Павшие

Теплый свет настольной лампы, от которого у Тимофея уже болели глаза, кажется, начал потихоньку затухать.

Нужно будет поменять лампочку.

Перед Тимом лежали пустые листы А4, которые терялись в скомканных комочках, и ручка.

Трудно написать новую песню, особенно, когда муза пробежала мимо, зажигая идею, но не раскрывая ее даже наполовину. И вот, пол третьего ночи, а Тим все еще не может уснуть. Боится забыть одно единственное четверостишие, которое у него сложилось.

Снова перечитав то немногое, что у него получилось, Тимофей со злостью скомкал очередной лист бумаги, отправляя его в стену, склоняясь над чистым листом.

Аккуратным круглым почерком он снова вывел то, за что пытался цепляться все эти часы:

«И пусть цветут незабудки,

Но глаз твоих переливы,

Все еще отдаются болью,

Пытаясь поддеть игриво».

Он очень хотел успеть дописать эту песню ко дню рождения Маши, но до назначенного срока ему было необходимо еще и записать ее. Он надеялся, что Сашка, у которого дома был профессиональный микрофон, поможет ему в этом деле. Но сейчас, у него было только четыре грустные строки про Машины глаза, которые он никак не мог привязать к чему-то, чтобы получить полноценную песню.

Так как Машино двадцатилетие планировалось праздновать уже через три недели, Тим сомневался, что у него что-то получится, расстраиваясь от этого еще больше.

Внезапно телефон Тимофея завибрировал, а на всю квартиру заиграла громкая мелодия. Выругавшись, он выскочил из-за стола, попутно зацепляясь ногой за его ножку, приземляясь лицом на кровать.

Найдя рукой телефон, Тим, не глядя ответил:

- Да, слушаю.

- Тим, ты чего не спишь в такое время?

Это звонила Маша. Сердце Тима непроизвольно забилось быстрее.

- А ты чего не спишь, случилось чего?

В трубке что-то зашуршало, а Маша просила подождать.

Спустя несколько секунд, в трубке снова спросили:

- Тим, ты тут?

- Да, Маша, я тут, а ты где, почему не спишь?

Послышался тихий смех.

- Тим, выгляни в окно, - было слышно, что она улыбается.

Недоуменно подойдя к окну, Тим, отодвинув шторы, выглянул в него. Посмотрев вниз, он увидел большие ярко-зеленые буквы, выведенные баллончиком на земле, а рядом девушку, в длинной бежевой кофте и с большими гелиевыми шарами белого цвета. На Маше, помимо этой кофты с капюшоном и белых кед с гольфами, кажется, совсем ничего не было.

Девушка улыбнулась, разводя руками:

- С днем рожденья, любимый!

Тимофей сначала совершенно ничего не понял, а потом, когда Маша начала снова смеяться и, словно ребенок, кружась на месте, махать ему шарами, он понял, что совсем забыл.

Посмотрев на настенные электронные часы, он увидел: «02:40, 26 июля». И вправду, его день рожденья уже начался.

- Маша, - Тим выдохнул в трубку.

Девушка остановилась, подняла к нему голову, все так же радостно улыбаясь.

- Поднимешься?

- А родители?

- Они уже спят, - Тим обернулся на дверь своей комнаты, - Тем более не думаю, что они будут против, если ты останешься у нас на ночь, ну, снова.

Маша кивнула.

- У тебя ключи с собой или тебе скинуть? - Тим оглядел свой захламленный стол, на котором не было места для чего-то кроме еще одного комка бумаги.

- Да, у меня они с собой, не волнуйся. Тогда я бегу, жди.

Девушка сбросила вызов, а Тимофей, приобретя от радости крылья, успел прибраться и аккуратно все расставить по своим местам до того, как Маша, тихо щелкнув дверьми, зашла в квартиру.

  Аккуратно открыв дверь своей комнаты, Тим, помахав девушке рукой, занес шары и пакет с подарком, дожидаясь, когда она снимет с себя кеды. Закончив, Маша с разбегу запрыгнула на бедра Тимофея, оплетая его ногами и руками, словно маленькая обезьянка. Ее мягкие розовые губы прильнули к его, немного сухим, нежно целуя, обдавая Тима теплом.

Тим, не разрывая поцелуя, закрыл за собой дверь, аккуратно вернув ручку в горизонтальное положение.

- Я тебя люблю, - Тим крепко прижал к себе Машу, не отпуская.

Ее длинные волосы, казалось были у него везде: во рту, в глазу, в носу, но это делало его забытый день рождения настолько счастливым, что хотелось поймать этот момент и больше никогда его не отпускать.

- Я тоже люблю тебя, родной, - Маша прижалась своим лбом к его, нежно поглаживая Тима за ушами, иногда проводя ноготками по затылку.

Все это, - ночное свидание, неожиданная ночевка и теплота, было до того интимным, что не хотелось, чтобы на утро мама и папа, увидев белые кеды, переглядываясь между собой, обсуждали, что и с кем у Тима сегодня ночью было.

