыбаясь до ужаса глупо.
— О чём?
— О нас.
— А ты этого не хочешь? Ты боишься того, что кто-то узнает о нас? Ooh, my dear...
— Конечно нет, чел. Ну в смысле Ло. Ну в смысле... Ло, а я тебя до сих пор "челом" и "чуваком" называть могу или нет? А то, учитывая то, какие у нас теперь взаимоотношения...
Лололошка не удержался, захохотал, в ответ на что Дилан закатил глаза и цокнул. По правде сказать, эти двое и сами не знали, кем они теперь друг другу являются.
— Как хочешь, Дилан, как хочешь.
Лололошке было абсолютно наплевать на то, как его будет называть Дилан. Главное, чтобы вообще хоть как-то называл, а не лежал на кровати в обнимку с телефоном с утра до ночи. В такие моменты у Дилана не выпросишь и капли внимания, это Лололошка точно знал. Хоть вчерашний вечер, что крайне удивительно, Дилан провёл с Лололошкой, ни разу даже не взяв в руки телефон. Потрясающе!
Лололошка притих, пока Дилан приподнимался с его плеча и тянулся за гитарой. Он с любопытством смотрел за каждым движением Дилана: за тем, как из кармана своей кожанки Дилан доставал медиатор, как брал гитару и прижимал её к себе. Всё так же молча Дилан похмурился, задумчиво оглядел небо, а уже после этого заиграл музыку. Ноты смешались друг с другом, создавая симфонию абсолютного спокойствия. Хоть Лололошка и не очень любил спокойную музыку, но та, что была в исполнении Дилана — очень даже симпатизировала буйному американскому духу Ло.
Всё еще держа гитару у грудной клетки, Лололошка смотрел вдаль. Небо приобрело пастельно-голубой оттенок, а солнце разливалось жидким золотом, окрашивая собой края белоснежных облаков. Вдали виднелись деревья, а на другом берегу красовалась какая-то деревушка. Ах, будь сейчас лето! Лололошка бы рискнул, прыгнул в воду и переплыл бы реку (речка не отличалась своими габаритами), чтобы перебраться на тот берег и ознакомиться с его природной чистотой и красотой. Пускай и поспал он мало, но от своих трепетных чувств к Дилану Лололошка был готов сворачивать горы.
Но деревня та была окутана густющим туманом, который вспархивал сейчас даже на берегу, около которого сидели на мостике Лололошка и Дилан. И в тумане даже виднелась сама река, которая, точно зеркало, отражала небо и в своем отражении делало его даже симпатичнее. А на фоне так и продолжала разливаться музыка, которую, умело играл Дилан. Пейзаж безопасности, природы и даже любви вырисовывало сегодняшнее утро Лололошке.
Лололошка всё свое внимание переключил на Дилана. Он даже не расстроился из-за того, что у самого пока не очень получается играть на гитаре. Ему на много больше нравилось наблюдать, как этим инструментом умело владел Дилан. А пока Дилан играл на гитаре, Ло потянулся, взял того за подбородок и, подняв его голову повыше, нежно поцеловал в щёку.
Дилан смотрел на Лололошку в растерянности и его игра на гитаре тут же прервалась. Потерев щеку, на которой отпечатался поцелуй, Дилан заухмылялся, румянясь. А Лололошка, счастливый, наблюдал за этим, нетерпеливо болтая ногами навесу. Теперь этих двоих действительно связывала не только музыка, а нечто большее.
— Что-то и спать совсем перехотелось, знаешь... Пойду в университет впервые бодрым.
Аж заискрился от счастья Дилан, пока Лололошка, забавясь его взбудораженным поведением, аккуратно брал автоматона за руку, как бы уговаривая не нервничать и не перегреваться сейчас. Ещё на учёбу ведь идти...
— Люблю тебя, Дилан.
Уже практически без акцента в своей речи прошептал Лололошка, в абсолютном блаженстве закрывая глаза и улыбаясь ветру, что обдувал его лицо. Ло даже обрадовался тому, что покинул свою Родину на ближайшие четыре года. Теперь здесь его новый дом. Шерон, Ричард, Дилан, университет, общага... Отныне это всё — его новый дом. Настоящий дом.
— И я люблю тебя, Ло.