супружиский долг
Ключ не попадал в замочную скважину, и Питеру пришлось наклониться, рассматривая замок. Он уперся лбом в дверь, чтобы не потерять равновесие, и тяжело вздохнул, пытаясь понять, что не так с ключом. А, парень его просто не той стороной держит. Прекрасно понимая, что если он уронит связку, то поднять ее не сможет, а если и достигнет пола, то там и останется на всю ночь, Питер аккуратно перевернул ключ и вставил его в скважину. Не помогло. Да что же за фигня такая с этим ключом? Что он не подходит?
попасть в квартиру, когда с другой стороны послышался шум, и дверь открылась сама.
— Я искренне верил, что ты все сделаешь сам, но потом мне стало жаль соседей, — Баки оперся плечом о дверной косяк и вздохнул, глядя на парня.
Питер коряво улыбнулся. Прекрасно зная, что, будучи пьяным вдрызг, выглядеть привлекательно задача почти невыполнимая, он, тем не менее, старался сохранять невозмутимость. Ну, подумаешь — выпил немножко. С кем не бывает?
— Привет, — Паркер пошатнулся, потеряв точку опоры, и чуть не оступился, но Баки придержал его. — Я пришел. А ты меня ждал?
— Ждал, ждал, иди сюда, — Джеймс затащил парня в коридор и закрыл дверь, отгораживая их от заинтересованных взоров.
Питер все еще пытался заигрывать, хоть и делать это, опираясь спиной на входную дверь, то и дело норовя сползти и упасть, несколько проблематично. Барнс сел на корточки и принялся развязывать шнурки на кроссовках парня.
— И как много ты выпил?
— Я? Я очень много выпил! — голос парня наполнился невероятной гордостью, и Баки вдруг вспомнил как в молодости, еще до войны и всего остального дерьма его жизни, устраивал своеобразные соревнования в баре. — Больше, чем Нед и Мишель, и брат Неда вместе взятые.
— Это не лучший повод для гордости, — мужчина поднялся, посмотрел на парня, и тот мигом устыдился своему поведению.
— Я знаю. Но нам было так весело, — Питер хихикнул, пытаясь прикрыть рот рукой, но угодил пальцем Барнсу в щеку. Деланно ужаснулся и чмокнул мужчину в скулу, чуть не падая. — И ты знаешь, мы разговаривали. Много разговаривали. И пришли к выводу, что ты — мудак.
— О, как, — Баки также деланно удивился услышанному и продолжил снимать с парня куртку. — И почему же?
— Потому что мне уже семнадцать, и я могу как угодно и с кем угодно. И у меня есть ты, и ты — мой муж. Но ты свой супружеский долг не выполняешь. Это так огорчает, — Питер повис на шее у замершего от неожиданности Джеймса и прикрыл глаза, явно намереваясь уснуть прямо так. — А я так хочу. И ты тоже хочешь, я знаю. Я видел.
Мысль о том, что за ним подглядывали, когда он справлял естественные нужды, почему-то Джеймса совсем не смутила. Да и было бы перед кем смущаться. А вот то, что Питер, увидев его за подобным занятием, наверняка, напридумывал себе всякой ерунды, очень напугало.
— Питер, давай я отведу тебя в ванную, ты примешь душ и ляжешь в кроватку.
— Только если с тобой, — парень кивнул и открыл глаза, зевая.
— Со мной, конечно. Куда ты такой пьяный один пойдешь, — Баки помог парню оторваться от двери и повел его в ванную, придерживая за спину.
— И супружеский долг!
— Да, но не сейчас, — Питер насупился, выпячивая губу. — Как только протрезвеешь, так сразу.
Паркер замер посреди ванной, сжимая пальцами футболку, и кивнул согласно. Поднял руки вверх, давая стянуть с себя одежду, и покорно вытащил ноги из штанин, когда Баки снимал с него джинсы.
— Ты в душе сам справишься?
Питер кивнул, и Барнс, пока парень не успел опомниться, быстро закинул одежду в корзину и смотался на кухню.
Питер требует супружеский долг. Баки почесал лоб, выпивая стакан мартини, бутылку которого заныкал еще когда-то давно.
Технически они еще не женаты, поэтому никакого долга и в помине нет. Но тут и ежу понятно, что парень имел в виду на самом деле, и если мужчина это сейчас проигнорит и спустит на тормозах, то потом у них, вполне возможно, ничего вообще не будет. Тем более, Питер видел, как Баки... И, наверняка, много всего себе выдумал. Кому как не Джеймсу знать, что Паучок в этом мастер.
А ведь Барнс тоже капец как хотел своего мальчика. Так сильно хотел, что у него, порой, перед глазами темнело и приходилось идти в ванную сбрасывать пар. Но Джеймс, даже несмотря на звездочки перед глазами и пар из ушей, не позволял себе забыть, что его будущий супруг — подросток. Пусть и суперсильный, он не раз спасал мир и людей, но все-таки подросток. А мужчина был в курсе, что подростки существа крайне чувствительные и легко восприимчивые, и обидеть их очень просто.