Мягкие нотки цветочных духов, вперемешку с запахом ее шампуня, давали тонкую смесь, которая была присуще только Маше. Его Маше. У Тима всегда от этого запаха закладывало уши, он становился слепым, у него пропадал голос. Слишком бурно реагировал его организм на Машу, но это была правда.

Аккуратно посадив Машу на стол, Тим, встав между ее ног и облокотившись руками по бокам, потянулся к ее губам, затягивая девушку в глубокий поцелуй.

Когда его дыхание сбилось, он, разорвав поцелуй, аккуратным движением убрал мешающие волосы, впиваясь в шею, нежно покрывая ее поцелуями, двигаясь все ниже, туда, где кожу скрывала кофта.

Тим, нехотя оторвавшись, снял с Маши длинную кофту, кинув ее на стул. Ему открылась чудесная картина: Тимофей был почти прав, думая, что наряд девушки ограничился лишь верхом и кедами. На Маше были очень короткие летние шорты, в которых она обычно спала и розовый кружевной лифчик, который прятал маленькую аккуратную грудь.

Грудь девушки ритмично вздымалась, словно умоляя обратить на нее внимание, привлекая к себе, покрывшись мурашками. Тимофей, поддавшись, провел языком между двумя бугорками вверх, к шее, оставляя за собой влажный след. Маша, изогнувшись, съехала по столу вперед, упираясь в промежность Тима, которая уже во всю горела.

Словно понимая друг друга без слов, Маша, аккуратно, играясь, развязала завязки, забираясь холодными пальцами к нему под резинку. Тим вздрогнул, когда Маша, обхватив возбужденный член, начала двигать рукой вверх-вниз. Положив голову на плечо девушки, Тимофей стал прерывисто дышать, время от времени из него вылетали стоны, которые он старался прятать, скрывая их за вздохами.

Отстранившись, Тим, быстро поцеловав Машу, стянул с нее шорты и трусы, кидая их куда-то в сторону, переходя к замку на бюстгальтере. С ловкостью профессионала, он распрощался с розовым кружевом, отправляя его туда, где теперь находились все остальные вещи девушки.

- Я больше не могу, - Тим быстро стянул с себя футболку, опускаясь на колени.

Приблизившись к девушке, он сначала провел рукой по ее промежности, нежно смотря в Машины глаза. Девушка была уже вся красная от накатившего возбуждения, и, положа руку на волосы Тима, то сжимала их, то ослабляя хватку, зарывалась пальцами. Поцелуй, потом еще один, язык, стоны, приятный запах. Тимофей уже не раз замечал, что Маше нравится подобный способ подготовки, но это не означало, что он уже к нему привык.

Поднявшись, он снова прильнул губами к губам девушки, которая была настолько горячая, что Тим готов был поклясться, что видел, как от нее шел пар.

Разорвав мокрый поцелуй, Тимофей прошептал:

- Я могу войти?

Получив в ответ только прикушенную губу и кивок, он провел головкой члена по влагалищу, надавливая.

  Приятная нега, окутавшая его тело, перемешиваясь с запахом цветов и еще бог весть чего, затянула его, перемешивая с потом и стонами. Глубокий вдох, медленный и длинный выдох, вдох-выдох, вдох-выдох...

В комнате становилось нереально душно. Хотелось немедленно открыть окно, чтобы впустить свежего воздуха, но сейчас, когда перед ним на столе, без единого кусочка ткани на теле, лежала Маша, хотелось только одного, - ее, ее всю и без остатка.

Маша, потянулась к его губам, чтобы снова получить поцелуй. Тим, потянувшись в ответ, вошел глубже, а девушка выгнулась и, громко простонав, до крови прикусила его губу. Впиваясь своими розовыми ноготками в спину Тимофея, девушка с нажимом провела ими, оставляя восемь ярко-красных полос, которые почти сразу начали саднить.

Толкаясь с новой силой, парень заставлял Машу сильнее выгибаться, стонать ещё громче, хотеть его ещё больше...

Кончив, Тим поднял обессиленную Машу, аккуратно переложив ее на кровать, падая рядом. Закутываясь в пуховое одеяло, он поцеловал ее в нос, с любовью прошептав:

- Спасибо, это был самый лучший день рождения за все двадцать лет моей жизни.

***

Это утро было самым замечательным утром за всю его жизнь.

Проснувшись, Тим, не найдя Маши рядом с собой, немного расстроился. Приятный запах с кухни просачивался в его комнату даже через закрытые двери. Потянувшись, он снова закрыл глаза. Нужно вставать, собираться и идти в «берлогу», принимать поздравления от «Гавани».

- Мама решила не ходить на работу?

Перекатившись на край кровати и спрыгнув на пол, Тим, надев домашние тапки с собачками, шаркающими шагами отправился на кухню, морально готовясь к маминым поздравлениям.

Приятный запах манил, притягивая Тимофея на кухню, где стоял жар от готовки. Окно было приоткрыто, но это совершенно не спасало.

Аккуратная фигура, стоявшая у плиты в домашних шортиках и майке, качала бедрами в такт тихой музыке, звучавшей откуда-то со стороны телевизора.

«Женщины в моей жизни всегда будут готовить под музыку?»

