Глава 14
POV Плисакин
Я слышу крик, но ничего не вижу. Словно ослеп от чего-то неведомого, невидимого мной. Крик усиливается, но вскоре вместо него я слышу длительные сигналы автомобилей и неуверенный голос друга.
— Сань!? — я открыл глаза. Рома боязно потрепал меня по плечу, и картинка из моего разыгравшегося воображения стерлась, будто ничего и не было, — Зеленый свет уже горит, чё стоишь-то?
Это тот же Рома. Целый и невредимый, стоит рядом со мной и все еще держит в руках пакет с недавно купленными продуктами.
— О боже, — я сглотнул накопившийся ком в горле. Я видел ужасающую картину возможного будущего и представить не мог, насколько было бы страшно, будь это не реальностью. — Пошли домой поскорее, нас уже там заждались.
Зазвонил мобильник Ромы. Он поспешил отключить звук, а после недолгих вибраций в его кармане, он вовсе вырубил телефон.
— Кто звонит?
— Неважно.
Я чувствовал, что наши разговоры получаются сухими и равнодушными, сколько бы мы ни старались изменить что-то.
— Я надеюсь, то, что было, больше никогда не повторится, — думая о том, что увидел в своем разуме, я произнес это вслух.
Рома промолчал, наверняка размышляя о назойливых телефонных звонках.
Больших перекрестков и многокилометровых автомобильных караванов больше не предвиделось. Вздохнув с облегчением, я отправился домой.
***
— Где Лера? — придя домой, мы обнаружили, что она уже собрала вещи и ушла. Дима устроил мне настоящий допрос. — Ты ее выгнал?
— Откуда я могу знать, где она сейчас! — закатив глаза, я пошел на кухню помогать Роме с продуктами. — Ему мозги совсем отшибло. Я никогда никого не выгонял из своей квартиры, тем более девушек.
— Тем более, что она тебе нравится. — продолжил Рома после небольшого молчания, — Может, я ошибся. Может, ты сможешь полюбить.
— Не лезь не в свое дело, Рома. Я сам с этим разберусь.
На самом деле, я не знал, как жить дальше и что делать. Как вновь наладить дружеские отношения, как забыть все, что было, как вновь стать счастливым... Следовало бы сесть и все обсудить втроем, но Дима меня ненавидит, а Рома не разговаривает с Колибри так, как раньше. Он говорит с ним как с психом, ребенком.
— Еда готова, за стол все!
Все же, есть и плюсы — Рома стал настоящей домохозяйкой: готовит, убирает, стирает, моет. Видя, что я, а теперь еще и Дима, сижу, как овощ, на диване целыми днями, он не раз пытался поднять меня, заставить что-либо делать, но все тщетно.
— Приятного аппетита, — Дима пытался вновь стать жизнерадостным. Веселый привычный голос раздался на всю кухню, а мы с Ромой лишь молча кивнули в ответ, убивая в нем последние надежды. Вновь тишина. Стук вилок о тарелки, кто-то подвигает свой стул к столу, но все это происходит молча, беззвучно. Обычно люди так и обедают, с "закрытыми" ртами, но здесь ситуация напряженнее.
Собрав в кулак все, что только можно собрать, я произнес:
— Так больше не может продолжаться. Нам нужно поговорить, — эти двое подняли на меня свои лица, и я, еле сдерживая себя от крика, продолжил, — Дима, почему ты меня ненавидишь? Рома, почему ты относишься к нам, как к беспомощным детям, младенцам? Почему я должен быть один, почему мы должны быть врагами, которые мило улыбаются друг другу, но так и ждут, чтобы вновь сделать удар в спину? Почему ничего не может вернуться обратно!?
— Потому что это жизнь, и тебе нужно разобраться с собой, — Рома, послушав мои слова, вынес мне такой приговор и продолжил трапезу. Дима упорно смотрел на меня, вероятно, думая, что ответить.
Он молчал минуту, две, час, и лишь вечером, когда мы вновь собрались за столом, ответил на мой вопрос.
— Из тех, кто был мне дорог, когда Рома съебался, остался только ты. Я верил — я надеялся! — что ты будешь рядом, не уйдешь, не отвернешься, что мы будем продолжать писать музыку и выступать на концертах, как бы сложно эти ни было. Но ты сказал Максу, что группа исчезла и закрыл студию. И знаешь что? В тот день ты закрыл не только дверь студии, но и дверь передо мной. Ты убил надежду, повернув тогда ключ. — он запил свои слова зеленым чаем и продолжил, —Когда ты мог меня вытащить из психушки, а ты мог, ты решил, что лучше все оставить все как есть. Может, и сейчас лучше оставить все так? И ты еще спрашиваешь, за что тебя ненавидеть? Мы не враги. Мы не друзья. И вряд ли я когда-нибудь захочу вновь быть твоим лучшим другом, зная, что ты можешь в любой момент убить во мне веру, надежду и любовь.
Дима закончил. Очередь молчать перешла ко мне. В горле застрял ком, который не давал мне ничего сказать. Но я сделал это. Вернее, пытался.
— Я никогда... ничего...
— Тогда я тоже скажу. — подал голос Рома, уже закончивший есть и сидевший в гостиной на диване. Я думал, что сейчас начнется словесная перестрелка, но вместо этого Депо начал говорить о другом. — Не стоит винить только Саню, Дима. Простите меня. Я не должен был уезжать вот так.
— Я тоже извиняюсь, — Дима спокойно продолжил кушать. Рома сделал вид, что "проехали". Но я знал, что они вдвоем ждут извинений и от меня. Но я до сих пор не мог сказать ни слова. Все это время, проведенное в полном одиночестве, я думал, что виноваты все, кроме меня. Если бы я мог поменять всю свою жизнь...
В дверь постучали.
— Я открою!
Рома побежал в прихожую. Вслед за щелчком дверной ручки раздались два удивленных голоса, явно не ожидавших увидеть друг друга:
— Вика?
— Рома? А где Саша?
Он не закрыл перед ней дверь, но девушка осталась стоять за порогом. Никто из них двоих не вымолвил больше ни слова, пока позади Вики не появилась она.