2
— Кристиан, ты долго будешь пальцами водить по свечке? — спрашивает Линдеманн у Лоренца, совсем не понимая что его возлюбленный делает.
— Замолчи, я колдую. — бормочет тот, продолжая водить пальцами по огню, почти касаясь расплавленного воска.
— Это то самое "колдуй баба — колдуй дед"? — поднимает брови Тилль, в самом деле в попытке пошутить. А тот смотрит на него хмуро, якобы "замолчи свой рот!", и как и ожидалось влазит пальцами в раскаленный воск.
Лоренц вскрикивает от болевых ощущений и на автомате отправляет два пострадавших пальца в рот, стараясь сделать так, чтобы боль прошла.
Не сразу клавишник замечает что Линдеманн на него смотрит, замерев, глаза вот-вот выпадут из орбит, а челюсть уже валяется где-то на полу.
И как же он мог забыть. Помнит что солист такое и с чем его есть.
Тут же убирает пальцы и летит прямо к кухонной раковине, надеясь что тот забудет.
Но выходит что не тут то было.
Тилль застаёт его там же, у раковины. Пристраивается сзади, вдруг проводя медвежьей рукой по тонкому бедру Флаке. Тот дёргается и с громким хлопком ударяет прямо по руке, давая понять что планы Линдеманна не сбудутся.
— Ишь чего удумал, негодник! Я вообще-то тут пострадал, а он продолжает... — Лоренц замолкает тогда, когда поворачивается к любимому. — Лезть... Ты чего это, я конечно знаю что ты у нас тут дедушка, но чтобы давление поднималось за такое короткое время, никогда бы не подумал. — озадаченно, с беспокойством говорит Флаке.
— Это ты по каким критериям определяешь? — интересуется солист, изогнув бровь, и совсем не слушаясь. Продолжает предпринимать попытки прижаться.
— У тебя уши красные. — шутит он, но заставляет того умыться. Потому что видит его не перешедшую край струйку крови из носа.
Помнит что такое порой бывает у людей и сам иногда на такое натыкается.
— Вот же в чём дело. — вдруг говорит Тилль, выныривая. — Вообще-то, это потому что ты через чур... Горячий...
Лоренц заливается краской.
— Да ну тебя, как тут не быть горячим после того как пальцы чуть не спалил из-за тебя!
Флаке всё стоит бормочет что-то про себя, сам он точно знает что это недоброе, соблюдает всё по правилам, как делает это всегда. Угомонить Тилля можно лишь тогда, когда накручиваешь ему мысль что он перегибает, и Лоренц не настроен следовать тому, чего хочет возлюбленный.
Хотя в это раз был бы не прочь громоздких, но довольно мягких объятий. Не смотря даже на рост, Тиллю было лишь бы ухватить.
А Флаке что? А он порой через чур сильно смущается подобным проявлением внимания.
— Так я всё не пойму, что ты там колдовать пытался? — в очередной раз спрашивает Линдеманн, вытирая руки и вытирая лицо.
— Шаманил на то, чтобы ты на этот раз не смог во сне на меня лечь. — спокойно отвечает Лоренц.
Конечно же это не так, то что было две недели назад, его совсем не волнует. Мудрить он не собирался, но если бы можно было, Кристиан бы точно наколдовал себе волшебную палочку которая умела всё на свете. Ну... И Линдеманна в одном чудном одеянии.
Совсем никакой звенящей пошлости, просто Лоренц был без ума от Тилля, когда тот одевал сюртук или смокинг. Выглядел он так официально, мужественно и... с ногсшибательно, что Кристиан был просто готов сделать всё что угодно, главное чтобы слюнки он успел подобрать обратно, при виде него.
Хотя Кристиан в самом деле проверял кое-что, но об этом потом.
— Помнишь, как мы ездили в Баварию? — спрашивает Кристиан, подходя к своему любимому.
— Конечно помню, там было отменное пиво! — с улыбкой от воспоминаний сказал Тилль, мечтающе глядя куда-то наверх, но всё прерывается после того как солист получает удар в плечо. — Ай.. Там была такая красивая природа! И ты тоже был очень красив с природой! — исправляется он, пытаясь отсрочить свою смерть, которая может за ним зайти, если Тилль не перестанет провоцировать Флаке.
— То-то же! Я что напоминаю то, предлагаю выбраться туда, только уже не вдвоём, а всем шестерым. И поручу задание их собрать, тебе, мой милый. — указывает Лоренц, проводя рукой тому по груди, а потом и вовсе, как в удачу, целует в щеку, отправляя в добрый путь.
После фразы "мой милый" И таких поглаживаний по груди, Линдеманн готов пойти даже на Северный полюс, ловить северное сияние в мешок, лишь бы любимый был доволен. Сам Лоренц не боялся перекладывать какие-то свои дела на Тилля. Флаке всегда уверен на все девяносто процентов что тот выполнит просьбу так как надо, если оставшиеся десять процентов не нашепчат Линдеманну прямо на ухо, чтобы он пошёл в бар смаковать пиво или ещё чего вкуснее.
Тилль как-то наивно по-детски трет щеку, как будто бы его впервые поцеловали. Улыбается так, что никогда даже не подумаешь, что этот брутальный и сильный дядька, может так себя вести.
Спешит запрячь своего стального коня, чтобы лично с другими, обсудить такое предложение, тет-а-тет.
Почему-то такие предложения всегда возникают именно у этих двоих. Идёт какая-то синхронизация и они хотят вылезти сами из этого мрачного Берлина и заодно с собой взять четверых, чтобы скучно не было, да и те отдохнули.
Им далеко из страны ехать не надо, они могут провести достаточно времени в Баварии. Ведь хочется разнообразия, а оно в разных местах Германии имеется.
