в питере снова невыносимо/ кашенцов/ мазейк

⁺‧₊˚ ཐི⋆♱⋆ཋྀ ˚₊‧⁺

песня: секрет - исполнитель: творожное озеро

я умер этой весной. стыдно немного, что это не старость или болезнь взяли свое, а лишь мой воспаленный разум. последние месяцы все стало как-то слишком невыносимо.
я ходил по психологам, психиатрам, хоть мне это совершенно несвойственно. все до одного твердили только: «руслан, у вас депрессия, принимайте транквилизаторы».
но я ведь не псих. нахера они мне впихивают свои колеса. когда начал ловить себя на мыслях о суициде, спал по пять суток, не желал ни с кем разговаривать неделями - стало немного страшно, но я лишь, как обычно, запихивал это куда подальше, упорно веря в то, что все хорошо. другие ведь живут точно также, может просто чуть лучше.
стал больше и сильнее ссорится с важными мне людьми, раздражался и бесился без повода, а потом снова дрых без задних ног от слишком резкого всплеска эмоций. похудел сильно, не было сил ни поесть, ни помыться. самое смешное, что даже тогда я думал, что все в норме, у меня все под контролем. последнюю неделю своей жизни я принял решение - нашел его среди путанных мыслей и абсолютной пустоты внутри - мне нужно просто убить себя, тогда все станет хорошо. хорошо будет там, где не будет меня. мне сразу станет легче, ведь не будет вообще ничего.. ни мыслей, ни слов, не было сил больше существовать.
я чувствовал, что всех окружающих только расстраиваю, они же не могут сказать мне это в лицо. никому я не говорил, что происходит, но последнюю неделю я провел именно в их компании. отдавал себя им по-полной, лишь бы они запомнили меня не скелетом, который даже из квартиры своей выйти не сможет, а таким, каким я был раньше.. веселым, токсичным. шутил как всегда, а в голове были только мысли: «скоро это все закончится, ты умрешь, и никто больше не будет мучаться».
не знаю, почему мне не было страшно, почему не было жаль, например, маму. возможно, я настолько эгоистичен, а возможно был уверен, что и ей приношу только разочарование.

вечером второго мая был невероятный закат. мы с даней гуляли по набережной петербурга, обсуждая планы на будущее. он вот, молодец какой,  решил свою музыку продвигать. уже альбом готовит.. в этот раз не смешных пародий.. шоу свое собирается делать. я действительно горжусь им, за себя же снова стыдно. только сегодня я заметил, какие же в питере красивые белые ночи. заметил, что у кашина есть веснушки на пальцах, вспомнил, почему-то, что он любит латте. а я люблю его. он чему-то смеется, а я нежно улыбаюсь.
даня проводил меня до самой двери в квартиру, всем видом показывая, что расставаться сегодня не хочет. я бы тоже не хотел, особенно так, не сказав ничего важного. кольнуло, когда понял, что мой юный данечка, сейчас не осознает, что прощаемся мы навсегда.
мы долго по-дружески обнимались, пока я наконец не отпрянул, в последний раз заглядывая ему в глаза, рассматривал еще минуту или две красивые разноцветные радужки. тут пятно зеленого, там голубого. какие-то слова рвались наружу, но выпускать их не хотелось. не важно, что я сейчас скажу, уже все не имеет значения, но я почему-то молчу.
и вот он уже спускается вниз, перепрыгивая последние ступеньки.

вот я сижу на балконе и гляжу на синее-синее небо. что будет потом, через час, когда я наконец покончу с этим? будет ли бог, будет ли суд? смогу ли я смотреть на этот мир с неба? а может всего этого и вовсе не бывает, хотя мне не хочется в это верить. так быть не может, чтобы моя душа.. пусть черная и неотесанная.. просто так сгинула вместе со мной.
иду в комнату и вытряхиваю черный рюкзак из спортмастера, на пол выпадают  три баночки прозака, то что мне втюхивали, как единственную помощь, сегодня убьет меня. беру с кухни бутылку паленой водки и иду обратно на балкон. думал сделать э т о, сказать банальное «суицид» слишком сложно, в ванной, но не хотелось, чтобы нашли голым.
снова сижу на полу, смотрю на лекарства и спирт, стоящие напротив. думаю, что все не должно закончиться именно так, иду и хватаю со стола ручку и листок. пишу очень сумбурно, только то, что чувствую и чувствовал все эти месяцы. пишу только дане. пишу, чтоб не забывал, а сам понимаю, что лучше б забыл, но сама мысль об этом больно дает под дых. пишу, чтобы не винил и не злился, жил как живет, что я горжусь им и бесконечно люблю. пусть дурак думает, что только дружески. я всех и всегда любил по-настоящему.
когда дописал, заметил, что водки осталось половина бутылки. кладу помятый лист рядом и вытряхиваю в трясущуюся ладонь с десятка три таблеток, закидываю в рот и запиваю горьким алкоголем. голова начинает кружится, немного тошнит, я тут же откручиваю крышку у второй баночки и высыпаю такие же колеса. снова в рот и снова залпом.
третья банка так и остается стоять рядом с листком, я чувствую подкатывающийся к горлу ком и теряю сознание. мда, умереть в своей же блевотине не лучший из вариантов.

