Никогда. Снова.

Вар

Я злобно продолжаю смотреть на растерянного Роса, ошарашенного моим признанием. Скажу честно, я не планировала делать это вот так. Да я вообще никак это не планировала. Но сама ситуация и его легкомысленное к ней отношение вывели меня из себя.

Рос продолжает шокировано молчать, поэтому я отворачиваюсь от него и ухожу, хватая и уводя за собой Маню.

- Увезите меня отсюда, - говорю я, проходя мимо Дани.

- Я вас догоню, - кивает он мне в ответ.

Поразительно, как всё поменялось местами. Ещё недавно я никогда в жизни не обратилась к Дане вообще ни с какими просьбами, а теперь снова вот так легко могу практически потребовать подвезти меня до дома.

Маня семенит за мной, пытаясь не отставать от моей гневной скорости.

Выйдя на улицу, я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться и остановить поток всё ещё льющихся слёз.

- Ты знала? - Спрашиваю я у притихшего доктора.

- Да. Мне рассказала заведующая, когда я пришла на работу. - Сознаётся она, потупив глаза в землю.

- Отлично делала вид, что не в курсе. - Удивляюсь я способностям Мани.

- А зачем тебя смущать? У тебя уже пять лет ремиссия. Чем ты отличаешься ото всех остальных людей?

- Спасибо тебе за это. И что сохранила мою тайну. - Грустно вздыхаю я, глядя на непроницаемое лицо доктора.

- Работа у меня такая, знаешь ли. - Всё же смотрит на меня в ответ она, убирая руки в карманы бежевого плаща.

Мы топчемся на крыльце, не решаясь выйти под немного стихший дождь. Я кутаюсь в свою чёрную кожанку, обнимая себя руками, надеясь поскорее оказаться в тёплой машине.

- Пойдёмте, - обнимает доктора за талию Даня, подталкивая вперёд.

- Только не говори, что ты тоже ударил Роса? - Хмурится на раздражённое выражение лица барабанщика Мария Владимировна.

- Нет. Ему Вар зачётно втащила. Я лишь убедился, что у него мозги на месте.

- И как?

- Осталась лишь крохотная часть. Остальное, видать, на асфальте потерял, идиот.

Даня странно на меня косится, но прочитать выражение его лица у меня не получается. Я устало плюхаюсь за заднее сидение Даниной машины и отворачиваюсь в окно, избегая каких-либо расспросов. Взглянув вперед, ловлю настороженный взгляд Дани в зеркало заднего вида.

- Тебя домой? - Спрашивает он, встретившись с моим взглядом в зеркале.

- Да. - Только и могу, что ответить я.

- И даже адрес скажешь? - Удивляется Даня, выруливая автомобиль на дорогу.

- Скажу. Рос всё равно уже знает.

- Ты ему рассказала? - Удивляется он. - Он столько времени ходил и сокрушался, что ты даже адрес свой от него скрываешь, а тут такие новости!

- Нет, я не говорила. И не собиралась. Он за мной проследил... - Признаюсь я.

- И он остался живой после этого? - Шутит барабанщик, пытаясь отвлечь меня от грустных мыслей.

- Я ему по яйцам ударила с такой силой, что он потом час сидел со льдом в паху.

Ребята дружно засмеялись, но не слишком весело. Обстановка немного разрядилась, и дышать мне стало легче.
Моя тайна тяготила меня всё это время. Раньше у меня не возникало желания с кем-либо поделиться подробностями своей болезни, да я даже избегала самого факта упоминания о ней. Ещё в школе и в университете я рассказывала друзьям, которых тогда ещё имела, о своей болезни, но в итоге получала сочувственные взгляды, и отношения после этого между нами навсегда менялись. Одни постепенно переставали со мной общаться, будто с прокажённой, другие носились как с фарфоровой куклой, на каждом шагу напоминая, что я болею, и пытались вести себя как няньки. Следили за моим питанием, переутомлением, недосыпанием, куда я хожу, не употребляю ли алкоголь. Звучит как забота, верно? А по факту это было избыточное внимание и гиперопека, потому что ребята думали, что я с ними поделилась своей тайной, чтобы они меня защищали. Видимо, от самой себя. Наверное, это был их способ справиться с такими серьёзными новостями. Но на их беду, меня это не устраивало.