Тем более, Баки не видел со стороны Питера никаких намеков на большее, всерьез расценивая все его крепкие объятья и глубокие поцелуи, как просто объятья и поцелуи. И только сейчас, Барнс понял, что ему намекали. Неумело и неловко, ну уж как умели. А он, дурака кусок, не замечал. Дрочил в ванной, мучая сам себя и еще парню портя самооценку. Кстати, как Питер? Что-то он долго в ванной сидит.
— Ты уснул? — Баки постучал в дверь. Вообще, он мог ее с ноги вынести и не утруждать себя лишними телодвижениями, но Барнс ценил и свои личные границы, и чужие. — Питер.
— Да. Задремал чуть-чуть, — голос парня был уже намного более бодрым. Видимо, на него алкоголь тоже недолго действует. — Я сейчас выйду.
Барнс кивнул и направился на кухню. Надо чем-нибудь накормить парня и дать ему горячий чай, а то Баки по себе знал, какой голод нападает, когда так быстро трезвеешь. И надо бы Мэй позвонить.
Питер зажмурился, надеясь, что это лишь плод его фантазии. Ну, вот что он за человек такой? Никогда за своим языком не следит. Наговорил Баки всякого, обидел его наверняка.
Но парень действительно желал большего. Если сначала ему было достаточно поцелуев и объятий, и он смущался и краснел от одних только мыслей о чем-то большем, то потом появилось желание. Оно сжигало, заставляло кровь кипеть, а внутренности плавиться, и Паркер с каждой миллисекундой все больше терял над собой контроль.
Питер хоть сейчас мог назвать точную дату и примерное время, когда это началось. Мэй в тот вечер решила серьезно поговорить с ним. Насчет отношений с Баки, разумеется. Паркер тогда очень сильно испугался. Тетя злилась на него, но скорее лишь на обман, а вот новость о романе с мужчиной восприняла более или менее спокойно. Хотя, скорее всего, она просто была в шоке. Более того, Питер уверен, что Мэй до сих пор в шоке, поэтому старался не затрагивать эту тему в ее присутствии, не желая получить выговор или нравоучение.
Так вот, в тот вечер Мэй сказала что-то вроде: «Я не против твоих отношений с парнями. Только ты можешь решать, кого пустить в свою постель, и не мне тебе указывать, но пойми, дорогой, мистер Барнс взрослый мужчина и у него есть определенного рода потребности, а я не хочу, чтобы ты делал что-то, к чему тебя принуждают, или лишь из желания угодить ему». Эх, знала бы тетя тогда, что зародится в голове ее племянника после этого разговора, сотню раз бы подумала прежде, чем сказать.
Питер ни в коем случае не собирался делать что-то из принуждения или желания угодить Баки. Нет. Он просто желал Джеймса. И Паркер видел, что Джеймс его тоже хочет, поэтому стал намекать. Обнимать крепче, ладонями забираясь под одежду, целовать откровенней, гладить, ластиться и оставаться с ночевкой в надежде, что одной темной ночью они все-таки перейдут черту. Но Баки был глух к его немым мольбам. Или же просто не замечал их. Или ему было достаточно руками.
Когда Питер впервые это увидел, он был шокирован. И если первые два раза он просто смотрел и наслаждался такой заводящей картиной, то вот на третий раз его мозг включился, и парень начал думать. Думал много и скомкано и не придумал ничего лучше, чем сделать так Джеймсу самостоятельно. Но Питер струсил следующей же ночью, сам не понимая почему. И он до сих пор трусил и молчал, и только бутылка виски смогла развязать ему язык.
Баки поставил перед ним тарелку с омлетом и чашку горячего чая. Паркер кивнул благодарно и улыбнулся, испытывая небывалое облегчение от легкой ненавязчивой улыбки Джеймса. Значит, не злится.
Питер прикусил губу, выковыривая из омлета помидорку. Как начать разговор? Им ведь в любом случае надо поговорить. Тем более, замалчивать эту тему или делать вид, что ничего не произошло, глупо, ведь они оба хотят большего. Надо только набраться сил и поговорить.
Парень съел почти весь бекон из тарелки, проигнорировав овощи, когда, наконец, решился и открыл рот.
— Баки, я не хотел обижать тебя.
— Я не обиделся, — мужчина повернулся к нему, отрываясь от рассматривания улицы.
— Да? Это прекрасно.
Воодушевленный услышанным, Питер в два глотка выпил весь чай и затараторил.
