Армагеддон

Сколько кругов ада нужно пройти, чтобы наконец обрести покой? Сколько слёз нужно пролить, чтобы пытки, которые обрушились на голову пятнадцатилетней девочки наконец пришли к концу? Возвращаясь домой после утомительной тренировки первое, что она хотела сделать это оказаться в объятиях матери и услышать голос отца, но всё заканчивалось тем, что она оказывалась на асфальте с потёртыми коленями и ободранной кожей на запястьях. Её клетчатая юбка была вся пыли, а по щекам стекали горькие слёзы боли. На улице холодно, ужасно холодно. Она бы хотела позвать кого-то на помощь, но никто не отзывался. Только смотрели косо и шептались "Что она делает здесь в такое время?», «Родители не учили, что девочкам нельзя выходить в такое время. Вот и поплатилась за невнимательность». Некоторые и вовсе закрывали глаза и быстро уходили.

Откуда такая тяга у людей винить ребёнка? Почему они не подойдут к ней и не спросят кто обидел?

Даже спустя несколько месяцев, когда Эри выиграет своими силами и упорным трудом один из турниров и получит денежное вознаграждение на которое она хотела купить родителям подарок, её нечаянно собьют на велосипеде по пути домой и украдут всё содержимое в сумочке. Родители не знали о травле и домогательствах, которым она подвергалась и не узнают, ведь ей всегда было стыдно говорить об этом.

Потерпит, и всё пройдет.

Стерпит.

Забудет.

ВСЁ пройдёт.

Всё, что Эри испытывала за всё это время до перевода Ёнджуна в другой штат всплыли перед её глазами, когда чёрноволосый появился в зале. От одного его имени тошно и неприятное чувство подкатывает к горлу. Она думала, что добившись успехов в карьере шахматистки, Эри будет иметь право голоса и докажет своим обидчикам, что Учинага сильная и никакие препятствия не смогут выбить её из колеи, но мечты вдребезги разбились, когда проиграла ему. Эри никогда не услышат, снова заткнут и будут издеваться, а девушка будет ждать пока ссадины и раны на душе пройдут. Пора паковать вещи.

С наступлением вечера девушка видела как почтальоны разносили свежие газеты по номерам и на первой строчке было имя. Чхве Ёнджун. Она будет преследовать её до конца жизни пока Эри не решиться выброситься с балкона отеля в котором сейчас и находится, либо не уйдет из жизни естественным путём.

На улице хорошо. Тёплый ветер, уличные музыканты развлекают гостей отеля. Если устремить взгляд вдаль, то можно увидеть яркие огоньки Нью-Йорка и небоскрёбы. В каждой квартире с включённым светом царила своя жизнь. У кого-то свои проблемы, счастье или траур. Свои мечты, цели. Эри же поняла, что и жизни как таковой у неё не было. В надежде утихомирить душевную боль, она днями и ночами играла в шахматы. Ходила по паркам и видела как старики играют, подключалась к ним, словно не она услышала ужасные слова в свой адрес несколько минут назад, и играла. В школе девушка не часто появлялась, только сдавала экзамены и контрольные, ведь с двенадцати лет профессионально посвятила себя шахматам.

Эри услышала едкий запах сигарет рядом с собой и даже не заметила как Субин составил ей компанию в её размышлениях. Она окинула его фигуру взглядом и снова устремила на уличных музыкантов, которые с лёгкостью играли на своих инструментах.

— Если ты пришёл забрать меня на тренировку, то мой ответ нет. Нет смысла продолжать турнир, когда шанса на титул и быть не может, — сухо произнесла она, а парень ничего не ответил. Выпустил клубок ядовитого дыма и расстегнул свой пиджак.

— Я не бросал тебя, — ложь. — Если ты думала иное, то всё равно это ложь.

— Ты пришёл сюда, чтобы оправдываться? — подул легкий ветер, заставляя тёмные волосы Эри развиться в плавных движениях.

