chapter 24
Джейден
– Поздравляю, идиот. Эддисон официально собирается тебя убить. –
Брайс с силой прижал меня к двери, как только я вошел в комнату. Я уже успел подумать, что стоило остаться у Инди и утонуть в запахе и жаре ее милого невинного тела.
Этот бред с Брайсом и Эддисон начинал нервировать. Словно недостаточно того, что мою душу ежедневно бомбила компашка «костюмчиков», так теперь еще мне приходилось отвечать и перед ними каждый раз, когда напортачу я на сцене.
Я бы сказал, что Брайс и Эддисон вели себя как мама и папа, но правда в том, что моим родителям было плевать на меня, а моему менеджеру и агенту было не наплевать на свою зарплату.
– Вэйтроуз сам напросился, – я оттолкнул Брайса.
Он врезался спиной в противоположную стену и прищурился будто я стал движущейся мишенью.
– Просто скажи ему, что она тебе нравится, Джейден. Неужели это так сложно? Вместо того чтобы высокопарно объявлять, что она твоя, а ты – король мира. Ты начинаешь напоминать Муссолини на стероидах.
– Почему так важно, чтобы я сказал кому-то, что она мне нравится?
Я подошел к мини-бару и вытащил пачку чипсов. Я дико проголодался. Я кончил так сильно, что Инди проглотила достаточно маленьких Джейденов для создания целой армии.
– К тому же она мне не нравится, – продолжил я.
Вообще-то это была ложь, но как я уже упоминал, ложь – мое второе «я». Или первое. Какая разница.
– Нам важно знать, что твой компаньон по трезвости соответствует твоим ожиданиям, – Брайс прочистил горло и быстро добавил: – То есть мне и Эддисон
Я уставился на него так, словно он только что сказал мне, что собирался заменить свой член протезом.
Хрустящая картошка остановилась на полпути ко рту. Я закинул горсть чипсов в рот и стал громко жевать, пытаясь понять, во что играет Брайс
Не в его стиле вот так сосредотачиваться на Инди, а не на моем уходе со сцены посреди концерта после удара по барабанной установке.
– Ты под кайфом? Ты спишь с ней? – задал он сразу два вопроса.
– Не твое дело. Даже если так, она подписала соглашение о неразглашении.
– Я не поэтому спрашиваю.
Я моргнул. Брайсу всегда было плевать на моих нянек. И все же я никогда не сближался с девушкой после того, что произошло с гребаной Медс.
Брайс склонился над кухонным столиком, пробегая пальцами по волосам и глядя наверх. Потом театрально вздохнул. Он всегда так делал, когда демонстративно жалел самого себя.
– Хеллоуин в Париже… нам нужно там быть. Там будут Медс и Джош, – сказал он, произнося слова медленно и осторожно, словно капал бензином на невидимый фитиль в моей голове, пока я курил.
Я просто посмотрел на него, ощущая себя Робом из фильма «Фанатик», за исключением любви к поп-музыке. В общем-то, я был неудачником, и все жалели меня, хотя я жалел их тоже.
– И?
– И я не хочу, чтобы ты делал глупости. Типа пытался вернуть ее.
– Не стану, – я потер затылок.
Лгал ли я? Возможно. Когда так много лжешь, трудно различить правду.
Оглядываясь назад, я понимаю: Париж станет той ночью, когда моя жизнь изменится навсегда. И жизнь Инди. А самое главное – жизнь Ме. Но, конечно, я еще не знал этого, когда смотрел в глаза Брайса.
– Ладно, – сказал Брайс, отходя от столика и направляясь в ванную. И только тогда я заметил, что он все еще не переоделся после сегодняшнего концерта. – Порядок.
Я смотрел ему вслед, пытаясь понять, что только что произошло.
Что. Только что. К черту. Произошло?
В конце концов, почти ничего не изменилось.
Брайс еще несколько дней доставал меня из-за инцидента на концерте. Эддисон присоединилась к нему, прислав мне корзинку с пахлавой, когда мы приземлились в Стамбуле.