— Потому что я хочу сказать, что хочу и знаю, что ты тоже хочешь. И я хочу снизу. Точнее, я не против. В смысле, не то чтобы я против, просто я никогда и ни с кем еще не пробовал и не знаю даже, что нужно делать, и, наверно, сначала мне стоит быть снизу. Но потом я бы хотел по-другому попробовать. В смысле, только если ты не против, — Баки улыбнулся и направился к нему. Парня эта улыбка заставила смутиться, и он прикрыл горящие щеки ладонями. — Ой, ты наверно думаешь, что я извращенец ненормальный, раз об этом говорю. Но нам ведь стоит обсудить это, да? А про верх и низ я читал. Не то чтобы я специально искал, точнее, я искал, но ведь, кто владеет информацией, тот владеет миром. И я решил, что будет лучше, если я хоть что-то узнаю, чем буду лежать, как бревно…
Баки приблизился к нему и заставил закрыть рот, пальцем касаясь губ. Погладил Питера по голове другой рукой и наклонился, нежно целуя. Паркер выдохнул, выравнивая дыхание, и всхлипнул, обхватывая мужчину за шею.
— Все будет, Питер, но не сейчас. Ты все еще пьян, и тебе лучше пойти спать, — парень замотал головой из стороны в сторону, а потом покачнулся и икнул. Рассмеялся слишком громко и неестественно, неохотно признавая, что все еще не до конца пришел в себя, хоть горячая вода и помогла ему. Баки ласково улыбнулся и поцеловал его в щеку. — Иди в спальню, а я позвоню Мэй и скажу, что ты останешься у меня.
Паркер кивнул, послушно поднялся и ушел в комнату, весь покрывшись мурашками от предвкушения. Они сделают это. Не сейчас, но, надо признать, Питер и сам не хотел сейчас, потому что точно мало что запомнит, а ему хочется запомнить все. Поэтому они сделают это утром.
Паркер проснется пораньше, осторожно встанет, чтобы не разбудить Джеймса, почистит зубы и выпьет воды, чтобы окончательно избавиться от действия алкоголя. А потом заберется в постель к Баки, который уже наверняка проснется от того шума, что устроит Питер, и поцелует его. Сначала легко и ненавязчиво, потом прижмется теснее, чувствуя, как Джеймс притягивает его к себе. Запрокинет голову, давая чуть прикусить шею, и коротко вскрикнет, когда его перевернут на спину и втянут в глубокий страстный поцелуй. А о том, что будет после, Питер до сих пор стесняется думать. Но завтра он об этом узнает.
Барнс проводил парня взглядом до спальни и достал телефон из кармана его куртки. Десять пропущенных от Мэй. Ох, и влетит же завтра Питеру.
Баки как раз подумал, что не знает пароля и мысленно прикинул, как много времени потратит, чтобы его обойти, когда Мэй позвонила в одиннадцатый раз.
— Я ничуть не рада тому, что он остается у тебя, но лучше уж так, чем на улице, — тетя явно была раздражена, но волновалась слишком сильно, чтобы просто начать отчитывать.
Мэй вздохнула тяжело, а Джеймс вдруг задумался, как же ей тяжело дается мириться с тем, что ее племянник потихоньку покидает родную гавань. И как ей страшно каждый раз, когда она отправляет парня на патруль или на миссию. Или с ночевкой к Барнсу.
— Все хорошо. Он цел и почти трезв, — на этих словах женщина вздохнула еще раз, и Баки прикусил язык. — С ним все в порядке, он уже спит, но я могу разбудить.
— Не нужно, пусть отдыхает. Баки, — мужчина вздрогнул всем телом, чуть не выронив телефон. Мэй никогда так его не называла: либо мистер Барнс, либо Джеймс. Но Баки никогда. — Я до сих пор не знаю, как отношусь к вашим отношениям. Но я уверена, что если ты вдруг обидишь Питера или сделаешь ему больно, мне будет плевать и на твою руку, и на суперсилу, и я отхожу тебя так, что на тебе живого места не останется. Ты меня услышал?
— Да, Мэй, — Баки никого никогда так не боялся, как миссис Паркер, которая говорит таким тоном.
— Доброй ночи, мистер Барнс.
— Доброй ночи.
Питер сопел в подушку, спихнув одеяло на ту половину кровати, которая по негласному правилу принадлежала Джеймсу. Мужчина не удержался и пощекотал голую пятку, удачно увернувшись от шлепка по ноге.
— Сильно ругалась? — парень перевернулся на бок, лицом к Баки.
— Нет. Обещала, что убьет меня, если я сделаю тебе больно.
— А ты сделаешь мне больно? — Питер ехидно ухмыльнулся, и у мужчины закрались смутные сомнения о направленности тех статей, что читал его мальчик.
— Никогда и ни за что, — Джеймс заставил парня поднять голову, придерживая за подбородок. Посмотрел в эти сияющие доверчивые глаза и кратко коснулся губ поцелуем. — Я никогда не сделаю тебе больно. И не допущу, чтобы это сделал кто-то другой.