— Правду. Я пришёл сказать тебе правду, — интересно. Эри развернулась к парню и незаинтересованно кивнула ему, намекая на всю её готовность услышать свою версию. — Моя семья никогда не была богатой. Мы жили вчетвером, я, сестра, отец и мать, в маленькой квартире на окраине города. Отец днями и ночами пропадал на работе, а мама не имела образования и стала домохозяйкой. Конфеты, которые ты могла есть когда захочется мы покупали только на праздники, а все дни рождения праздновали в один день. Мне повезло, сестра научилась от мальчиков во дворе играть в шахматы и в свободное время обучала меня. Собрали деньги, отдали на секцию, встретил тебя.

— Ты же всегда говорил, что ты из богатой семьи, — это было сказано Эри не с целью оскорбить Субина, а отчётливо помнила, как Чхве с восхищением говорил о своих родителях и в какой роскоши он жил.

— Пришлось. Иначе они бы меня сожрали, — Чхве знал характеры каждого. Анализировал, делал вывод с кем можно быть открытым, а чью компанию лучше избегать. Одно неверное слово и он подписал бы себе смертный приговор. — Когда я начал делать успехи и выигрывать приличные деньги, поняли, что я смогу помогать родителям и переехали в Лос-Анджелес к родственникам. Хотел попрощаться с тобой, но не успел. О чём я жалею по сей день, — Эри ничего не ответила, но поняла одно. Каждый шахматист в душе сломан. Когда одни морально погибают, другим приходится работать несмотря на боль и тяжелую ношу. — Я видел как многие шахматисты сходят со своего пути и отправляются в небытие. Такого тебе я не желаю, — Субин искренне хотел помочь Учинаге. — Твоя судьба тяжёлая и травмы никак не забыть, но снятием с турнира ты только докажешь, что они правы. Должен же кто-то утереть нос мужчинам, правда?

Эри немного опустила глаза, но её улыбка оставалась на лице, словно она впервые за долгое время позволила себе снять маску тревоги. Слова Субина задели в ней что-то важное, что-то, что она боялась признать даже самой себе. Он был прав: сняться с турнира означало бы признать свою слабость, капитулировать перед старыми травмами и теми, кто говорил, что шахматы — это не для женщин, не для неё.

— Почему я? — Субин вопросительно покосился на её вопрос. — Почему вызвался быть моим тренером? Почему сам не участвуешь? —  Субин слегка приподнял брови, услышав её вопрос, но быстро вернул себе привычное невозмутимое выражение лица. Он на мгновение отвёл взгляд, будто обдумывая, как ответить.

— Знаешь, — наконец заговорил он, медленно подбирая слова, — я всегда считал, что шахматы — это не просто игра. Это как зеркало души. За доской открываются наши самые глубокие страхи. Мы боремся не только с соперником, но и с собой.

Эри внимательно вслушивалась в его слова, чувствуя, как в его словах раскрывается что-то личное.

— Я тоже прошёл через свои сражения, — продолжил он, глядя на город перед собой. — Когда-то я был таким же, как ты: амбициозным, полным надежд. Но я проиграл важную партию. И не на турнире — внутри себя. После этого я не мог вернуться на прежний уровень. Не смог преодолеть тот барьер, который сам же и создал.

Эри ощутила, как что-то внутри неё ёкнуло после его слов. Субин, всегда уверенный и спокойный, говорил о своей слабости, о том, что она никогда не подозревала. Открылся ей. Она никогда не видела в нём поражённого человека, всегда воспринимала его как того, кто всё знает, всё видит. О каком поражении он говорил? Неужели непобедимого Чхве Субин кто-то смог одолеть? Но кто?

— После этого я больше не мог играть так, как раньше, — продолжал он, с трудом выдавливая из себя слова. — Каждый раз, садясь за доску, я вспоминал ту партию, тот ход. Мой разум был заблокирован этим прошлым поражением. Я стал бояться ошибок и, что хуже всего, я начал сомневаться в себе, — Эри как никто другой знает это чувство. Шахматиста поймёт только шахматист. — Когда ты теряешь веру в себя за доской, шахматы превращаются в кошмар. Я пытался вернуться, пробовал снова и снова. Но каждый раз этот барьер становился всё выше. Я не смог его преодолеть.