⁺‧₊˚ ཐི⋆♱⋆ཋྀ ˚₊‧⁺

последнюю неделю не чувствую ничего.
уже даже не сплю. только закрываю глаза, а перед ними руслан без сознания в блевотине, тетрадный лист и банка антидепрессанта. вокруг суетятся скорая и участковый, а я мог лишь застыть на месте в тупом страхе. смотрю, как один из врачей проверяет пульс и качает головой, только тогда меня отпустило.. отпустило блевотой на пол. потом целый день просидел в участке, давая показания. «не замечали ли? не подозревали? с кем общался? кого последним видел?» - тараторил мент, но в голове у меня была пустота. замечал ли?
не заметил, о чем теперь жалею. с русланом ведь такое бывало, понурый сначала месяц, потом отходит, уже весь такой счастливый ходит. заметить было невозможно, слишком тяжелый характер у тушенцова.
только под вечер меня отпускают, перед выходом все тот же полицейский сует мне в руки письмо, говоря, что хоть это и улика, но мне она сейчас нужнее. читать нет сил, поэтому я коротко благодарю его и плетусь на набережную. вчера я был тут с ним в последний раз. такая обида накатывает, что я впервые, даже в жизни наверное, не сдерживаю слез. ловлю смущенные взгляды прохожих, конечно, сидит амбал и рыдает, как последняя сука. прошибает осознание, что его больше нет. больше никогда не будет.

на следующее утро заставляю себя встать с кровати. лицо опухшее, а глаза по-прежнему слезятся.
решаю, что собрать всех общих знакомых и сообщить лично - лучшая из идей.
говорю с комом в горле, а в чужих лицах вижу лишь непонимание. доходит до них быстрее, чем до меня. лиззка плачет, кузьма с юликом держатся, обсуждая, что делать дальше, сам сижу где-то не здесь. ловлю взволнованные взгляды, все знают, что мне он был особенно близок. как же хочется сейчас сбежать, забиться в истерике и набить ему посиневшее лицо. столько злости во мне не было никогда. каким ебланом нужно быть чтобы вот так, никому не сказав, уйти. он не привык просить помощи, но это ведь не выход. как минимум, мне хочется об этом думать. о том, что мы бы могли ему помочь, что все стало как прежде, и он сидел бы сейчас тут, с нами, возможно положил бы мне голову на плечо. думаю и снова захожусь в плаче. меня обнимают за трясущиеся плечи, и я хватаюсь руками за них, ища сейчас хоть какую-то опору. безумно больно, что ощущается уже даже физически. как можно было.. как можно было так..

не смог себя заставить пойти на похороны. знаю, что меня поймут и не осудят, выключаю телефон и снова откидываюсь на постель. увидеть его белоснежного в гробу равняется принять, что это все реальность.
я вижу его каждый день. в курьере, что приносит мне доставку из приторного пива и доширака, в продавце из ларька, где покупаю сигареты, во всех прохожих. вижу его во снах, почти каждый день.
постепенно становится легче, с каждой неделей по чуть-чуть. я знаю, что руслан бы этого хотел, хотел чтобы я не мучался, добрая, блять, душа. как не мучаться, когда твоя первая и последняя любовь лежит в сырой земле. да, я любил его, теперь с легкостью могу это сказать, каждый день жалею, что не смог сказать тогда. я не удалял ни одну из наших совместных фотографий, смотрю на них и обновляю в памяти черты его лица. мне это не нужно по-сути, я их заучил наизусть.

только спустя полгода нахожу в себе силы прийти на кладбище.
я обратился за помощью, пошел к психологу, сделал то, что, скорее всего, не сделал он, хоть это и было так просто. сессии помогали. на третий месяц я решил, что готов. готов столкнуться с реальностью.
прихожу на могилу, удивленно отмечая, что на месте захоронения пробились ромашки, цветы рус никогда не любил.
присаживаюсь на корточки и глажу холодный гранит. на фото он красивый, улыбается, хочется думать, что в тот вечер, он не плакал.
достаю из рюкзака две бутылки нашего любимого сидра, открываю одну и ставлю около камня, из второй же делаю жадный глоток. снова истерика подкатывает к горлу, но я тушу ее, закуривая сигарету. я снова начал курить, как только узнал. посчитал, что сладкие вейпы не то, что сейчас будет кстати. подбираю слова и, наконец, начинаю говорить:

- привет, русь. нечасто называл тебя так, не знаю, любил ты или нет подобное. не знаю, любил ли меня. видел твое письмо, но, извини, прочитать не смог, не нашел сил, - делаю еще один глоток и прочищаю горло - мне вообще, если честно, пиздец как больно было, знаешь ли. ты ебанный мудак, рус, - понимаю, что срываюсь, поэтому немного снижаю тон - до сих пор вспоминаю, как увидел тебя первый раз, мы на тусовке какой-то были, ты весь такой из себя, крутой блин, а я че, я зеленый битмарь из казани, - улыбаюсь и продолжаю - а ты взял и заметил меня. вот тут я и влюбился, глупо, да? влюбился раз и навсегда, вот так. никогда бы тебе этого не сказал, спасибо, что умер, хоть повод появился, - грустно смеюсь - а вообще мне обидно, блять, было просто невероятно. я неделю рыдал, вспака слушал, ахуеть, да? потом отпускать начало, но не так, не думай, я тебя никогда не забуду. буду приходить к тебе, обещаю. говорить. никого себе не найду, наверное, ты слишком сильно в сердце впился, скотина, - понимаю, что больше не могу, поэтому встаю и вытираю мокрые уголки глаз, целую камень и спешу сбежать.

с тех пор начал ходить к нему хотя бы раз в неделю. рассказывал, что вокруг происходит, в вечной любви клялся постоянно. утверждал, что у меня все заебись. врал, нагло врал.
пусть уже лучше стало намного, но вернуться в привычный ритм я так и смог. как, когда его нет рядом? выпустил альбом, попринимал поздравления, но близко к себе никого не подпускал. обрубил все контакты на корню. теперь остались только я и мертвый он. смешно и тупо, но по-другому я не мог.

⁺‧₊˚ ཐི⋆♱⋆ཋྀ ˚₊‧⁺

знали, как тут прикольно? попробуйте умереть и увидите. я думал, что буду гореть в аду, периодически варясь в одном из котлов, оказалось все не так. ожидал, что встречу отца, но проснулся на том же балконе, видел как бегают врачи и истуканом стоит кашин. подумал, что ничего не вышло, я тупо опозорился, а потом увидел как блюет даня, и до меня дошло. я теперь призрак, прикол, да?
оказалось, что я, будто бы, привязан к кашину. не знаю, как это работает, но сейчас вынужден таскаться за ним, слушая и наблюдаю за всем, что он делает или говорит. смотрю, иногда кричу от безысходности. кто же знал, что им будет больно настолько. я не хотел этого, правда, я не плохой человек, поэтому сейчас я часто плачу вместе с ним, обнимаю за плечи и целую в висок, надеясь, что он это чувствует.
после его монолога около моей могилы меня до сих пор подергивает. я наблюдаю, как он отрекается от всех и вся, это бьет еще больнее.

одним днем, не в силах больше смотреть, как парень копается в рабочих листах ворда, слоняюсь по комнате. ради шалости скриплю входной дверью, опрокидываю со стола пустую банку флеша. в голову приходит идея, и вот я уже направляюсь к выключателю света, не знаю, почему мне это раньше не пришло в голову. на пробу щелкаю кнопку вниз. свет гаснет. вижу, как кашин снимает наушники, в непонятках оборачивается и идет к рубильнику, обратно включая свет. я, кажется, нашел новую забаву.

всю следующую неделю я балуюсь светом, когда становится слишком скучно.. оказывается, быть призраком довольно утомительно. как-то вспоминаю код, который врачи перебрасывали на пейджер.. «143» - я тебя люблю. решаю попробовать, надеясь что до него дойдет.
даня соскакивает с кровати, глаза по пять копеек, машинально оглядывает комнату.
делаю так еще раз. в этот раз победа, он лезет смотреть обозначение в интернет.
смотрит и улыбаться начинает.

на следующий день он опять плетется ко мне на могилу, говорит, что видел, что догадывается, что это я, но просит больше его не пугать.
успокаивается наконец, знает теперь, что чувства взаимны.
окончательно отпускает меня.

⁺‧₊˚ ཐི⋆♱⋆ཋྀ ˚₊‧⁺

обещание свое данил не сдержал.
переехал в москву, завел новые знакомства. заблокировал старых знакомых, удалил все фото с русланом, оставив только одно, самое любимое, поместив его в отдельную папку.
начал жить с чистого листа, одним словом.
а потом вдруг влюбился. понял, что это действительно любовь, пусть и не такая, как тогда, с ним.. с тем, чье имя теперь нельзя называть.
влюбился и признался ей тут же, стараясь не наступать на те же грабли.

руслан лишь следил за всем этим.
следил со счастливой улыбкой. а поняв, что он тут больше ни к месту, пропал.

любить нужно живых, а не мертвых. нужно учится их отпускать, но ни в коем случае не забывать.