Рассказав Росу, почему я избегала каких-либо отношений и эмоциональных привязанностей, мне стало чуть легче дышать. Как будто ремень на брюках ослабили на одно отверстие. Но при этом стало в разы страшнее. Я понимаю, что он не успокоится на тех крохах, что я рассказала о себе в гневе.

Я всё ещё злюсь на него. Это надо было так беспечно поехать на мотоцикле в грозу? Да никакая правда о жизни или смерти Ави не стоит жизни Роса. Да даже я не стою жизни Роса. Моя жизнь вообще ничего не стоит.

- Вар, ты будешь в порядке? - Прерывает поток моих мыслей, обернувшаяся назад Маня, когда Даня припарковался около моего дома. Я даже не заметила, как мы приехали.

- Да. Как и всегда.

Я пытаюсь вымучить лёгкую улыбку, надеясь, что выглядит она лучше, чем я её ощущаю. Но это максимум, на что я сейчас способна, потому что очень сильно запуталась в своих чувствах.

- Если что пиши. - Гладит меня по коленке она.

- А лучше звони. - Твёрдо говорит Даня, всё так же глядя на меня в зеркало заднего вида.

- Прямо тебе? И звонить? - Удивляюсь я, не веря в предложение этого раздолбая.

- Маня скинет тебе мой номер. Если она будет занята, обращайся ко мне. По любому вопросу.

- Ой, только не надо вот этой вот жалости, ладно? - Понимаю я, что на Даню повлияло моё признание так же, как когда-то на моих друзей. - Я и раньше справлялась со всем одна! Мне не нужны сочувствующие взгляды и предложения о помощи из-за того, что ты теперь чувствуешь себя обязанным её мне предложить!

- Вы два идиота... - Выдыхает Даня, проводя руками по лицу. Маня сурово смотрит на него, но не исправляет. - Идеально друг другу подходите.

Я хмурюсь, не понимая, почему Даня такое говорит. Не про то, что мы с Росом друг другу подходим, а из-за причины, которую он озвучил.

- Один молчал про скрипку, потому что это причиняло ему неудобство и душевные терзания, а вторая молчит про своё здоровье. Точнее болезнь. Что первый не давал возможности ему помочь, что вторая. - Заканчивает свою мысль барабанщик.

- Но Рос раскрылся перед всеми. Он прекрасно сыграл на скрипке на концерте. - Поправляет его доктор.

- Потому что Вар помогла ему, - поворачивается он к Мане и нежно смотрит на неё.

- Теперь очередь Роса помогать... - начинает она, но я перебиваю.
- Мне не нужна ничья помощь! - Ребята пристыженно опускают глаза.

Я понимаю, что они не из-за чувства вины или морального обязательства это делают. Они искренне пытаются мне помочь. Проблема в том, что я не привыкла, чтобы мне помогали. Я всегда одна. Я не знаю, каково это, когда друзья о тебе забоятся. Когда приходят на помощь, даже если ты их не просишь. Когда они чувствуют тебя и понимают даже без слов. Поэтому их слова я воспринимаю в штыки. Одумавшись, я всё же смягчаю тон.

- Спасибо, что подвезли.

- Вар, можно я напишу тебе завтра? - Аккуратно спрашивает Маня, умоляюще смотря на меня своими пронзительными светло-карими глазами.

- Зачем? - Настораживаюсь я, не понимая странной просьбы.

- Просто узнать, как у тебя дела. - Пожимает плечом она.

- Ладно. - Медленно тяну я, открывая дверь. - Пока.

- Береги себя. - Выдыхает Маня, провожая меня глазами.

- Увидимся. - Уверенно говорит барабанщик. - И даже не спорь. Иди молча.

Матерь Божья! Да я Даню таким серьёзным ещё ни разу не видела!

Я захожу домой и плюхаюсь на диван прямо в куртке. Подмяв под себя диванную подушку, утыкаюсь в неё лицом.

Я ему рассказала! Теперь он знает...

Очередная волна страха пробегает по мне. Теперь мне вряд ли удастся избежать тяжёлого разговора. Никогда не думала, что дойдёт до этого. Я планировала дожить до конца моих дней, сколько бы их ни было отведено, не втягивая никого в свою жизненную драму. Я избегала отношений, искала только секс на одну ночь, я не заводила друзей, не сближалась с коллегами на работе. Я делала всё, чтобы обезопасить окружающих от боли, которая последует после моей смерти. А этот чёртов идиот Рос всё испортил! Он пробрался в мою жизнь, в мою голову и даже пытается прикоснуться к моему сердцу. А добивает всё то, что он оказался тем самым котиком с фестиваля, на которого я так засмотрелась пять лет назад. Он первый из парней, который всколыхнул во мне какие-то тёплые чувства, заставив заинтересоваться собой. И последний. Больше я себе такого не позволяла. Мамы не стало, как и моего желания быть частью чьей-то жизни. До последнего времени...