После долгих уговоров, а на них всё же пришлось потратить достаточно времени, Линдеманн смог настоять на отдыхе, тем более в зимний сезон, когда там очень хорошо.
Олли и Кристофа, уговаривать долго не пришлось, скорее двое и сами хотели наконец отдохнуть и почувствовать лёгкость, после кучи забот которые окружали их со всех сторон, не давая продохнуть. Да и Оливер любит путешествовать, его любознательность превосходит всех пятерых. Хах, а Кристоф клялся следовать везде за возлюбленным. Вот как хорошо выходит!
А вот двоих, вечно занятых, Рихарда и Пауля, наоборот, пришлось долго уговаривать оставить заботы и поехать развеяться в другом вместе, но те ставили условия, после которых Линдеманн жалел о предложении.
Круспе прямо перед ним сидел с маленьким блокнотом и переписывал даты назначения, а Хайко изначально упирался из-за щенка. Пауль волновался что Мини будет тяжело в дороге, а ещё придётся учесть кучу нюансов, опять же, для собаки.
Смогли они согласится, когда у Тилля практически глаза слипались от перечисления разных дел, а после и вещей которые нужно взять. Под конец он просто брякнул чтобы тот написал всё на листочке или отправил смс сообщением что их волнует.
Когда он вышел на улицу, Линдеманн даже не поверил что справился с этим заданием, и с горем пополам, уговорил всех на это приключение.
А приключение это — потому что, любое их перемещение и отдых, переходит в какие-то наборы приключений на одно распрекрасное место. Главное чтобы не на дороге, а остальное, по их мнению, не волнует.
Назначают эту поездку на выходные, чтобы успеть закончить некоторые дела и подготовится к отдыху. Все как можно больше трудятся и заморачиваются, думая что могут обойти всю эту систему неприятностей в дороге.
Линдеманн додумывается позаимствовать минивэн старого друга, добывая шесть задних пассажирских сидений, с передним все семь.
За рулём решили ехать сменяясь, а вот изначально решилось что водить будет Рихард, он по картам хорошо разбирается и по его словам, уже бывал в том месте. Безусловно это большой плюс для всех, потому что в основном остальные могли заплутать, а Риха даже знает объездные дороги.
Вообще Круспе много где шляпился, ему всё же удавалось лазить по ГДР, а после и по целой объединенной Германии, когда вдруг на их голову пала стена свободы, которую они не ощущали находясь под полным руководством властей до падения Берлинской стены. Тогда ведь было страшно неправильно дыхнуть, не то чтобы пошевелиться, но теперь всё значительно по другому. Хоть в лес, ходь по дрова, никому не важно, главное все в рамках закона и людей рядом не выводи, и жизнь хороша, и жить хорошо.
Естественно что Рихард за рулём, уже во всю решает закурить, раскрыв окно на всю. Шнайдер с Оливером решили сесть куда ближе к передним сидениям, почему-то Кристофу надо было смотреть за дорогой, так сказать, «вот возьми и покажи!».
Флаке и Тилль оказываются куда дальше всех, и вообще предпочитали заниматься своими делами.
Линдеманн уже через двадцать минут поездки, пускал слюнки на свой тёплый свитер, который он, между прочим, упирался одевать, но после оплеухи Лоренца, натянул как миленький. Флаке время от времени подтерал эти слюни пока тот сопел, и параллельно капался в брошюрах, думая что может найти что-то новое для них, но сосредоточен он до того момента пока минивэн не подскочит на неровности, потому что цеплять потолок в конце авто с его ростом довольно легко. Но кряхтение клавишника заставляет хихикать Хайко, который вообще ехал на переднем пассажирском сидении, рядом с Круспе, собачка на его коленках даже не думала тревожится от чьих-то недовольств и хохота, Пауль довольно много вертелся по сторонам и постоянно что-то просил.
В основном либо воды, либо за какой-то едой. Он не прекратил это делать даже тогда, когда Шнайдер, который держал упаковку с крекерами, начал засыпать, всё больше склоняясь головой к плечу Риделя, что был очень увлечён дорогой и печеньем. Когда тот совсем засыпает, наваливаясь всем весом на Оливера, басист не может ничего сделать, как забрать еду, а после уложить на свои колени, чтобы тот хоть немного мог расслабиться.
Через какое-то время Круспе вдруг за рулём получает по шапке, потому что негоже скуривать половину пачки сигарет за рулём, да ещё и с открытым окном из которого исходил жуткий холод. А погода на улице была такой себе, за короткое время она успела смениться, с более-менее пасмурной, превратилась в туманную с явной метелью которая нарастала с каждой минутой. Было это неприятным и в какой-то степени холодным зрелищем.
Хоть в машине было тепло, потому что всё же удосужились нагреть авто перед выездом, к тому же захватить пледы на всякий случай, а вот снаружи было холодно, всё промерзшее.
Всё хорошо, вот только дорога скользкая. Рихард за рулём решает совсем расслабиться, думая что всё под контролем, чувствует некую усталость и сонливость, поэтому решает что совсем не помешает поменяться с кем-то.
— Народ, я устал, давайте менятся! — достаточно громко говорит Круспе, чтобы все обратили на него внимание, даже если находились в дрëме.
— Чур не я! — буквально сразу же говорит Шнайдер, поднимая голову. — Олли не будет, он моя подушка!
— Я хочу ещё почитать, так что точно отпадаю. — откликается Флаке, махая цветастой бумажкой и как-то неловко улыбаясь.
Круспе закатывает глаза, начиная раздражаться. Он довольно сильно устал, что его подбешивает абсолютно всё.
— Круспе, поменяйся с собакой, у неё, должно быть, есть базовые знания, исходя из того что она сидит на переднем сидении. — тянет глупую шутку Тилль, это ведёт гитариста к грани недовольства.