Немного задержав паузу в разговоре, он продолжил:

— Я понял, что больше не могу бороться, — сказал он, опуская голову. — Это был не только конец моей шахматной карьеры, но и конец моей веры в собственные силы. Поэтому я стал тренером. Я хотел, чтобы кто-то другой, кто ещё не столкнулся с этим барьером, смог достичь того, чего не смог я. Почему я не участвую? — продолжил он с лёгкой улыбкой. — Потому что моя партия уже давно сыграна. А твоя ещё только начинается.

— Но что если я не выдержу? — тихо спросила она, поднимая взгляд на парня. В её голосе прозвучало не сомнение в собственных силах, а страх перед возможностью вновь пережить неудачу, вновь почувствовать ту боль, которая когда-то поглотила её.

Чхве пристально смотрел на неё.

— Если не попробуешь, то никогда не узнаешь. Сняться — это один вариант. Он может уберечь тебя от нового удара, от очередного разочарования, — Чхве говорил спокойно, взвешивая слова, — но ты также упустишь шанс победить, шанс доказать самой себе, что ты сильнее всех этих страхов.

Может быть он прав? Эри не должна сдаваться. Проигрыш одной битвы не означало проигрыш всей войны. Учинага должна вспомнить свою главную цель, за чем приехала сюда и почему тренировалась днями и ночами.

— Кто-то должен это сделать, — тихо сказала она, но в её словах звучала твёрдая решимость. Она отобрала его сигарету из рук, удивляя своим поведением. Точно, Эри никогда не любила, когда люди курили возле неё. Субин и забыл об этом. — И этот кто-то — я.

Чхве слегка кивнул, признавая её решение, и улыбнулся уголком губ.

— Тогда сделай это красиво.

Adele – Rolling In The Deep

Чемпионат шёл уже несколько дней, и напряжение нарастало с каждой партией. Эри, которая поначалу чувствовала себя неуверенно, будто каждый шаг мог привести к краху империи, вдруг начала находить ритм. Она помнила слова Чхве: проигрыш — это не то, что случается на доске, а то, что происходит внутри тебя, когда ты сдаёшься раньше времени. И теперь, сидя за очередной партией, она начала ощущать, как этот страх, который раньше связывал её руки, медленно растворяется.

Первая победа пришла неожиданно. Её противник, опытный шахматист, играл осторожно, явно недооценивая её и забывая первое правило шахмат. Начал игру нестандартно, с дебюта Гроба. Думал, что Эри не знает эту банальную ловушку для новичков? Она действовала уверенно, несмотря на осторожные попытки противника закрыть её фигуры. Ход за ходом, она выстраивала стратегию, как художник, тщательно прорисовывающий детали картины. И когда настал ключевой момент, она сделала решающий шаг: её ладья проникла в ряды соперника и нанесла последний удар. Мат.

Второй противник явно не знал, что нельзя играть в те дебюты, в которых ты не уверен. Это она поняла по его постоянным постукиваниям пальцами об стол и сконцентрированным взглядом на доску. Слишком долго обдумывал начало игры. Когда настал момент контратаки, её ходы были молниеносны. Не зря Субин когда-то сравнил Эри с Михаилом Талем, тоже любит удивлять соперников неожиданными ходами и проработанными тактиками. В воздухе витало напряжение, когда её ферзь внезапно оказался на поле, где противник не ожидал его появления. Ещё один мат, ещё одно поражение не для неё.

Третий противник совсем растерялся, когда Эри метнула на него свой взгляд, наполненный интересом и коварством, что позабыл о времени и уронил свой флажок на часах. Какая досада, ведь это было правилом номер три. Следи за часами.