Я вскакиваю с дивана и скидываю куртку. Хватаю графический планшет и нахожу недорисованную картинку звериной группы. Мишка играет на гитаре, за барабанами Ёж ловко подкидывает над головой палочки. С бас-гитарой в лапах Бурундук с самими очаровательными глазками. А в центре... Котик. Возможно, даже рысь. Какой-то дикий кот, это уж точно. С длинными волосами, прикрытыми глазами и скрипкой на левом плече. Делаю последние штрихи в наброске, довольная результатом.

Пять лет я не могла дорисовать эту сцену! Не знаю, что меня останавливало, но я никак не могла себя заставить это сделать. Осталось раскрасить, но это уже не сегодня. Понимаю, что рисование немного отвлекло меня от грустных мыслей, но Рос никак не выходит у меня из головы.

- Надо выпить. - Решаю я, выключая планшет.

Порыскала по закромам кухни, но ничего не нашла. И даже остатки водки мы выпили с Росом, когда он был у меня в гостях.

Как же странно это звучит! Рос был у меня в гостях. Немыслимо!

Смотрю на время - половина двенадцатого. Сегодня суббота, значит, в баре полно народу. Была не была.

Я: «Привет, Коленька. Как обстановка в баре?»

Коленька: «Привет, пропажа! Контингент приличный. Хочешь прийти?»

Я: «Да. Мне надо выпить.»

Коленька: «Плохой день?»

Я: «Плохая жизнь.»

Коленька: «Приходи.»

Гляжу на себя в зеркало и решаю, что в таком виде меня, даже несмотря на мои привилегии, в бар вряд ли пустят. Глаза зарёваны, волосы растрепаны. Футболка выцвела от кучи стирок.
Переодевшись в кожаные легинсы и чёрную длинную рубашку, расчёсываю волосы. Припудрив лицо, чтобы не было видно красных пятен от слёз, и нанеся слой туши на ресницы, выхожу из дома, прихватив косуху.

Через пару минут я оказываюсь в шумном баре. Окинув взглядом барную стойку, с разочарованием не нахожу ни одного свободного места. Подхожу прямиком к Коле и здороваюсь кивком, не отвлекая его от смешивания коктейлей.
Э Закончив с ними, он ставит две рюмки и наполняет их тёмной жидкостью.

- Аперитив. Ты напугала меня своими сообщениями. - Пододвигает обе рюмки ко мне Коля.

- Не стоило пугаться. В этом нет ничего нового. - Заливаю содержимое первой рюмки себе в рот. - Ягермейстер? Неплохо для начала.

- Тебе как обычно? - Уточняет бармен, хмуро рассматривая меня.

- Да. - Вздыхаю я и опрокидываю следом и вторую рюмку.

- В таком случае, сегодня большой выбор жертв. Через два стула от тебя двое молодых парней, пришли без пар, обсуждают практически всех барышень в баре. Так что они точно не геи. И ещё...

- Коль, не сегодня... - Останавливаю я поток ненужной информации.

- Как?.. Что? - Чуть не роняет бутылку с ромом он, ловко подхватив в последнюю секунду. - Ты разве не за этим сюда пришла?

- Нет. - Раздражённо вздыхаю я в ответ. - Я же написала - надо выпить.

- Но я подумал...

- Подумай ещё раз.

Коля ставит передо мной бокал с напитком, а мне уже как-то и не хочется ничего. Я снова хмурюсь, даже не пытаясь прикоснуться к бокалу. Коленька наливает в бокал пиво с крана и внимательно меня разглядывает.

- Что случилось? Ты сама не своя. Алкоголь как воду не пьёшь, на лёгких жертв не засматриваешься.
- Ничего не случилось. - Игнорирую я взгляд бармена.

Коленька ставит два бокала пива перед посетителями, и они встают, освобождая мне место. Я тут же сажусь на барный стул, закидываю ногу на ногу и пододвигаю поближе к себе коктейль, всё так же не делая из него и глотка.

- Это всё скрипач?