Там была записка:
Давай, попробуй сотворить еще что-то подобное, Джейден. Нет, ну правда. Рискни.
Я был вежлив с Квинтоном, но нашел другой способ подразнить его: в основном – пожирая Инди в любую свободную секунду на публике. Каждую ночь мы сочиняли песни в коридоре, чтобы сосредоточиться на работе.
А потом я пробирался в ее спальню и пожирал ее на балконе с видом на Афины. Или ублажал ее пальцами в такси на обратном пути с концерта в Берлине, трахал ее в одежде у стены за кофешопом в Милане и ел экзотические фрукты с ее обнаженного тела в Барселоне.
На ее лице, когда я заставлял ее кончать, появлялось одно и то же выражение. Словно настойчивость наших действий поражала ее.
Казалось, будто я лишаю ее девственности каждый день, хотя у нас не было секса как такового. Пока что. Пока. Но с каждым днем мы становились все ближе к этому.
К тому же Инди наконец отдалилась от Квинтона, а он в ответ относился к ней дружелюбно и вежливо и не переступал красную черту, проведенную мной между ними.
К счастью, она не заставляла меня скучать, хотя Вэйтроуз и не проявлял к ней интереса.
Наверное, все дело в том, что я ее еще не трахнул.
Хотя давайте начистоту – не то чтобы я пытался завлечь ее в чертову шекспировскую любовную историю. Я был уверен, что по большей части Стардаст могла выносить мой вид только потому, что утром после концерта в Москве Говард Липкин, один из лучших адвокатов в Лос-Анджелесе, внес залог за ее брата и притащил его домой к жене и ребенку.
Кио находился под домашним арестом, и поэтому Инди была так трогательно довольна. Можно подумать, что-то помешает ему напортачить снова, даже находясь в своем уютном доме.
Что, могу сказать по своему опыту, чушь собачья, потому что мои родители безработные и умудрились навредить мне и Карли.
И это не смотря на тот факт, что их зад и был приклеен к дивану навечно, пока они весь день смотрели «Жители Ист-Энда» и шоу Джереми Кайла.
Существует ли что-то более угнетающее и депрессивное, чем дневное телевидение? По моему мнению – нет, и ничто не изменит мое мнение.
Барселона была последней остановкой перед неделей отдыха в Лондоне. Вообще-то, в пятницу у меня был назначен концерт в Кембриджском замке – но это, как говорится, «игра на своем поле».
Барселона стала поворотной точкой. Именно там я принял глупое решение зайти в хипстерский кофешоп и купить черный кофе и чай «Английский завтрак» для своих сотрудников.
Стоило понять, что ни к чему хорошему попытки быть заботливым не приведут.
Инди осталась в своей комнате, шила платье для Парижа. Брайс слонялся рядом с кафе, болтая по чертовому мобильнику.
На мне была вязаная шапочка, очки-вайфареры, и я стоял, опустив голову. Надеялся, что никто меня не узнает. Казалось, что в таком месте скорее будет звучать нацистская пропаганда, чем музыка того, кто смог пробиться в список Billboard. Поэтому я сомневался, что меня узнают. Для них я был Сатаной. Сатаной Костюмов.
Я оглядел темно-синие и бледно-розовые плитки кафе, людей в ярких блейзерах и очках в толстой оправе и женщин в модных юбках. От их жизни веяло свежестью. Они казались такими «приземленными», уверенными. Словно обладали добродетелью надежной работы. А я чувствовал себя свободным. Я ни к чему не был привязан: ни к людям, ни к предметам, к одной только Тане.
Я просто плыл по течению жизни, и, что хуже всего, наркотики и алкоголь были постоянной частью моего существования. Я встал в очередь. Никто меня не узнал. Я испытывал облегчение, смешанное с беспокойством.
Мое эго всегда грызла надоедливая тревожность, если люди не обращали на меня внимания.
Был ли я все еще известен?
Был ли я все еще знаменит?
Неужели я все еще этого стою?
Летела ли моя карьера под откос?
Тошно становилось от того, что мне не все равно.
