навсегда
Утро было мягким, как облако. Нежное и плотное, как плотная простыня, в которую они были завернуты. Виолета проснулась первой. Свет едва пробивался сквозь плотные шторы, воздух был тёплый, а его дыхание - равномерным, размеренным, будто мелодия, которую она давно знала наизусть. Её пальцы медленно скользнули по его щеке, поглаживая небритую щетину. Его кожа была горячей. Такая настоящая, тёплая, его.
Она затаила дыхание, поднимаясь чуть на локте, чтобы посмотреть на него - лежал на боку, прижавшись к ней вплотную. Ресницы длинные, губы приоткрыты. Виолета не сдержала улыбки - так выглядело что-то бесконечно её, личное, интимное, сокровенное. Как маленький секрет между двумя, который не нуждается в словах.
Она осторожно начала выпутываться из-под его руки, собираясь, может быть, тихо пройтись до ванной, когда вдруг его рука крепко сомкнулась у неё на талии. Он не открыл глаз, только пробурчал низким, хриплым голосом:
- Куда?.. Не вздумай уходить.
- Я не ухожу, - выдохнула она, не сдерживая мягкого смешка. - Хотела просто...
- Нет, - прервал он сонно, но твёрдо. - Лежи. Я ещё не насмотрелся.
Он прижался ближе, зарывшись лицом в её шею, потом - в волосы. Её ладонь медленно скользнула по его спине, ласково, будто утешая, а на самом деле - растворяясь в этом утре. Они остались так ещё на долго - пока часы, пока время, пока быт, пока весь внешний мир был где-то далеко, несущественно и неважно.
Потом они всё-таки поднялись, нехотя. Виолета, кутаясь в халат, отправилась на кухню, привычно разыскивая чашки и ингредиенты. Он появился за её спиной, почти сразу, притянул к себе, крепко обнял, положив подбородок на плечо.
- Ты же сказал «ещё полежим», - усмехнулась она.
- Я передумал. Тут лучше пахнет. - Он поцеловал её в висок. - И вообще ты сексуально двигаешься, когда делаешь кофе.
- Ты просто ленишься. - Она обернулась к нему, и он поцеловал её в нос.
- Ещё и не спорь, - мягко сказал он. - Иди сюда. - Его руки сжали её талию, прижимая крепче.
- Так мы никогда не позавтракаем...
- Ну и что.
Они ели наспех, между поцелуями, между разговорами и маленькими насмешками. Он всё время стоял рядом, мешал, тыкался носом в шею, предлагал помочь, но не делал ничего - только обнимал, жаловался на голод и раз за разом замирал, просто смотря на неё.
Потом, за чашкой кофе, они снова оказались на диване. Её ноги лежали у него на коленях, он гладил ступни, а потом просто взял её за руку. Смотрел, как тонкие пальцы двигаются, как ногти отблескивают в утреннем свете. Что-то в этом моменте было настолько правильным, настолько спокойным, что он замолчал. Смотрел. Дышал. И потом сказал:
- Виол... Можно я тебе кое-что скажу?
- Ну? - Она подняла взгляд, чуть насторожённо, но мягко.
Он чуть повернулся к ней. Вздохнул.
- Дорогая моя. Любимая моя. - Улыбка появилась сама, в уголках губ. - Я хочу, чтобы мы снова были... нами. Без странных пауз, без «мы просто спим вместе», без «это ничего не значит». Пусть будет значить. Мне важно. Я - хочу.
Я любил,люблю и буду тебя любить.
Виолета застыла на мгновение. И потом так же мягко, будто вдохнула воздух, кивнула.
- Я тоже тебя люблю,Ань.
Он подтянул её ближе, не торопясь, аккуратно, будто боясь спугнуть. Она уже смеялась, смеялась через поцелуй, через объятия, через горячие ладони на её спине.
И в этом утре не было ни лишних слов, ни лишних мыслей. Только дыхание, только кожа, только глаза - глаза, в которых отражалось всё, что им было нужно.
Конечно. Вот эпилог - мягкий, атмосферный, в духе всей истории, с ощущением завершённости и тепла:
В этой истории больше не было подвешенных вопросов.
Не осталось недосказанностей, напряжения или тени «а вдруг».
Она закончилась не хлопком двери, не драмой, не ссорами, не обещаниями «завтра».
Она закончилась тем, что должна была случиться - тишиной, в которой хорошо вдвоём.
Они жили, как хотели.
Иногда бурно, иногда молча, но всегда - по-настоящему.
Он знал, что любит её. Она - что любит его. И не нужно было больше ничего объяснять.
Они не торопились. Не искали точек, где уже стояли запятые.
Жили, как дышали - легко, глубоко, местами сбивчиво, но с удовольствием.
И если бы кто-то когда-нибудь спросил, как всё закончилось,
ответ был бы прост:
ничего не закончилось. Просто они теперь вместе.
Навсегда.
И всё.
Конец.