Я слегка дёргаюсь и наконец-то удивлённо смотрю в глаза бармену. Он торжественно улыбается, пока я теряюсь в догадках, как он угадал, но не подаю виду.

- Да почему сразу скрипач?! Мир вокруг него одного не вертится. Хоть он сам так и считает.

Мы одновременно прыскаем со смеху, и я уже чуть более расслаблено делаю первый глоток. Коля продолжает буравить меня взглядом, поэтому я коротко выдыхаю и говорю:

- Да, это из-за него. Как ты догадался?

- Я же видел вас всей компанией. Забыла?

- Да когда это было! - Протестую я.

- А потом я видел, как он вынес тебя на плече из бара. - Продолжает Коленька, разливая по рюмкам очередной заказ.

- Было такое, да... Надо было сначала к тебе подойти, спросить, нет ли его тут, а я сразу пошла жертву искать.

- А больше я тебя тут и не видел. И вот вопрос. А почему сегодня не спрашиваешь, здесь ли твой скрипач? Может, он в соседней комнате, которую так любит занимать его компания? - Уточняет Коля, вернувшись ко мне от посетителей.

- Потому что точно знаю, что сейчас ему не до баров...

- И почему же?

- Потому что он сегодня упал с мотоцикла и сломал себе ребро. - Как под гипнозом рассказываю я, сама того не понимая.

- И ты так сильно переживаешь за него? - Продолжает бармен, замачивая в раковине бокалы.

- Пусть сам за себя переживает! Это ж надо додуматься! В грозу поехать на мотоцикле! - Снова вскипаю я, вспомнив, какой потрёпанный сидел котик в приёмнике больницы.

- Вар...

- М?

- Впервые слышу, чтобы ты так волновалась за парня.

- Да мне наплевать на него. Пусть хоть голову разобьёт на своём мотоцикле! Хотя бы хватило мозгов шлем надеть... - Бурчу я, делая ещё один глоток.

Тепло разливается по телу с каждым глотком алкоголя, заставляя пульс замедлиться и немного успокоиться. Коля встаёт напротив меня, заставляя поднять на него глаза.

- Вар, признайся уже. Он тебе небезразличен. Самой легче станет.

Я выдаю неприличные фыркающие звуки, обозначающие категорическое отрицание всего вышесказанного. Даже глаза закатила. Для верности два раза. Чтобы чётко обозначить свою позицию.

- То есть, если бы он и правда разбился, ты бы ничего не почувствовала?

И я представила, как приезжаю в больницу, а вместо самодовольной физиономии скрипача вижу накрытое простыней тело на каталке. Как я сдёргиваю её резким движением и вижу бледное лицо котика с разбросанными по сторонам волосами и закрытыми практически белыми веками глазами. Сердце падает в пятки, и я вырываюсь из ужасных мыслей, чувствуя скользящие по моим щекам слёзы. А я уж думала, что они у меня закончились.

- Я так испугалась за него... - Хрипло выдаю я, признаваясь в своих чувствах. - Так испугалась, что, когда увидела его живого, захотелось самой его добить!

Коля иронично хмыкает, улыбка расползается по его лицу. Такая знакомая. Практически родная. Но не настолько родная, как улыбка Роса.

- Подумай об этом, пока я приму другие заказы.

Не могу поверить, но Коленька прав. У меня есть чувства к Росу. Как бы я ни старалась отгородить себя от них, не привязываться и ни в коем случае не влюбляться в него, я всё равно попала под очарование котика. Ещё пять лет назад.

- Вот же чёрт! И что мне теперь с этим делать? - Скорей в никуда, чем кому-то, говорю я.

- Попытка не пытка. - Тут же подхватывает мой риторический вопрос Коленька. - Не попробуешь - не узнаешь.

- Я не могу допустить, чтобы он страдал из-за меня. Ты много не знаешь, Коль, я не могу заставить его пройти это вместе со мной...

- А может, ты не будешь за него решать? - Как-то даже злобно говорит он. - Вот вечно вы женщины, так делаете. Сами всё за мужиков решаете, а потом страдаете. Дай ему сделать выбор! Пусть он сам решит, хочет он страдать из-за тебя или нет.

- Но оно того не стоит... - Выдыхаю я, допивая остатки коктейля одним глотком.

- Вар, посмотри на меня! - Требует Коля, и я послушно поднимаю на него глаза. - Ты того стоишь. Если сама хочешь. Я не видел, чтобы тебе хоть кто-то нравился. Впервые ты испытываешь к кому-то такие чувства, но почему-то бежишь от них.

