Никогда. Снова.

Вар

Скинув очередную статью про участника фестиваля Давиду, отпрашиваюсь на остаток дня, честно рассказав, куда собираюсь. Давиду очень понравилось, чем я занимаюсь, поэтому легко меня отпустил пораньше.

Захожу в двери под ненавистной вывеской «Детское гематологическое отделение» и направляюсь прямиком в столовую. Меня перехватывает Раиса Васильевна, несменная медсестра отделения.

- Варя! Мне сказали, что ты теперь сказки на ноутбуке показываешь? Это правда?

- Здравствуйте, да. А что?

- А почему бы тебе не подключиться к одному из двух новых телевизоров? Так будет удобнее! И всем всё видно.

Удивляюсь познаниям этой давно уже не молодой женщины и корю себя, что сама до этого не дошла.

- Я даже не подумала! Спасибо! Сейчас попробую подключиться к телевизору!

- Если не получится, ты мне скажи, мы позовём айтишников.

Она даже это слово знает! Сколько лет я знаю Раису Васильевну (много), она всегда мне нравилась. Старалась идти в ногу со временем и по возможности не отставать от новых веяний.

У меня без проблем получается подключиться к телевизору, который подарил Рос, поэтому дети рассаживаются в коридоре передо мной, пока я мысленно возвращаюсь к той ночи, когда он узнал, что пять лет назад на трибунах в рыжем парике была именно я.

Возможно, захмелевшая память меня подводит, но, кажется, плакали мы оба. Он извинялся за то, что не смог найти меня раньше и за то, что переспал с безумной фанаткой на последнем концерте. И рассказал, почему это сделал. Он думал, что я его бросила и не пришла на концерт, хотя он так нуждался в моей поддержке со скрипкой.

Я понимаю, что одна бы не пошла на тот концерт, но Маня так своевременно предложила мне билет, что я не смогла удержаться, и согласилась, практически без сопротивления. Я просто вспомнила слова Эрика, как тяжело Росу на репетициях, поэтому согласилась пойти с Маней на выступление группы. И как бы мне ни было тяжело, я рада, что смогла ему помочь в тот тяжёлый момент перед исполнением «Последнего шанса».

Перед уходом Рос очень долго держал меня в своих объятиях, будто боялся, что я снова исчезну, как и пять лет назад. Он всё продолжал гладить меня по волосам и спине, а я вдыхать его древесно-мускусный запах. Я позволила ему залезть в мой телефон и разблокировать его контакт. Он умолял меня встретиться с ним, но я не смогла оправдать его ожидания. Мне нужно всё обдумать, а ему это нужно ещё больше. Он согласился уйти, оставив меня одну наедине со своими мыслями, если я пообещаю больше его не блокировать и хотя бы изредка отвечать на его сообщения.

И я согласилась.

Не только из-за того, чтобы выгнать его из своей квартиры, которая не видала никаких гостей до Роса, а ещё из-за себя. Эти мурашки, которые он во мне вызывает, тепло по всему телу, которое расплывается, когда он ко мне прикасается... Всё это для меня в новинку. И мне страшно. Очень страшно. Но теперь я не могу просто так поставить крест на этих ощущениях. Слишком уж сильно они мне понравились.

Да, я чувствую себя уязвимой из-за этого. Я всегда была сама по себе, мне не хотелось иметь рядом никого: ни подруг, ни друзей, ни парня, ни семью. После смерти мамы любые привязанности я воспринимала в штыки. Потому что терять людей – не важно, с какой стороны, – всё равно, что потерять частичку своей души. А она не умеет регенерировать так легко, как кожа. Хотя и на ней остаются рубцы после тяжёлых травм.

- Здравствуйте, Варвара Андреевна! – Пищат детишки, выводя меня из задумчивости.

- Добрый день! Сегодня я буду показывать свои сказки вам вот на этом боооольшом телевизоре. Вы рады?

- ДА! – Дружно кричит толпа ребятишек.

- Ну, тогда начнём.

