Глава 1
Гермиона сидела на холодном сыром полу в тёмной комнате. Из неровных стен выступали острые камни, с них грязными липкими потоками стекала жидкость, что делало невозможным подняться на ноги. Её волосы в беспорядке разметались по плечам, некоторые пряди прилипли к разбитому, с кровоточащими порезами, лицу. Всё тело было в ранах и ссадинах, отдающихся болью при каждом движении. Стараясь не двигаться, сжавшись в комок, она молча пялилась в темноту. Тишину нарушали лишь капли, падающие с потолка в небольшие лужицы на пол её темницы. Грейнджер не имела представления, где она и кто стоял за её похищением.
— Кто-нибудь! — выкрикнула Гермиона. — Помогите мне!
Голос сорвался на хриплый кашель, раздирающий лёгкие. За дверью послышались тяжёлые торопливые шаги. Железная ржавая дверь со скрежетом распахнулась. Гермиона зажмурилась от света волшебной палочки, направленной на неё. Мужчина, пнув её по ноге носком сапога, прорычал:
— Заткнись, грязнокровка! Или ты захотела новую порцию ощущений? Это легко устроить!
Гермиона попыталась отползти, но мужчина схватил её за волосы и дёрнул в сторону приоткрытой двери. Она закричала и вцепилась руками в волосы, пытаясь ослабить хватку.
— Нет, детка, мне нравится видеть, как жертва мучается, — хохотнул он. — Круцио!
Её пронзила острая боль, которая расползалась по телу с молниеносной скоростью. Тело выворачивалось в конвульсиях, ногти скребли по каменному полу, оставляя кровавые следы. А из горла вырывались душераздирающие крики. Огонь нёсся по венам, заставляя раздирать на себе кожу.
С криком на губах Гермиона проснулась и резко открыла глаза, пытаясь понять, где она. Сев в кровати, она бешеным взглядом обшарила знакомую комнату. Сердце колотилось быстрыми глухими ударами, и всё её тело подрагивало. Гермиона попыталась успокоить дыхание, рваными вдохами заполняющее ночную тишину.
Это всего лишь сон. Просто реалистичный кошмар.
Этот сон снился ей уже второй раз, первый — сразу после Рождества. Гермиону он пугал. Сначала она приписывала его к событиям, произошедшим в поместье Малфоев, но потом решила, что отношения к этому эпизоду совсем не имеет. Первый раз кошмар закончился на шагах за дверью. Теперь же она увидела продолжение, которое была бы рада никогда снова не переживать.
Она отлично помнила Круциатус в исполнении Лестрейндж, как и её клинок, выводивший на предплечье позорное слово. Шрам заметно побледнел. Но как бы ни старалась Гермиона свести это напоминание о тех ужасных часах жизни, это ей так и не удалось. Друзья всегда неловко отводили взгляд, когда рукав одежды задирался, открывая вид на белёсое клеймо. Гарри однажды сказал, что не стоит этого стесняться, что война оставила шрамы на многих волшебниках, и это лишь печать её храбрости. Хотя в тот момент храбрость была последним, что она ощущала.
Стряхнув с себя последние остатки сна, Гермиона зажгла свет и взглянула на часы. Начало четвёртого, ещё так рано. Но оставаться в кровати не было никакого желания. Сунув ноги в мягкие тапки, она спустилась на кухню.
Гермиона уже почти месяц жила в доме своей покойной бабушки в Корнуолле. Домик был небольшим, но достаточно уютным. Маленькая гостиная стала её излюбленным местом. Большой камин, обшитый тёмными деревянными панелями, плавно перетекал в забитые под завязку книжные шкафы. Часть книг разместилась прямо на полу, возле бордового мягкого кресла с высокой спинкой. Напротив камина лежал толстый ковёр песочного цвета. Посередине комнаты стоял широкий диван в цвет кресла, перед ним — изящный журнальный столик из красного дерева. У одной из стен разместился небольшой комод, заставленный фотографиями семьи, друзей и личными снимками хозяйки. Противоположную сторону занимали французские окна в пол, выходящие на маленькую террасу. Два плетёных садовых кресла и такой же столик сейчас были заметены снегом.
После её ускоренного окончания Хогвартса родители предлагали жить с ними, но девушка решила, что ей необходимо привести свои мысли в порядок — в одиночестве и наедине с природой. Пустующий дом на холме с видом на Кельтское море как раз подходил для этих целей.