- Мне страшно... - Честно признаюсь я.

- А ты думаешь, ему нет?

Я не успеваю ответить, потому что у меня под рукой начинает вибрировать телефон. Экран загорается, и на нём высвечивается входящий звонок «Кидала со скрипкой».

- Думаю, тебе стоит ответить. - Хитро улыбается Коля, заглядывая в мой телефон. - Вар, будь храброй. Ты же всегда такой была. Так что же изменилось?

- Всё.

Коля всё с той же хитрой улыбкой отходит от меня, давая мне немного пространства. Показывая, что он не настаивает и не подслушивает.

- Рос? - Нервно отвечаю я на звонок, поднося телефон к уху.

- Вар, привет. - Так же взволнованно отвечает он мне. - Я думал, ты не ответишь.

- Как ты себя чувствуешь? - Повышаю я голос, чтобы меня было слышно среди шума бара.

- Нормально. А... где ты? - Аккуратно, словно боясь меня спугнуть, спрашивает скрипач.

- Я в том баре...

- Я сейчас приеду к тебе.

- Нет. Не нужно.

- Вар, никуда не уезжай. Я хочу увидеть тебя.

- Рос, погоди. Я сама приеду. - Не слышу ответа, поэтому добавляю громче. - Я тоже хочу тебя увидеть. Я приеду к тебе. Ты всё же пострадал...

- Я пришлю за тобой машину. - Взволнованно отвечает Рос. - Я буду ждать тебя, кис.

- Скоро буду, котик.

Я не знаю, сколько прошло времени, я не заметила пролетевших минут. Я стою в лифте, умоляя его двигаться быстрее. Двери наконец-то открываются, и я бегу открытой двери, в которой вижу встречающего меня скрипача. Он смотрит на меня со смесью восторга, отчаяния и надежды. Я молниеносно сокращаю между нами расстояние и встаю как вкопанная в метре от него. Он с непониманием сводит брови, а я от страха лишь приоткрываю рот, не зная, что мне сделать: снова избить его или задушить в объятиях. Моя дилемма решается без моего активного участия.

- Иди сюда.

Рос хватает меня за руку и притягивает к себе. Я обвиваю его талию, помня, что у него сломано ребро. Я нежно провожу руками по спине, прижимаясь щекой к его груди. Рос кладёт подбородок мне на макушку, так же гладя меня по плечам и спине.

- Как ты мог? Зачем ты так рисковал своей жизнью? - Мычу я ему в футболку.

- Я даже не задумывался об этом, Вар. Я просто хотел как можно быстрее уехать из того места.

- В следующий раз думай! - Злобно рычу я, увлекаемая с порога квартиры внутрь.

- Обещаю. - Довольно хмыкает на это Рос, продолжая держать меня в своих объятиях. - Обещай больше так не переживать за меня.

- Я не переживала за тебя. - Отнекиваюсь я, пряча глаза на уровне его груди, пока он усаживает нас на диван в гостиной.

- Приму это за «хорошо». - Улыбается он мне куда-то в волосы, но я чувствую, как он напряжён.

- Ты точно в порядке? - Спрашиваю я, отстраняясь от мускулистой груди и заглядывая в затягивающие, как болото, зелёные глаза котика.

- Бок болит, а в остальном нормально.

Мы садимся рядом, глядя друг другу в глаза. Рос так меня разглядывает, что мне становится неловко. Я вижу радость, искрящееся счастье в его глазах. И отворачиваюсь.

- Я поехал туда, потому что Лика - жена Эрика, нашла Аву. Точнее, где она была похоронена. - Начинает он, видя, что я молчу и не готова говорить первой. - Я нашёл её могилу и решил, что это я виноват в её смерти. Я подумал, что она умерла от передозировки наркотиками.

Рос делает паузу и рвано вдыхает воздух. Настроившись, он продолжил.

- Уже позже, когда мы ехали домой с Эриком, Лика рассказала, что успела списаться с тем другом, на странице которого и нашла запись о её смерти. Он коротко рассказал ей, что Ава уехала из Москвы к родителям в Истру, когда у неё закончились деньги и она потеряла работу. Пытаясь найти пристанище там, она старалась избавиться от прошлой жизни и наркотической зависимости. Но старые «дружки» нашли её и там. Один из них подстерёг её у дома родителей, пока тех не было дома, и пытался вытрясти с неё деньги, но перестарался и задушил. Его довольно быстро поймали, и он во всём признался. Прямой моей вины в её смерти нет, но косвенная всё равно остаётся. А ещё мне очень грустно, что она умерла вот так. В одиночестве. И некому было ей помочь.