Я рассказываю им сказку про гордого коня, который отказывался возить на своей спине всадников, скидывая с неё любого, кто пытался оседлать его. У него успешно получалось это делать, пока его жена не начала рожать, а жеребёнок никак не хотел выходить. Не зная, чем помочь своей возлюбленной, конь помчал в ближайший город к лекарю, подталкивая его головой к дороге. Понимая, что они теряют драгоценные минуты, гордый конь разрешил оседлать себя, лишь бы вовремя доставить лекаря к своей любимой жене. В конце сказки у них родился прекрасный здоровый жеребёнок, и с тех пор конь позволял седлать себя, но только лекарю.

Детишки расходятся по палатам после объявления тихого часа, пока я собираю бумагу и карандаши, а ещё расставляю по местам стулья. Убрав ноутбук в сумку, вижу несущуюся по коридору Марию Владимировну, закрывающую рот рукой. Сердце уходит в пятки, и я догоняю, чтобы узнать, что так шокировало доктора.

- Мария Владимировна! – Окликаю я её, помня о нормах поведения в больнице.

Она оборачивается, пытаясь натянуть вежливую улыбку на бледное лицо. Трясущиеся руки она прячет в карманы всё так же идеально отглаженного белого халата.

- Варя, рада тебя видеть. Сегодня, смотрю, показывала свои шедевры на телевизоре? – Пытается перевести тему она.

- Да. Но не в этом дело. Что вас так расстроило? – Доктор бледнеет ещё сильнее, а глаза краснеют и в них появляются слёзы. – Это был этот идиот Даня? Я его убью, только расскажите, за что я буду остаток своих бренных дней сидеть в тюрьме?

- Это не он! Не трогай его! – Начинает махать руками перед моим лицом доктор.

- А кто тогда?

Мария Владимировна хватает меня за руку и уводит в самый дальний угол отделения, ближе к выходу и ординаторской. У неё трясутся губы, и она не смотрит на меня. Меня это до чёртиков пугает.

- Вар... Рада только что умерла в реанимации. Мы сообщили родителям, в скором времени они должны приехать. – Потусторонним голосом сообщает мне она.

- Нет... - Лишь выдыхаю я.

- Очередное обострение было сильнее всех предыдущих. Лейкоз просто сожрал её, не дав и шанса на восстановление в столь юном возрасте.

Я вспоминаю, как она сидела у меня на коленях и обнимала, когда я читала сказку в день её поступления. Как она говорила, что доктор ей сказала, что ей надо подлечиться, чтобы она была такой же красивой как я. Теперь она никогда не достигнет моего возраста. Не повзрослеет ни на день. В одном она была не права. Она была гораздо красивее меня. И могла бы вырасти в настоящую красавицу, но теперь мы никогда не узнаем, как бы она смогла выглядеть.

Я вырываюсь из плена окутавших меня мыслей и, даже не попрощавшись с Марией Владимировной, выбегаю из больницы, которая принесла мне так много боли и страданий.

Я сажусь на бордюр у входа и обхватываю себя руками. На улице по-летнему жарко, на мне лишь легкие летние бежевые брюки и чёрная футболка, но меня колотит, как от лютого холода. Ловлю себя на мысли, что раскачиваюсь вперед-назад, вспоминая всё плохое, что со мной случилось, пока меня не отвлекает знакомый голос.

- Вар?

Вскидываю голову на обращение и вижу силуэт молодого человека на фоне яркого солнца. Жмурюсь, чтобы сфокусироваться и вернуться на землю.

- Вар, ты в порядке?

Тень присаживается на корточки рядом со мной, пытаясь заглянуть мне в лицо. Зрение вернулось, и я сфокусировалась на лице передо мной.

- Даня?

- Ты как? – Взволнованно спрашивает он. – Почему ты тут сидишь одна прямо на краю дороги?

Я вспоминаю, почему тут сижу и меня накрывает скорбь. Я плачу, но стараюсь сделать вид, что со мной всё в порядке. Даня испуганно смотрит на меня, не зная, чем мне помочь.

- Вар, давай я позвоню Росу? – Предлагает барабанщик, доставая телефон из кармана голубых джинсов.

- Не нужно, я в порядке, - говорю я, стараясь сдержать рыдания. – Ты пришёл к Марии Владимировне?

- Да. Мне не понравился её голос по телефону. Привёз ей вкусняшек, чтобы покушала и отвлеклась от работы.

- Дань... - Начинаю я и запинаюсь, стараясь выровнять голос.

- Да? – С непривычной заботой спрашивает он.

- Ты хороший парень.

