Часть 4. По-настоящему дом.
Самолёт мягко коснулся взлётной полосы. Глеб аккуратно коснулся плеча Карины, наблюдая, как она морщит носик, нехотя пробуждаясь.
«Боже, какая же она милая...» — мелькнуло у него в голове. Он мысленно одёрнул себя — «Ты вообще кто такой, чтобы о ней так думать? Она уязвима, ей нужен друг, а не...»
Но когда Карина потянулась и бессознательно прижалась к его плечу ещё сильнее, Глеб почувствовал, как сердце бешено колотится.
***
В аэропорту ребят встретили телохранители и по просьбе Слэма отвезли сразу же на студию. Кирилл Лирик встретил их с распростёртыми объятиями.
— Вот она, наша муза! — улыбнулся он Карине.
Девушка робко улыбнулась в ответ, но когда разговор зашёл о музыке, её глаза загорелись. Сергей и Глеб прояснили Лирику свою идею о новой песне, последний загадочно хлопнул в ладошки со словами «приступим!» . Первым делом ребята принялись за создание музыки.
— Гитара должна быть на первом плане, — настаивала Соловьёва, беря в руки инструмент, любезно предложенный Викторовым.
Пальцы сами нашли аккорды - грустные, пронзительные. Глеб замер, наблюдая, как она играет. В этот момент она была совершенна, будто вся её боль превращалась в музыку. Он украдкой взглянул на её запястья. Красные рубцы. Губы сами собой сжались.
«Я не дам тебе снова это сделать...» — почему-то решил он.
К вечеру группа наконец то решила, какой должна быть музыка и начали её создание. На улице уже стемнело, поэтому было решено оставить все дела и продолжить их завтра на свежую голову. И только сейчас Карина задумалась о том, где же ей ночевать? Она уже подумала спросить у Глеба где поблизости есть гостиница, но тот опередил её:
— Поехали?
— Куда?.. — недоумевая спросила Соловьёва.
— Ну, — отчего то Викторов опешил, но тут же взял себя в руки — домой. Ко мне, естественно. Не оставлю же я тебя на улице.
Девушка почувствовала себя неловко, будто она самый глупый человек на земле. Но почти сразу это чувство отпустило её, когда та заметила беззаботную и лёгкую улыбку парня.
Квартира Глеба была намного больше и богаче, чем съёмное однокомнатное жильё Карины.
— Я приготовлю ужин, — предложила Карина.
— Только если я помогу, — парировал Глеб.
Было решено готовить карбонару и печенье. Их совместная готовка превратилась в весёлую неразбериху: она пересолила соус, он забыл, что у него нет муки и ему пришлось бежать в магазин, оба смеялись над формой печенья: сердечки получались кривыми. Но когда они сели за стол, паста карбонара оказалась идеальной.
— Ты волшебница, — улыбнулся Глеб, жадно поглощая вкусное блюдо.
— Да ладно тебе..
Карина покраснела, но не стала отрицать. После основной части ужина, Викторов по-хозяйски сделал две чашки чая, одну протянув Соловьёвой. Девушка взяла шоколадное сердце, разломила его пополам и протянула ему половину. Их пальцы соприкоснулись.
Глеб принял "половину её сердца", понимая символичность жеста.
— Спасибо, — прошептал он.
Не только за печенье.
---
Ночь. Они сидели на балконе, пили чай и смотрели на огни Москвы. Квартира Викторова впервые за долгое время не душила одиночеством, холод и пустоту теперь заполнило её присутствие.
— Ты знаешь, — сказала Карина, прижав колени к груди, но на этот раз не для того, чтобы защититься, а просто потому, что так было удобнее — я сегодня впервые за долгое время... не чувствовала себя лишней.
Глеб повернулся к ней.
— Это начало, — ответил он.
Глядя на неё, кудрявый понял, что его квартира наконец перестала быть просто местом, где он ночует между концертами. И в этот момент он готов быть её началом.
В квартире музыканта две спальни. Но пара даже не остановилась перед выбором, как будто это было решено давным-давно, где-то за пределами слов. Глеб просто потянул Карину за собой в свою комнату, а она шагнула следом, не спрашивая.
Его постель пахла табаком и слишком дорогим одеколоном - аромат, который она уже начала узнавать. Девушка села на край, чувствуя, как пружины мягко прогнулись под её весом.
— Тебе не холодно? — Глеб замялся у шкафа.
Она покачала головой, хотя по её рукам пробежали мурашки. Не от температуры — от осознания: она здесь. В его пространстве. В его постели.
— Здесь... — он мотнул головой в сторону кровати, — простыни свежие.
— А в другой комнате что, гвозди вместо подушки?
Он фыркнул, закрывая дверь:
— Там Даня ночевал на прошлой неделе. До сих пор пахнет дешёвым дезодорантом и отчаянием.
— Значит, мой выбор очевиден. — она рассмеялась.
Глеб достал из шкафа футболку и протянул девушке:
— Можешь надеть. Если хочешь.
— Это твой способ сказать, что моя одежда ужасна? — Карина взяла вещь и прищурилась.
— Это мой способ сказать, что в ней тебе будет жарко, — он отвернулся, расстёгивая рубашку.
Тишина. Только шелест ткани.
— Глеб?
— М?
— Спасибо.
Он обернулся. Карина уже надела его футболку, уткнувшись носом в воротник.
— За что?
— За то, что не осуждаешь. — её голос звучал приглушённо сквозь ткань.
— Я понимаю.
Он лёг первым, оставив между ними почти метр пустоты. Карина последовала его примеру, устроившись на спине, глядя в потолок. И когда их пальцы случайно соприкоснулись посередине простыни, никто не отдернул руку.
Так начинаются самые важные истории - без фанфар, без объяснений. Просто два тела на одной постели, дышащие в одном ритме.