16
Вернувшись в Лондон через неделю всё стало вновь размеренно. Маша иногда давала концерты, выезжала куда-то в импровизированные туры с группой и постоянно была довольна, когда среди толпы ловила взгляд Алекса на себе, который старался не пропускать ни одного ее выхода на сцену, как и она, когда его коллектив выступал где-то.
Они уже официально подтвердили свои отношения, рассеяв напускную интригу, что держалась уже почти год и спокойно появлялись на публичных мероприятиях по типу благотворительных вечеров, награждений и просто официальных событиях.
— Я дома. — раздалось глухо из коридора, когда Тёрнер наконец появился в доме, после странной задержки после встречи с друзьями. Конечно он выпивал, но не был в состоянии сильного опьянения, потому запах его парфюма с нотками бриза и чего-то свежего, похожего на бергамот, ещё прослеживался сквозь флёр виски и сигарет, которых он за день мог скурить больше 20.
— Что решили? — крикнула ему из гостиной Маша, не желая из-за легкой нервозности и уже надуманных подозрений выходить к нему сейчас.
— Да ничего особо. Мэтт опять напился ещё до встречи и мы дольше приводили его в чувства. — засмеялся тот, выглядывая из-за косяка двери и оглядывая девушку с ног до головы, как если бы что-то задумал.
— Что веселый такой? — буркнула с легким волнением Мария, отрываясь от своей книги и в ответ сверля его взглядом в поисках чего-то, что не хотелось бы увидеть.
— А у меня есть подарок. — он спрятался за стеной, рукой в проеме маня ее к себе, как он любил делать, будучи пьяным и что-то опять придумавшим.
— Ой, бля. — вздохнув, поднялась она со своего места, идя к нему.
— Давай-давай, блякалка. — хохотнул он, указывая на большую и голубую коробку с лентой в прихожей на тумбе.
— Что это? — хмыкнула Темницкая, недоверчиво подходя, но пока не открывая.
— Не мучай себя, открой и увидь. — оперся Алекс плечом на стену, глядя на ее реакцию, когда она бы открыла его презент.
— Это кто такой хороший? — умиленным голосом произнесла Маша, когда внутри она обнаружила мохнатый комочек, с любопытством глядящий на нее своими голубыми глазами и пытающийся громко мяукнуть, но в силу своего возраста, имеющий возможность только попискивать.
— Не знаю, дочь наша, наверное. — засмеялся он, после откашливаясь из-за сухости в горле.
— Клепа! — подхватила она ее на руки и уложила себе на предплечье, гладя по голове мурчащего котенка.
— Хуй выучишь теперь. — усмехнулся ласково он, но противиться имени не стал, подходя к девушке и обнимая ее за плечи сзади, поцеловал в затылок, после лбом утыкаясь в него и вдыхая сладкий аромат, идущий от нее.
— Как ты вообще додумался? — выгнула она бровь, чуть поворачивая голову в бок.
Он переложил голову той на плечо, целуя в ухо, — Я что совсем по-твоему дегенерат? Видел, конечно, как ты с этих пушистых, и не только, умиляешься, когда в своем телефоне лазаешь. — погладил он ее по волосам, а потом тыкнул котенку в нос, отчего тот, явно не разделяющий любви к аромату табака, чихнул и открыл рот, чтобы укусить его за палец.
Котенок был спокойным и ласковым, потому хлопот с ним не возникало, разве что по части его пушистой и белой шерсти, что вечно оставалась на черных вещах Алекса, на которых Клёпа любила спать, когда хозяев дома не было.
А ещё ее почти каждый месяц возили в ветклинику, причем не из-за того, что она болела или прочее, просто Тёрнер часто любил присматриваться к ней и делать различные теории о том, почему, например, сегодня у нее выпал волос коричневый, а не белый.
Ну а в целом, с появлением котенка в доме, всё было по-прежнему хорошо, разве что появились глупые вопросы со стороны пары о том, почему кошка спит сегодня не на чьей-то из них половине кровати, а с другой.