Даня роняет голову на грудь, странно хмыкая на моё замечание.

- Никак не ожидал такое от тебя услышать, тем более, когда ты в таком разбитом состоянии. Я могу тебе чем-нибудь помочь?

- Да. Иди к Мане. Ты ей сейчас нужен.

- Что случилось? – Снова набрасывается с вопросами он.

- Она расскажет, если сочтёт нужным.

- Ты точно будешь в порядке? – Снова этот беспокойный тон, так непривычно звучащий из уст Дани.

- Всегда была. И теперь буду.

Даня неловко пожимает мне плечо и оставляет меня одну. Я плачу. Который раз за эту неделю? После смерти мамы я не думала, что смогу вообще заплакать. А в последние дни я как-то размякла, уж не знаю, почему.

Мимо пролетают машины, некоторые мне сигналят, чтобы я не мешала им ехать, хотя я сижу с краю. Просто нужно объехать и не выпендриваться.

Недалеко останавливается машина такси, и из неё выходит пара. Я с ужасом узнаю родителей Рады. Стараюсь сжаться в комочек так сильно, чтобы меня не заметили. Но мои попытки не увенчались успехом, потому что они направляются прямо ко мне.

- Варвара, - хрипло произносит мама Рады. – Ты уже знаешь?

Я молча киваю, вновь стараясь сдержать слёзы, глядя на неё. У неё покрасневшие отёкшие глаза и волосы в полном беспорядке. Отец – охранник моего любимого бара – просто бледен и как обычно молчалив.

- Я так старалась вам помочь... - Всё же говорю я. – Я так хотела, чтобы у Рады была другая жизнь...

- Благодаря тебе она прожила ещё целый год, - басит охранник. – Она была с нами ещё целый прекрасный год.

- Нет... - шепчу я, не в силах говорить громче. – Вы не заслуживаете жить с этой болью! С этой потерей...

- Мы будем помнить только хорошее, - плачет женщина, облокотившись на супруга.

- Но это же так тяжело! Не проще ли было забыть всё, если бы была такая возможность? И жить, не зная боли и страданий от потери Рады? – Натужно задаю я вопрос, который столько лет беспокоит меня саму.

- Нет. – Уверенно отвечает мама Рады. – Я ни за что не согласилась бы забыть свою дочь. И пусть её жизнь была короткой, но она была. И мы были с ней рядом всё это время.

- Она – наш ребёнок. Наша семья. Мы любили её всем сердцем, как мы можем даже подумать о том, чтобы её забыть? – Удивляется папа Рады.

- Но вы же страдаете! Я вижу это! Не проще ли огородить себя и всех причастных от возможных страданий в случае твоей потери? Понятно, что Рада была слишком мала, чтобы это понять, но всё же...

- Мы рады, что она была не одна всё это время. С ней были мы, медсёстры, заботливые врачи, и даже ты. Она обожала тебя и твои сказки. Постоянно нам их пересказывала. – Добивает меня он. – Она умерла зная, что её любят. Что она любима не только родителями, но и подругами по детскому саду и даже медперсоналом.

- И тобой, - вставляет ремарку мама Рады.

- Я и правда её полюбила, но это её не спасло... - Выдыхаю я.

- Зато она не была одинока. Нет ничего хуже, чем умирать в одиночестве.

Я вздрагиваю от таких резких слов, но позволяю родителям поднять меня на ноги. Они обнимают меня, а я пытаюсь как-то их утешить, но из меня плохой друг. Потому что я отталкиваю всех людей вокруг себя.

- И даже не смей думать, что теперь тебе закрыть вход в бар, где я работаю, - Обрывает мои мысли мужчина. – Пока я там, я буду предупреждать всех новеньких, чтобы не чинили тебе препятствия.

Он как мысли мои прочитал. Но я не стала спорить, ибо сил моих на это уже не осталось.

- Спасибо, - лишь прошептала я, пожимая протянутую руку. – Если я могу чем-то вам помочь, прошу...

- Не думаю... Но, спасибо за предложение. – Пытается улыбнуться мама Рады.

Они уходят, опираясь друг на друга, а я снова плюхаюсь на бордюр, пытаясь проанализировать, что мне только что сказали её родители. Я замерла в одной позе, положив локти на колени, а подбородок на ладони, и даже не знаю, сколько просидела в таком положении.