Гермиона прошла на кухню и налила в стакан воды. Медленно делая глоток, она уставилась в окно, разглядывая тёмное небо и неспокойное море. Шум бушующей стихии был хорошо слышен даже сквозь стены. Это место идеально подходило её нынешнему состоянию. Она была сбита с толку уже давно и не могла собраться с мыслями. Для неё это было ново и непривычно. Всю сознательную жизнь её мысли находились в идеальном порядке, словно книги на полках. Она всегда знала, что делает и к чему примерно приведёт каждое её действие. Долгое время главными целями были закончить с отличием Хогвартс и помочь Гарри со всем, с чем ему предстоит столкнуться. А теперь, когда все задачи выполнены, она чувствовала себя пустой и ненужной, словно её миссия была окончена. А Гермиону, как брошенный корабль, унесло в море, и куда бы она ни глядела, суши не было видно — лишь волны до самого горизонта.
А может, дело было в том, что ей не за кого было ухватиться. Сейчас она ощущала своё одиночество как никогда раньше. И хотелось, чтобы некто придавал ей нужное направление. В их троице обычно она координировала и направляла парней, чтобы те не делали импульсивных поступков. Теперь эта надобность отпала. Все они старались построить свои жизни и найти место в мире. И Гермиона знала, что у друзей это выходит так же скверно, как и у неё; слишком много испытаний выпало на их плечи в юном возрасте. Гермионе было уже двадцать, но она ощущала себя гораздо старше. И готова была поспорить, что у Гарри и Рона те же чувства.
Гермиона часто встречалась с Гарри. Они много говорили, и она знала, что он находился в схожем состоянии. С самого рождения от него ждали, что он всех спасёт и станет героем, покончившим с Волан- де-Мортом. Его никто не спрашивал, хотел ли он этого. Мальчика просто поставили перед фактом. Теперь Гарри был одним сплошным комком боли и страданий, до сих пор переживая каждую смерть как свою личную трагедию. Гермиона снова и снова повторяла, что он зря корит себя, что люди умирали не из-за него, а за свободный мир и будущее без кровожадного монстра. Это тема была своего рода триггером для Гарри Поттера. Всё закончилось, и оказалось, что они вдвоём просто не умеют жить нормально.
Всё-таки Рону было немного легче. Он, конечно же, незаменимый элемент их команды, но важные решения редко ложились на его плечи. Рыжий друг просто шёл за ними, куда бы не завела их жизнь. Это тоже достойно уважения, бесспорно. Гермиона горячо любила своего друга. Без лёгкости Рона они бы сошли с ума, особенно Гарри. Каждый из них был дополнением другого, словно единый механизм.
Подумав о Роне, Гермиона в очередной раз не сдержала грустного вздоха. Несколько лет ей казалось, что она без памяти влюблена в него. Да, скорее всего, так и было. Но когда на её чувства ответили взаимностью и общение стало более плотным, она осознала, что настроила себе розовых замков. Мечты и ожидания разбились о реальность, которая была не так радужна. Наедине у них было очень мало тем для бесед, которые казались бы интересными обоим. Когда она рассказывала, что у неё на душе, Рон лишь неловко улыбался и переводил тему, забывая о её откровениях, которые и так давались с большим трудом. И тогда Гермиона снова вспоминала, почему из них троих она самая скрытная и закрытая. Никому не было дела до её внутреннего мира. Все знали Гермиону Грейнджер как добросовестную, умную и исполнительную девушку, которая всегда придёт на помощь или даст списать домашнюю работу — и только.
Поэтому она довольно быстро осознала, что Рон не тот человек, с которым ей хотелось бы идти по жизни рука об руку. Ей не было стыдно за это решение. Она была рада, что не стала затягивать с неизбежным, хотя раньше наверняка терзалась бы угрызениями совести. Может, осталась бы с Роном, только чтобы не причинять ему боль. Сейчас же ей так надоело быть правильной для всех, что иногда хотелось творить какие-нибудь глупости, чтобы доказать, что она на них способна. Это смешно, но она даже предпринимала некоторые попытки.
Как-то Гермиона посетила «Флориш и Блоттс». Накупив учебников и уже шествуя к выходу, она случайно задела высокую стопку книг, и те в беспорядке упали на пол. Первым побуждением было привести всё в прежний вид. Но стараясь следовать своему плану по порче идеальной репутации, она лишь поглядела на продавца и вышла из магазина. У неё захватило дух от этого маленького преступления. В этот момент она по- настоящему чувствовала себя преступницей, вышагивая по Косой аллее и глупо усмехаясь.
Чуть позже она даже поделилась этой историей с Драко. Тот ответил, что это детская выходка, и если она действительно желает завязать с ролью умницы, то обратилась по адресу. Это всё скверное влияние белобрысого засранца.
Грейнджер, взгляни на себя: мало того, что твоя рубашка застёгнута до последней пуговицы, ты умудрилась так затянуть галстук, как будто собираешься покончить с собой. Ты ещё не умерла от удушья, кстати?