Очередь двигалась медленно. Ничего страшного. Я никуда не спешил. Я думал о ночи с Инди. Днем я вел себя так, словно она меня вообще не интересовала, а она притворялась, что я вывожу ее из себя. И только ночью мы снимали свои маски и одежду, и жизнь становилась терпимой.
Над стойкой висели плоские экраны.
На одном светилось меню, на другом крутили шоу «GossipCave». Меню, «GossipCave». Меню, «GossipCave».
Яркие цвета и жирный шрифт.
Программы шоу-бизнеса – как вредная пища, завернутая в красивую обертку. Звук был таким громким, что мой взгляд поднимался к экранам против моей воли. Кучка миллениалов и гей лет сорока крутились на неоновых стульях в стильном ультрафутуристическом офисе. За окнами от пола до потолка виднелся Лос-Анджелес во всей своей ботоксной славе. Они так оживленно разговаривали, словно обсуждали конфликт на Ближнем Востоке.
– Думаете, будут разборки? – спросил мужчина постарше с идеальными волосами и в рубашке поло.
Он опирался локтями на спинку кресла другого парня. Все репортеры и редакторы закивали с энтузиазмом.
– О, это наверняка, – воскликнула тощая блондинка. – Иначе не получится. Джейден Хосслер слетел с катушек. То есть он точно готовит что-то вкусненькое, судя по отрывкам из тура «Письма Покойника», – она возбужденно хлопнула в ладоши и провела языком по губам, покрытым блеском.
Это был рассчитанный и явно провокационный жест, совсем не похожий на нервное пожевывание губы Индиго
– Но Хосслер все еще остается той бесшабашной рок-звездой, которую мы все знаем. Ну типа недели две назад он напал на своего барабанщика. Он точно скажет Джошу Ричардсу и Медс Льюис, что он думает по их поводу.
– Судя по всему, он не нападал на барабанщика. Обнаружились большие проблемы со звуком, и Джейден просто был раздражен. Позже появились фото, где он обнимал Квинтона Григгса за пределами отеля, – подключился еще один парень.
Да. Об этом.
Это все Брайс– пытался потушить один из созданных мной пожаров. Со звуком все было нормально, хотя, уверен, кого-то уволили из-за несуществующей проблемы, а обнимая Квинтона за пределами отеля в Берлине, я чуть не сломал ему шею.
– И встретятся ли они вообще? То есть вполне возможно, что нет. – Брюнетка с ярко-красной помадой сосредоточила все свое внимание на идеальном маникюре.
– Они все окажутся в Шато Де Мальмезон на хеллоуинской вечеринке в Париже, – мужчина постарше щелкнул пальцами.
Кто-то хлопнул меня по плечу, и я понял, что очередь продвинулась вперед, а я остановился как вкопанный. Я сделал несколько шагов вперед, не отрывая глаз от экрана. Боль, пронзившая тело, стала катарсисом. Я почувствовал себя… человеком. Таким ранимым.
– На той вечеринке СМИ не будет. И все наденут маски, – казалось, блондинка разочарована. Хоть кого-то еще интересовала моя личная жизнь. Жаль, что не меня.
– С маской или без, но Джош и Медс задолжали Джейдену объяснение, вы так не считаете? Их помолвка стала сюрпризом для всех.
На секунду я оказался в чистилище между моей жизнью до этих слов и после.
Помолвка?
Чертова помолвка?
Я медленно втянул воздух. Гребаная Медс стала самой горячей штучкой в Голливуде за это десятилетие. А Джош был счастлив в браке со своей работой. Зачем им жениться?
– Подготовка к свадьбе длится уже несколько недель. Думаете, они пригласят его?
Недель? Они помолвлены уже несколько недель, и никто не сказал мне об этом? Потом меня словно громом поразило.
Никакого Интернета.
Никаких социальных сетей.
Держись подальше от компьютера.
Каналы в моих номерах были настроены только на новости и порно и больше ничего, потому что…
«Членогейт»
Брайс создал «Членогейт». Я так сжал челюсти, что мои зубы едва не превратились в порошок.