- Попей водички, - плюхается рядом со мной какой-то настолько родной человек, что даже дух перехватывает.

Я чувствую его запах и узнаю его даже прежде, чем поворачиваюсь к его обладателю. Древесный мускус. Он протягивает мне бутылку охлаждённой воды, и я без промедления её принимаю. Сделав несколько жадных глотков, я выдыхаю и благодарю его:

- Спасибо. – Он пожимает плечами на мою благодарность. – Тебе Даня позвонил?

- Да. Он сказал, что ты просила не говорить мне, но узнал причину и не смог бросить тебя в таком состоянии.

- Даже не знаю, хорошо это или плохо. – Делаю ещё несколько глотков воды и возвращаю Росу бутылку.

Он забирает у меня её лишь для того, чтобы притянуть меня к себе и обнять. Я хватаюсь обеими руками за его предплечье, расположившееся прямо у меня под подбородком. Не знаю почему, но так я чувствую себя чуть менее разбитой.

- Ты в порядке? – Нежно спрашивает скрипач, целуя меня в макушку.

- Нет... - Делаю я усилие, чтобы признаться. – Увези меня отсюда.

- Куда угодно.

- Хочу на ту крышу.

Рос набирает чей-то номер и после секундной паузы говорит в трубку:

- Буду через полчаса. – Пауза. – Да, опять не один. – Снова пауза. – Нет, ты опять не угадал. Но так и быть, возможно, когда-нибудь я вас познакомлю.

Я перевожу на него свой зарёванный взгляд, пытаясь глазами показать, что никаких новых знакомств мне не надо, хватает уже имеющихся, но Рос меня игнорирует.

- Вставай, - протягивает он мне ладонь, поднявшись с бордюра.

Я хватаюсь за протянутую руку и медленно встаю, пытаясь не поднимать покрасневших глаз на скрипача. Он переплетает наши пальцы и тянет меня вдоль дороги. Мы очень медленно идём, потому что я не в силах шагать быстрее. Я даже не против, что он держит меня за руку. Этот жест позволяет мне чувствовать себя сильнее. И я позволяю ему, хотя уже знаю, что мне опять придётся расплачиваться за это.

Он сажает меня на пассажирское сидение своей очередной новой чёрной спортивной тачки. Я даже фирму не знаю. Я плюхаюсь на красное кожаное сидение, прижимаясь виском к стеклу. Рос садится рядом на водительское и бросает на меня странный взгляд. После чего, чертыхнувшись, тянется ко мне, что я даже глаза открываю от растерянности. Он так близко. А потом он тянет ремень безопасности и пристёгивает меня к сидению и кидает в руки недопитую мной бутылку воды.

Мы едем в тишине. Я не могу говорить, а Рос меня не расспрашивает. Он паркует тачку около какого-то супермаркета.

- Пойдёшь со мной или посидишь? Нужно купить пару вещей.

- Я посижу, - безжизненно говорю я, снова облокачиваясь головой о стекло двери.

В моей голове вновь и вновь пробегают картинки-воспоминания с Радой. Вот только она со мной, и уже её нет. И я больше её не увижу. Не обниму и не прочитаю сказку. Почему жизнь так несправедлива и в первую очередь забирает лучших из нас? Лучше бы она забрала меня.

На этой мысли Рос возвращается с пакетами и кидает их в багажник. Я даже не успела рассмотреть, что именно там было. Он продолжает молча вести машину, лишь раз нерешительно протянув к моей ладони руку. Я тут же сжимаю его пальцы, пытаясь заменить грустные воспоминания о Раде хоть чем-то. И пусть он потом меня возненавидит, но сейчас мне нужна его рука.

- Приехали, - мягко говорит он, выходя их машины.

Я медленно отстегиваюсь и выхожу на улицу. Меня тут же подхватывает скрипач, потому что на меня напала странная слабость.

- Стоишь? – Взволнованно интересуется он, продолжая поддерживать меня за плечи.

- Да, - неуверенно отвечаю я.

- Идти можешь?

Я киваю, стараясь собраться с силами. Рос вынимает из багажника пакет, потом хватает меня за руку, и мы входим в высотку. Поднявшись на самый верх, я с каким-то трепетом выхожу на крышу, вспоминая своё первое появление здесь.