— Да мне всё равно у кого что, и кто чего хочет, вы должны меня заменить иначе нам крышка! — твердит Рихард, ударяя рукой по рулю, злобно устремляя взгляд назад.
— Риха, не нервничай, сейчас всё решим! — старается успокоить его Пауль, хочет потянутся к тому, опустить руку на плечо и сказать чтобы он остановился. Вот только машина выходит из под контроля, скользит на извилистой дороге не поддаваясь. Они грозятся свалится в кювет к деревьям.
Резко их здорово тряхнуло от того что Хайко решил влезть к рулю и вывернуть его в другую сторону, чтобы избежать участи покатится с дороги в лес. Ещё бы немного и чёрт знает что с каждым было бы.
Весь салон оглушает кряхтение машины и сплошная тишина. От шока никто не смеет что-то сказать или даже подвигаться.
Естественно у каждого перед глазами жизнь пробежала. Тяжело когда сама смерть дышит тебе в шею. Это заставляет бледнеть абсолютно каждого, и абсолютно у каждого похолодало всё внутри.
— Доигрались. — всё что может вымолвить Рихард, вздыхая и прикрывая глаза, заваливаясь всем телом на водительское сиденье.
— Ребят... Я поведу дальше. — предупреждает Хайко, он быстрее всех отходит от того что случилось.
Открывает дверь со своей стороны и выходит, оставляя Мини на своём месте, проходит перед машиной, осматривая её и оценивая состояние, кивает, вероятно самому себе, а потом любезно открывает дверь Рихарду, без спешки наблюдая как тот выбирается из машины, а потом обходя садится на место, где ранее был Хайко. Берёт перепуганного щенка на руки и прижимает к себе, обнимая, принимая положение куда удобнее, напоследок закрывая глаза и по видимому в скором времени засыпая.
Часа полтора никто ничего не говорит, но и спать никто теперь не может, кроме Рихарда в общем то.
Наверняка, может, мучает вопрос почему же нельзя было решить раньше и куда спокойнее, возможно этой пугающей ситуации и не случилось бы. Но вот куда теперь думать об этом, когда они уже пережили это.
— Господ бог, нам ещё четыре часа ехать. — не громко говорит Линдеманн, понимая что сам подписался на это.
— Это я бы хотел сказать, за рулём машины. — отвечает Пауль. Ему уже поднадоели эти вечные снежные дороги, которые всё не заканчиваются, к тому же снега будто бы ещё больше, а водить становится всё тяжелее. Слишком много внимания на дороге, чрезмерное напряжение, заставляющее тревожится, потому что на его плечах шесть душ.
— Хайко, ты так скоро за лобовым стеклом будешь, расслабься. — вдруг подаёт голос Оливер, появляясь между двумя передними сиденьями.
— Тут дорога заметена, еле вижу что впереди, а ты просишь расслабиться. — в неизменном положении, отвечает Хайко, его тон ровный, не выражающий ничего.
— Хорошо, тогда другой вопрос, может ты аккуратно припаркуешь машину на краю дороги чтобы отдохнуть и поесть? — предлагает басист.
Ритм-гитарист думает, смотрит по сторонам, в поисках других машин, понимая что только они такие дураки, в такую отвратительную погоду разъезжают там где не стоит, в отличие от людей которых увидишь на дороге рядом редко-редко, и то, эти машины куда мощнее их, перемещаются куда легче по такой погоде.
Он и правда прислушивается, останавливая машину, съезжая с полосы, а потом поставив её на ручник, наконец расслабил свои напряжённые мышцы и душу.
— И правда, всё без просвета, будто бы всё белое, еле деревья видно, я не представляю как у тебя получается вообще держаться на дороге. — удивленно говорит Шнайдер, в его голосе есть даже некие нотки восхищения.
— А ты думал. Я уже готов сделать так как сказал Олли, кажется так будет куда более видно.
— Ребят, не знаю как вы, но я как-то не уверен что мы нормально доедем в нужное место, слишком быстро всё заметает, должно быть дальше хуже. — с большими сомнениями выдает Флаке, осматриваясь по сторонам.
— Не знаю что там и к чему, но мне нужен плед, я даже удивлен что холод не сильно пробрался в минивэн, подозреваю что кто-то накатил перед поездкой и надышал. — чуть приподняв одну бровь, говорит Пауль, а потом не может сдержаться и подаёт смешок, стараясь сделать это не сильно громко, чтобы не разбудить Цвена.
Полученным пледом он заботливо укрывает своего любимого и щенка, невольно легко улыбаясь самому себе.
— Хайко, никогда не думал что скажу такое, но этот альфа-самец с наклонностями, с самого рождения есть сигареты, тебе действительно подходит. Я знаю что он невыносим, и видимо у тебя великий дар иметь выдержку на этого человека! — улыбаясь говорит Линдеманн, как-то жестикулируя, а потом вдруг прячется за сидением что было перед ним, как медведь за деревом. Потому что просыпается кое-кто.
— Это кто там сигареты с детства хавает? Я могу их перенаправить отправителю прямо в за...
— А чего это ты не спишь? Притворяешься чтобы Хайко за тобой по ухаживал? — перебивает солист, по прежнему прячась за сидениями Кристофера и Олли.
— Не зли меня, сигареты в наличии, лес рядом, остаётся их запихнуть в... — Рихарда опять перебивают, вот только уже не Линдеманн.
Пауль рукой закрывает возлюбленному рот и зло оборачивается на солиста, думая что было бы неплохо того немного припугнуть.
Вот от каждого впринципе понимаешь чего можно ожидать, и из-за чего стоит боятся.
Флаке страшен с его лекарствами и неким желанием что-то выявить новое с помощью тех же методов борьбы с болячками.