- Ты ведь понимаешь, что она могла добраться до наркотиков и без твоего участия? А кто сказал, что она их не употребляла до встречи с тобой? - Спрашиваю я, внимательно выслушав его рассказ.

Мне эта Ава как-то сразу не понравилась. Какая-то она слишком... экспрессивная. Я бы сказала болезненно экспрессивная. Мне кажется, такое просто так из ниоткуда не возникает. Но я приберегу свои мысли.

- Она мне утверждала, что нет. Но она столько раз мне лгала, что я уже ни в чём не уверен...

Рос сокрушённо опускает голову на руку, лежащую на спинке дивана. А потом поворачивает голову ко мне. Я зеркалю его положение, опуская голову себе на руку в приятной близости от него. Я даже чувствую его древесный запах.

- Поэтому я ценю твою сегодняшнюю честность. Но, признаться, я удивлён.

Я тут же выпрямляюсь и встаю с дивана. Обхватив себя руками, чтобы не дрожать, иду в сторону кухни. Слышу, что Рос следует за мной, пока я пытаюсь собрать свою смелость в кулак и впервые поведать историю своей жизни. Подхожу к кухонному столу и закрываю глаза.

- Когда мне было десять лет, я стала часто болеть. Я много пропускала, из-за чего учителя в школе постоянно ругались. - Начинаю я рассказ, сев на один из барных стульев, даже не дождавшись, пока скрипач сядет напротив. - Однажды, у меня была такая высокая температура, которая не снималась никакими сиропами или таблетками. У меня даже кровь из носа пошла. Тогда по скорой меня увезли с мамой в больницу. Думали, что пневмония. Но по рентгену она не подтвердилась. Лечили как обычное ОРВИ. А когда пришёл анализ крови, доктор вызвал маму к себе в кабинет. В этот же день нас перевели в другую больницу. Там началось всё самое страшное.

Я, как настоящий ребенок, который боится иголок, бегала от медсестёр по всей палате и пряталась под кроватью. Меня вытаскивали из-под неё втроем, чтобы сделать мне укол или взять из вены кровь. А предстояла процедура гораздо страшнее всех уколов.

Когда подтвердился результат анализа крови - мне установили острый лимфобластный лейкоз, - меня повели в операционную без мамы. Чтобы взять пункцию костного мозга, как я позже выяснила. Когда ты маленький, это делают под наркозом. Но это не значит, что тебе не страшно. Я верещала во все легкие, поэтому мне что-то вкололи, а потом доктор, вероятно, анестезиолог, положил на лицо маску и сказал, чтобы я дышала духами. Но воняло так, как старые бабушкины духи «Красная Москва», знаешь такие?

- Кто их не знает? - Вымученно улыбается скрипач на мой вопрос.

- Проснулась я уже в палате с мамой. Лежала я на животе, под ним была подушка, спину как-то странно саднило, а слева на груди была приклеена какая-то коробочка. Мне установили центральный венозный катетер, потому что я не давалась делать уколы. А все трубочки были спрятаны в этой коробочке, чтобы я не могла их вытащить.

- А ты с детства боевая! Не зря тебя мама назвала Варвар. Дикарка.

- Да, я давала жару медперсоналу. - Вспоминаю я некоторые свои проделки. - Пункцию брали часто - раза два в месяц. Когда количество наркозов стало около шестидесяти, а мне уже было около тринадцати лет, пункции стали брать в сознании. А это очень больно, особенно для ребёнка, который боится иголок! Поэтому один врач меня фиксировал в положения калачика на операционном столе, а второй колол мне в спину иголкой. Кричать запрещали, говорили мяукать, как кошечка.

Рос с жалостью смотрит на меня, а потом молча встаёт и достаёт два бокала. Пока он наливает мой любимый виски, я продолжаю рассказ.

- Орала я хлеще мартовского кота, чтоб ты понимал. Зато после этого несли в палату на руках и заставляли лежать кверху попой два часа. Первый год нельзя было покидать плату. Я была подключена к специальному аппарату, который дозированно вводил мне в катетер по вене какие-то лекарства, от которых я ночью блевала кровью. Возможно, это было не от лекарств. Я смутно помню, маленькая была. - Я делаю глоток обжигающего напитка, стараясь не смотреть на жалобные взгляды скрипача. - Когда меня перевели в общую палату, из которой уже можно было выходить, из шести детей, что лежали вместе со мной, в живых остались только двое.