Гермиона улыбнулась. Странная получилась история. Если бы ей сказали, что её другом станет Драко Малфой, она бы покрутила пальцем у виска. Когда она решила вернуться в Хогвартс, чтобы закончить последний курс, то оказалось, что её новая группа состояла лишь из нескольких человек. Драко Малфой и Блейз Забини стали единственными студентами из Слизерина. Обычно язвительный и высокомерный Малфой вёл себя необычайно тихо и стойко сносил все оскорбления, что сыпались на него бесконечным потоком. Они с Забини стали изгоями. И однажды терпение Гермионы лопнуло.
Ей было тошно от той грязи, что приходилось терпеть слизеринцам. Она встала на их защиту. Было странно, ведь обычно Гермиона вступалась за других, чтобы отгородить их от насмешек Малфоя, а теперь всё вышло наоборот.
Но оказалось, что Драко может быть отличным приятелем. Он был умён (по зачётной таблице ненамного отставал от Гермионы), начитан, приятно ироничен, а ещё открылся как отличный слушатель. Его предвзятое отношение к маглорождённым не исчезло, но для неё он сделал исключение — так Гермионе казалось. Сейчас их семья лишилась власти и влияния, что отразилось на его авторитете даже среди слизеринцев. Она знала, что многие его факультетские приятели ставят в укор дружбу с ней и считают, что ниже падать Малфою уже некуда. Когда Грейнджер пыталась его поддержать, он, в свойственной ему манере, лениво растягивая слова, отвечал:
— Грейнджер, если бы меня волновало мнение каждого идиота, то я бы сам стал идиотом. К тому же, им так нравится подражать мне, что не удивлюсь, если к концу года у многих появится в друзьях личный гриффиндорец.
— Их раздражает то, что я маглорождённая, а не гриффиндорка, — возражала она.
— Я слишком долго общался только с теми, чьи родители не вызывали вопросов у отца. Посмотри, куда привели его принципы нашу семью. Теперь он почётный гость в Азкабане, а имя Малфоев запятнано позором. Поэтому я собираюсь жить так, как считаю правильным сам, — и подмигнув, добавлял: — К тому же, кто, если не я, спасёт тебя от постоянного кретинизма Поттера и Уизли?
Гермиона снова улыбнулась своим мыслям. Надо бы отправить Малфою сову, она давно его не видела. На Рождество он с матерью отправился в семейное поместье во Франции. Она надеялась, что он вернулся и не откажется пропустить по бокалу сливочного пива.
Пройдя в гостиную, девушка разожгла камин и, свернувшись на диване вместе с Живоглотом, снова заснула.
***
Этим вечером улицы Хогсмида были немноголюдны. Многие студенты и преподаватели разъехались по домам на рождественские праздники, поэтому найти свободное место в «Трёх мётлах» не составило труда. Гермиона пришла раньше времени, но всё равно выглядывала среди людей знакомую белую макушку.
Малфой, как она и подозревала, уже вернулся из своего небольшого путешествия. Свидетельством тому был филин, который прилетел к ней с ответом спустя час.
— Грейнджер, — лениво прозвучал над ухом знакомый голос.
Гермиона подняла голову и встретилась с изучающим взглядом серых глаз. Платиновые волосы, как всегда, были уложены идеально. Чёрное дорогое пальто покрыто капельками воды — растаявшими снежинками. Драко снял кожаные перчатки и небрежно скинул пальто на ближайший стул, оставшись в чёрной рубашке и брюках.
Она могла точно сказать, что Малфой был одним из самых красивых парней, которых ей довелось видеть в своей жизни. У него была спокойная холодная красота, свойственная многим аристократам. Чёткие точёные линии лица, прямой нос, густые тёмные ресницы. Глаза цвета дождливого неба, глядящие всегда настороженно. Красивый рот, который кривила фирменная ухмылка, и прекрасные волосы. Гермиона никогда не видела такого оттенка блонда. Они были настолько светлыми, что отдавали серебром.
«Чёртова вейла, не иначе!» — думалось ей иногда.
Гермиона была уверена, что многие девушки пали жертвой его мужского очарования. Ей тоже было приятно на него смотреть, но никаких романтических чувств он у неё не вызывал. К сожалению или к счастью, она не знала.
— Знаю, моя красота ошеломляет, — усмехнулся он. — Ты поэтому дар речи потеряла?
— Не льсти себе. Я всего лишь задумалась, — нашлась с ответом Гермиона.
Ладно, Малфой, ты и правда чертовски хорош.
Драко устроился за столом и жестом подозвал официантку. Когда девушка приняла заказ и удалилась, он снова посмотрел на Гермиону.