Шнайдер страшен пьяным в стеллаж состоянием. В одну минуту он рассказывает истории, в другую доказывает, что дом перевернет вверх дном, причём не словами, как это бывает, а действиями. Хотя так он ведёт себя только рядом с пятерыми, в остальном не любит появляться и привлекать внимание чужих глаз.
Тилль тоже может быть страшным из-за пьяного бреда, его руки так и тянутся к чужому лицу, чтобы превратить его в что-то непроглядное. Такое уже было пару раз и уже не новость.
Круспе имеет способность и руки распустить, и разбросать всё что рядом найдётся, иногда бросается в других посудой, хотя в основном любит сесть в каком-то закрытом месте, где никого нет и тихо, чтобы перевести дух и успокоиться, нередко за сигаретами, а порой и удивительно сильной тягой к спиртному. Поэтому чаще всего не найдёшь нужное в доме двоих. Иначе разгребать всё Паулю.
Олли кадр который редко когда связан с людьми. Когда он в ярости, страдает всё что неподвижно стоит. Ему совсем не составит труда перевернуть всё вокруг, создавая Армагеддон из мебели, предметов, посуды и техники, которая не факт что пролетит мимо твоей головы. Ридель однако меткий. Благо что такое событие происходит настолько редко из-за его способности в разных случаях оставаться спокойным, чему не помешало бы поучится остальным.
А вот Хайко. В гневе он и правда может быть куда страшнее остальных. Он самый непредсказуемый, и пугает тем что обычно очень веселый, энергичный и улыбчивый, поэтому гнев с его стороны выглядит куда кошмарнее. Серьёзность Пауля равно быть сгоревшим заживо в костре его выбросов злости. Ещё более пугающе, когда он имея не большие физические данные, маленький рост, умеет способность усмирить большого кабана, который вдруг сумел нарваться у него на неприятности. (А нет, страшнее всех будет чихуахуа).
— Черти скрипичные, я даю вам минуту усмирить свой пыл и решить всё как взрослые люди! — твердит Пауль, зло смотря на каждого, но руку всё же убирает от лица Рихарда.
— Какой я тебе черт, я гитарист мать вашу! — не сдерживаясь и не боясь последствий, в ответ утверждает Круспе, хмурясь и задирая голову куда выше. Явно пытается показать что выше них в музыке.
Ох, как же он делает всё это зря.
— Ты всё сказал? — слышится позади, вновь от солиста, который смотрел на того с неким презрением что тот строит из себя невесть что.
— Закрой свой рот, пока ты его не лишился! — вспыхивает соло-гитарист и пытается рваться из машины, чтобы порешать вопросы с кулаками. Паулю приходится бороться с ним, всучить собаку Шнайдеру, и вцепиться в Рихарда, чтобы тот не смог выйти, кнопка блокировки машины, теперь кажется главным врагом.
— Вы в своём уме? Линдеманн, какого черта ты провоцируешь его, затрудняя ситуацию?!— ругается Флаке, как можно сильнее ударяя того в плечо, надеясь что тот наконец очнется и решит исправить ситуацию.
Шнайдер и Ридель между двумя огнями просто не знали что делать. Будто две катастрофы которые накалялись, начиная с каждым разом всё сильнее набирать обороты.
Но почему-то вдруг всё как-будто останавливается за миллисекунду, лишь от хлесткого звука, который через чур явно выраженный и заставляющий всех остановится, устремив свой взгляд в сторону, от куда это донеслось.
Круспе держался за щеку, раскрыв широко глаза в шоке, пока Хайко зло взирал на того. Не выдержав боротся с гитаристом, он не нашёл ничего лучше чем остановить того сильной пощечиной.
Кстати это так хорошо помогло, что тот успокоился и перестал рваться из машины, а все остальные в недоумении наблюдали за происходящим, решая исчерпать ситуацию.
— Флаке, тащи Тилля на выход. Круспе, ты сейчас немедленно выходишь и идёшь назад! Я понятно объясняю? — указывает Пауль, ледяным голосом с небольшим повышением голоса на вопросе.
Все молчат.
— Я понятно объясняю? — всё также холодным тоном повторяет он, только уже тише. Что каждого пробирает до самых костей. Кажется что погода будет куда менее беспощадна, чем обращение ритм-гитариста к друзьям.
Практически в один голос те соглашаются, вот только Хайко даже не дожидаясь их ответа выходит из машины, хлопая дверью так, что машина содрогается.
Он настолько быстро действует, что практически никому не удаётся поспевать за ним. Флаке с Линдеманном сделали так как сказал Хайко, вышли. Тилль сел за руль, а вот Рихард рядом что-то не спешил вставать, медля. Поэтому его и вытянули зашкирку, и сделал это сам Пауль, у которого и без того сдавали нервы.
Когда Флаке скрылся впереди, ритм-гитарист с силой потянул за собой Рихарда, даже не оборачиваясь, а сделав ещё пару шагов, резко развернулся и схватив того за грудки, зло начал:
— Ещё раз я услышу что ты отвечаешь на провокации Линдеманна и грозишся применить кулаки, я сниму шкуру с тебя и с Тилля, повешаю вас двоих у нас дома на стеночке, будете рядом с друг другом пылиться. А, сейчас ты садишься назад и едешь спокойно без нервов рядом со мной, тебе понятно?
Рихард кивает и хочет уже сдвинуться с места, как Хайко тянет его на себя, сначала целуя его в щеку, куда ударил минутами ранее, а затем в губы. После пытается его быстро запихнуть в машину, потому что на улице очень холодно, а они и без того там не одну минуту, практически по уши в снегу.