- Ох, Вар... - Не сдерживается Рос.

- Помню, как смотрела, как после наркоза, начало трясти в кровати одного мальчишку. Вокруг него все бегали, что-то вкалывали, но всё оказалось тщетно. - Я делаю паузу, пытаясь собраться для продолжения рассказа. - Когда мне стало лучше, это был третий год нахождения в больнице, и мы с мамой уже гуляли по коридору, мне предложили убрать коробочку с катетером, чтобы не лежать два часа под капельницей, а за секунду делать один внутримышечный укол в день. Я не далась. Коробочка была со мной до самого последнего. Помню, как думала, что у меня из-за нее не вырастет левая грудь! Насмешила я тогда знатно доктора гематологического отделения Морозовской больницы, когда он пришёл удалять мне катетер.

- Так вот почему ты там волонтёришь!

- Да. Это отделение для меня стало родным. Вторым домой. Я провела там три года без разрешения уехать домой. Потом еще два года регулярного наблюдения, пока не подтвердилась ремиссия. Мне нравилось, как доктора наряжались на новый год, дарили нам подарки. К нам приезжали артисты цирка и кино, пытаясь разнообразить нам наши унылые деньки. Поэтому в последующем я выбрала именно это отделение для волонтёрства. Рисовала я ещё с младших классов. Один из моих рисунков ещё со времён первой госпитализации, до сих пор висит на стене гематологического отделения.

- Первой? Это не конец? - С беспокойством спрашивает Рос.

- Нет. Это не конец. - С тяжёлым вздохом говорю я.

Скрипач берёт в одну руку оба бокала, другой хватает моё запястье и тянет в сторону дивана гостиной. Он передаёт мне один из бокалов, мы делаем по большому глотку и ставим полупустые стаканы на столик. Рос берёт меня за руку, целует пальцы и с тревогой просит:

- Продолжай.

- Закончив школу, я подала документы на факультет журналистики МГУ и даже умудрилась поступить. Первые два курса я отучилась без всяких проблем, радуясь студенческой жизни. Ну, как радуясь. Я попробовала рассказать своим друзьям о своей болезни... пробовала ещё в школе. Ну, короче, друзей у меня после этого практически не осталось. А на третьем курсе я упала в обморок на одной из лекций. Все решили, что это из-за духоты или переутомления, но я сразу почувствовала неладное, но боялась того же повторения, что и четыре года назад. Четыре года ремиссии. Я побоялась рассказывать маме, чтобы не оказать запертой в больнице.

- А как же папа? - Уточняет Рос, поглаживая большим пальцем тыльную сторону моей руки.

- Я его никогда не знала. Мама сказала, что он ушёл от нас, когда я только родилась. Ни разу с ним не виделась. Второй обморок случился через месяц. Я уже обратила внимание, что меня тошнило от еды и я сбросила несколько далеко не лишних килограммов. Я никогда не была пышкой. На моё несчастье, случилось это дома. Мама услышала грохот и вбежала в мою комнату. Увидев меня без сознания, она вызвала скорую. Несколько анализов, и вуаля. Я уже во взрослой больнице, потому что мне почти двадцать лет, и я снова на химиотерапии. Несмотря на то, что я стала старше, боязнь иголок не пропала. Я, конечно, не пряталась под кроватью, но тем не менее с трудом переносила все процедуры. Из-за агрессивного лечения, который выбрал доктор, у меня выпали волосы. Зато болезнь ушла за полгода. Кстати, поэтому я с лёгкостью могу перепить половину мужиков в баре. Мой организм настолько привык к тяжёлым лекарствам и серьёзным обезболивающим, что толерантность к алкоголю очень высокая.

После этого обострения, я ушла в себя. Я отказывалась встречаться с друзьями, мне пришлось взять академический отпуск, и я пропустила год учёбы, а когда вышла, отгородилась от курса, не желая ни с кем сближаться. Мама, будучи на тот момент уже сама больна, записала меня к психологу. Видимо, боялась, что я не перенесу новостей ещё и о её болезни. Хватало своей. Поэтому про себя и не рассказывала.