Тихо подойдя сзади, Тим, не боясь помешать девушке готовить, аккуратно накрыл Машины глаза, совершенно по-детски, сказав:

  - Угадай кто?

  - Ребенок, сбежавший из садика? - Маша, повернувшись к Тиму лицом, оказалась в его объятиях.

Улыбнувшись, Маша поднялась на носочках, чтобы нежно, почти невесомо, коснуться его губ.

  - Мария Павловна, - изобразив детский голосок пропищал Тим. - А если другие дети поймут, что вы любите меня больше, чем их? - Маша рассмеялась, качая головой. Ее длинный хвост, который она закрепила маминым крабиком, тоже качнулся, а Тимофей уловил легкий аромат его шампуня.

Вздохнув, он стиснул Машу в своих объятьях, произнося на выдохе:

- Ты невероятно красивая.

- А ты невероятно сонный, - девушка повернула голову в сторону плиты, проверяя сковороду.

Только теперь Тимофей заметил, что на плите готовились куриные нагетсы, а к ним, в небольшой железной кастрюльке, варились спагетти.

  - Прими душ, а я пока приготовлю завтрак, - Маша отвернулась, продолжая готовить.

  - Нагетсы со спагетти на завтрак?

  - Нет, это на обед, а на завтрак я тебе приготовила блины.

Внутренне возликовав от того, что его девушка так сильно заботится о нем, Тим развернулся и пошел в сторону ванны.

Скинув с себя домашние штаны и трусы, Тимофей посмотрел на себя в зеркало: волосы, как и всегда после сна, растрепаны и торчат в разные стороны; глаза немного покраснели, словно он сегодня совсем не выспался; а на шее и груди красовались ярко-красные отметины, напоминая о бурной ночи. Спине так же не повезло. Встав под струи горячей воды, Тим ощутил неприятное пощипывание. Снова взглянув в зеркало, Тимофей увидел несколько красных полос, которые украшали область его лопаток.

Выйдя из душа, Тимофей и Маша поели блины с вишневым вареньем, обсуждая реакцию его родителей на ночных гостей.

  - Твой отец сказал, что он нас хорошо слышал, - девушка опустила глаза, мешая сахар в кружке, - Только он не уточнил что именно он слышал...

  - Если папа так сказал, то наверняка тогда он еще не спал, - Тимофей провел рукой по волосам, - Какой позор.

  - Да, это очень неловко. Теперь я понимаю, почему он так на меня смотрел, когда говорил об этом.

Тим, молча взял очередной блин. Отец слышал все: как Маша пришла; как они занимались сексом; как тихо разговаривали после.

Это самая смущающая вещь за всю его жизнь. Кажется, что даже если папа зашел бы к нему в комнату, застукав их в самом процессе, ему было бы не так стыдно, как то, что отец просто все слышал, но ничего ему не сказал. Или это только пока?

Допив чай и убрав посуду со стола, они стали собираться в «берлогу», где Саша и Рома ждали Тима к двум, обещая веселую вечеринку, в честь юбилея друга.

***

- С днем рождения! - Сашка поднял стакан вверх, призывая всех чокнуться, - Оставайся таким же классным лучшим другом, который придет на помощь в любой ситуации.

- Даже если ночью тебя пьяного нужно забрать с другого конца города?

- Да, одному на автобусах страшно кататься, кто знает этих маньяков-убийц.

Ребята засмеялись, аккуратно стукнувшись стаканами с колой.

Когда Тимофей открыл дверь, на него сразу же выскочил Сашка, ударяя тортом по лицу. Если не считать крем, который теперь присох к его волосам и ресницам, то сюрприз был приятным, Тиму понравилось. Рома, сидевший за барабанами, отбил ритм из популярного в интернете мема «Directed by Robert B. Weide», рассмешив всех до боли в животе и сбитого дыхания.

Из подарков, помимо навороченной бритвы, которую ему подарила Маша, у него теперь был набор струн для бас-гитары и «Реальный мужской набор», в который входили трусы, носки и несколько футболок разных цветов.

Ближе к вечеру телефон Тима начал жужжать от смсок. Коля, с ошибками в словах поздравил Тимофея с праздником, обещая в качестве подарка в следующий раз взять всего восемь процентов от кассы. Мелочь, а приятно. Петя и Богдан позвонили, сдержанно поздравляя с днем рождения и, как обычно, пожелали «счастья, здоровья, денег и любви».

Самое необычное поздравление пришло в одиннадцать вечера. Жора, совершенно не скупясь на приятные слова, написал: «Дорогой Тимофей, поздравляю тебя с днем рождения. Помимо стандартного счастья, нужного здоровья и обязательных денег, я тебе хочу пожелать везения и удачи во всех твоих начинаниях. Поблагодари маму с папой, за то, что ты появился на свет, ведь только благодаря им ты существуешь. Обними свою любимую женщину, если она есть, и еще раз скажи ей, как сильно ты ее любишь. Скажи друзьям, что они для тебя важны.

Помни: человек, который живет на этом свете, - всегда кому-то обязан, всегда от кого-то зависит. Единственный выход из зависимости - отделиться ото всех. Стать свободным.

Жора».