Оливер осматривается, видимо в надежде что все наконец успокоят свой пыл и машина наконец продолжит свой путь. Он довольно сильно волновался из-за всей ситуации, как бы все не поубивали друг друга по дороге, хотя был за эту поездку. Даже поглаживания Шнайдера не очень помогали, тот как мог лепился отдавая все силы на успокоение, но Олли только и говорил что всё хорошо, приобнимая того.
А собаке хоть бы хны, спит себе в тепле и даже не жалуется. Мини довольно сильно любит спать и совсем не редкость что она приходит к Рихарду и Паулю под бок. Пока Круспе жмется к Хайко сзади, Мини предпочитает устроится в объятьях ритм-гитариста. Выходит что даже без таких обыденных удобств собака совсем не прочь устроиться в других условиях, спать себе тихо, пока шестеро суетятся.
Тилль убедившись что все на местах, продолжил путь дальше.
Флаке всё бурчит, дуется и ругается на своего мужчину, что тот ведёт себя как маленький ребёнок, решая выводить всё на скандал, когда и так ситуация напряжённая. Высоки риски где-то встрять, а они всё ухудшают.
— Если ты берешь ребят с собой и хочешь чтобы тебе было не скучно, придержи коней рабрасываться словами! Я не хочу чтобы всё доходило до того что вот-вот было!
— А я виноват что он не спал? Я тебе отвечаю что, я даже не знал что он не спит. Первое что пришло на ум это то, что он так зарабатывает внимание от Хайко, он королева драмы который решил из себя что-то лепить. — отвечает ему как можно спокойнее Тилль, хотя ему бы и кулаки почесать стоило.
Рихард всё слышит, но помнит слова Пауля, так что решает сдержать обещание и сидит молча, хоть и рвется всё на две части от желания ответить.
Как брошенный щенок, сидит в уголке, пытаясь через комья снега что-то разглядеть. Надумывает кучу всего и старается справиться с этим потоком мыслей. А в голове ему чётко хочется выпить чего покрепче и пояснить Линдеманну за его слова.
Потому что Круспе никогда не стремился подобным образом, как маленький мальчик, привлечь внимание своего возлюбленного.
Ну вот что он, мало получает внимания от Хайко?
Да никогда в жизни. Круспе получает всё в полной мере, что он может быть заряжен ещё на несколько дней, столько заряда не дает даже хороший сон и другие благоприятные факторы.
Вот ему стоит проснуться невыспавшимся, без настроения, не знающим чего он хочет, как рядом появляется Хайко и он точно понимает что хочет просто немедленно обнять его, чтобы эмоционально подзарядиться. А всë из-за того что Пауль чаще всего ранняя пташка, которая не часто знает что такое плохое настроение.
Улыбнулся и пошёл, так сказать.
Резкий манёвр вывел всех из мыслей. На скользкой дороге всех качнуло, что заставило схватится за всё что под руку попало.
— Ребят, туда ехать нельзя, всё засыпано снегом, я боюсь что мы встрянем. А ещё у нас начал заканчиваться бензин, есть маленький запас, которого может хватить до заправки, но не больше. — без каких-либо шуток говорит Линдеманн, серьёзно глядя на дорогу.
Он сворачивал на какую-то дорогу, делая рискованные манёвры, что заставляли тревожиться каждого.
А потом став где-то на обочине, быстро одевая перчатки и свою теплую куртку, просит выйти Рихарда, дабы помог.
Все раскрывают глаза в недоумении, Хайко вот-вот начнёт возмущаться, но Цвен быстро успокаивает его, обещая что всё будет хорошо, и следует по тому же принципу что и Тилль, одеваясь теплее. Хайко лишь успевает тому одеть шапку на голову.
Ветер дикий, вьюга бьёт прямо в лицо, заставляя его прятать в воротник. Оба сговорились быстро сделать работу, чтобы скорее вернуться в тепло.
Вот только не спроста же Линдеманн решил взять с собой Рихарда.
— Слышишь, Круспе. — окликает того солист. — Я признаю что могу быть неправ, но и ты пойми, из нас всех никто не прост характером, поэтому я говорю как вижу, и это совсем не значит что так и есть. У каждого своё мировоззрение. — пытается объяснится он, параллельно разбираясь с баком.
— Хорошо, я тоже признаю что могу быть неправ, потому что первым делом решаю вспылить и решить всё кулаками, и я знаю что это неправильно, но я всегда так решал свои проблемы, так что тяжело с этим бороться. — отворачивая голову отвечает Круспе, он бы никогда не признал что не прав, в особенности перед Тиллем, но пожалуй Цвен давно думал что стоит с этим завязывать и решать всё как нормальный взрослый мужчина.
Ему порой казалось что Пауль куда серьезнее него и к тому же взрослее, хотя и есть небольшая разница в возрасте, но психологически Рихард может быть более взрослей.
Закаленный непростой жизнью. Хотя тут у каждого не было лёгкой жизни. Тут пришлось пробиваться через стены неудач и печалей. Только главное, что их всех спасало и сблизило, так это музыка.
Музыка их объединила.
— Эх, такую погоду я давно не видел, последний раз лет так в одиннадцать. — вздыхая комментирует Линдеманн, пытаясь хоть немного спрятаться от снега летящего прямо в лицо.
— Да это ещё хуже, тогда хоть было желание побегать, поиграть в снежки, а сейчас даже высунуть нос боишься. Я ещё немного и в льдышку превращусь. — отвечает Круспе, наконец закрывая крышку бака замерзшими руками, которые не спасали даже перчатки с мехом.
— Да ну тебя, мы же мужики, и не такое выдержим, если ты конечно не нюня. — усмехается Тилль, глядя на Рихарда жмурясь.
Гитариста трусит от некой обиды, и Линдеманн начинает ждать когда же тот решит использовать свои кулаки, Рихард начинает злится, но стоит на месте напрягшись.