Он сделает все необходимое, чтобы избежать скандала типа «Британская рок-звезда срывается и уходит на три недели поглощать всю дурь Европы» или «Британская рок-звезда трахает случайную старлетку и оставляет ее с сувениром».
Кровь во мне закипела. Я резко развернулся на месте, открыл дверь и вырвался наружу. Брайс все еще болтал по телефону.
Он присматривал за мной одним глазом: можно было подумать, что я собирался до смерти набраться в кофешопе посреди Барселоны. Я жестом приказал ему следовать за мной в отель. Так он и сделал, не отрывая телефон от уха.
– Ладно. Нужно идти. Поговорим попозже. Пока.
Мы зашли в отель. В лобби. В лифт. Я до смерти устал от таких выходок Брайса и Эддисон. У меня была нянька, мне не разрешали выходить в Интернет, и каждый раз, когда мое поведение их не устраивало, они скидывали вину на других людей и рявкали на меня, как было в Москве.
Не говоря уже о моих подозрениях, что это он выложил фото моего члена в Интернет.
Да, хватит – значит, черт возьми, хватит.
– Какая муха тебя укусила? – Брайс вызывающе посмотрел на меня, когда мы стояли в лифте.
Мне пришлось сказать себе: «Не сейчас. Когда доберемся до номера. Только когда доберемся до чертового номера». Казалось, что каждая секунда ожидания превращалась в год.
Как только дверь за нами захлопнулась, я схватил вазу и запустил ее через всю комнату. Мне хотелось кричать, но в этот раз моя команда занимала не весь этаж.
– И давно ты знаешь? Об Джоше и Медс. Не ври мне, – я не был плохим человеком.
Я знал это. Я платил налоги. Я всегда заботился о том, чтобы моя партнерша по сексу испытала оргазм до того, как я ее вышвырну. Я заботился о семье и друзьях, даже когда они меня подводили. Поэтому я не понимал.
– Как ты… – Он сглотнул, расслабляя галстук, словно тот стал невидимой хваткой сжимать его горло.
– Что…
– Представь, в Испании есть чертово телевидение, вот как! – мой голос стал выше, и контроль, за который я хватался, медленно покидал меня.
Я посмотрел в сторону. Мне не хватало воздуха. Ни в физическом плане, ни в так называемом душевном. Со мной всегда кто-то нянчился.
Я мог притащить Инди из ее комнаты и заставить сопровождать меня, но я не хотел этого делать. Она и так много работала и разгребала собственное дерьмо. К тому же мне нужно было побыть одному. Черт.
Черт!
– Послушай, я могу объяснить, – Брайс поднял руки.
Этот его жест больше походил на капитуляцию.
Сколько раз я видел его в такой позе? Слишком много. Вот сколько. Мне это надоело до чертиков. Я толкнул его, желая драки.
Чем больше у меня было денег, власти и славы, тем меньше оставалось свободы, счастья и возможностей. И человек, которым я стал, был неидеальным. Иногда он все ломал, включая инструменты своего барабанщика.
Человек, которым я был, хотел слышать правду. Человек, которым я был, которым я являюсь и всегда буду, не мог смириться с такой жизнью. Жизнью, где я работал на стольких людей – Эддисон, Брайса, моего бывшего агента.
И у меня сохранялась иллюзия контроля только потому, что я получал больший кусок. Кусок пирога, которого я больше не желал.
Мне не нужны охранники.
И няньки.
И люди, выкладывающие фотки моего члена в Интернет.
Мне нужно выбраться отсюда. Сейчас же.
Я направился к двери, сдерживаясь, чтобы не врезать Брайсу. Он запаниковал и схватил меня за запястье, пытаясь остановить. Что, черт возьми, по его мнению, он делал?
Как только я развернулся, Брайс заметил выражение моего лица, и его брови поползли вверх.
– Я сделал это ради твоего блага, Джейден
– Да пошел ты, – выплюнул я, стряхивая его руку. – Не нужно притворяться, что это хоть наполовину правда после всего, что ты сделал.
– Куда ты?