Теперь всё по-другому. Солнце ярко светит, отражаясь в множественных зеркальных окнах зданий. На улицах много снующих туда-сюда людей. Мир наполнен красками и продолжает существовать, хотя не стало такого прекрасного маленького человечка...

- Садись, - распоряжается котик, показывая на расстеленную на полу туристическую «пенку».

Я позволяю ему командовать и сажусь, оставляя рядом с собой место и для него. Он ставит передо мной пакет, в котором лежат несколько бутылок с водой и газировкой и сэндвичи с пончиками. Я и не подумала, что ничего не ела с самого утра, а он позаботился даже об этом.

Рос садится рядом и накидывает мне на плечи плед. Сам он в черных рваных джинсах и той самой футболке, которую я у него взяла, когда осталась. Даня сказал, что это его любимая. Видимо, это правда.

- Хочешь рассказать? – Неуверенно предлагает он. – Хотя я немного в курсе. Умерла одна из девочек, которой ты читала сказки на отделении в той больнице.

- Это не просто какая-то девочка, - выдыхаю я. – Это я помогла ей оказаться в той больнице. От этого мне так больно. Если бы я не вмешалась, возможно, её определили бы в лучшую клинику или вообще никуда. Но она умерла там. В детском гематологическом отделении Морозовской больницы.

- Ты ведь помогла ей! Почему ты так сокрушённо об этом говоришь?

- Она оказалась там из-за меня. Она умерла там из-за моей помощи. Я вмешалась. Я стала той переменной, которая привела её к тому, что она умерла в этой больнице.

- Ты ведь понимаешь, что она бы всё равно умерла? Может, не в этой больнице, а где-то ещё. Возможно, намного раньше, чем сегодня.

- Но тогда бы это меня не коснулось, как бы эгоистично это не звучало. Я бы не знала Раду, и сейчас не страдала от её потери. И я не только про себя. Маня бы тоже не переживала...

- С ней Даня, она будет в порядке, - заверяет меня Рос.

- А если бы я не вмешалась, то она была бы в порядке и так, понимаешь?

- Если не Рада, то у неё на отделении мог умереть и другой ребёнок. Дети и дальше будут умирать, Вар. А Маня – врач, это её работа – пытаться помочь и спасти чью-то жизнь.

- И теперь, благодаря мне, в её личном кладбище на одну могилу больше.

Роса передёргивает от этих слов, и он обнимает меня поверх пледа своими сильными руками.

- Почему ты винишь себя?

- Потому что мне вообще не стоит ни с кем сближаться. Я приношу только страдания всем окружающим. Рано или поздно.

- Но не мне, Вар...

- Это пока... Хотя, думаю, тебя и так повергло в шок, что я была той девочкой с фестиваля, который состоялся пять лет назад.

- Да я был рад! Ты не представляешь... Две девчонки, которые так сильно меня зацепили, оказались одним единственным человеком – моим стихийным бедствием. Теперь я вдвойне уверен, что всё происходит не зря.

Рос прижимает меня к своей груди, обнимая за плечи. Мне так хочется его тепла, что я не сопротивляюсь. Просовываю руки и обнимаю его за талию в ответ. Скрипач на это делает глубокий вдох, выдыхая мне в макушку.

- Я не могу быть с тобой, прости. – Выдыхаю и я.

- Почему? – Грустно спрашивает он, сильнее прижимая меня к себе.

- Потому что не хочу потом причинить тебе боль. - И добавляю почти беззвучно. – Как Рада своим родителям.

- Так не причиняй. Просто будь, а там разберёмся.

Рос целует меня в щёку и утыкается носом, пытаясь развернуть к себе моё лицо. На это милое щенячество я даже выдавливаю лёгкую улыбку.

- Остановись, - прошу я, кладя ему на лицо свои ладошки. – Я не хочу быть причиной очередной твоей психологической травмы, как...

- Ава? – Понимает он, к чему я клоню.

- Да. Ава или Ави...

- Ей больше нравилось Ави.

- Пусть так. Я хочу, чтобы ты смог избежать таких переживаний обо мне.

- Но я уже о тебе переживаю, Вар. И думаю каждую свободную минуту... - Он делает прерывистый вдох. – Без тебя мне гораздо хуже, чем даже когда ты орёшь на меня или оскорбляешь, сравнивая с промежностью проститутки.