— Ну чего ты злишься, я же не утверждал что ты им являешься! — сменяется в лице Тилль, становясь хмурым. Он немного расстроен что его шутка вышла неудачной.
Хотя кто так вообще шутит?
— Да ну тебя! — бросает фразу Круспе и вручает тому канистру.
А потом громко топая, хрустя льдом под ногами, направляется обратно в машину. Подскальзывается сзади неё и падает на спину, хрипя что-то под нос, на автомате пытается быстро подняться, но его поднимает Линдеманн, закатывая глаза и думая что, тот не то что ходить нормально не может, а вообще даже ползать.
— Тьфу на тебя, как выпивоха, ты бы пыл сбросил, не то убьешься до двери, придется из тебя потом сделать кожанку. — комментирует ситуацию солист, а потом всё же не может не улыбнуться.
— Ты коня то придержи, а то собрался делать кожанку, я тут вообще-то принадлежу Паульхену. — не до конца оттряхнувшись от снега и льда что прилип к меху на куртке, заперся обратно в машину, оставляя Тилля снаружи на холоде.
— Эх, Хайко тебя точно умеет терпеть... — вздыхает в одиночестве солист и решает скорее вернуться в салон, на своё законное место за рулём.
В салоне начинается кипишь когда Пауль видит что Рихард весь в снегу и льду, а ещё его смущает рваная царапина на куртке, которая вероятно получилась из-за того что гитарист зацепился за что-то острое. Но никого не смущает что он сам то целый.
— Скажи пожалуйста, ты говорил что всё будет хорошо, вот я не могу понять, почему ты в таком виде? — пока еще с еле заметкой агрессией говорит Пауль, дергая его за плечо.
— Я же сказал что всё будет хорошо, так я и исполнил своё обещание, мы не дрались, я ему помогал. — спокойно объясняется Риха, замечая взгляды всех четверых, которые тоже были заинтересованы, и возможно готовы решить их плохие взаимодействия когда Линдеманн вернётся обратно.
Они давно знают что эти двое часто цепляются за друг друга, иногда устраивая драки и конфликты, которые пару раз оказывались катастрофическими.
— Похоже на то что ты с ним валялся в снегу, катаясь, хотя пока не ясно, нужно ждать Тилля. — говорит Флаке, и как раз в этот момент солист возвращается.
У тех появляется больше вопросов после того как видят практически чистого Линдеманна, на нём только было куча снега, этим он и отличался.
— Тилль, ты волочил Рихарда по дороге? — поднимая одну бровь, спрашивает Шнайдер, стараясь понять что за несостыковка.
— То что я его поднимал с дороги, не значит что я ему что-то сделал или пытался. — отвечает солист который трет руки в перчатках, а потом решает поиздеваться над другими, точнее над любимым, который оказался рядом.
Снимая перчатки, которые ничерта не помогли согреть руки, Линдеманн быстро поднял свитер Лоренца и прижал их к немного оголенному телу клавишника, что тот запищал. А сзади вдруг послышался хохот.
— Линдеманн! Ты полнейший дурак! Чёрт поганый! — громко ругается Флаке, начиная бить солиста по рукам, чтобы тот убрал свои сплошные льдины. Он так и поступает.
Хотя смех так и не прекращается, Лоренц уже сидит обиженным и замерзшим. За то Тилль доволен, только понимает что у этого всего будут последствия.
— Ха-ха-х, Пауль, упал твой орёл, пришлось поднимать с промерзшей земли, чтобы вдруг не прилип, а то как бы мы потом его отлепляли. — через смех говорит солист, что на самом деле заставляет всех выдохнуть.
— Ангел, я же говорил что всё было нормально! — усмехаясь говорит Круспе, довольный тем что сдержал слово.
Но тут его обламывают.
— Да-да, ты не говорил мне что упал, почему ты не сказал об этом?
Рихард сдувается.
— А ты бы мне поверил?
— Конечно поверил бы... — говорит Хайко и замолкает.
— Эй, романтики, лучше сядьте нормально вместе и наслаждайтесь друг другом, тут драмы уже по горло хватило. — вдруг говорит им Ридель, оборачиваясь, а затем и пропадает. Это свойственно ему. Он всегда делает все удобства для себя и Шнайдера.
— Я волнуюсь Риш, у тебя ничего не болит после падения? Может что-то сейчас вдруг заболело? — тянет голос Пауль, прижимаясь всё ближе.
— У меня ничего не болит, честно! — успокаивает его Риха, прижимая к себе, стараясь как можно крепче обнять. — Там наше дитятко наверное пригрелось на ногах у Шнайдера, чувствую себя папашей который чтобы отдохнуть, отдал, на день, своего ребёнка бабушке, со стороны собаки прапрадедушки, который был ещё родственником Тутанхамона, который когда-то свалился прямо с пирамиды в Нил, к крокодилам, а когда вылез, женился на рецепте блинчиков, которые оказались лавашем для того чтобы делать жаренные свёртки для писем, чтобы хрустели, сыпались и никогда не доходили до получателя, а всё потому что в письмах всегда писали гадости, и только редко любовь, которая могла дойти до своего терпеливого получателя. — стал плести что непопадя Круспе, дабы рассмешить своего ангела.
Это всегда помогало и помогает. Рихард имеет способ который помогает в тяжёлый или напряженный момент для двоих. Плести любую чушь создавая выдуманный рассказ, а иногда и целую сказку, чтобы увидеть на лице Хайко улыбку, это его незаменимое хобби.
Правда выглядит со стороны это странно. Может даже показаться что Круспе подвыпил, но это не так, всё осознанно и целенаправленно, что кстати очень нравится ритм-гитаристу. Хайко считает его таким забавным в такие моменты, что начинает таять, превращаясь в лужицу восторга и желания дотронуться к Рихарду.