– Не важно. Куда бы я ни шел, со мной никто не пойдет. Ни Инди, и уж точно, ни ты, – как только я произнес эти слова, то понял: именно об этом я боялся попросить несколько месяцев назад.
Конечно, я издевался над своими бывшими няньками и дразнил Инди, но я никогда не настаивал на своем. Никогда не говорил «нет». До этого момента.
– Джейден, – он встал передо мной, мешая мне пройти к двери. – Боюсь, если ты сейчас уйдешь, то совершишь огромную ошибку. Если тебе нужно ударить меня, чтобы оставаться трезвым, я выдержу это ради команды.
Я запрокинул голову, издав горький смешок.
– Ну разве ты не чертов святой? – Я посмотрел на него с серьезным видом.
– Прочь с дороги!
– Джейден …
– Сейчас же!
Я схватил первое, что попало под руку, и замахнулся на него.
Брайс отшатнулся в сторону, чтобы увернуться. Таня с силой врезалась в дверь. От удара повсюду разлетелись деревянные щепки. Она раскололась на две части. А я остался стоять, сжимая в руке гриф гитары.
Ее остатки валялись на полу. Таня мертвой возлюбленной лежала у моих ног. Красивая, сломанная и больше не моя. Она была всеми моими дневниками, собранными в одном предмете. Пустая шкатулка, полная мелодий и слов. Она была самым особенным, важным подарком, который я когда-либо получал. И единственной по-настоящему дорогой мне вещью.
И теперь ее нет.
Глаза наполнились слезами, и я прищурился, чтобы помешать им пролиться. Когда я плакал в последний раз? Никогда. То есть, наверное, плакал, кто этим не грешит? Но все это было так давно. Вряд ли я плакал с тех пор, как мне исполнилось тринадцать.
Ну вот. Я плакал. Черт, я плакал.
Брайс стоял позади меня. Его сердце так колотилось, что я отчетливо слышал его биение. Он хотел извиниться, но знал, что не стоит ничего говорить. Я убил бы его. Черт.
Таня. Черт.
Не думаю, что в моем мире было когда-нибудь так тихо, как в тот момент, когда я вышел из номера. Индиго выглянула из своей комнаты в то же мгновение, словно чувствовала меня на расстоянии.
Когда я взглянул на нее, то увидел лишь еще один рот, который нужно кормить. Я прошел мимо. Она стояла босая, сжимая в руке Парижское Платье, над которым трудилась все время.
– Джейден? Что произошло?
– Тот, кто последует за мной, будет уволен на месте, – холодно отрезал я и ушел.
Я бродил по улицам. Один. Это было безрассудно и глупо и типа круто. Я купил пачку сигарет и выкурил их все по дороге. Я размышлял обо всем.
Об Джоше и Медс, которые сейчас находились на том же континенте, скорее всего, не так уж и далеко. Об их свадьбе. Размышлял о своей жизни и о том, чем она стала. О друзьях, или людях, которых я таковыми называл.
О Брайсе, который терпел удары, чтобы продвигать свою и мою карьеру. Об Блэйке, который потакал исключительно желаниям своего члена, и о Квинтоне, который пытался соблазнить Индиго.
Потом я размышлял о Стардаст, о том, какие чувства она во мне вызывала. Словно я жил в полунормальном мире, где мне не нужно было волноваться, что девушка, которую я трахал, отправит наше секс-видео в The Sun или вынудит меня купить ей что-нибудь подороже.
Возможно, она была единственным настоящим в моей жизни, и это было просто убого, учитывая, что она работает на меня и в турне только потому, что я ей заплатил за свое спасение.
Но ведь я тоже ее спас, разве нет?
Сделал что-то важное.
Помог деньгами.
И только возвращаясь в отель, я понял, из-за чего разбито мое сердце.
Таня.
Блэйк.
Квинтон.
Брайс.
Список был длинным, но говорил о многом. Я упустил только одно, нет, два имени. А об этом мне стоило подумать в первую очередь.
Джош и Медс
Я ничего не почувствовал из-за них.
И случившееся каким-то образом заставило меня почувствовать все.
Продолжение на 20 звёздочек
Мой инст: kristina_dzafarova