Должна сказать, что мама у меня была рокершей. Она приучила меня к рок-музыке. В детстве до болезни, я даже пару раз была с ней на концертах. Для глупого ребёнка это просто была пытка временем и громкой музыкой. Но зато, когда я была с ней на концерте последний раз, уже будучи подростком, меня заглотила атмосфера. Мама подпевала песням, заставляя меня прыгать вместе с ней. Мы кричали и смеялись.

- Что это была за группа? - Спрашивает Рос, проведя пальцами по моей щеке.

- «Алиса».

- Масштабно.

- Грандиозно. Видимо, помня об этом, она отправила меня, по согласованию с психологом, на фестиваль, где мы встретились с тобой пять лет назад.

- Ты была в рыжем парике. - Дошло наконец-то до скрипача.

- Потому что у меня практически не было волос. - Сознаюсь я, робко поглядывая на него.

- И выглядела ты как подросток. Я ещё засомневался, есть ли тебе восемнадцать лет.

Рос тянет меня за наши сцепленные пальцы и укладывает себе на грудь. Я нежно прижимаюсь к нему щекой, вдыхая такой родной запах. Но помня о полученной травме, стараюсь не сильно давить ему своим весом на грудную клетку. Он целует меня в волосы, и я ловлю себя на мысли, что хочу, чтобы время остановилось.

Жизнь! Судьба! Вселенная! Всевышний! Кому мне ещё можно помолиться? Оставьте меня в этом мгновении, не запускайте обратный отсчёт моего времени...

- До сих пор не могу поверить, что мы снова встретились. Спустя пять лет. - Заканчиваю я свой грустный рассказ.

- Я вышел после того выступления на фестивале в поисках тебя. Но так и нашёл. Куда ты исчезла?

- Мне стало плохо. Последствия химиотерапии не до конца прошли, поэтому меня накрыла слабость вплоть до полуобморочного состояния, поэтому друзья увели меня в тенёк под вентилятор. Моя болезнь уже тогда нас разлучила. Она намекала, что нам не стоит встречаться.

- Нет. Скорей всего, просто было ещё не время. Потому что, не найдя тебя, я встретил Ави. И произошло всё то, что произошло. Что привело меня к тебе. А тебя ко мне.

Я поднимаю глаза на Роса, ища сожаления в его глазах, но он лишь сильнее обнимает, крепко прижимая меня к себе.

- Я сегодня дорисовала тот рисунок. Помнишь? Со звериной группой.

- Где Ёжик играет на барабанах? - Усмехается Рос, целуя меня в висок. - Даня бы... ощетинился.

Мы смеёмся, утопая в нежности друг друга. Я смотрю ему в глаза, теряясь в этой зелени.

- Вероятно, так и было бы.

- А что на счёт вокалиста? - Тихо спрашивает он.

- В центре рисунка у микрофона стоит Котик. - Рос довольно улыбается. - Со скрипкой.

- Вар, если бы не ты, никакой скрипки бы и не было. Никогда. Never.

- Ты мне тут давай своим английским не засоряй диалог. - Смеюсь я в ответ. - Говоришь никогда, а потом мы снова слышим, как ты играешь на скрипке. Ты говоришь, что больше не будешь меня обижать и просишь последний шанс, а потом снова не звонишь и не приходишь на встречу. Я думала, что я больше никогда тебя не увижу, но мы снова встретились спустя пять лет. Я прошу тебя больше никогда не ездить в плохую погоду на мотоцикле.

- И я тебе пообещаю, что никогда больше не буду этого делать. Never again.

- Причём тут название вашей группы? - Не понимаю я связи.

- «Never again» переводится как «никогда больше». - С очень серьёзным лицом говорит он мне. - Думал, ты знаешь.

- Нет, не знала. Я не МГИМО закончила. Погоди, - с сомнением добавляю я. - А разве «again» - это не «снова»?

- Ну да. Опять, снова. А что?

- А почему тогда ты переводишь «Никогда больше»? - Докапываюсь я до точности перевода.

- Потому что мы на русском языке не говорим «никогда опять». Мы говорим «никогда больше».

- В таком случае, тебе стоит поставить точку в названии группы. - Смеюсь я на абсурдность вылившейся ситуации. - Never. Again. Никогда. Снова. Я пообещала себе, что больше никогда не впущу в свою жизнь никого.

- И ты снова нарушила своё обещание. - Поддерживает мою игру Рос и нежно целует в подставленные именно для этого губы.