На каждом следующем этапе она становилась сильнее, как будто с каждой победой набирала больше уверенности, больше энергии. Тренеры и зрители с балконов начали обращать на неё внимание, шепча её имя и восхищаясь её спокойствием и расчётливостью. Каждый её ход был точен, как хирургический удар, и каждый раз, когда противник делал шаг, Эри уже знала, как его обойти.

На пятый день чемпионата Эри грациозно и уверенно выиграла девятую партию, собирая себе восемь очков за весь чемпионат.

— Молодец, — встретил её Чхве у выхода из главного зала. Учинага сдержала в себе радость, но действительно была счастлива как маленький ребёнок. — Только есть одна загвоздка.

— Какая?

— Ёнджун проиграл Роберту, — Эри покосилась от удивления, словно не могла поверить услышанному.

— Которого я вчера выиграла? — Субин кивнул оглядываясь по сторонам. Лишние уши ему не нужны, а шахматное общество уж слишком любят такие разговоры. — Вы сравнили счета. У тебя и у него по восемь очков, но у Роберта семь с половиной.

— Погоди, кто тогда на первом? — у Эри в глубине души закрадывалась маленькая надежда и ей так хотелось, чтобы было именно так, но шансы очень малы. 

— Этого мы не можем понять. В правилах нет чёткости по поводу такой ситуации. По сути, ты можешь претендовать на первое даже с поражением Ёнджуну.

— Это очень странно.

— Либо вас попросят сыграть в тай-брейк*, либо сразу перейдут к армагеддону. Однако, я не уверен про тай-брейк, его только на чемпионатах мира практикуют, — Субин выдохнул, замечая как из главного зала вышли судьи, ответственные за распределения мест. Они выглядели хмурыми и что-то бурно обсуждали между собой. — Секунду.

*Тай-брейк в шахматах играется при равенстве очков у действующего чемпиона и претендента в матчах за звание чемпиона мира по шахматам. По правилам чемпионского матча тай-брейк состоит из 4 партий в быстрые шахматы. На партию каждому игроку отводится 25 минут с добавлением 10 секунд на каждый ход.

Субин отошёл к судьям, подзывая к себе представителя федерации шахмат из штата Иллинойс, родных краёв Чхве с Учинагой. Он составлял им компанию в случае возникновения спорных моментов и всюду ходил с тренером, он же Чхве Субин. Эри не может расслышать о чём именно они болтают, но в ту же секунду заметила как тренер Ёнджуна подключился к их беседе. Эри наблюдала за происходящим со стороны, чувствуя, как её сердце с каждым мгновением начинает биться всё быстрее. Споры, шёпоты и серьёзные лица судей тревожили её больше, чем любой шахматный матч. Она всегда умела контролировать свои эмоции за доской, но сейчас — в этом странном промежутке между окончанием турнира и решением её судьбы — она ощущала беспомощность. Это было куда тяжелее, чем любой поединок на доске.

Эри машинально поправила свои перчатки, чувствуя, как руки слегка дрожат. От неё сейчас ничего не зависело — всё в руках судей. Будет ли это тай-брейк? Армагеддон? Или ей предложат что-то совершенно неожиданное?

Её взгляд пал на Ёнджуна, который облокотился об колонну и скучно смотрел по сторонам, словно был абсолютно уверен в том, что всё уже решено в его пользу.. Неужели так уверен в своей победе? Или ещё не догадывается о возможной партии с Эри?

Субин вернулся к Эри с представителем федерации, но девушка не могла прочитать ни единую эмоцию на его улице.

— Эри, — тихо прошептал он, подходя ближе. — Они решили сделать исключение. Тай-брейка не будет, но армагеддон проведут.

Эри вздохнула, стараясь справиться с внезапным приливом эмоций. Армагеддон. Всё сводится к одной партии, где шансы могут перевернуться в любую сторону. Это был поединок, где чёрные получают ничью, а белые обязаны победить. Никак иначе. Заключительная игра, где столкнуться в бурном поединке двое профессионалов, но выиграет только один. Для Учинаги это не конец! Она будет бороться раз уж судьи решили дать такую возможность.