— Ты не исправим! — тихо смеясь говорит Пауль, прижимаясь к дрожащему от холода Рихарду, который пытался согреться, обнимая любимого.
— Этим я тебе и нравлюсь, ангел. — практически шепчет Круспе, после целуя того в висок.
— Ребят, мы едем в Штутгарт, дорога не так заметена и заправка по пути. — предупреждает всех Линдеманн, а после продолжает следить за дорогой.
Сейчас он ощутил небольшую обиду Флаке на себе. Тот сидел, прижавшись к двери, пытаясь что-то высмотреть в окне, предпочитая по большей части игнорировать какие-то знаки внимания Тилля. На ласковые слова не отвечал вниманием, мог заговорить только тогда, когда это касалось решений, а вот когда тот прикасался к Лоренцу, клавишник уходил от них.
Вот теперь то Тилль знал что сделал всё зря, хотя помнит что делал так ранее и тот не так уж сильно и обижался. Видимо он не до конца осознавал неприятность от таких действий. И действительно, Линдеманн не ощущал на себе такое, так что оценивать ситуацию глупо.
Теряется солист тогда, когда на последнюю попытку Тилля дотронуться к ноге клавишника, Флаке бьёт его по руке и громко фырчит в недовольстве, прячась за курткой, теперь вообще не давая лазейки чтобы к нему притронулись.
А когда те наконец доезжают до заправки, выходит первее всех и скрывается, пока Шнайдера и Оливера запрягают заправить бак бензином и расплатиться на кассе. Ещё и удивляло то что заправка работала по полной, не смотря на погоду и небольшой спрос в таком месте.
Круспе с Хайко засыпают на задних сидениях, где к ним присоединяется Мини, что сначала смешно по ним топчется, а потом долго пытается найти нужное положение.
Линдеманн конечно усмехается, но думает что всё же стоит решить момент один на один с возлюбленным, вот поэтому и скрывается на заправке, спрашивая у сотрудников куда отправился прекрасный парень в очках. Даже не посмотрев на странные взгляды, двинулся в уборную, туда куда направился его длинноногий симпотяшка.
Флаке нашёлся сразу. Он стоял у раковин, вот только не один. Какой-то неприятный тип зажал его, не давая подвигаться, даже нет ни шанса отбиться и убежать. Лоренц напуган. Он вроде бы пытается вырваться, громко ругаясь, но тот тип даже не дёргается.
Тилль вспыхивает как спичка только при виде всей этой ситуации, особенно бензин подливает то, что именно любимого трогают против его же воли.
Линдеманн как-то неосознанно в секунду оказывается около них, кажется оба даже не замечают, но одно движение и всё мгновенно исчерпывается. Не доставая рук из карманов, он прямым попаданием ноги, ударяет незнакомцу промеж ног, а после отпихнув, забирает Флаке, начиная тянуть за руку из уборной.
Солисту всё равно, посмотрят ли на них косо или нет, он просто утягивает Флаке с собой придерживая уже за талию, и как можно скорее. Тилль прекрасно чувствовал что его возлюбленный до сих пор волнуется, поэтому незаметно поглаживает, хотя для второго нет ничего не заметного, он всё прекрасно чувствует.
— Живой? Трусы поменял? — вдруг спрашивает Линдеманн, что Флаке смотрит на него раскрытыми глазами.
.Лоренц не отвечает, просто останавливается и стоит, пока метель сбивается и врезается в его спину.
— Крис, мой хороший мальчик, всё в порядке, тебя никто не тронет... Кроме меня, если позволишь, конечно. — старается успокоить мягким голосом Тилль, дотрагиваясь к плечу Флаке.
Тот всё-равно молчит.
Не может Тилль сдержаться, ему уже постепенно становится холодно, да и он не может представить как же холодно Лоренцу, поэтому решает подхватить клавишника, подняв и перекинув его через плечо, без каких-либо сложностей пошёл к машине, где их уже ждали.
Только им стоит сесть, как они тут же начинают движение дальше.
— Где вы вдвоём пропадали? — интересуется Шнайдер, его конечно же волновал этот вопрос из-за того что им пришлось ждать двоих, поэтому требовался ответ для гашения вопроса.
— Мы рукав куртки Кристиана стирали, видимо влез в бутерброды, нужно было застирать от пятен. — выдаёт что в голову пришло Тилль, глядя на немного удивленного Флаке.
Вот теперь он вновь запускает руку на колено Лоренца, но теперь тот не пытается отстраниться, не сопротивляется, а наоборот расслабляется, позволяя себе расплыться по сидению.
— Ну и чудно, мы уже с Олли гадали, забрали вас на органы или нет. — по актёрски выдыхает Дум, делая вид что вытерает пот со лба.
— До Штутгарта три часа езды, с такими дорогами и погодой, можете пока расслабиться и наверное даже поспать. — подаёт голос Лоренц, не так громко как могло быть.
А этим двоим только скажи и они сразу же присоединяются к двум уже спящим, в то самое царство Морфея.
В машине тихо, только крупицы снега ударяли по стеклу и размеренно рычал двигатель. Четверо крепко спали, пока двое молчали. Хотя оба мучились от мыслей.
— Почему ты не смог подать голос? Ты так испугался? — спросил Тилль, его брови были сведены к переносице, он только сейчас осознал как всё могло случится плохо, если бы не решил пойти за Флаке.
— Знаешь, один раз меня спросили, не жалко ли мне себя, а я ответил что никогда не жалею себя и не обращусь за помощью, после этого я стал слышать что слишком себя жалею, вот поэтому думал что справлюсь сам... — не громко объясняет Лоренц, поправляя очки.