- Не припомню, чтобы я такое говорила, - задумываюсь я, хотя понимаю, что он специально меня отвлекает.

- Я к тому, что ... Я готов пережить любые потрясения и страдания, лишь бы ты была со мной. Даже если это не навсегда. Ты нужна мне, Вар...

У меня перехватывает дыхание. Я смотрю на него, не в силах поверить в услышанное. Да он просто не знает, с чем мы можем столкнуться на своём пути. Разве родители Рады знали, что им придётся хоронить своего долгожданного ребенка через несколько лет после её рождения? И тут не угадаешь, когда и почему всё пойдёт наперекосяк.

- Рос, я не могу...

- Вар. - Строго говорит он. - У тебя есть парень? Ты замужем? У тебя тиран-отец? У тебя миллионы кредитов или ты высококлассный шпион? Дай мне весомый аргумент, почему мы не можем хотя бы попытаться быть вместе?

- Я... Я просто привыкла быть одна. Мне никто не нужен. – Пытаюсь отмахнуться я от него.

- Поэтому ты так просила увезти тебя оттуда и теперь прижимаешься ко мне всем своим крохотным трясущимся от горя тельцем?

Я молчу, но не в силах оторвать кулачков от его футболки. Я пытаюсь сдержаться, но грусть новой волной наваливается на меня. Я чувствую, как слёзы текут по моему лицу, и вжимаю их в любимую майку скрипача.

- Поделись своими демонами, что сидят в твоей голове. Возможно, я смогу тебе помочь. – Я мотаю головой, не готовая раскрыться ему.

- Разберись сначала со своими. Тогда, возможно, я поведаю тебе о своих.

- Ты о чём? – Хмурится Рос, когда я отрываюсь от его груди.

- О ком. Я про Аву. Ты не можешь играть на скрипке. Ты переживаешь за неё, потому что не знаешь, что с ней случилось. Как она там, без тебя?

- Почему ты переводишь тему? – Нервничает Рос, начиная ёрзать на месте, при этом держа меня в своих руках.

- Потому что мне так же страшно рассказать тебе о своих демонах, как и тебе узнать о том, что случилось с Ави.

- Если я узнаю, - голос скрипача срывается. – Где она сейчас, ты мне расскажешь, что с тобой случилось?

Мне так страшно, что я не могу произнести ни слова. Я вглядываюсь в восхитительные зелёные с серым ободком глаза, не в силах оторваться. После всего, что сегодня случилось я хочу ему открыться. И в той же мере желаю, чтобы он никогда не узнал. Чтобы его сердце было спокойно, чтобы он не загонялся и не переживал за меня. Чтобы он жил своей жизнью, а не чужой. Однажды, он уже жил чужой жизнью – Ава – и к чему его это привело? Умение вовремя остановиться – драгоценный талант.

- Если ты после этого будешь готов слушать, то да. Я расскажу тебе.

Рос поднимает мой подбородок большим и указательным пальцами и оставляет на губах лёгкий поцелуй. Я так расстроена смертью Рады, что позволяю чему-то хорошему ворваться в свою жизнь.

- Я всегда готов тебя слушать, кис.

- Какой же ты избалованный, котик, - улыбаюсь я в его улыбку, практически не отрывая губ.

- Я готов вытерпеть что угодно, лишь бы ты продолжала так меня называть, - выдыхает он мне в губы. – Вар... Я в таком восторге, что это была ты...

- Не торопись, котик. Обратно эти слова ты уже не сможешь забрать.

- Лишь бы я мог забрать тебя, кис.

- Я тебе не кошка на блошином рынке! – Смеюсь я, не веря в чудотворное действие его слов.

- Нет. Ты Ураган Варвар. Ты ворвалась в мою жизнь и уже оставила неизгладимый след. Разрушения. Теперь мне лишь осталось бороться с последствиями. И ты могла бы мне помочь...

- Клин клином?.. – Уточняю я, а сама тянусь к его манящим губам.

- Лишь бы ты никого, кроме меня, не разрушала.

Рос целует меня так, как никогда до этого. Не страстно, и не поверхностно. Он целует меня требовательно, настойчиво, проникая в самые потаённые мои уголки. Я понимаю, что должна сопротивляться, но я... не хочу. Я хочу сегодня быть только его. Ураганом Варвар.