— О чём же ты думала с таким завистливым лицом? — иронично поднял бровь Драко. — Кстати...
Он сунул руку во внутренний карман пальто и достал огромный свёрток, который вряд ли бы вместился туда без помощи магии. Гермиона немного удивилась, но не стала ничего говорить. Она сама до сих пор использовала заклинание Незримого расширения. Министерство запрещало такого рода магию для личного пользования, поэтому не ей читать нравоучения Малфою. Она перевела взгляд на свою сумочку. Да, определенно не ей.
Огромный свёрток с глухим стуком опустился на стол.
— Что это? — спросила она.
— Твой рождественский подарок, — просто ответил Драко. — Сомневаюсь, что ты когда-либо читала такое.
Гермиона подтащила свёрток к себе и принялась его разворачивать. Её взгляду предстала толстая старая книга в чёрной обложке. Жёлтые от времени страницы грозились выпасть, а сама обложка — развалиться в руках. Она точно знала, что подаренная книга не простой сборник заклинаний, а нечто более тёмное. Гермиона вопросительно подняла взгляд на собеседника.
— Это книга моего деда Абраксаса. «Тёмные магические существа: создание, защита, противоядия». Он, как и отец, коллекционировал редкие книги, артефакты и прочую ерунду, делавшую его значимей в глазах друзей, — немного хмурясь, объяснил Драко. — Я подумал, что ты считаешь верхом неприличия чего-либо не знать, а такое чтиво вряд ли когда-либо стояло на полках библиотеки Хогвартса. Так что не потеряй. Вдруг она ещё пригодится.
От Грейнджер не укрылось волнение, с которым он закончил свою речь. Что-то явно тревожило его. Но, взглянув на Малфоя, встретила лишь насмешливый взгляд серых глаз.
— Спасибо, никогда не слышала о такой книге, — улыбнулась Гермиона.
— Поверь, Грейнджер, ты ещё много о чём не слышала, — загадочно протянул Малфой и поспешил спросить: — Виделась с Поттером на Рождество?
— Нет, я встречала Рождество с родителями, — она подозрительно покосилась на собеседника. — Странно, что ты интересуешься Гарри.
— Моя жизнь ещё не настолько унылая, чтобы я решил интересоваться Поттером, — фыркнул он. — Он всё такой же идиот, поэтому спасибо, но нет.
Она прищурилась и сложила руки на груди.
— Ты с ним виделся?
Драко откинулся на стуле, не спуская с неё фирменного надменного взгляда.
— Я тебя умоляю, Грейнджер, мне хватает и тебя, — хмыкнул он, но, получив в ответ строгий взгляд, добавил: — Чтобы знать, что Поттер по-прежнему идиот, мне не надо с ним встречаться. Он до сих пор не может избавиться от амплуа заторможенного мальчика-детектива с...
— Да-да, я поняла тебя, Малфой, — раздражённо перебила Гермиона. — Так ты с ним виделся или нет?
— Ты утомительна, — скривился он. — Но отвечу на твой вопрос: да, я виделся с Поттером.
— Зачем? — нахмурилась девушка. — И почему ты мне сразу не сказал об этом?
— Думаешь, стоило дать заметку в «Пророк»? — насмешливо спросил он, но в миг посерьёзнел. — Появилось одно дело. Но если Избранный ещё не рассказал тебе, то увы, ничем не могу помочь.
Я в тебе никогда не сомневалась, да.
— Драко Малфой! — возмущённо воскликнула она. — Если немедленно не расскажешь мне, зачем ты встречался с Гарри, то я... я...
— Да, проблемы с воображением — неотъемлемая часть Гриффиндора, — иронично бросил он. — Успокойся, наверняка Поттер примчится к тебе на днях с полным докладом.
Гермиона недовольно отвернулась, нервно покачивая ногой.
— Не понимаю, к чему эти секреты.
— Разве ты не знаешь? Никто не умеет хранить секреты лучше, чем это делают слизеринцы. Терпение, Грейнджер.
Она покачала головой и тоже вручила подарок другу. Гермиона долго не могла сообразить, что можно подарить человеку, живущему в роскоши всю жизнь, поэтому не стала изобретать велосипед. Она заказала для Малфоя записную книжку в обложке из тёмно-зелёной кожи. Снизу, на небольшой пластине из серебра, переплетались выгравированные инициалы его имени. Выглядело просто и стильно — под стать хозяину. Драко оценил подарок, и тот был быстро спрятан в карман пальто.
Остаток вечера они провели за лёгкой и непринуждённой беседой. Но внутри Гермиону распирало любопытство и желание поскорей увидеться с Гарри, чтобы выпытать секрет, которым Малфой так насмешливо помахал у неё перед носом, словно дразня.