— Это твой шанс, — сказал Субин, смотря ей прямо в глаза.

Эри молча кивнула. Внутри неё всё бурлило, но внешне она сохраняла холодное спокойствие. Она снова взглянула на Ёнджуна. Он тоже посмотрел на неё, и в его глазах мелькнуло нечто новое — возможно, впервые за весь турнир он понял, что её нельзя недооценивать.

Дамы и Господа, да начнётся Армагеддон.

Финальная битва, где нет места ошибкам, где каждая секунда важна, где ход может стоить победы или поражения. Зал был окутан тишиной, напряжение витало в воздухе. Эри считала цифры про себя, пытаясь успокоиться и взять под контроль свои эмоции. Армагеддон опасен для белых нежели чем для чёрной стороны. Белые обязаны выиграть, когда как чёрных может устроить и ничья ведь это автоматическая победа для них.

В моменте, когда судья взял одну белую и чёрную пешку, убрал сзади себя, перемешал и предоставил право выбора для Эри, она выбрала правую руку и молилась, чтобы ей повезло. Однако, когда это Учинаге везло? Увидев белую пешку, её сердце ушло в пятки и она понимала, что должна выиграть. Никак иначе. Ёнджун же будет стараться уравнивать свою позицию, разменивать все фигуры, чтобы Эри не смогла продумать стратегию для эффективного нападения.

С балкона за ней наблюдал Субин, который, по правде говоря, боялся наблюдать за игрой, ведь у него создавалось ощущение будто он сам сейчас находится на поле битвы. Ёнджун, сидевший напротив девушки выглядел собранным, его глаза словно впивались в доску, просчитывая каждый возможный ход, каждый возможный результат.

В моменте, когда судья настраивал механические часы, Эри вспоминала слова Субина. Она сможет. Она выиграет. Если у Субина не получилось посмотреть своему страху в глаза, это сможет сделать Эри. Она должна красиво отомстить за всю боль, что Ёнджун принёс в её жизнь. Хочет оставить синяки, как это делал Ёнджун. Хочет сбить с пути, растоптать его. Если несколько лет Эри не смогла противостоять ему, то сможет сейчас.

У Эри есть преимущество. В армагеддоне белой стороне даётся шесть минут на игру, когда как для чёрных на минуту меньше. Девушка сделала глубокий вдох и, поставив локти на доску, оперлась на ладони сложенные в замок. Смотрела на него внимательно, словно хотела узнать о чём он думает. Думает, что Эри заплачет и убежит в туалет, как это делала раньше, или о том, как будет праздновать свою победу?

Шахматные фигуры были расставлены, и механические часы с сухим щелчком начали отсчитывать время. Эри сделала первый ход — пешка на "д4". Простое начало, но за ним скрывался целый план.

— Что же ты задумала, — прошептал Субин, наблюдая за партией со стороны. Ферзевый гамбит – её любимый.

Ёнджун отвечал быстро и уверенно, его ладони не дрожали, каждый его ход был чёток и продуман, но и Эри ничем не отставала. Они оба учились у требовательного тренера, оба знают какими жертвами достаётся победа. Оба не хотят отдавать желанную победу.

Партия разворачивалась стремительно. Эри играла агрессивно, словно её фигуры были частями единого боевого механизма, готового прорваться через любой барьер. Она стремилась завоевать центр доски, в то время как Ёнджун защищался, выстраивая крепость из пешек и слонов. Но время было не на его стороне: белые должны выиграть, ничья не давала ей победы. И это подталкивало Эри вперёд, заставляя её принимать рискованные решения, которые могли изменить ход игры в один момент.

Зал казался полностью погружённым в эту партию. Никто не двигался, никто не шептался — лишь взгляды зрителей метались от доски к лицам игроков. Субин стоял неподалёку, его руки скрещены на груди, но его взгляд не отрывался от доски. Он видел, что Эри подходит к решающему шагу.