— А ты не слушай всяких дураков, у самого же голова на плечах, причём такая умная, а ещё я бы сказал красивая. — на последнем слове Тилль даже как-то мнется, смущается как маленький мальчик который впервые в жизни признаётся.
Лоренц смотрит на него и почему-то не может сдержать своей мягкой улыбки. Он так любит когда Тилль становится таким. Ему кажется это выражение лица, милым и каким-то беззаботным. Так ведут себя довольные парни.
Линдеманн замечает это и не может сдержаться, рука так и тянется к волосам клавишника. Он довольный собой, кладёт руку тому на голову, совсем не отводя взгляда от дороги, Тилль гладит того, и его ничуть не смущает мысль что вскоре его рука может устать. Ему просто приятно ощущать эти шёлковые мягкие пряди, которые сзади немного сбились маленьким незаметным колтуном от носки шапки, но это никак не влияет на внешний вид. Просто солист вновь задевается мыслью, что хочет ощутить Кристиана ещё больше, но требуется терпение. Живот давит от желания, но это желание глушится руками Криса, который берёт его руку в свои и успокаивающе поглаживает её, в какой-то степени согреваясь.
Руки Флаке всегда холодные, Тиллю казалось что это от того, что он такой худой и тонкий. Выдумал себе то что того постоянно продувает ветром насквозь, от чего Флаке холодный круглый год, но на самом деле это просто особенность. Вот поэтому клавишник всегда рядом с солистом, потому что он всегда тёплый, Кристиан не против греться о Линдеманна.
— Грейся, ты очень холодный.
— Это тебя отталкивает? — поднимает одну бровь Кристиан, внутри чувствуя неприятное ощущение из-за того что Тиллю сейчас может не нравится подобное.
— Я тебе уже говорю который раз, и готов снова повторять это, мне не может быть неприятно от твоих прикосновений, мне нравится когда ты так делаешь, тем более охлаждаешь моё горячее тело! — совсем не громко объясняет Тилль, утверждающим, но спокойным голосом, стараясь успокоить клавишника и не заставить нервничать с большей силой.
— Тело у тебя и правда горячее.... — тихо бурчит Флаке, точно для себя, но это всё же доходит до ушей Линдеманна.
— Я знал что ты у меня такой очаровашка с бурными мыслями. — хихикает солист за рулём, а потом заезжает на другую дорогу, следуя дальше по маршруту карты.
— Ребят, подъем! — громко оглушает тишину Тилль, с неким счастливым комком внутри.
— Мы на месте? — хриплым заспаным голосом отзывается сзади Пауль.
— Лучше! Мы подъезжаем!
— Напомни, почему мы решили потащить свои души в Штутгарт? — решает спросить Рихард сзади, ему так тяжело раскрыть глаза после сладкого сна, который теперь ещё даёт о себе знать в спине, которая принимала на себя удобное положение для Хайко и Мини.
— Мне даже говорить не надо, вы можете одеться и выйти посмотреть наружу.
Кристиан с восхищением вздыхает, держа Тилля за руку, и думает что красивее не видел.
Двое точно не жалеют о своей поездке и о том что пришлось поменять путь, в компании своих друзей. Это вдохновляет.
Стоит просто выйти и всех захватывает вся атмосфера.
Они стоят на парковке с которой можно как со смотровой, глядеть на чудные заснеженные горы, которые освещаются оранжево-желтым солнечным светом. Тучи расступились для того чтобы дать шестерым возможность понять что всё не зря.
Всё стоит определённой монеты и упорством.
Ни единого порыва ветра что мог мешать им, ведь они надежно укрыты барьером гигантских камней сложенных в одно целое. Только они и природа.
Мурашки бегут по телу от таких прекрасных видов. Такого места даже не найдёшь.
Оно удивляет отнимая дар речи, лишь для того чтобы поддержать всю прелесть.
Шнайдер жмется к Оливеру пытаясь разделить этот момент с ним, завороженно глядя с ним только в одну сторону. Они готовы любить друг друга ещё больше.
Пауль решает показать всю красоту даже маленькой Мини, которая может и крохотный щенок, что не понимает происходящее вокруг, но держится совсем рядом между двумя любящими друг друга сердцами. Рихард не может выдержать и ещё крепче обнимая Пауля, отрывается от сего вида, чтобы на секунду подарить тому поцелуй в висок, от которого становится тепло сразу двоим.
Тилль с Кристианом выходят последними из машины, солист сразу же огибает перед машиной, спеша присоединиться к любимому. В такой прекрасный момент нужно находится рядом с друг другом.
Горы постепенно сменяются на более красный оттенок, который постепенно начинает бледнеть, но те так и стоят, не в силах отвести взгляда и отсраниться друг от друга.
Такая награда им по душе.
— Линдеманн, как вы всё же решили поехать сюда? — разрушает долгую тишину Оливер, когда начинает темнеть.
— Это не мы, это карта... — спокойно отвечает он, и вновь улавливается тишина.
Кристиан тут же понимает что его любопытство в гадании, не такое уж и шарлатанство. По огню было видно что через сложности они достигнут цели. А было бы ещё интереснее до конца узнать как сложится дальнейшая их судьба.
Только теперь кажется это совсем не нужным. Если они готовы идти даже через Армагеддон вперёд.
Это в очередной раз доказывает их совместную силу.
Кристиан улыбается и думает что обязательно расскажет о своём открытии Тиллю, но сейчас ему пожалуй не до этого.
Они все наслаждаются.
______________________________
Довольно таки сложная и длинная глава. Я искала много фактов и источников чтобы ещё лучше сделать эту главу. Мне понадобилось достаточно дней и ночей чтобы наконец написать и внести всё что хотела.
Надеюсь вам понравится эта глава, хотелось бы увидеть оценку и комментарий! Благодарю вас за прочтение!