Однако, в один момент число фигур начало уменьшаться, и это не было хорошо. Ёнджун сделал ход конём, пытаясь сбить её с толку и перевести игру в эндшпиль, где он чувствовал себя увереннее. Эри смогла отразить его удар, разменивая его коня на своего слона.

Шах за шахом, вилка за вилкой и на доске остался лишь чёрный и белый король, но у белых было преимущество. Слон и конь. Зал ахнул, ведь у Эри оставалось полторы минуты, когда как у Ёнджуна минута. Невозможно закончить игру победой, если у тебя остался только король, слон и конь. Эри застыла. Ёнджун уже улыбался, в душе празднуя свою победу, но она исчезла в тот же момент, когда девушка сделала ход конём.

Всё равно продолжает бороться. Не хочет отдавать свою победу, особенно, когда у неё такие шансы на выигрыш. Плевать она хотела на правила шахмат, Эри добьётся мата чёрному королю, ведь ею действует уже не желание отомстить, а показать, что женщина может утереть нос мужчине одним лишь королём, слоном и конём.

Она прищурилась, её взгляд пробежал по доске ещё раз. Теперь или никогда.

Эри выдохнула и двинула слона. Ход, который заставил зал застынуть. Ёнджун, внезапно осознав угрозу, чуть прищурился. Его король был в опасности. Он попытался убрать его в другом направлении, но король были не в том положении, чтобы отразить этот удар. Чхве задвинул короля в угол, откуда он уже вряд ли сможет выбраться.

Эри знала, что этот момент решает всё.

Эри хладнокровно провела последний ход конём, впечатывая короля и подписывая ему смертный приговор — шах и мат. Король Ёнджуна оказался в ловушке, выхода не было.

Её сердце на мгновение замерло, а потом забилось с бешеной скоростью. Она выиграла. Она действительно выиграла! Годы тренировок, бесчисленные партии, победы и поражения — всё это свелось к этому моменту. У неё получилось.

На мгновение в зале повисла тишина. Ёнджун опустил взгляд на доску, осознав, что проиграл. Его руки медленно отошли от фигур, признавая поражение. Субин выдохнул с облегчением, его лицо озарилось легкой улыбкой, но настоящие эмоции были у Эри.

Эри не смогла скрыть свою радость. Сначала тихая улыбка, потом — как волна, накатывающая внезапно и мощно, её переполнило счастье. Она подняла руки к лицу, чувствуя, как её глаза наполняются слезами, но это были слёзы триумфа. Мир вокруг неё будто размывался, её собственные эмоции затопляли всё остальное. Она взглянула на Субина, и их взгляды встретились. Он начал аплодировать ей, его глаза блестели от гордости за неё. Не смог, но смогла она.

Зрители начали аплодировать, но Эри почти не слышала этого звука. Она медленно подняла взгляд на Ёнджуна, издевательски поднимая бровь на его состояние. Опустошённый, ошарашенный. Девушка поставила мат конём и слоном. Впервые за историю турнира чемпионата США.

Медленно вставая со своего места, девушка понимала, что зашла в этот зал потерянной и травмированной девушкой, а выйдет впервые в истории Америки девушкой чемпионкой США. Зал залился вспышками камер, а к ней начали подбегать репортёры, но Эри не обращала на них внимание, ведь её взгляд был на ней. На маленькой девочке с косичками и в платье в горошек, которая стояла далеко от репортёров, но искренне радовалась за Учинагу. Девушка увидела синяки на её молочной коже, насколько глаза были уставшие, но она нашла в себе силы аплодировать Эри. Глядя на неё, Учинаге хотелось подойти к ней и обнять, сказать, что она смогла и её страданиям придёт конец.

Роберт Фишер однажды сказал «Нет такой женщины, у которой я не выиграл бы, даже дав коня вперед». Тогда почему один такой мужчина отдал всё, что у него было на доске, и всё равно проиграл? Почему имя Эри навсегда записано в истории шахмат, когда как о нём никто и вспомнит?

Ответ прост.

Никогда недооценивайте женщин в шахматах.